Пустое золото

Она лежала долго, ей оставалось буквально полугода. Нина Афанасиевна некогда влиятельная женщина, директор самого крупного универмага Ленинграда, стальная леди, вдова известного предпринимателя, ранее партийного чиновника Николая Григорьевича так медленно и мучительно умирала в своей постели. У нее никого не осталось. Был один сын — Петр Власов, да и тот мот, любитель азартных игр, выпивок и посиделок. Муж давно умер, оставив в наследство огромный особняк в Ленинградской области и дачу. Ну а других родственников у нее и не было. Вот она, совсем беспомощная и слабая лежит, смотрит уныло в окно, откуда доносился сладостный медовый запах цветущей сирени.

— Мда — думала она — вот и кончается моя пора! Так быстро жизнь пролетела. Эх. Даже оставить все это имущество не к кому. Сын за год все промотает.

— Нина Афанасиевна! — крикнула горничная — Нина Афанасиевна, к вам ваша новая сиделка. Уже здесь, хочет войти.

«Эх, опять прислали какую-нибудь молодую дуру с мед вуза, надоели как. Даже помереть не дают спокойно», — нервно размышляла Нина Афанасиевна.

— Пускай ее! — крикнула хозяйка.

В широкую и просторную комнату зашла совсем юная девушка. Она была настолько скромна и проста, настолько тихой и робкой, что даже было неловко завести с ней разговор. Сама она была низкого роста, худенькой, была вся миниатюрненькая и аккуратненькая. Кожа была безупречно белой. Да и одета она была совсем по скромному: в белой блузочке с элегантным черным бантиком на шее.

— Ой, совсем юная. Куда же вы ее? Она тут и недели не проживет! Нет, я отказываюсь от ее услуг! — завопила хозяйка.

Девушка слегка испугалась, легонько кашлянула, совсем-совсем робко сказала: «Знаете, Нина Афанасиевна, вы правы. Я совсем еще юная. Именно поэтому мне нужен опыт. Я закончила мед с красным дипломом, но в больницу не берут. Нужен опыт. Помогите мне, пожалуйста. Я ведь такое расстояние преодолела, пока к вам сюда добиралась. По крайней мере, меня выгнать вы всегда сможете. Дайте хотя бы шанс».

«Иш, какая! Ладно. Оставлю ее пока. И все же, больше недели она не продержится», — думала хозяйка.

— У вас документы проверили?

— Да, все в норме. Именно поэтому меня и впустили в ваш дом.

— Хорошо, вы можете остаться. Но, у вас будет испытательный срок — неделя. Продержитесь — будете работать, а со мной, знаете, очень нелегко работать, уж я то знаю.

— Хорошо. Скажите, когда я могу приступать к своим обязанностям? — все также кротко спрашивала юная девушка.

— Сегодня! Непременно сегодня! У вас есть час. Через час я жду свой обед! Не Дай Бог опоздаете.

— Не волнуйтесь, я все успею — робко ответила девушка.

«Господи. Не хочу их видеть. Надоели эти сиделки. Проку от них… Никакого» — еще более нервно размышляла хозяйка большого дома.

***

Как ни странно, но юная девушка работала не покладая рук. Не то что неделю, она уже целый месяц проработала сиделкой Нины Афанасиевны. Изначально, та особо ею не интересовалась, постоянно капризничала, пыталась выжить бедную девушку, но та была готова выполнить любой каприз своей госпожи. Так, неделя за неделей, и Нина Афанасиевна привыкла к юной особе, ей очень нравилось, когда исполняют ее капризы. Теперь, когда есть такая услужливая прислуга, можно в любой момент что-то загадать, и она, как волшебница, в сию минуту исполнит это желание. «Уж не фею ли мне послал сам Бог перед смертью? Хм» — думала больная госпожа.

Каждое утро начиналось с уборки комнаты, в которой жила хозяйка, с проветривания. Только потом современная помещица желала завтракать, причем каждый раз одно и то же — омлет и кофе с молоком — не более. После она давала распоряжения: погладить или постирать белье, включить телевизор, принести книгу, приготовить что-нибудь вкусненькое и т.д. Да, вам не показалось, юная особа стала больше, чем сиделка. На нее стали перекладываться и хозяйственные дела по дому. В общем, юная золушка с восходом солнца и до самого покрова ночи была вся в делах, и так каждый день. Иногда, когда госпоже наскучит сидеть одной, она подзывала к себе девушку, и просто беседовала с ней. Разговоры были совсем обычные, ничем не примечательные, абсолютно бытовые.

— Ох, ну и дура же ты! Чего тут целыми днями сидеть? Иди, с молодежью гуляй! — говорила ни раз хозяйка.

— Да не интересна мне эта молодежь — хохотливо, но скромно отвечала девушка — мне опыт нужен, хочу быть врачом.

— Да-да, мед с красным дипломом. И как я только могла забыть? — иронично выговаривала старушка — зануда ты! Вот кто!

— И все же я вас очень люблю и уважаю — заботливо говорила девушка.

«Уважает она. Хм. Дура, Господи», — думала Нина Афанасиевна.

— Как тебя зовут? Все время забываю.

— Лизавета Петровна — застенчиво отвечала девушка.

— Господи, чуть ли не как у дворян — тешилась хозяйка.

— Неет, все из деревни мы — говорила сиделка.

— А почему Лизавета, а не Елизавета?

— Так папочка мой захотел. Сказал, что его дочь будут звать Лизаветой. Он очень меня любил, всегда обо мне заботился. Мне его очень не хватает — прослезившись говорила девушка, потом и вовсе зарыдала.

Долго успокаивала госпожа свою верную служанку, даже ей, стальной леди, стало жаль ее. Она сидела, гладила своей морщинистой рукой бережно заплетенные волосы девушки, смотрела в ее крупные и светлые глаза. «Мда… Не дура ты, не дура, а золото. Золото, которого еще не было в моей жизни», — говорила хозяйка.

— Я ведь со всем одна — продолжала сквозь слезы говорить девушка — я ведь поэтому и пошла в мед, чтоб помогать другим людям. Своего папочку любимого не уберегла. Но я дала клятву, я поклялась помогать всем, всем, кто действительно нуждается в помощи.

— Ну а парень у тебя есть? — нежно, как мама, спросила пожилая женщина.

— Нет, и не было никогда. Я вот все одна. Никак не найду своего принца, свое счастье, свою мечту — плакала и говорила девушка.

— Знаешь, я тоже уже очень много лет одна. Муж умер давно, сын ушел в самостоятельное плавание, меня даже не вспоминает. Эх. Никого. Совсем я одна на старости лет осталась. Никому не нужна. Всеми забытая женщина — наивно говорила женщина.

Так они и просидели всю ночь, говоря по душам.

***

Нине Афанасиевне становилось хуже с каждым днем. Врач не мог определить резкое ухудшение состояние госпожи. Конечно, тяжелая болезнь потихоньку съедала ее, но даже такое заметное ухудшение было слишком подозрительным. «Ну все, помираю я!», — вопила некогда стальная леди. «Даже полгода не осилила!». Дни пролетали быстро, уже давно отцвела та душистая медовая сирень, зелень с местной дубравы давно потемнела, летние дни пошли на убыль. Лизавета Петровна продолжала заботиться о своей старушке, целыми днями сидела возле нее. В один день та попросила ее вывезти на каталке в лес, чтоб на последок подышать свежим воздухом. Это желание было исполнено. Нина Афанасиевна в полубреду наблюдала мелькавшее августовское солнце в листве дубрав, жадно ловила нотки чистого воздуха. Не знаю точно, но в этот день она была счастлива. Она увидела то, чего не замечала ранее — окружающую ее жизнь. Вечером этого же дня она скончалась.

В величественную усадьбу стали то и дело стекаться не менее величественные юристы северной столицы. Даже объявился непутный сын Гриша. Он нагло вошел в дом, облил всей грязью России матушки всех знатных юристов, не обошел стороной и юную Лизавету Петровну.

— Ага, стоит такая невинная вся! Это ты мою мать сгубила! Не могла она умереть так скоро! Не могла! Врачи сказали, подтвердили давно, что это невозможно — вопил молодой человек.

Юная девушка стояла испугано, молчала, нервно закусывала губы.

— Молодой человек, успокойтесь, Ради Бога! Ваша покойная матушка умерла своей смертью — в один голос говорили юристы.

— Да не верю я! Бред это — настаивал юноша.

Очень долго шла вся эта сумятица. Григорий по-черному запил, ушел в разгул. В завещании покойной Нины Афанасиевны было сказано, что все имущество передается ее верной подруге суровой жизни Федоровой Лизавете Петровне. То, что это был скандал — ничего не сказать. Вся северная столица гудела аж целый год. Многие видели в этом что-то нечистое, противозаконное, но всем было, по большому счету, все равно, ибо по-настоящему родных людей у Нины Афанасиевны действительно не осталось. Что касается Григория, так тот через два месяца сгинул в своих бесконечных пьянках и азартных играх. По сути, не к кому было и завещать величественный особняк, поэтому никто не стал заниматься этим делом.

Через два года в этот особняк пришла юная девушка по объявлению. Уж очень ей нужна была работа горничной. В просторном и светлом зале никого не было. Как сказал дворецкий: «Ждите! Хозяйка к вам выйдет». И действительно. Буквально через пять минут по винтажной лестнице спускалась, на первый взгляд, влиятельная женщина. Она села в массивное позолоченное кресло, уставилась прямым и строгим взглядом на провинциалку.

— Так, это вы пришли за вакансией горничной? — властно спросила леди.

— Да, знаете, ищу работу — быстро ответила женщина.

Хозяйка казалась настолько величественной, складывалось ощущение, будто она восседала на троне, как самая влиятельная королева. Ее строгий взгляд иногда смягчался легким лукавством, тонкие губы то кривились, то прямо выражали улыбку.

— Вы подойдете мне! — сказала госпожа.

После общения с горничной дама в роскошном платье встала и направилась обратно по винтажной лестнице.

— Извините! — крикнула горничная — как мне к вам обращаться?

— Лизавета Петровна!