Пушистый

Кошмар! В доме завелись крысы. Как только наступала ночь и мы ложились спать, начиналось. Они остервенело грызли снизу пол, визжали, топали. Началось! Я ложил возле постели железную кочергу и начинал со всей силы бить ей по полу. На какое-то время всё прекращалось. А потом начиналось снова. Жена как-то встала ночью. Пошла на кухню. Истошный вопль. Вскакиваю.

— Что такое?

— Крыса! Вот такая! Ой, как я перепугалась!

Надо было что-то делать. Купить отраву? Но эти же твари такие хитрые. Читал, что крысы сразу распознают отраву и не едят ее. Но если даже и съедят, то начинают пить очень много воды. Людям тоже при отравлении дают много жидкости. Надо кошку! Но если взять взрослую, то она не приживется. Убежит на прежнее место. Надо котенка!

Как на беду не можем найти котенка. То «вот-вот окотится», то «уже выбросили всех», то «пообещал другим». Наконец пенсионер Вова с нашей улицы приносит котенка. Достает его из-за пазухи и отпускает на пол. Маленькая рыженькая такая лапочка.

— Котик?

— Да!

— Это хорошо!

Котенок выгибает спину, распушивает хвост, шипит. Напугался незнакомых людей. Пытаюсь погладить его. Он пятится, а потом стремительно несется и забивается где-то под шкафами на кухне. Да где же ты? Наконец нахожу его за кухонной стенкой.

Но рука не пролазит. Вдвоем отодвигаем кухонный шкаф. А он забирается дальше. Так передвигаем чуть ли не всю кухонную мебель. Наконец-то котенок пойман. Наливаю в блюдечко молока. Теперь я держу его, чтобы не убежал. Тыкаю мордочкой в молоко, фыркается, царапается, но не пьет. Жена:

— Отпусти его! Так он не будет пить.

— А если отпущу, он опять убежит.

— А так он не будет пить.

Отпускаю. Котенок, конечно, тут же убегает и прячется. Через какое-то время захожу на кухню, котенок стремглав несется прочь. Молока почти не осталось.

Через несколько дней котенок одомашнился. Теперь он носится по комнатам, гоняет случайно оброненный на пол фантик. Стоит пошевелить ногой, он тут же набрасывается. Привык к дому.

Придумываю кличку. Рыжий? Приезжает внучка, гоняется за котенком, играет с ним. Зовет его Наполеоном.

«А его крысы не сожрут?» — то и дело приходит мне в голову тревожная мысль. Но удивительно: ночные крысиные свистопляски резко прекратились.

Наполеон подрос. Распушился. Я его называю Пушистым или короче Пух.

Наконец Пушистый поймал первую мышку. Крепко придавил ее, начинает играть, но мышь не шевелится. Но первый неудачный опыт пошел впрок. Теперь пойманную мышь он лишь слегка придавит. И устраивает игры с ней. Отпустит, мышь посидит, видимо, не веря неожиданно свалившейся свободе.