ПОСЛУШАЙ, БРАТ

— Да не верю я в любовь, — отмахивался я тогда поспешно от философских реплик своего друга, соскальзывая по зыбкому песку в объятия к приставучей волне. — Вот, что она… да в самом деле, — размашистым жестом указывал на исчезающую белую пену, — то нахлынет, то отстанет… Любовь непостоянна, изменчива, как волны в океане.

— Может, оно и так, — неохотно соглашался он в такие минуты, — да только ведь… она есть! Послушай, брат, вот и волна, и небо, и океан, и солнце… Не имеет значение, какие они для тебя, для меня или окружающих… Ты скажешь, что волна изменчивая, я скажу, что она игривая, но главное, что она есть. И в этом своём факте она для всех одинаковая.

Ветер в резвом и шумном порыве поглотил тогда его слова, как течение времени поглотит потом наши годы.

Когда-то он был с нами, в одной команде. Теперь его нет с нами на этой земле. Весёлый коренастый парень, искренний, со светлыми мечтательными глазами и приятной улыбкой, немного взбалмошный, но всё же не совсем лишённый здравых интересных мыслей.

— Я ей говорю, — выдыхая сизый никотин, отрывисто продолжал он, — всё будет хорошо, уедем в Карелию. Там воздух, природа, лес — просто голова кругом!.. Дом снимем хороший, я работу буду искать, ты — меня дома ждать… Понимаешь? У нас, говорю, всё получится, всё будет с тобой, поверь, ты только будь рядом, всегда рядом… И вместе мы… Мы ведь будем с тобой счастливы вдвоём, понимаешь, счастливы вместе. — Он нервно и старательно пальцами затушил окурок, вздохнул полной грудью и на минуту замолчал, уставившись вдаль, словно пытаясь сдержать резко нахлынувшие, как та самая океанская волна из нашего отрочества, сильные эмоции и постепенно собраться морально.

Солнце было тусклым и медленно плывущие грузные облака грозились в ближайшее время погасить его и без того слабые блики. Помню, я периодически смотрел под ноги, на расползающийся под силой ветра, тяжестью веса или действиями шипящей воды песок и почему-то в ту минуту мне вдруг подумалось, что нет на свете ничего более зыбкого, нежели слово «обещаю». Уныло белели костями в пустыне разбросанные коряги — просоленные будто самим временем и до боли знакомые, со спокойным безразличием взирали на небеса засохшие морские звёзды, аляповатыми пятнами блестели студенистые медузы, изредка доносились отклики беспокойных чаек, хмурыми молчунами задумчиво глядели за самый горизонт вековые скалы. Наше место встречи было абсолютно таким же как и тогда, много лет назад, всё в округе, словно на фотоплёнке, застыло в своей неизменности, изменились лишь мы да волны в океане, чей монотонный шум заглушал шелест редкой сухой травы.

— А она говорит: у меня контракт с агентством, — более плавно продолжил он, перебив рокот пенного прилива. — Контракт, понимаешь? — Казалось, он еле сдерживался. — Послушай, брат, я знаю её с шестнадцати лет, все эти поцелуи, встречи, слёзы, объятия, обещания, переживания — всё это ничто… по сравнению с контрактом. Годы, проведённые вместе, и я — выходит, просто ерунда для неё! Там ведь бархатная дорога в глянцевую жизнь, фотовспышки и лестные комментарии, а тут какой-то я со своей Карелией и наши чувства…

Ему было тяжело осознать, что его вдруг променяли на срочный договор с модельным агентством. Он сказал, что всё равно уедет в Карелию и навсегда завяжет с прошлым, что будет ждать её в тёплом уютном доме с большим камином и окнами в пол, выходящими на реликтовый еловый лес. Оставалось разрешить лишь несколько важных вопросов… Его убили на трассе, где-то под Нижневартовском, в случайно завязавшемся дорожном конфликте. Это никак не было связано с прошлыми делами.

Время неумолимо продолжало свой извечный бег. Спустя несколько лет я встретил её. Она никогда не вспоминала о нём, про тот разговор и его обещание дождаться её, толком, тоже ничего не могла вспомнить. Слишком насыщенной была у неё жизнь: много бурных путешествий, интересная работа, масса заманчивых предложений и публикаций, в итоге — частичная занятость в сфере маркетинга и приятный флёр от былых недолгих будней фотомодели. Потом мы виделись ещё несколько раз. Всё в ней было не так, как в те годы… Но самым изменившимся в ней были глаза: никогда больше они не сияли той искренней радостью, таким чистым, простым душевным счастьем, как это было в те минуты, когда мы сидели дружной компанией за обсуждением ярких картин нашего будущего, а она, совсем ещё юная, обняв его за руку и прижавшись к плечу, внимательно следила за всеми, изредка лучисто улыбаясь и блуждая мыслями в своём тихом мире, что на тот момент, был связан только с ним.

Камал Ибрагимов

23 ноября 2018 г.