Простак

Сегодня брился уже второй раз. Прошло часов шесть, как они договорились о встрече. Сейчас восемь. Значит, могла и не приехать. Надоело! От злости замазал всё лицо пеной.

Раздался звонок. Он выплыл в коридор с помазком и лезвием в руках. Замок стоял на собачке. Легонько толкнул дверь ногой — Она! С улыбочкой! Как это иногда заедало!

Она хлопнула варежкой по его длинному носу. Стряхнула с воротника талый снег. Её лицо источало мягкое, обволакивающее тепло и нежную, щекочущую свежесть лёгкого морозца.

С лестницы потянуло холодком.

— Ба! Да Вы не одне!

У порога топталась её подружка. “Для страховки, — мелькнула мысль, — к чему б?”

— Нажми на ручку и прихлопни!

— Ага! — озадачилась подружка.

Он лениво вернулся в ванную.

Заканчивал, не торопясь: добрился, скинул халат, облился, растёрся до зуда. А что? — ждал шесть часов — можно.

Познакомились они около года назад на вечере творческой молодёжи. Пригляделись. Он предложил ей продолжить слёт. Она согласилась. Кончилось необычно. В ночь не разъехались — упились и прошептались до утра, сидя в потёртых креслах опустевшей театральной ложи.

Сошлись потом, через месяц. Она собиралась делать аборт. Не от него! К этому времени у них состоялась единственная встреча, та, памятная, которая удивительно походила на общение с зеркалом. Ну, а в последующий раз Он оказался действительно учтивым. Ей же терять было нечего.

“Бедная, вечно беременная… — прищурился. — Сегодня тоже пришла не просто”. Их отношения готовы были разорваться и вдруг — делегация.

Он вышел.

— Ой! — подружка уставилась на обнажённую худую грудь, потом на кривоватые ноги. — Можно я покурю?

— На кухне, — Он надел майку, рубашку. Одёрнул манжеты.

— Конечно, на кухне, — выскочила и плотно прикрыла дверь в комнату, — уф.

— Ну-с! Выкладывай всё. Только быстро. — Он начал натягивать брюки, но одна штанина слиплась, ступня никак не хотела пролезать.

— К чему спешка?

— Хочу закончить и уйти.

— Знаешь, зачем пришла?

Он кивнул.

— Опять незадача!? — быстро согнулся, осмотрел стрелки.

— Парил, парил, а всё равно две, — усмехнулась.

— Хоп! — Он подпрыгнул, и лодыжка, наконец, проскочила. — В общем, так…

Ремень затянулся, и пряжка защёлкнулась.

— Денег не дам!

— Это почему же? — Она присела на диван и взглянула на него пристально.

— Во-первых, их нет. Во-вторых, просто не хочу.

Она откинулась на подлокотник, сбросила подбитые белым мехом ботики и достала накрахмаленный носовой платок.

— Мне кажется, мужчина должен помогать, если у женщины неприятности.

— Я сказал, у меня — пусто! — Он вышел в коридор и начал шарить ботинки.

— Непорядочно.

— Порядочно — непорядочно, но денег нет!

— Найдёшь! Я рискую, можно сказать, здоровьем, даже больше, — отёрла платком краешек губы, — из-за тебя.

— Из-за меня?!

— Из-за кого ж? Ты один был в это время.

— Один!? — Он, обувая второй башмак, почти удивлённо посмотрел на неё. — Ха! А как все Ху — компани?

Она была неколебима.

— Так, значит, ты подлец?

— А ты… — Он приспустился на пол напротив дивана, — никогда не видела подлецов?

— Не приходилось.

— Прощелыги попадались прилизанные и оглаженные?

— Подонков не встречала, — Она сидела так же вальяжно.

Он хрюкнул и уставился в потолок.

— Хочешь посмотреть?

— Да-с. Понаблюдаю.

Поднялся.

— Не страшно? — и, подкинув над головой пиджак, обернувшись вокруг себя, точно попал в рукава.

— О-о, какие бывают подонки!

Она вздрогнула.

— Идиот! Серьёзно, — медленно выпрямила туго обтянутую капроном ногу.

— Я не дам денег потому, что их нет, в ближайшем времени не будет.

— Ну и от кого я, по-твоему, беременная? — освободила вторую ногу и пошевелила большим пальчиком, — когда ты был у меня?

— Это о чём-нибудь говорит!?

— Принести график?

— Принеси, — Он скривил губы.

— Что ухмыляешься, у меня как раз, — Она посчитала, — две, три… Тогда всё и случилось.

— Тогда был пьян. Не смог.

— Седьмого.

— Ты говорила о первом.

— О втором!

Он почесал за ухом.

— Кстати, седьмого я грузился в поезд. Утром.

— Неделя туда, неделя сюда. Легче договориться, чтоб потом не расплачиваться всю жизнь.

— Но! Это уже лишнее.

— Всё доказуемо. Знаешь.

— Узнаю, если родишь. Доказуй.

— Cволочь.

— Вперёд! Усыновлю.

— Незачем доказывать! И так ясно. По крохе собираю у знакомых.

— Слова. Ты справки приноси… Что такая-то беременна с такого-то.

Заржал.

— Жаль. Не додумала я.

— А надо? Замнём. Потом будет неприятно.

— Говори!

— Переберём варианты?

— Понимаешь, из своей консультации тебе справку не принесу. Там ушей много.

— Несомненно. Якобы всё узнает твоя утончённая мама?

— Мать оставь. Святое.

— Зато есть придурковатый… Знакомый гинеколог. Сделает бумажку. Всё?

— Так у тебя легко подгоняется.

— Дальше.

— Сам казал, в какие числа был у меня.

— Что, должен точно помнить? Ты не помнишь, я подавно. Несерьёзно. — Сложил руки на груди.

— Лыбишься?

— Скорблю!

— Ведь кроме тебя в это время никого не было.

— Откуда известно? Месяц не виделись!

Он постучал себя по бедру.

— Я?

— Не докажу?

— Пробуй!

— Ещё увидим. Не пройдёт! В жизни за всё нужно платить! — Она сунула ноги в изящные сапожки.

— Точно. Плачу, — обозрел заиндевевшее окно и обхватил затылок руками.

— Ну как же ты? В который раз? Школьница!

— Не виновата я, что так получается.

— Ах! Я не ви-но-вата! — Обозначил книксен. — У тебя, старушка, голова. Могла шепнуть. Кто ж должен?

— Ты.

— ...

— Слишком долго порядочным прикидывался.

— Говорила же, люблю порядочных.

— Спорил. Доказывал. Последнюю рубаху отдам.

— Глуп был. Мололи что-то, — рассмеялся. — Не подслушивай!

— Паразит. Не думала, не думала, что ты так.

— Могу. И не так. Считала, тупенький. Прицепилась к паровозику — туп-туп-ту-у — покатится?!

— Мне бы половину, — Она приблизилась к нему.

— Нет, — Он отодвинулся. — Почему должен отдать последние деньги? Может, не тебе, твоей подруге? — громко. — Зря пыхтит под дверью! Самому любимому есть нечего. Часть средств отсылаю.

— Ещё кому-то?

— ...

— Не я одна такая?

— Мачехе. У пожилой женщины в долг брал.

— Хороший.

— Может, хороший. Может, и нет. Вот вам бы мозги прочистить не помешало. Там не вышло — сюда прибежали. Самой не противно?

— Всё-ё. — Она кинула носовой платок в пепельницу. Закурила длинную сигарету.

— Не хотела с тобой связываться, когда ещё узнала про то, как ты на гастролях...

— Мы говорили об обязательствах? В мыслях не было. Просто я — мальчик поближе.

— Вот как?!

— Неправда?!

— ...

— Кстати, кто сказал про гастроли?

Она топнула ногой.

— Не изменяла!!

Он вырвал у неё изо рта сигарету и затушил. Пахнуло едковатым запахом тлеющей материи.

— Я не просил твоей верности! Кто наболтал?!

— Не важно, — покраснела.

— Ладно. Проехали.

Он взял спортивную сумку, стал доставать из шкафа пустые молочные бутылки. Она неуклюже сплюнула. Осторожно вытащила обгоревший носовой платок, аккуратно сложила, бросила на край стола. Встала.

— Хорошо. Проехали-приехали. Уйду, уйду.

Он нетерпеливо перекинул из руки в руку широкий с наплечником ремень.

— Ну?

Отвернулась. Чуть-чуть.

— Присядем на дорожку?

— Ну?

— Знаешь… Тут, пока ты мылся… В общем, — шёпотом:

— Я любил.

И вы любили.

Поклонялись звёздной пыли,

Утром, в горсть собрав росы,

Окрылённые ходили.

Недоверчивые к Были

О прошедшем не тужили.

Под дождём и ветром стыли:

Ожидания часы

Годы счастья нам сулили.

Он побагровел.

— Так это моё. Не оконченое. Копалась?

— Сама придумаю конец, — Она нахмурилась и сделала шаг.

Он преградил путь. Жёсткими пальцами стиснул её подбородок и пытливо посмотрел в глаза.

— Осядь, Мата Хари, — от толчка Она села. — Тише!

Бросил сумку на диван рядом.

— Вот как?! — начал рыться, громыхая пустым стеклом.

Она сидела, обхватив коленки, и шептала: “Я сама, сама. И бездушные… весы… в те мгновения застыли...” Не слышал. Его внимание поглотил маленький пришивной карманчик. "Н-да… Вдоль заветной полосы. Н-да”, — умолкла. Успокоился и Он, зажав что-то в ладонях.

Брезгливо скрежетал старенький будильник. С близкой троллейбусной остановки донёсся гундосый тенорок водителя, объявляющего следующую. Шаркнуло в прихожей.

Он покусывал нижнюю губу, словно окончательно отстраняясь.

— На. В последний раз, — протянул несколько купюр.

Она хмыкнула.

— Отступные? Получается, про-о-щай?

Помолчали.

— Должен был вечером отослать. Здесь хватит.

— А ты?

— Выкручусь.

Вытащила из-за лифа измятый тетрадный листок и подала ему.

— Твои. Я дописала, — медленно взяла деньги, обернула остатками платка и убрала в сумочку. Чиркнула зажигалкой. Потянулась к потушенной сигарете.

— Прочтёшь?

Внезапно ошарашил звон. Старенький будильник подпрыгнул, упал и, захрипев, смолк.

— Собирайтесь. Некогда. Через час концерт.

Она продефилировала в коридор.

Он накинул куртку. Взял сумку с посудой. Захлопнул за гостьями входную дверь. Спустился вниз. Закурил.

— Куда?

— Мне направо, — отозвалась подружка.

— А мне к… — Она ткнулась в него взглядом. — Но могу и направо.

— Извините, мне налево.

— Как знаешь, — подружки взялись под руки. — Если станет невмоготу, можешь зайти.

Он поперхнулся дымом.

— Накормлю.

— А-а. Покорно благодарю, — вычурно поклонился.

Девицы пошептались. Посмотрели вслед уходящему парню.

— Господин писатель!?

Он обернулся.

— Я отдам! Все!

Пробуравил взглядом её, потом подружку. Резко махнул рукой.

Зашелестела по первому снегу новыми протекторами машина такси и притормозила.

— Лучше езжай!

— Эти деньги… В долг, — Она едва не поскользнулась, выкрикнула. — Обязательно отдам!

— Скорее, — подружка потянула её за рукав пальто, — уедет, н-ну!

Глухо вскрикнула дверца автомобиля, хлюпнула. Таксомотор, немного постояв, рванул с места.

Парень поднял воротник. Растянул уголёк почти потухшей сигареты. Достал из внутреннего кармана продукт совместного творчества, пробежался по строчкам взглядом. Бережно сложил бумажку, убрал обратно. Цокнул языком. Снова вытащил стишок. Неспешно скатал в шарик. Прицельно кинул под задние колёса ковылявщего мимо грузовика, поймал губами увёртливую снежинку и перешёл на другую сторону улицы.

_______ ^

Зачат: 1984