Ой мамочка (18плюс)

Познакомились они на день рождения общего знакомого (Вовка учился с ним в архитектурном институте).

Она только что приехала из Италии, где изучала античность. Была, одним словом, специалистом, которых днём с огнём не сыщешь. И так они понравились друг другу, как говорится — любовь с первого взгляда! Оба обнаружили что-то родное и от этого было упоительно на душе. Расставание, даже на миг, было невыносимо.

Это были Вовкины ощущения.

Ирма, так её звали, утверждала тоже самое. Вовка был на седьмом небе от счастья! Вот она — та единственная, ради которой можно и горы свернуть!

Какая же она была красивая, как те самые античные статуи, про которые Ирма, наверное, знала всё. При этом с чудесным чувством юмора — они постоянно хохотали, держась за руки. Поход в кинотеатр было лишь предлогом, чтобы весь сеанс целоваться. Ирма была раскрепощенной девушкой, по сравнению с нашими советскими девчонками и не стеснялась затрагивать такие темы, от которых у Вовки краснели щеки. Но ему это очень нравилось, это его возбуждало, и он все время мечтал о настоящей близости с Ирмой. Но всё как-то не получалось. Даже, когда они были приглашены на Новый год на дачу к друзьям и им выделили отдельную комнату на втором этаже. Ночью, лёжа в одной постели, попытался Вовка проявить себя по-настоящему. Ирма его осадила, сказав, что она во время секса не может себя контролировать, очень громко стонет, а во время оргазма вообще кричит «Ой мамочка». И убедила Вовку подождать до лучших времён, когда никто им не будет мешать, когда они смогут всецело и полностью отдаться любви.

И вот такой момент настал! Было начало лета, Вовкины родители уехали в отпуск. Вовка, набрав вина и сыра, пригласил Ирму на самое долгожданное свидание.

Оказавшись одни, они набросились друг на друга, как будто это было единственным спасением, чтобы не сойти с ума. Вовка представлял, как Ирма начнёт стонать и как он лихо доведёт её до криков «Ой мамочка». Но все пошло не так. На второй минуте Вовка кончил, потом обслюнявил Ирму с головы до ног, не доставив ей ни малейшего удовольствия. Ирма, устав от его стараний, высвободилась из жарких объятий Вовки, ушла на кухню и налила себе вина. Так они всю ночь и просидели там. Ирма успокаивала Вовку, типа все нормально, с кем не бывает. Но Вовка напрягся.

Ещё несколько попыток у них было, пока родители не вернулись, но Ирма так не разу и не закричала «Ой мамочки». Это стало для Вовки приговором. По ночам ему снилось, как какой-то мужик, бесцеремонно хватает его Ирму за волосы, привлекает к себе, она стонет, а потом, извиваясь в его объятиях, кричит «Ой, мамочка». И Вовка просыпался в этот момент в холодном поту. Он уже не мог спокойно спать. Мысль о том, что есть на свете кто-то, кто заставлял Ирму кричать «Ой мамочка», не давала покоя Вовке.

Он перестал ходить в институт, перестал общаться со всеми друзьями, с Ирмой он порвал в первую очередь, ничего ей не объясняя. И так себя загнал, что тронулся умом и оказался в психушке.

Как-то ночью ему очень ясно явился тот, который заставлял Ирму стонать и кричать, посмотрел на него, плюнул и, хохоча, стал демонстрировать свой «причиндал», на много больше, чем у обычных людей. Вовка вскочил и со всего маха врезался в стену. Ударившись головой, он потерял сознание! Придя в себя, обнаружил, что лежит на кровати, пристёгнутый ремнями. Ему очень хотелось в туалет, во рту все пересохло, и он не мог произнести ни звука. На все наплевав, сходил под себя и по-маленькому, и по большому. Так и лежал, пока не зашла санитарка и, всплеснув руками, не вскрикнула: «Ой мамочки, ты что же тут наделал???» Услышав это «ой, мамочки», Вовка разрыдался. Хоть какую-то женщину он заставил закричать, пусть даже и таким образом.