Последняя строка незаконченной поэмы

Николай Хрипков

Электронная почта — khripkov.nikolai@yandex.ru

ВКонтакте — https://vk.com/id759871786

8-913-712-02-73

Последняя строка незаконченной поэмы

У знаменитого режиссёра творческий кризис. Ему нужна идея для нового шедевра. И она приходит случайно, когда он читает поэму средневекового трубадура, которая незакончена и обрывается на строчке, которая и даст режиссеру новую идею.

МИДЛ-ПАНК

Когда ничего не приходит в голову, теряется смысл жизни. С вами такого не бывало? Значит, вы счастливый человек. А вот Стэн чувствовал себя самым несчастным на свете. Те, кто завидовал ему, а как же? — всемирная слава, богатство, любовь самых красивых женщин — были идиотами. Сейчас его надо было жалеть, утешать, говорить, что не всё ещё потеряно. Но таких не нашлось. Зато было полным-полно тех, кто ему названивал и медоточивым голоском спрашивал, когда же появится его очередной шедевр, который займёт все первые строчки в мировом кинематографе.

«Идите к чёрту!» — ругался он. Никакого шедевра не было и не было никакой идеи. Но не трубить же об этом на каждом перекрёстке? Какую радость он тогда бы доставил своим завистникам и недоброжелателям. А их, как и у любого великого человека, было великое множество. А ещё была депрессия: вдохновение никак не хотело навестить его, а муза накрыть своим плодотворным крылом, под которым только и живёшь настоящей полноценной жизнью. Фабрика грёз ждала от него новых сюжетов, новых героев. Как же точно её назвали: фабрика. На фабрике не бывает творческих отпусков.

Одно только его имя привлекало миллионы зрителей. Рекламные агентства стояли в очередь, ожидая его благосклонного внимания. И готовые платить бешенные деньги только за то, чтобы их продукция хотя бы на мгновение мелькнула в его фильмах. Все замерли и ждали выхода на экраны его очередного шедевра. Он же в сотый раз перебирал всевозможные сюжеты и самых разнообразных героев, среди которых были и пришельцы из других миров и странные существа, внезапно появляющиеся среди обычных людей. Оказывается, всё это уже было. И разве поразишь зрителей очередным суперменом, универсальным солдатом, монстром, чудовищем, попаданцем, стихийным бедствием, эпидемией, атомной войной? Уже сотни раз это было, приелось, надоело и не привлекало. Кто пойдем смотреть очередного Кинг-Конга или Дракулу?

Всё было. Всё обсосано, обкатано. Стэн знал, что новая идея может прийти совершенно случайно: от услышанной фразы, от прочитанного в книге, из телепрограммы, из увиденного на прогулке или на улицах города. Но когда это случится, знать невозможно. Муза — дама капризная. Она может появиться тогда, когда не ждёшь её. А может и вовсе не прийти. Или мучить тебя неделями, месяцами. Стэн ушел в запой, потом принимал таблетки. Но поймать музу за подол ее платья так и не удавалось.

Может быть, это конец его карьеры? Пока он депрессирует, появится какой-нибудь мальчик с сияющими глазами и предложит такой проект, который разорвёт Голливуд. И все кругом заговорят о новом гении и на обложках журналов будет красоваться его рожа. Стэна же выбросят на помойку. И услышав его имя, будут спрашивать: «Это тот старина Стэн, который…Хм! Наверно, пишет мемуары о своей бурной молодости. А что ему ещё остаётся делать? А тут всё-таки заработает на хотдог».

Главное даже не сюжет. Те, кто считает, что настоящий мастер — это тот, кто способен закрутить лихой сюжет, ничего не понимают в искусстве. Самый закрученный сюжет может вызывать скуку. Да и придумать сюжет — это пара пустяков. Ремесленники бесчисленных ежедневных сериалов придумывают очередной сюжет за четверть часа.

Главное — это найти героя. Тогда сюжеты сами полезут, только успевай записывать. Когда вы найдёте нового, свежего героя, который вызовет интерес у зрителя, тогда считайте, что дело в шляпе. Сам герой будет вам подсказывать сюжетные ходы. Все шедевры держатся на главном герое, без разницы положительный ли это герой, который спасает своих близких и всё человечество заодно, или отъявленный злодей, на котором негде ставить клейма.

Герой должен вызвать интерес у публики прежде всего тем, что она ещё ни с чем подобным не сталкивалась. Необычное, неведомое ранее всегда вызывает интерес. Поэтому главный вопрос, который стоял перед Стэном, не «что» или «как», а «кто». Он перебирал знакомых, книжных героев, персонажей мифов, пробовал создать симбиоз из двух или более лиц, но всё было не то, и вызывало в нем только раздражение. Ему нужен был герой, на котором держалась бы целая серия фильмов, несколько сезонов, который бы перекочевал в мультики, аниме, комиксы, появился на футболках, стал составной частью молодёжной субкультуры. А лучше любимцем разных групп населения.

Это лишь бездарности создают героев-однодневок, которые забываются быстрее, чем зрители покинут кинотеатр. Стэн не мог себе позволить такого. Стать объектом насмешек хуже смерти.

Стэн ходил на выставки и концерты, читал запоем. Телевизор он не включал. Новости его не интересовали. То, что мир катился в пропасть, уже было понятно давно.

Каждую свободную минуту он хватался за книгу, читал до позднего вечера, читал за обеденным столом, читал, когда просыпался ночью. За всю жизнь он не прочитал столько, сколько за эти дни. Начал он с современной литературы, но постмодернистов не жаловал. Он не любил их вечный стёб, стремление всё высмеять, над всем поиздеваться. Но сами они не могли предложить ни свежей идеи, ни хорошего сюжета, ни яркого героя. Постмодернисты — это литературные импотенты, которые хотят, но ничего не могут. От современной литературы он углубился в двадцатый и девятнадцатый век. И нашёл, что писатели этого времени просто гулливеры по сравнению с современными литературными лилипутами.

Это были книги, проверенные временем. Стэн открывал для себя новые имена и произведения, о которых он знал до этого крайне мало. История литературы была не самой его сильной стороной. То, что представлялось для него значимым с давних пор, открывалось для него новыми гранями, неожиданными открытиями, играло яркими красками. «Как же так? — недоумевал он. — Почему нам об этом не говорили? Я же это читал еще в школьном возрасте. А теперь как будто читаю что-то совершенно незнакомое мне. Как же так я читал, что не видел многого, что открылось мне сейчас?»

Его поразила русская литература. И он понял, что варвары и дикари — не русские, но они американцы, которые кичатся, полны самомнения, что они лучшие. А все остальные — мусор. Народ же, у которого был Толстой и Достоевский, никак не мог быть диким и варварским, потому что прекрасные цветы вырастают только на хорошо удобренной почве.

Он хватался за ручку и записывал новые идеи, темы, образы. Он представлял экранизацию романов Толстого и Достоевского и даже знал, какие актёры будут исполнять главные роли и какие их будут окружать декорации, и какой будет звучать саундтрек. Но тут же понимал, что на сериал или сезоны это не потянет. И массовому зрителю не будут интересны переживания героев. Конечно, из «Братьев Карамазовых» можно взять один лишь детективный сюжет. Но получился бы очередной ничем не выдающийся детектив.

Может быть, со временем он возьмется за экранизацию. Но сейчас требовалось не это. Нужно было что-то лёгкое, развлекательное, что захватывало бы целиком и зацепляло, и не отпускало зрителя, что тут же бы ушло в масс-культуру, стало бы модным брэндом.

От «золотого века» он перешел к Новому времени, потом к Возрождению и добрался до Средневековья. Как представляет себе обыватель Средневековье? Рыцари, крестовые походы, сожжение ведьм, мрачные монастыри, штурмы замков и крепостей.

Тут ему попалась «Средневековая поэма». Стэн не читал стихов и хотел уже отложить книгу. Но что-то его остановило. Когда он открывал эту книгу, то ему и в голову не могло прийти, что именно здесь он найдет идею, которая взорвёт мир и снова его выведет в число первых. Он читал не очень внимательно, но когда он дошёл до этой поэмы, то уже читал её неторопливо и порой перечитывал, и проговаривал вслух строки, которые его поразили мелодичностью.

Поэма была написана на провансальском языке, на котором во времена средневековья говорили и писали во Франции и Северной Испании. Это был язык трубадуров, и он вполне мог бы стать национальным языком, но судьбу распорядилась иначе, и северный парижский диалект лёг в основу французского литературного языка. Поэма была написана великолепна, захватывающий сюжет, запоминающиеся герои, хороший слог, яркие метафоры. Автор её, несомненно, был одаренным поэтом. Герой ее — молодой дворянин, который служил при дворе графа. Граф уже успел похоронить две жены и взял себе в жёны молодую девушку из небогатой семьи. Девушка чувствовала себя несчастной, смерть ей казалась большим благом, чем брак с этим сластолюбивым стариком. Но родители ее настояли. Породниться с самим графом — это было для них вершиной счастья. И они были уверены, что их дочери сказочно повезло. Молодая прелестная девушка с золотистыми волосами, глазами небесной голубизны и нежной бархатной кожей живет теперь в графском замке. И ей не позволено даже выйти за стены замка. И родители не могут навестить её. Граф всё-таки считает их недостойными себя и стыдится родства с ними. Только один вид графа вызывает у его молодой супруги отвращение и тошноту. Она еле сдерживается, слушая его скрипучий сварливый голос.

Тут происходит то, что и должно произойти. В красавицу Луизу влюбляется служащий при графском дворе красавец Жан. Он может видеть Луизу только мельком. Но и этих мгновений влюбленному хватает, чтобы почувствовать божественную радость. Образ Луизы везде преследует его. Он пишет стихи о своей любви. Стихи не удаётся передать Луизе. Граф очень ревнив и молодому человеку не поздоровится, если синьор узнает об его страсти. Женское сердце всегда почувствует любовь. И Луиза понимает, что Жан влюблён в неё по тем взглядам, которые он мимолетно бросал на неё, по тому, как краснели его щёки в её присутствии. Её сердце отвечает взаимностью. Она тоже влюбляется в этого прекрасного благородного юношу. Но любовь их оставалась на расстоянии. Они не то, что оказаться наедине, не могли даже перемолвиться парой словечек.

Рядом с Луизой всегда находился верный слуга графа, мавр, которого граф купил у венецианских пиратов. За графа он мог перерезать глотку любому, не моргнув глазом.

Одним из развлечений при графском дворе были рыцарские турниры. И когда объявили очередной турнир, Жан решил участвовать в нём только потому, что за турниром будет наблюдать его возлюбленная Луиза. Его отговаривали. В турнире участвовали опытные рыцари, которые прошли уже не через одно сражение, и победить в турнире у Жана не было никаких шансов. Но Жан был непоколебим. Он будет биться на турнире, пусть даже его убьют. Он взял несколько уроков у своего хорошего знакомого.

И вот настал день турнира. Жан поднял голову. На трибуне сидел граф, а рядом с ним прекрасная Луиза. Подвиг или скорее всего безрассудный поединок он посвящал даме своего сердца, как было принято в те времена. И она понимала, что на этот поединок он вышел ради неё, чтобы она увидела его, чтобы она переживала за него.

Вот настал момент схватки. Против Жана выступал опытный вояка, которого даже несколько оскорбило то, что вызов ему бросил этот безбородый юноша. И он хотел проучить его. Нет, ему было жалко парнишку. Он не собирался его убивать или калечить, но только задать ему хорошую трёпку. Лучше всего было бы отшлёпать его по заднице, но он хоть ещё и был мальчишкой, но благородного сословия, и подобное отношение к нему не допускалось.

Прозвучал сигнал. Два всадника, выставив копья, помчались навстречу друг другу. Их разделял невысокий деревянный барьер, который не давал столкнуться их лошадям. Исход был предсказуем. Юноша был выбит из седла и полетел на землю. На трибунах засмеялись. Поделом дерзкому мальчишке. Нечего мериться силами с прославленными воинами.

Старый воин был милосерден. Он нанёс удар туда, где не мог причинить вреда здоровью юноши. На трибунах закричали. Юная графиня побледнела. Из её груди вырвался бы вопль отчаянья, если бы она не успела зажать ладошками рот. Она бы бросилась к несчастному юноше, но не могла себе позволить этого. Слуги подняли Жана и отнесли его в покои. Графиня была не в себе и за столом не прикоснулась ни к одному яству.

Графиня же уединилась

И слёзы не смогла сдержать.

«О, Боже Правый, сделай милость!

Даруй бедняге благодать!

Чтоб рана не была смертельной

И он остался бы живой,

Лекарства и режим постельный

Восстановили бы его!

Любовь моя! Ты безрассуден.

Ведь так легко погибнуть мог.

О! Как бы был ужасно труден

Тогда отпущенный мне срок!

Ты для меня, как солнце в небе

И как луна во тьме ночной.

Я лучше б на воде и хлебе

Жила, чтоб только быть с тобой.

За что судьба ко мне жестока

И так безжалостна ко мне?

Ты рядом, но и ты далеко,

Как эти звёзды в вышине».

Думала только о нём. Жив ли он? В графском замке по поводу турнира был устроен пир. На длинных столах стояли большие чаши с мясом, горами лежали фрукты, слуги кувшинами разносили вино.

Гости громко говорили и смеялись. Это было невыносимо. И Луиза вспомнила о своей любимой служанке, которая относилась к ней как к дочери и жалела её, понимая, какая горькая судьба выпала на её долю. Графа же она недолюбливала за его чёрствость и чопорность. И вот Луиза решила попросить её, чтобы она навестила юношу и узнала об его состоянии. Но сделала бы это тайно, чтобы никто не узнал об её миссии.

Пожилой женщине стало всё понятно. Она была на стороне молодой графине, которая, как в тюрьме, жила в графском замке рядом со сварливым невыносимым стариком. Она возвратилась и сообщила, что с юным рыцарем всё в порядке, если не считать нескольких синяков, которые он получил при падении. Это обрадовало графиню, она запрыгала на месте и захлопала в ладошки. Впервые замок огласился её смехом. Это было ещё не всё. Служанка достала из рукава записку и протянула её Луизе. Это было послание от Жана, канцона, в которой он описывал свои невыносимые страдания и ее неземную красоту. Она раз за разом перечитывала канцону, пока не заучила её наизусть.

Все эти звезды я тебе отдам,

И солнце, и луну отдам в придачу.

С тобой я разлучен. И горько плачу,

Из рая Богом изгнанный Адам.

За что я на страданья обречён?

В чём провинился я перед Всевышним?

Себя считаю в этом мире лишним.

И рвётся из груди моей лишь стон.

О! будто ли когда-нибудь спасён?

Твоей руки я не держал ни разу.

Как будто превратился я в проказу.

И жизнь моя — один кошмарный сон.

Так между влюбленными завязалась переписка. Луиза была на седьмом небе. Она любила впервые. Это было такое счастье. Судьба не смогла связать их, но человек, особенно когда он молод, верит, что его мечта осуществится. Через некоторое время граф Крафтенберг в составе сводного войска отправился в Палестину на отвоевание Гроба Господня. Вот она желанная свобода! Но граф был недоверчив и ревнив. Луизу поместили в небольшой келье самой высокой башни. Келью закрывали на засов. Никто не мог войти в неё, кроме немого евнуха-мавра, который приносил ей еду. Молодые люди были в отчаянии. Иногда Жан гарцевал под этой башней. Луиза, встав на скамейку, через окошечко могла наблюдать за любимым. А он с земли увидеть её, далекую и недоступную. И это всё, что оставалось влюблённым.

Жан искал выход, способ связаться с любимой. Но всё было напрасно. Верный графу евнух был неподкупен и убил бы его, не раздумывая, если бы он решил приблизиться к келье. Жан ежедневно бродил под стенами башни, но выхода он не находил. Как-то, остановившись у стены, он опёрся о неё обеими руками и застонал. Это был голос отчаянья. Но Луиза не могла услышать его, поскольку находилась далеко. Тут его взгляд привлёк паук, который быстро перебирая своими нитевидными конечностями, поднимался по стене. Жан позавидовал ему. Но как пауку удаётся это делать? Что у него там такое на конце его конечностей, что позволяет ему легко подниматься по вертикальной стене, как будто это горизонтальная плоскость.

Образ паука, поднимавшегося по вертикальной стене, теперь постоянно стоял перед ним. Он пытался разгадать его секрет. Как он жаждал оказаться на месте этой жалкой твари. Он молил небесные силы и даже силы ада даровать ему способности, которыми обладает паук. Его глас был услышан. Однажды, когда он стоял перед башней, он почувствовал, что с ним происходит что-то необычное. Его руки стали как будто не его. Он глянул на ладони. Что это? Его пальцы стали длинными и узкими и изгибались в разные стороны. Он пошевелил пальцами ног. Нет, это были не его ноги. Испугался ли он? Конечно. С ним произошло что-то невероятное, необъяснимое.

Он положил ладони на стены и почувствовал, что они приклеились к стене. Ступни его упёрлись в стену, и он оторвался от земли. И сразу даже не мог поверить, что подобное возможно. Он стал передвигать руки и ноги.

И как паук, пополз он по стене…

На этом чудесная поэма обрывалась. Но что же дальше? Стэн застонал как от физической боли. Почему автор не дописал поэму? Стэн стал рыться в комментариях и выяснил, что юный рыцарь-поэт должен был отправиться в очередной восточный поход по призыву синьора.

Их отряд был окружен сарацинами и полностью истреблён. Молодое дарование, несчастный влюблённый погиб за тысячи миль от своей Прекрасной Дамы, так и не дописав своей поэмы.

«Вот оно! Вот оно!» — как безумный, повторял Стэн. Он метался по кабинету и твердил как заклинание последнюю строку незаконченной поэмы средневекового трубадура.

«И как паук, пополз он по стене».

Конечно же, человек-паук, который легко без всяких приспособлений может подниматься по вертикальной стене. Он будет стремительно взбираться на верхние этажи небоскрёбов, где находятся штаб-квартиры спецслужб, финансовых организаций, преступных сообществ. Он будет снимать и записывать то, что там происходит.

Стэн едва успевал записывать идеи, которые приходили ему в голову. Набралось уже несколько десятков страниц заметок. Этого хватит на целый сезон саги с новым героем. Главный герой человек-паук ожил и как будто стоял перед ним. Стэн разговаривал с ним, задавал ему вопросы и его герой охотно ему отвечал. Они обсуждали самые разные темы. Стэн знал, какого он роста, сколько он весит, что он ест и пьёт, как он двигается, бегает, какие у него любимые мелодии и как он поднимается по стенам. Он уже знал, какой актёр будет исполнять эту роль.

Неделю он потратил на написание синопсиса, сеттинга и логлайна. То есть всего того, что необходимо для сценарной заявки.

Уже диалоги, конкретные сцены и всё прочее будут расписывать его негры-помощники. Он не позволял себе опускаться до подобной мелочёвки. Он был генератором идей, дирижером. Он уже видел полные залы, пресс-конференции, отзывы кинокритиков, красную дорожку, по которой он шагает, чтобы получить очередную премию. Он видел, как подписывает контракт с компанией Диснея, которая снимет анимационный фильм, видел новую компьютерную игру с человеком-пауком, игру, которая завоёвывает весь мир, видел очередь из представителей издательств, которые желают издавать комиксы по мотивам фильмов о человеке-пауке, видел футболки с изображением человека-паука, видел денежные потоки, которые текут на его счета, видел серию книг романов о человеке-пауке.

Он становился человеком номер один в мире киноиндустрии. Снова рядом с его именем непременно следовало «величайший кинорежиссёр современности». Его сериал бил все мировые рекорды. Но Стэн был реалистом и знал, что жизнь любого блокбастера не более семи лет. И это в лучшем случае. А то они отправлялись в небытие через год-два. Если он за эти семь лет не выдаст новой идеи, то молодые и более креативные оттеснят его в сторону. И его так же легко забудут, как и вознесли на Олимп. Возвращаться из небытия труднее, чем сделать себе имя на кинорынке. Сколько их бывших киногениев топчутся сейчас на обочине, забытые и невостребованные.

На самом пике своей славы он начал поиск новой идеи. Тут ещё нужно было опередить соперников. Он не знал, что это будет за идея и где её искать, поэтому он снова стал книгоманом и посетителем музеев и галерей. И уже довольно прилично разбирался в изобразительном искусстве. К тому же он родился под счастливым знаком Зодиака. Он Стрелец. А стрелы, выпущенные Стрельцами, всегда точно летят цель. Он верил, что когда-нибудь вспыхнет это новое и оригинальное, подобное этому шедевру «И как паук, пополз он по стене».