Новороссийск

Вот, наконец, и Тоннельная. Станция небольшая, но народу здесь выходит много. На курорты западнее Новороссийска, отсюда добираться удобнее.

«Почему Тоннельная? А где же сам тоннель?», — спрашивает соседка по купе — молоденькая девчонка, едущая к родственникам в Анапу.

«Тоннель будет дальше. Ты его уже не увидишь».

«А он длинный?»

«Да где-то с полкилометра».

Помогаю ей вынести чемодан, прощаюсь, желаю хорошо отдохнуть.

Все. Вагон почти пустой. В купе — я один. Ехать осталось минут сорок, не больше. Вот и тоннель. Старый, с покрытыми мхом стенами. Едем медленно, минут десять. Когда выползаем на свет, то почти останавливаемся. Так всегда, перед конечным пунктом. Локомотив берет чуть-чуть влево и, передо мной, стоящим у окна, открывается величественная панорама Цемесской бухты. В центре гигантской подковы — гребенка причалов с пришвартованными судами. Справа (как игрушечное) — белое здание морского пассажирского вокзала, а по бокам подковы — большие и маленькие дома жилых кварталов. Новороссийск. Здравствуй дорогой!

Вот и перрон. Встречающих мало, так как поезд почти пустой. Еще не сезон. Где-то через месяц начнется настоящее паломничество. Перекинув рюкзак через плечо, прохожу по эстакаде и, через здание вокзала, выхожу на площадь. Жарко! Не то что у нас! И почему Июнь не считается курортным сезоном? Но мне от этого только лучше. На площади, как всегда, полно «бомбил». Сажусь к одному в «четверку», едем. До центра — минут десять. Привокзальный район — старый. Белые каменные дома в два-три этажа совсем не похожи на наши, питерские. Поворот направо. Небольшая эстакада над железнодорожными путями. Прямо за ними, внизу, узкий безлюдный переулок с вывеской «Трактир» над входом в какой-то полуподвал. Такое впечатление, что здесь лет сто ничего не менялось. Наверное, где-то здесь, в этих маленьких домиках пряталась княжна Анастасия — дочь царя. Приютила ее одна добрая старушка. Потом, когда красные заняли город, усиленный отряд ЧК перевернул все вверх дном. Искали долго, но безрезультатно. Успела уйти морем за кордон.

Съехав с эстакады, попадаем как будто в другой мир. Дорога широкая, прямая. По бокам аккуратные аллеи с недавно посаженными молодыми деревьями. Все чисто, ухожено. Впереди уже угадывается площадь-кольцо, обойдя которое, выйдем на центральную улицу. Вот и оно. Поворачиваем налево. С фанерного щита идиотски улыбается рекламный дебил, предлагая какую-то мебель. Вот и центральный рынок. Выхожу, расплачиваюсь. Рынок мне вообщем-то не интересен. Просто хочется пройтись пешком до набережной. Тут не далеко. Солнце печет. Волны теплого воздуха накатывают даже в тени. С прохладным Питером не сравнить! Что же тогда будет в Июле? Под ногами хрустит опавшая шелковица. Она уже поспела и падает с деревьев, растущих по краям аллеи, прямо на асфальт. Вкусные, спелые ягоды. И никому не нужны. У нас бы их давно уже собрали и умяли за милую душу! Две-три пустых кафешки со скучающими официантками.

«Молодой человек! Не хотите пообедать?»

«Спасибо. В следующий раз.»

Вот и набережная. Каменный парапет, залитая солнцем гладь воды.

Здравствуй, милое моему сердцу, Черное море! Как давно мы с тобой не виделись. Я уже почти забыл запах твоих водорослей, цвет твоей прибрежной пены, не встречающейся больше нигде в мире, красоту твоих медуз… А ведь с тебя ВСЕ начиналось! Вся моя жизнь! Еще ребенком, привезенный летом в Крым, я полюбил тебя и посвятил тебе свою профессию. Прости меня, Море! Прости за то, что так долго не мог навестить тебя. Меня носило везде, во всему миру, по всем океанам и континентам. И вот я снова здесь. Здравствуй, родное!

Длинный, протяжный гудок выводит меня из состояния приятной задумчивости. Из порта выходит огромный балкер. Идет в балласте. Торчащий почти на половину из воды винт, выбивает из под кормы огромные клубы пены. Вот судно прошло портовый мол и царственно удалилось в направлении открытого моря. Несколько подобных громад стоят на противоположном берегу у нефтяных причалов. Но это уже чистые танкеры. Теперь весь нефтяной порт — вотчина «Роснефти». На грузовой гребенке стоят суда поменьше, хотя балкер выходил именно оттуда. Как он там уместился? Ладно. Бог с ним.

На небольшом пляже внизу под набережной пара-тройка подростков собирает вынесенные приливом ракушки. Иногда заходят в воду по колено, закатав брюки. Пожилая пара, сидя на досках, греется на солнышке. Больше никого нет. Никто не купается. Значит море холодное. Еще не сезон. Две молодые девчонки, сидящие на скамейке под раскидистыми кустами акации что-то шумно обсуждают. Настроение у них явно приподнятое. Завидев меня, обращаются, не сбавляя темпа щебетания: «Эй, мужчина!...». Дальше не расслышал. Все-таки довольно далеко. Я машу им рукой и улыбаюсь в ответ, но прохожу мимо. Нет настроения, ни знакомиться, ни разговаривать.

Вот и морской вокзал. Красивое, современное здание, сверкающее на солнце белизной своих стен и полукруглых окон. Тут же — управление капитана порта. Высокие, подтянутые служащие «капитании», все как один в черных брюках и белоснежных рубашках с погонами, входят и выходят из здания. Деловые, с чувством собственного морского достоинства! Это мне знакомо. Сам таким был.

Напротив здания — причал с пришвартованным на вечную стоянку старым артиллерийским крейсером «Михаил Кутузов». Теперь на нем что-то вроде музея. Хорошо, хоть его сохранили. Их было несколько — целая серия. Остался один. Я еще помню наш балтийский «Киров». Сколько раз, мальчишкой, бегал смотреть на него и другие корабли, входившие в Неву во время морских праздников! Его уже давно нет. Порезали «на иголки». А «Свердлов», самый быстрый корабль Балтийской базы? Тоже давно списан и переплавлен на металл. Жалко!

К борту крейсера лагом пришвартован УПС (Учебно-производственное судно). Что-то очень знакомое. Подхожу ближе. «Профессор Визе» — читаю на корме судна. Впереди, на следующем причале стоит его копия — «Профессор Щеголев». Вот вы где, ребята! Куда вас занесло! Наши бывшие балтийские суда… Сколько лет возили вы наших курсантов по морям и океанам, пока не рухнуло под тяжестью перестройка родное Балтийское пароходство ивы стали никому не нужны. И вот вы здесь. «Визе», прилепившийся к крейсеру, стоит с небольшим дифферентом на корму, слегка задрав нос. Ржавый, кое-где без стекол в иллюминаторах. Антенны радаров сняты. Вообщем, разоружен. Неужели тоже «на иголки»? «Щеголев» же, наоборот, свежепокрашенный, сверкающий новыми антеннами, готов хоть сейчас выйти в море.

Держись, бродяга! Не сдавайся! Поплавай еще. Вот так и у людей. Кто-то опустился, кто-то поднялся. Судьба…

Подхожу к трапу крейсера. Даю вахтенному матросику положенный полтинник и поднимаюсь на борт. Двое служивых драют палубу. Молодой каплей раздалбывает за что-то старшину. Значит служба здесь несется, как и у нас, на «Авроре» — отмечаю я про себя. В помещения экскурсантам входа нет. Только по верхнему контуру. Ладно. Обхожу корабль по главной палубе, забираюсь наверх, к зенитным орудиям. Дверца в орудийную башенку открыта. Заглядываю внутрь. Под ржавым казенником несколько ржавых банок из под «пепсиколы» и пара пивных бутылок. Еще какой-то мусор. Да!.. Забираюсь выше. Вот и штурманская рубка. Там кто-то есть. Пытаюсь войти, но дверь закрыта. Через иллюминатор вижу полную женщину с погонами мичмана и матросика, что-то пишущего на большом, массивном штурманском столе. Женщина, завидев меня, приветливо улыбается и машет рукой, приглашая зайти. А как я зайду? Дверь-то закрыта! Выше штурманской — только рулевая рубка да командный мостик, но туда не попасть: трап срезан автогеном и унесен куда подальше. Наверное, чтобы такие как я не лазали. У нас на «Авроре» можно ходить везде. Видимо, крейсер еще не совсем списан со счетов ВМФ. Внизу, прямо передо мной, две носовые башни с пушками главного калибра, смотрящими на город. Кормовые орудия смотрят прямо на терминалы «Роснефти». Можно было бы позубоскалить по этому поводу, но не буду.

Характерный, лязгающий звук, открывающейся рядом «броняшки».

«Молодой человек, а молодой человек!», — женщина-мичман вышла на палубу и, улыбаясь, подходит ко мне. Черные волосы, черные глаза, немного усталое, но веселое, приветливое лицо. Типичная южанка. Очень похожа на одесситку.

«Здравствуйте! Не хотите поучаствовать в очень интересном мероприятии? Завтра в шесть вечера. Приходите, не пожалеете!», — и, улыбаясь, протягивает мне цветной буклет. Разворачиваю. Реклама «Орифлейма» с красочными картинками товара и вклейкой с адресом завтрашнего сборища. Бог ты мой! И здесь то же самое! Объясняю ей, что я из Питера, только что с поезда, и цели у меня совсем другие, «Орифлеймом» и прочими леймами я совершенно не интересуюсь.

«А Вы все-равно приходите. Приходите, приходите! Не пожалеете!»

Ладно. Расскажи-ка ты мне лучше, подруга, как вы до такого докатились? Разговорились. Зовует ее — Фаина. Воспитывает двоих детей. Зарплата мичмана маленькая, вот и занялась «Орифлеймом», и вроде даже, довольно успешно! Сейчас все чем-то промышляют, тем и живут. Через два года, по выслуге лет — на пенсию. Хотела уволиться в запас и полностью посвятить себя бизнесу, но тогда накроется военная пенсия. Хоть тоже небольшая, но зато гарантированная. Как быть? Да, дилемма! Бедный военно-морской флот и его честные служаки! Советую Фаине все-таки дослужить до пенсии, но и бизнес не бросать. Крутиться, крутиться и еще раз крутиться, как завещал великий…Кто?

Уже покинув крейсер, обходя причал, бросаю прощальный взгляд на пришвартованный к нему «Визе». Старое судно с пустыми глазницами иллюминаторов и ржавыми бортами, задрав нос и накренившись на правый борт, как раненый зверь, в последней агонии как бы кричит, все понимая, но не в силах уже что-нибудь сделать…

Небольшая уютная кафешка а набережной. Пора что-нибудь съесть и промочить глотку. Заказываю пару пива с фисташками и два горячих бутерброда. Пиво хорошее, идет отлично, да и бутерброды неплохие! За столиком слева сидят три молоденьких девчонки-подростка, бурно обсуждая свои личные проблемы, никого, особенно, не стесняясь. На них тоже никто не обращает внимания. Здесь это в порядке вещей: южный темперамент и все такое… Входит бригада работяг, человек шесть-семь, видимо, закончив работу. Барменша их давно знает, и ставит целый поднос с кружками, не дожидаясь заказа.

«Жора! Как всегда подве?»

«Ага, конечно! И тараньки!»

Мужики сдвигают два дальних столика и рассаживаются, улыбаясь и потирая ладони в предвкушении послеработней расслабухи.

«А на х… ты им обоим давала?!, — несется из-за столика слева, — теперь и жди, пока к тебе снова подойдут!»

«Тебя забыла спросить! Твой Фил дерет тебя нормально, ну и будь довольна!»

«А ты откуда знаешь!?»

«Эй, бабы, хорош! Ленка! Сходи, лучше, еще пива возьми.»

Скоро вечер. Пора выбираться в свой любимый Геленджик. Отдохну там денька три-четыре, покупаюсь в море, посижу в кафешке на набережной, а когда надоест, возьму палатку и рвану на недельку в горы. В долину реки «Жане», а может и выше — к Пшадскому перевалу. Пожить в «джунглях» у прекрасного водопада, купаться несколько раз в день, ощущая себя почти настоящим индейцем, спокойно помедитировать без всяких посторонних, поесть пищу, приготовленную с дымком на костре! Куда там всяким Майоркам с их пятизвездочными отелями! Потом спущусь снова вниз, на дикое побережье в Голубую Бездну или в Робинзонову щель. Чистейшее море с диким пляжем, Воздух, пропитанный фетанцидами пицундской сосны, песни у костра под ночной прибой…

До Геленджика еще ехать почти тридцать километров. Но, как-то не хочется подниматься из-за стола. Расслабился, осоловел…

Заказываю еще кружку. Все-таки как здесь хорошо! Свежий морской воздух, цветущие акации, мягкий шелест прибоя… Незаметно опускаются сумерки. На танкерах, стоящих у причалов «Роснефти» зажглись бортовые огни. Да и холмы над городом украсились змейками освещенных дорог и одинокими звездочками редких фонарей. Красивый вечерний пейзаж! Что-то до боли знакомое! Я это видел уже много раз. Где? Ну конечно же Италия…

Нет, все! Пора уходить. Так можно сидеть до утра.

На улицах города почти никого. Жизнь здесь замирает рано. До автовокзала иду пешком. Тут не очень далеко, да и просто хочется пройтись. Можно, конечно, взять очередного «бомбилу» и уехать в Геленджик на нем, но нет. Не надо к этому привыкать. Можно себя избаловать и прогореть еще до конца отпуска, а этого не хотелось бы.

Вот и вокзал. Народу не много. Сочинский, проходящий, отправляется через десять минут. Билет не беру, сажусь прямо в автобус. Зачем лишние бумажки, когда можно сунуть тридцатку прямо водиле? Вот и он — молчаливый, угрюмый входит и сразу же плюхается на свое сидение.

«Ну, все собрались? Поехали!»

Устал мужик, сразу видно. А ему еще пилить и пилить до самого Сочи… Темные улицы засыпающего города, пост ГИБДД на выезде. И вот уже серпантин шоссе уводит нас все выше и выше в горы. А сзади-справа — мириады огней Цемесской бухты. До свидания, Новороссийск! Я еще вернусь!

* * *