Прощание "лунохода"

«Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — Вокзал».

Люблю я автобусы! Эти коммуналки на колесах не только перевозят пассажиров по городу, но и несут в себе маленький мирок за стеклянными окнами. И каждый — неповторим и меняется внутри себя ежеминутно. Кто-то заходит, выходит, занимается себе угодными делами, общается — и сам того не замечая, создает эту волшебную атмосферу.

Конечно — сейчас по городу бегают автобусы одной марки и даже модели. Они еще не успели состариться и набраться своей неповторимости — поставь все в ряд, и неискушенный житель вряд ли без номера маршрута найдет тот, на котором чаще всего с утра отправляется на работу. И не будем вспоминать юркие и вездесущие маршрутки — у них своя, особенная песня.

Другое дело — старые, потрепанные временем и пассажирами автобусы. Каждый из них имеет множество отметин, и завсегдатаи их салонов узнавали их с завидным постоянством. Кто-то ненароком, случайно узнает «старого знакомого». Кто-то с азартом игрока казино надеялся сесть именно на определенную машину, словно делая очередную ставку. Ну а кто-то замечал труженика дороги с раздражением — поездка ожидалась либо в тесноте, либо вовсе без комфорта.

Среди них всегда было разнообразие. Большой, но душный салон «Икаруса» с мягкими сидениями и неповторимым аттракционом «играй, гармонь» на поворотном круге. Уютные и светлые, но тесные львовские автобусы, с грустью во взгляде круглых фар и вздохами на остановках. Маленький салон старых «Пазиков», словно пестрящий окнами-иллюминаторами подводный аппарат. Наконец, мягко плывущий над асфальтом «луноход» — знакомый многим ЛиАЗ… А ведь это далеко не все в этом списке старых имен.

***

После работы я решил не спешить закрыться от мира в своей квартире, а уделить время прогулке по городу. Это успокаивало и доставляло немалое удовольствие — и если многих привлекает ходить лишь по «парадным» улицам, то мне по душе заглядывать в тихие дворики, ходить тенистыми переулками. Хотя прошлое и оставило городу однообразие — типовые дома, дворы и магазины — время подарило безликим постройкам свой уникальный образ. И пусть проекты, порой не имеющие имени кроме буквы и цифр, словно яйца в инкубаторе заполняют целые районы — каждый среди них найдет свой дом, отыщет дорогу к работе, любимый кафетерий.

На одном доме давно начала осыпаться плитка — и след на штукатурке напомнил улыбающееся лицо. А в этом дворике старая детская площадка, под силой неуемной детской энергии превращенная в целую выставку сюрреалистической скульптуры. Здесь и закрученный серпантин железной детской горки, заваленные всяким хламом и досками деревянные будки, служащие теперь юным стрелкам убежищем в веселых баталиях, перекошенные и жалобно скрипящие на ветру качели. Кое-где уцелели даже старые доски для объявлений — теперь они пестрели либо новыми бумажками, либо облупленной краской. И каждая такая маленькая деталь меняла оттенок впечатлений возле очередного дома.

В конце дворика, за стеной из нестриженных кустов, пролегала узкая тихая дорога. Она вела к заднему выходу из автобусного парка — ворота здесь настолько редко открывались, что поросли вездесущими вьюном и мхом. На обнаженном от краски металле уже вовсю проступал ядовито-рыжий налет ржавчины как неизменная отметина времени. Но сегодня ворота были открыты, за ними раздавались звуки работающих мастерских. С интересом я посмотрел в щель забора — там вовсю кипела пыльная работа. Механики готовили свои «кареты» перед выходом на завтрашние маршруты. Удовлетворив свое любопытство, я вернулся обратно.

Неожиданно для себя я услышал звук, похожий на дребезжащий звон бутылок в большом ящике. Обернувшись, я увидел совершенно дикую для своего времени картину. Из тех самых ворот неспешно выползал старенький красный автобус, какие уже много лет не выходят на маршруты. Краска кузова местами взбугрилась и потемнела, стекла были расцарапаны — но старичок «луноход» еще старался держаться на ногах-колесах.

И я узнал его! Невероятная встреча со старым знакомым. Я тут же вспомнил студенческие годы — именно на этом автобусе, гордо бегущем под номером 7, я ездил из дома к нашему училищу. Маршрут был не оживленным, и этот единственный автобус навещал мою остановку ровно каждый час. Ехать приходилось довольно долго — а так как я имел обыкновение запоздало выходить из дома, то каждая поездка становилась настоящей лотереей. Успею ли я в этот раз или нет? И, вновь добежав до столба-указателя, вглядывался вдаль, надеясь увидеть знакомый силуэт слева, а не справа от себя.

А затем при удаче — долгие полчаса моститься в углу задней площадки, наблюдая в окно за мелькающим, знакомым наизусть пейзажем, наслаждаясь мягким покачиванием на ухабах. За эту мягкость люди и любили этот автобус, называя с улыбкой «луноходом».

…Завидев мои жесты руками, водитель автобуса сбавил ход и с тарахтением остановился у обочины. Я радостно подбежал к двери в кабину.

— Тебе чего? — раздался сверху из окошка слегка хрипловатый голос. Я сразу узнал его хозяина — за рулем был все тот же старый водитель. Время не пощадило и его — волосы убелила седина, а лоб и щеки изрезали морщины. Но они по-прежнему были вместе — машина и ее водитель, словно много лет назад.

— Слушайте… Прокатите, а?

— Ты что — с ума сошел? Иди на остановку да и катайся на здоровье!

Он уже хотел было тронуться с места, но я не спешил закончить диалог.

— А ведь я узнал вас! Всю мою юность на этих колесах возили… Ну прокатите, что вам стоит? Как прежде…

Водитель задумался на мгновение, сжал губы и махнул рукой.

— Ай, черт с тобой, залезай!

Я лишь весело кивнул головой как мальчишка. Узкая складывающаяся дверь впереди распахнулась и я влетел в салон, торопливо взбираясь на самое желанное место — скамейка впереди, сразу возле дверей. Лучшее — как инстинкт из детства: ведь отсюда можно было смотреть не только в боковое окно — но и вперед, на дорогу! Зрелище завораживало детский взгляд и манило спустя много лет.

Двери шумно захлопнулись, попутно шипя пневматическими толкателями. Руки сами собой легли на белые, затертые ребристые поручни, а нос вобрал тот самый особенный запах салона. Между креслами я с удивлением достал криво оторванный старый билетик — такой, какие были именно в те годы. Обрадованный своей находке я спешно сунул его в карман и, с широко открытыми глазами, приготовился к этой необычной поездке. Наконец автобус тронулся с места и его кузов мягко закачался из стороны в сторону.

— Куда путь держите? — поинтересовался я у водителя. Нас отделяла лишь небольшая шторка над перегородкой, которая отдернулась через мгновение.

— Отбегал свое, старичок, — ответил с грустью мужчина. — В последний путь веду — на металл попилят. Жалко…

— Выходит, мне безумно повезло.

— Чем же?

— Я искал этой поездки. И не простил бы себе пропустить этот рейс.

Автобус опасно накренился в повороте и водитель спешно сбросил ход. Найдя это знакомым, я сам себе улыбнулся.

— Ищешь прошлое? — поинтересовался он. Я же сразу даже немного растерялся.

— В небольших дозах оно даже полезно.

— Да, это точно! — автобус вновь опасно накренился. — Меня кстати Григорием зовут. Константинович! А тебя как величать?

— Василий Сергеевич!

— Ага, вот-то я и вспомнил, как тебя ребята Васькой звали! Ну что, Василий — на наш маршрут?

— Да! — я аж привстал над сидением. — Поехали, дядя Гриша!

Водитель простодушно рассмеялся и перешел на другую улицу. Я достал свой мобильный телефон, спешно открыл список мелодий. Вот она, та самая, что играла в комнате отца в пору моего детства. Мягкая мелодия плавно наполнила старенький салон, словно осветляя его незримым светом.

— Помню, помню! — опередил мой вопрос Григорий. — Ну, что-ж — остановка «Гастроном»!

Конечно, сейчас эта остановка называется иначе. Но тогда она была именно «Гастрономом» — и только на ней мог остановиться этот красный автобус. Колеса прекратили свой бег и под полом вновь задорно застучали «пустые бутылки».

Компания молодых людей, скучающая на остановке, была явно шокирована появлением старого экипажа под привычным номером маршрута. Недоумение лишь усилилось, когда двери раскрылись и в салон неспешно залез пожилой мужчина с тростью.

— Ну наконец-то нормальный автобус пустили! — выдохнул он, взбираясь на сидение. — Константинович, ты что ли?

— Я! — бодро ответил Григорий. Затем высунулся из кабины и крикнул молодой компании. — Ребята, поехали, сегодня проезд бесплатный!

Те растерянно переглянулись, а затем резво заскочили в салон. Следом успела забраться и одна старушка с увесистой сумкой. Шипение дверей — и автобус вновь бежит по маршруту.

— Не думал, что ты опять свой «синий троллейбус» погонишь, старый проказник! — хохотнул пожилой пассажир и обратился уже ко мне. — Любезный, сделайте громче, хорошая ведь песня!

А мимо проносились дома и переулки, которые казались через пожелтевшие мутные стекла старыми фотографиями из семейного альбома. Молодежь быстро пришла в себя и защебетала стайкой воробьев, делая селфи в салоне и иногда подпевая в такт незнакомой песне. Улыбались старики — для них тогда помолодело все внутри волшебной красной коробки, уносящейся в воспоминания. И как-то совершенно не смущали новые дома и магазины за окном, блестящие новые иномарки и огромная реклама — все это казалось столь мелочным на фоне этих совершенно потрясающих звуков и запахов.

Время летело незаметно. Когда из автобуса вышел последний пассажир, Григорий вздохнул и вырулил в городскую промзону. Здесь, в мрачном окружении бетонных заборов и кирпичных цехов, радужная ностальгия стала медленно блекнуть. Двигатель хрипло чихнул и застучал — старость машин и людей порой слишком похожа… Впереди — узкая полоска из разбитого асфальта, упирающаяся в ворота какого-то предприятия. Над ним зловеще возвышались длинные шеи подъемных кранов с зубатыми ковшами на тросах. И так неожиданно — остановка и шипение открывающихся дверей.

— Ну вот и все. Возвращайся домой — стоит ли смотреть на то, что будет дальше…

— А как же вы?

— А что я? — Григорий горько усмехнулся. — Я как он! Такой же дряхлый, больной, клапана и поршни шалят… — он положил свою морщинистую, привыкшую к рулю руку на сердце. — И мое время тоже вышло.

— Да ладно вам, — сказал я. — Поживете еще, на радость внукам!

— Видишь ли… Мир не стареет. Мы стареем. И уходим. На наше место приходят другие, они лучше нас. Когда мы молоды — все кажется таким ярким… А мы лишь стараемся вернуть эти краски всю оставшуюся жизнь.

Я поднялся и подошел к перегородке. Водитель крепко пожал мне руку.

— Будь счастлив. Храни в памяти автобус номер 7 — но иди своим маршрутом.

Он от души улыбнулся. Я быстро выбежал из салона, за спиной резко хлопнули двери. Григорий погудел мне на прощание и «луноход», грустно «вздохнув», неспешно побрел к зловещему серому забору, пуская маленькие облачка сизого дыма.

Запустив руку в карман, я с волнением достал тот самый билетик. Выцветшие чернила, забытая цена и красивый рисунок летящего автобуса… на котором медленно расползалась маленькая мокрая точка. Я плакал.

Нужно было возвращаться домой… Жить, пока не выцвели краски.