Нет - значит, хорошо

— Мой не у тебя?

Прозвучавший из мобильника вопрос относился к будничным, поэтому женщина, к которой он был обращён, не удивилась и от дел почти не отвлеклась. Правая рука орудовала "мышкой" в поисках нужного файла, левая же, оставив трубку между ухом и плечом, тянулась нажать кнопку электрического чайника.

— Не-а, Наталь, я и не жду его сегодня. Он мне макет вчера вечером домой забросил, ну и всё до следующей пятницы.

Улыбнулась и чуть насмешливо уточнила:

— А что, очередной приступ?

Приготовилась выслушать столь же будничный ответ и произнести их с собеседницей "пока-пока". Но в трубке прозвучало что-то такое, отчего лицо женщины вытянулось, рот приоткрылся, взгляд потускнел. На монитор больше не смотрела. Машинально ткнула кнопку чайника, резко вышла из-за стола, поспешила к окну.

— Наталь, если вдруг у меня появится, я дам тебе знать.

— Спасибо, Ксень.

То, как Наталья сказала — серьёзно и просто — а не что-то их обычное дразнивое, выдавало. Знать, и у неё веки полуопущены, брови сдвинуты, и смотрит в себя. А там, в мыслях, — он, Горка. Горушка. Георгий. Предмет их вечных волнений, для одной — муж и отец детей, для другой...

Обе одинаково терпеть не могли его манеру пропадать со всех радаров — а он, художник, без этого не мог никак. Причём, знали же, что не пить исчезает и не с натурщицами куролесить — просто надо иногда человеку абсолютно уединиться! — но поделать с собой ничего не могли: женщине спокойно только тогда, когда всё, что считает она своим, пыхтит под тёплым боком, подолом юбки заботливо прикрытое.

Эпоху недорогих мобильников Наталья с Ксенией встретили на ура-ура, но не тут-то было. Гора решительно отмёл и эти поводки:

— Девочки, я без вас жить не могу, — сказал, — но вот от этого увольте. Я дома всегда вовремя и с работой никогда не опаздываю, чего вам ещё от меня надо?

"Хоть бы вчера предупредила, что ему на биопсию, я бы за ним съездила, раз уж она работу оставить не может", — и кулачок Ксении с бесполезной силой ударил в оконный переплёт. Пластиковый, тот лишь глухо стукнул в ответ, ну а боль… боль никогда облегчения не приносит. Только мысли переключает.

Вспомнилось, как вчера вечером Горка поцеловал — как раз в том самом месте: задела костяшкой мизинца дверцу шкафа, когда куртку ему доставала. И ощутимо задела так — аж зашипела сквозь зубы, затрясла кистью. Горка поймал, к губам поднёс, и боли не стало.

— Ты её пьёшь, что ли? — усмехнулась, руку отнимая скорей и увлажнённый взгляд отводя.

Гора пожал плечами, накинул куртку и распахнул дверь.

Уж что насчёт биопсии ни словечком бы не обмолвился — даже к гадалке не ходи. Он и Натале-то ничего не говорил, просто у той свои ходы-выходы, знакомство имеет даже с заведующей районной поликлиникой, а потому результат гистологии будет знать раньше мужа. Свойство такое у Горки — в каждом, кому повезло оказаться на его орбите, всё самое лучшее и сильное пробуждать.

В Наталье до жизни с Горой явно разведчик пропадал. А также кулинар и снабженец. За двадцать же лет супружества раскрылась — и дом полная чаша, и гендиректор известной сети ресторанов. И про Горку обычно ей всё известно — однако пришлось смириться с тем, что в разговорах с Ксенией называла "очередной приступ". Умная женщина никогда не переделывает своего мужчину, но всюду с ним и всегда, словно бесконечно терпеливая нить за неугомонной иглой. Если же ещё и мужчина умён, то игла тем более рада стараться...

Горкиной нитью могла бы стать Ксения — чего оба когда-то хотели так, что небеса ходуном ходили и земля не отставала. Но крепко и очень крепко подумав, Ксения решила иначе — и тут уже, невесть как, но приноровился Гора. А она так и осталась — безмужняя, бездетная; домом — работа, семьёй — коллеги (они же по большей части и друзья), детьми — книги, которые делала в том числе и при помощи Горы.

"Биопсия — сроки обработки результатов могут варьироваться от двух до десяти дней", — прочитала Ксения в ссылках, что выдал поисковик. И что же теперь, Горка на неделю пропал?

Ксения сделала длинный выдох, прикрыла веки, расслабила руки от плеч к пальцам, медленно и глубоко вдохнула. Деспот, которым она, по сути, и была, скрутился в бараний рог, и несбыточные намерения вроде бы перестали точить когти об сердце. Горке нужна свобода, отвали! Таков его способ спасаться — и пусть там, где он сейчас, будет ему хорошо!

Деспот почуял слабину и прорвался — коротким утробным рыданием. "Цыц! — рявкнула на него Ксения. — Биопсия не приговор. Её нужно сделать, чтобы исключить страшное. Так и будет, слышишь?!" Горка в мыслях улыбался в ответ на её заклинание.

— Не волнуйтесь, рядовая мера, возраст такой, обязательно проверяем при жалобе, — выслушивала в этот момент Наталья мелодичный, с едва заметным кавказским акцентом, голос заведующей поликлиникой. Послушно кивала, хотя та и не могла её видеть, высчитывая при том, где муж, и когда его ждать — завтра или через неделю.

Когда ту же процедуру проходила мать Натальи, Горик всё время был рядом. Вечерами Наталью встречала тёплая ароматная ванна, после — лёгкий ужин и что-нибудь из чёрно-белой голливудской классики, пока глаза у обоих не слипались. И так все десять дней. С мамой всё оказалось хорошо.

А сейчас… ну что с ним поделаешь? Конечно, Наталья молчала бы, себя скрутив! Но блеск глаз, но слишком заботы в жестах, но запах тревоги… "Горику и так непросто, а тут я бы ещё давила, для меня валидол изображать. Нет уж, пусть он сейчас там, где ему хорошо! А я переживу, я сильная, он знает… Неделю? Две? А вдруг там "да"? Боже господи, упаси!"

Наутро Наталья в непривычном для себя виде, без косметики и с косынкой на модной стрижке, стояла перед конторкой храма и объясняла церковной бабушке, что муж некрещёный, но очень надо за его здоровье помолиться.

А Ксения в ту же самую минуту давала задание разбуженной ею секретарше назначить внеочередную летучку на утро понедельника. Закончив разговор, медленно потянулась — всю ночь рукописи читала — и выключила компьютер. Идея новой серии, главным художником которой сделать Горку, появилась ещё накануне вечером — осталось подобрать подходящие тексты, которых в потайной папочке компьютера под названием "Неформат?" скопилось немало. Плюс обозначить базовые принципы, найти название помощней, сроки выхода пилота вытрясти драконовские — и запрячь Горку. Чтобы даже мыслей у того ни на что постороннее не осталось: работать он обожал.

Работать… Женщина с лёгким стоном вытянулась на кровати, помнившей, как неутомимо проверяли её на прочность юные Горка и Ксюха. Матрасов тут сменилось немало, качество-цена оных посменно отражали возраст и социальное положение хозяйки, однако кроватные ножки выдержали все Горкины атаки, и Ксения ни за что на свете не рассталась бы со своей деревянной древностью. Тем более, что вот то крепление Горка лично...

Любить он тоже любил. И умел. Ох, как умел! Ксения резко перебросила поджарое тело со спины на живот, зарылась горячим лицом в подушки. Откуда в юном совсем парнишке столько чуткости? Никого после Горы Ксения так к себе и не подпустила. До — были, естественно. После — никого. Только работа, работа, работа. Зато и результаты — её издательство в пятёрке лидеров отечественного книгоиздания. Гора всегда умел проявить в людях лучшее.

"Где бы ты ни был — пусть будет тебе хорошо", — покрепче прижав к груди подушку, Ксения и заснула под свой заповедный рефрен.

Проснулась через три часа, свежая, с чётким пониманием всего на свете, готовая на край этого самого света, чтобы… Она вспомнила, как показалось, будто слышит звон ключей, пока варила кофе в тот вечер, когда Гора привёз ей заказанный макет.

Резко встала, в несколько быстрых широких шагов оказалась возле ключницы в коридоре. Открыла шкафчик… Так точно — нету ключей от дачи.

Порыв тут же набрать номер подруги — и Горкиной жены — Ксения сдержала. Формально оправдавшись, что не хочет давать той пустых надежд. На деле же...

Через десять минут, сверившись с расписанием электричек по смартфону, Ксения вышла из дома, даже не глянув на родной внедорожник: дедовским способом быстрее. Ещё десять минут заняла дорога до станции. И ещё спустя столько же времени электричка несла Ксению в сторону известного дачного посёлка.

У Гориных родителей своего такого никогда не было. Не было того же и у Натальиных. Поэтому как только совместные заработки художника и ресторанного менеджера позволили, ребята обзавелись внушительным участком в ближнем Подмосковье. Там же несколько лет погодя возник и их дом. Стоит ли и говорить, какое загляденье — дом профессионального художника, у которого, к тому же, водятся деньги?

При том, современная пошлость счастливо обошла этот дом стороной — Ксения ещё и потому любила у ребят бывать. А вот Горке даже из такого периодически сбегалось. Ну да, "очередной приступ".

О "приступах" Ксения узнала ещё в институте, где с Горой и познакомилась. Её редакторское отделение мало контачило с Гориным — художественного оформления печатной продукции, но случился юбилей вуза, где каждый факультет изощрялся кто во что горазд.

Пришла на тот праздник и белобрысая веснушчатая Наталья — младшая сестра Гориного друга, художника тоже. Друг в начале девяностых погиб, как и многие из молодёжи тогда, — а Наталья, с её влюблённым взглядом и нежными веснушками, осталась. Подросла. Стала часто возникать в Горкиных рассказах. И крепко-крепко поразмыслив над всем услышанным и увиденным, Ксения ускользнула с его радаров: "пусть там, где ты, будет тебе хорошо". Он не смог удержать — она если что решала, приговор обжалованию не подлежал.

Также не подлежало обжалованию и "Гора, нашему издательству нужен художник", сказанное как ни в чём не бывало через три года: как раз Наталья носила первенца. Тогда-то, в постоянных созвонках-договорённостях шапочное знакомство Ксении и Натальи переросло в прочную женскую дружбу. Понимание меж ними царило — у сестёр не такое, а нужда взаимная — и того больше.

Известной только местным жителям тропинкой добралась Ксения от станции до улочки со старой-старой дачей. Дача тоже помнила молодых Горку и Ксю, помнила их студенческие тут гулянки. Да и после, когда стала Ксения полновластной хозяйкой, собирались тут разные интересные друг другу люди. Издатели и художники. Рестораторы и опять же художники. Издатели и рестораторы. Дом Ксения не перестраивала принципиально — только внутри отделку хорошую заказала, на чём и успокоилась. От вычурного столичного быта любила сама уезжать в здешнюю простоту.

"Могла бы и догадаться, где он".

Гора сидел перед мольбертом и рисовал виноград, обвивший ствол сосны. Чуть подаваясь вперёд, когда надо было нанести краску — и откидываясь, чтобы увидеть работу целиком.

Радуясь, что сейчас лето — трава и пение птиц спрячут звук шагов — Ксения тихонечко отступила от увиденного и спокойно пошла обратно к станции.

Из электрички отправила Наталье смс: "У меня на даче. Не говорили. Работает".

Сообщение застало Наталью в храме. Она украдкой поглядела на экран телефона, перекрестилась и перевела благодарный, полный надежды взгляд на икону, перед которой стояла.

Гора появился дома в понедельник вечером, с пухлой папкой и весь пропахший ягодным зноем летнего леса. Наталья, услышав звон дверного колокольчика, выбежала в холл как была и босиком. Обняла, прильнула. Поцеловала по-особому — призывно и обещающе одновременно — сказала как бы между прочим: "Тебя там у Ксени очередная серия ждёт" и весело повела пропащего своего ужинать. Результаты биопсии она уже выведала, а Гора с Ксенией пусть узнают об этом завтра.