Путь к себе

Вечер яростно кидал в окна золотые лучи заходящего солнца. Проходя по косой, они безжалостно нагревали стены. В комнатах становилось жарко. Виктория медленно и молча ходила по пустому дому, разглядывая как бы случайно опрокинутый стул, разбитый горшок на полу, в котором когда-то росла герань, старые выцветшие занавески на окнах. Этот дом уже давно опустел. А она не могла самой себе четко дать ответ на вопрос, что же она здесь делает.

Это была война. Война между Севером и югом, между Востоком и Западом, между «красными» и «белыми». Можно назвать это, как угодно, но Викторию эта война порядком измучила. Самое страшное — она была внутри нее.

Наверное, она началась, когда развелись ее родители, а ей было всего пять. А может, когда ее жених внезапно ее бросил, а она махнула рукой и укатила на Мальдивы. Или когда она не поступила в университет своей мечты и пришлось работать официанткой в придорожном кафе целых два года. Возможно даже, что война началась задолго до этих событий, но разлад с самой собой Виктория почувствовала именно в этот период.

Семь лет назад она покинула этот дом сразу же после смерти любимого отца. Ее мать, когда-то очень красивая женщина и настолько же распутная, не интересовалась судьбой дочери с момента развода. Поэтому именно отцу она была благодарна за твердость духа, умение жить, разборчивость в людях. Друзья и знакомые Виктории ценили ее за стойкость, сдержанность, но никто из них никогда не пытался рассмотреть ее душу. А эта внутренняя борьба с каждым годом становилась все сильнее.

Впервые за столь долгий срок Виктория приехала в дом, где прошло ее детство. Возможно, она надеялась найти там ответы на многие нерешенные пока вопросы. Или хотя бы выяснить причины такой усиливающейся нелюбви к себе. Но ответов не было…

Были лишь детские воспоминания. Они появлялись так внезапно, что Виктория сама удивилась, почему раньше, все эти годы, она не пыталась вспомнить детство.

Вот здесь была кухня. Виктория провела пальцем по запыленному столу. Будучи совсем еще маленькой, она любила заползать под стол и «пугать» родителей, хватаясь за их ноги. А один раз она очень сильно ударилась о ножку стола. Отец сразу же подхватил ее на руки, намереваясь успокаивать. Но Виктория не проронила ни слезинки, однако под стол больше не лазила.

В гостиной когда-то стоял старинный черный рояль. Предполагалось, что девочка станет пианисткой. Но Виктории не нравились непонятные черные и белые клавиши. Ее больше привлекали струны под крышкой, которые она с удовольствием дергала, иногда даже наигрывая какую-нибудь ей одной известную мелодию. Но родители почему-то не учли тяги ребенка к струнным инструментам. Поэтому Виктория так и не научилась музыке.

В бывшей детской девушка нашла старую маленькую фотографию своей первой любви. Изображение мальчика было вырезано из школьного альбома. Глядя на фотографию, Виктория поняла, что мальчик ей просто нравился, а настоящей любви она никогда не испытывала. Даже жених, бросивший ее, был, скорее, обыденной формальностью: положено иметь семью — значит, надо замуж. Поэтому-то она и не расстроилась, когда он бесследно исчез, не оставив даже записки.

Виктория ходила по комнатам и собирала воспоминания по крупицам. Они были и яркие, и смутные, и хорошие, и неприятные. Она вспомнила, как горевал отец, когда ее мать ушла, хлопнув дверью, сказав, что полюбила другого. А маленькая Виктория вдруг поняла, что она осталась единственной поддержкой и радостью для отца. Она вспомнила, как неумело он варил по утрам для нее кашу, как они вместе пытались стирать и гладить белье, как к ним иногда приходила соседка, чтобы помочь с приготовлением еды.

Виктория отчетливо вспомнила день и тот самый миг, когда отца не стало. Придя с работы, она нашла его в его личном кабинете: он сидел в своем кожаном кресле, неестественно склонив голову. Тогда она закричала от ужаса и тут же без чувств упала на пол. Когда она очнулась, кругом мелькали белые халаты врачей, из соседней комнаты доносились скорбные вопли соседки. Врачи констатировали сердечный приступ. На следующий день после похорон Виктория уехала из дома навсегда.

Нахлынувшие воспоминания заставили девушку сесть на пол. Она задумчиво рисовала на слое пыли какие-то замысловатые фигуры и смотрела в пустоту невидящим взглядом. И вдруг, резко уронив голову на руки, она заплакала, громко, жалобно, разрывая сердце.

Через час Виктория уже вела свою машину по направлению к дому, улыбаясь про себя, понимая, что теперь все пойдет по-другому.