Наваждение

Глава 4

Прошёл месяц. Андрей так и продолжал встречаться с Милой. Однажды в августовский день они сидели в ресторане на летней веранде, и к ним подошёл её поклонник. А на следующий день, во время прогулки в парке, и вовсе устроили фотосессию с юной певицей. Андрею всегда тяжело давались такие моменты, ибо он просто не собирался не с кем делить Милу. Она тоже вела себя странно. То давала большие надежды, то как-то затухала, становилась молчаливой и задумчивой. Больше всего на свете он боялся её потерять. Этого нельзя было допустить.

— Чем вы опечалены, юная Мила?

— Понимаете, Андрей. Я думаю, что у нас с вами нет совместного будущего. Вас будто что-то держит, вы чем-то заняты.

— Нет, нет! Что вы? Я всё делаю ради вас, всё!

— Не может быть! Это Мила Павич!

— Можно с вами автограф? Ну, пожалуйста. Всего один.

Толпа поклонников вновь облепила Милу, она достойно раздавала автографы. Её милое и лёгкое светлое платье в горошек с пышным бантом на груди так выделялось среди всей толпы, её густые чёрные волосы, бережно заплетённые в кулёк, украшал бутон свежей английской розы. «Господи… Как же она изящна», — думал Андрей, наблюдая за каждым её движением. Начал накрапывать дождь, и все разбежались, в том числе Мила с Андреем.

Лето подходило к концу. Вот-вот уже густая и тёмно-зелёные деревья начнут укутываться в золотое одеяло, под названием осень. Это были особые дни, конец отпусков. В один из таких дней Мария пришла в офис.

— Здравствуй, Володь!

— Ооо, привет, Маша! Давно тебя не видел, ох давно.

— Рассказывай, как Андрейка? Что-то долго на работе стал пропадать.

— У нас сложный период. Рук не хватает, а Андрей он талантливый и ответственный. К нему начальники и обращаются.

— Да нет. Завёл он себе кого-то. Странный ходит, по середине ночи просыпается, блуждает по квартире. Все выходные где-то пропадает, да и не только выходные. Про дочек вообще забыл, не то что обо мне.

— Такое бывает в этом возрасте, не переживай. Он очень много работает.

— Слушай. Скажи мне по старой памяти. Кто она?

— Не хотел говорить… Это безумие, Маш. Ходит за этой певицей, глаз с неё своих не сводит. Я ему говорил, но всё бесполезно. Он как одурманен, это словно не он.

— Нда… Где она поёт?

— Это Мила — знаменитая оперная певица. Насколько мне известно, у неё на днях премьера в Большом театре. Больше ничего не знаю.

— Фантастика! Мой муж влюбился в оперную певицу. Кому не скажи. В жизни бы не догадалась. Спасибо, Володь. Ты мой друг.

В гримёрке Большого театра была настоящая возня.

— Мил, я уверен, что твоё выступление будет ещё лучше всех предыдущих.

— Спасибо, Вась. Я очень хочу благополучно закрыть этот сезон.

— Не переживай, Мил. Наш с тобой дуэт сегодня будет восхитительным. Это я тебе гарантирую, я в ударе.

— Светочка, только не делай резких взмахов руками, а то ты уж больно эмоциональна на сцене.

— Кто бы говорил, Юзеф.

Концерт проходил благополучно. Андрей, как всегда, сидел в первом ряду и слушал её магический голос. В нём всё начинало дрожать, он забывал обо всём, не мог видеть или замечать чего-либо, кроме неё. В этот раз она выступала в синем платье с блёстками, волшебный бутон синей розы украшал её густые волосы. «Как она поёт… Как она сегодня выглядит… Это ангел… Не человек», — думал он. Действительно, в это раз Мила была похожа на волшебницу из сказок, на милую фею. Каждое её движение, каждый брошенный ею взгляд придавал ей магический образ. Некоторые композиции, которые она пела в дуэте, в этот раз, можно сказать, были полностью отданы ей, ибо других артистов просто было незаметно, она их всех затмила. Даже знаменитого оперного певца Юзефа Швеца и то она сумела скрыть, будто его не было во время исполнения. Как всегда зал аплодировал ей. Она, безусловно, была примой, королевой сцены. В гримёрной певцы разлили чай, открыли подарки от поклонников, и сели все вместе за столом.

— Ох, Милка, ты, как всегда, блистательна. Какая Россия? Тебе надо в Вене петь, покорять Европу. Я сделаю всё, я тебя так зарекомендую, что ты отправишься туда уже в этом году, это я тебе обещаю.

— Спасибо, Вась. Приятно слышать.

— Кстати, Мил, правда. Ты не собираешься вернуться в Европу? С твоим талантом нужно туда.

— Да-да, ты же Павич. Вы все играли и пели в Европе. Европейской леди нужна и публика соответствующая.

— Ох, ну какая я европейская леди? Я не европейка. Я простая русская, ни чем не лучше и не талантливей вас.

После чаепития Мила исполнила своим друзьям и коллегам несколько русских романсов, в том числе «Очи чёрные» и «Однозвучно гремит колокольчик». Андрей всё это время ждал её у выхода, как и всегда. В этот раз она вышла поздно. Её синее платье с блёстками так подходило вечернему образу Москвы, элегантная синяя шляпа с аккуратным бантиком с боку прикрыла её густые волосы.

— Здравствуй, Мил. Я тебя жду.

— Милый, мой Андрюша. Что же ты мне не сказал, что стоишь тут столько времени на холоде. Так и простыть недолго.

— Прости, не хотел тебя отвлекать. Прогуляемся?

— Поздний час, мне пора домой. Извини.

— Постой, возьми хотя бы букет.

— Букет, как много я их уже видела. Спасибо, Андрей, за внимание. Даже не знаю, достойна ли я вас. Могу ли вам дать той любви, которой вы так от меня ждёте.

— Не смейте так говорить. Вы богиня, ваше это выступление… Это триумф… Вы понимаете?

— Простите, Андрей, мне пора ехать. Такси приехало.

— Постойте, я вас могу довезти.

— Не сегодня, Андрей. До свидания!

Такси уехало. Возле ночного Большого театра остался один Андрей. В руке у него оказалась синяя перчатка с блёстками, случайно сорванная с руки Милы.

Мария выяснила какую гримёрную занимает Мила, каким-то чудом туда пробралась, и нагло без стука в неё зашла.

— Вы Мила Павич?

— Здравствуйте, я. Вы кто? Извините, но автографы я сейчас давать не буду.

— Я не за автографами. Я жена Андрея Астахова и мать его детей. Так уж вышло, что я узнала о вашей связи с ним и решила с вами поговорить.

— Как женат? Вы что?

— Женат, женат. И любит семью. Вот, я принесла вам фотографию. Смотрите. Ну? Убедились? Знаете, Андрей предан семье, любит меня и детей и никогда от нас не уйдёт. Понимаете, вы для него ничего не значите, это временная интрижка, наваждение. Это проходит. Ни сегодня, ни завтра он вас забудет, вы станете ему не нужны. Вы женщина умная, надеюсь сделаете правильный выбор. Не буду мешать, До свидания!

Мила продолжала сидеть тихо. Она старалась не делать резких движений, ничего не говорила. Спустя пару часов она в своём розовом платье и с красивой розовой шалью вышла на сцену. Андрей был на этом выступлении, он также смотрел на неё. Её розовые перчатки, розовая шаль, красивые и изящные бриллианты в серёжках — всё это отдавало волшебный блеск. В конце выступления Мила взяла подарки и букеты поклонников и тихо ушла за кулисы.

На следующее утро Андрей вернулся в театр, желал выяснить причину, почему Мила так скоро вчера ушла. Наконец он увидел её. Она была в строгом чёрно-белом платье, с зачёсанными и аккуратно убранными в кулёк волосами, в чёрных туфлях.

— Мила! Здравствуй! Ты почему не отвечаешь на мои звонки? Я переживаю, у тебя всё хорошо?

— Андрей, вы меня обманули. Вы подлый человек.

— О чём вы, Мила? Как это понимать?

— Андрей, идите к жене, — холодно ответила она и стала выше поднимать по лестнице, постепенно исчезая в глазах Андрея.

Спустя два месяца Андрей сидел на кухне с женой и дочками, вид его был подавленный, глаза были пустые. Он так и не смог забыть Милу. Каждый день он видел похожих на неё женщин, слышал её голос, наблюдал её в своих снах. Это было невыносимо. Он понял, что никогда не сможет её отпустить. В этот день он решил вернуться в театр и найти её.

— Что с тобой, Андрей? Ты нездоров? Может врача?

— Не надо, врач не поможет.

— А я считаю, что поможет. Охх, с ума сошёл ты, Андрей Астахов.

Вернувшись в театр, он встретил знакомое лицо.

— Извините, вы Василий Семёнович?

— Я, вы что-то хотели?

— Да, я ищу Милу, Милу Павич. Вы меня не помните? Я её старый знакомый.

— Милку? Она уехала пол месяца назад в Польшу.

— Как уехала?

— Да вот так. Потом поедет в Германию. Гастроли у неё там.

— А когда она вернётся?

— Вернётся? Ну вы смешной. Оттуда не возвращаются. Сами посудите, какие там возможности. Да и зачем ей возвращаться? У неё никого и ничего тут не было, ничего не держит. Извините, мне пора. Всего лучшего!

Андрей шёл по улице сам не свой. Он наталкивался на прохожих, вернулся опустошённым. Во сне кричал, звал. Ни ел, ни пил, сильно похудел. Перестал за собой следить, не мог работать.

— Слушай, он совсем уже дошёл. Я вызвала врача. Он оставил письмо, непонятно для кого написанное. Ничего не говорит, только кричит во сне. Сошёл с ума, Андрей, сошёл с ума.

Андрей действительно написал письмо, только не понятно для кого и зачем. В содержании было сказано следующее.

Письмо

Я не могу без неё. Я вижу её каждый день на улице, дома, во сне, на работе. То она идёт в красивом брючном фиолетовом костюме с розовым бантом на груди, то сидит в парке на скамейке в элегантном коричневом платье с короткой кудрявой стрижкой, которая была на одной из её фотографий. Я говорю с ней, она иногда отвечает. Один раз дворник спросил меня с кем я говорю, я ещё спросил видит ли он девушку, он сказал «нет». Никто её не видит, её вижу и слышу только я. Я ничего не могу делать, ни есть, ни пить, ни читать, ни работать. Я даже говорить ничего не могу, не могу ни с кем поддержать беседы, а могу повторять только одно — Мила. Я так и не смог разгадать феномен Милы Павич. Кто она? Аристократка из Европы или простая провинциалка из Вологды? Для меня она открывалась такой и такой, но кто она на самом деле знает только она и Бог.