На кудряшовской даче

НАКОНЕЦ-ТО УЧЕНИК

ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС

Наконец-то он стал учеником. Ему купили настоящий школьный костюм. Хотя правильнее было бы называть его мундиром. Это была светло-синеватая гимнастерка с желтыми металлическими пуговицами, длинные брюки со стрелками и глубокими карманами. Гимнастерка, как и у солдат, перетягивалась широким кожаным ремнем со звездой на пряжке. И такого же цвета фуражка, как у офицеров. И тоже со звездочкой. Но и это еще не всё! Теперь у него были новые черные блестящие ботинки. И черный портфель, где лежало всё самое новенькое: букварь, прописи, тетрадь в косую линейку, разлинованная под каждую буковку и простой карандаш. Химическими карандашами и ручками им пользоваться не разрешали.

Школа была в нескольких шагах от их дома. Это был длинный одноэтажный бревенчатый барак. С левой стороны от входа располагались классные комнаты, а с правой стороны спортзал. Сначала была линейка. Первоклассников выстроили и поделили на два класса: «а» и «б». Никита попал в «б». представили их учительницу, которая после линейки повела их в класс. Никита сидел, не шелохнувшись. Всё было ново, необычно. Начиналась другая, очень интересная жизнь. Вера Петровна с мягкими, как у куклы, светлыми волосами понравилась ему сразу и показалась очень красивой и умной. Хотя лицо у нее было строгое. И говорила она с ними без всяких сюсюканий, как со взрослыми. Ему это тоже понравилось.

ПЕРВАЯ КНИГА

В конце первой четверти Вера Степановна сказала, что теперь они могут сходить в школьную библиотеку и взять себе книжки. Библиотека была в соседнем двухэтажном бревенчатом здании. Здесь учились четвертые классы, а по вечерам — школа рабочей молодежи. Возле крыльца валялись окурки, которые каждое утро уборщица собирала.

Никита с нетерпением ждал, когда же закончатся уроки. Сегодня почему-то они ему казались такими долгими. С последним звонком он быстро собрал портфель и побежал. На крыльце стояли четвероклассники. Никите они казались уже взрослыми ребятами. Взглянув на них, он грустно подумал, что ему ждать еще целую вечность, пока он станет таким. Библиотека была на первом этаже. Никита сразу увидел на двери и прочитал вывеску. Лишь бы библиотека не была закрыта. Он нажал на дверь, она открылась. И он оказался в узком коридоре с высокими панелями, покрашенными масляной краской. Коридор освещался единственной тусклой лампочкой. Впереди светлел проем — вход в другое помещение. Там, конечно же, и должна быть библиотека. Но сразу туда попасть было нельзя, потому что была очередь. В коридоре стояли ученики — и младшеклассники и здоровяки-старшеклассники. Никита покорно встал у дверей. Сейчас он не сомневался, что его первый поход в библиотеку закончится неудачей. Пока дойдет до него очередь, библиотека закроется. Никиту постоянно толкали. Счастливчики, получившие книги, протискивались к выходу. Всё время заходили новички и сзади напирали на Никиту. Это его обнадежило. Если за ним образовывалась и росла очередь, значит, библиотека закроется не скоро. И сказали бы, как в магазине: «Больше не занимайте очередь!»

Но тут его стало пугать другое. Где же на такую ораву наберется столько книг? Когда до него дойдет очередь, ему не достанется ни одной книжки. Но вскоре он догадался и мысленно стал укорять себя: какой же он глупый! Ведь чтобы получить книжку, нужно сдать ту, которую брал до этого. Все так делали!

Вот только тот, как он, кто приходит в первый раз, без книги. После этого он успокоился, но ненадолго. А если его не запишут в библиотеку? Хотя Вера Петровна сказала… Но вдруг нужно еще что-то, чего он не знает, чтобы его записали в библиотеку? Может быть, получилось так, что Вера Петровна просто забыла сказать об этом? Он поглядел на других ребят. А если спросить у них? Но спросить все же не решился. Спросишь, а вот этот долговязый четвероклассник, что стоит впереди него, сморщится и презрительно фыркнет. Еще Никиту останавливало то, что в коридоре никто не разговаривал. Ребята стояли молча, переминаясь, с ноги на ногу и терпеливо вздыхали. Если кто-то и решался заговорить, то только шепотом. Здесь как на уроке. Только, наверно, еще строже!

За своими переживаниями Никита и не заметил, как продвинулся к светлому проему. И когда наконец продвинулся вперед четвероклассник, всё до этого заслонявший спиной, Никита увидел библиотеку. Увиденное потрясло его. Везде были книги: на столе, на стуле, который стоял возле стола, на двух стеллажах и даже на подоконниках лежали высокие стопы книг. Это же нужно сидеть целыми днями и только читать, и читать, ничего больше не делая. Когда же он успеет всё это прочитать? И когда же разные писатели успели написать столько книг? Вера Петровна прочитала все эти книги. Поэтому она такая умная, она все знает. Но он тоже целыми пачками будет брать книги и читать до самой глубокой ночи. А когда он прочитает все книги, что тогда? Но за это время напишут новые книги.

Четвероклассник быстро выбрал книжку и ушел. Никита оказался перед столом, за которым сидела худая женщина в очках. У нее было такое строгое лицо. Она поглядела на Никиту. Она сердилась. Или, может быть, просто устала.

— Ну что? — спросила она. — Чего молчишь-то? Наверно, из первого класса? Говори!

— Здравствуйте! — проговорил Никита. — Я не молчу. Я первый раз пришел. Чтобы записаться.

Он старался выговорить все слова, а не просто брякнуть «здрасьте». Вера Петровна им несколько раз говорила, что нужно здороваться полным словом. Здравствуйте!

— Ты из какого-то первого класса? — спросила библиотекарша. — Из «б», наверно?

Никита согласно кивнул. Откуда библиотекарша могла знать, что он именно из «б»?

— Значит, записываться пришел? Из первоклассников ты первый будешь. Сейчас достану список!

Библиотекарша положила перед собой прямоугольник твердой бумаги, на котором записала его фамилию, имя и класс. У нее был красивый ровный почерк.

— Про правила пользования библиотекой знаешь? — строго спросила она. — Вера Петровна, надеюсь, вам рассказывала? Кстати, они висят на стене в коридоре.

Никита опять кивнул, но ей, видимо, этого показалось мало, и она строго приказала:

— Давай рассказывай! Как нужно обращаться с книгой? Чего нельзя делать с книгой?

Вера Петровна рассказывала им, как пользоваться библиотекой: что книги нужно вовремя сдавать, не задерживая их у себя, не мять, не рвать, не давать младшим братьям и сестрам, потому что они могут порвать их. Перед тем, как положить книгу на стол, сначала нужно убедиться, что стол чистый. Руки же должны быть вымытыми, грязными руками брать книги нельзя. Не читать, когда ешь, потому что на книгу могут попасть жирные пятна, и вообще за едой читать вредно и некультурно. Нельзя читать в постели, потому что тогда будет портиться зрение. Никита повторил всё слово в слово. И посмотрел на библиотекаршу.

— А еще что? Ты всё рассказал правильно. Молодец! Но это еще не всё. ну-ка, вспомни!

Больше ничего Никита не знал. Он повторил почти слово в слово то, что им рассказывала Вера Петровна.

— А то, что книги нужно читать внимательно и запоминать, о чем там говорится, ты знаешь? То есть такие читатели, которые только полистают книгу. И всё!

Никита покорно кивнул. Ему это представлялось вполне понятным. А зачем тогда брать книги?

— Ладно! — сказала библиотекарша. — Выбирай! Сегодня тебе можно взять только одну книгу.

И она отвернулась от Никиты и стала принимать книги у другого ученика. Никита отошел от стола и замер в растерянности. Легко сказать, «выбирай», а как выбирать? Вон их сколько, книг! Если он даже каждую книгу достанет и только прочитает название, уже на это целого дня не хватит. А если брать книги случайно, выдергивать, как рыбку из речки, тогда он может пропустить самую интересную книгу. Нет! Лучше уж брать все книги подряд и читать их названия. Никита подошел к полке и стал из нижнего ряда вытягивать первую книгу. Над книгами на длинной полоске бумаги было написано «Для младшеклассников».

— Ты это куда? — раздался за его спиной возмущенный голос. — Эй, мальчик! Ты что?

Никита повернул голову и увидел сердитое лицо библиотекарши. Брови ее сдвинулись.

— Тебе туда нельзя! — проговорила она, далеко вперед выпячивая тонкие губы. — Подойди к столу и выбирай здесь! Ты смотри, какой бойкий нашелся! И не углядишь!

Она указала ему на стул, на котором лежала невысокая стопка широких и тонких книжек, очень старых и растрепанных. Многие книжки были заклеены полосками бумаги и некоторые, было видно, уже не в первый раз. Уголки у некоторых скрутились.

Никита быстро пересмотрел эти книжечки, прочитав их названия. И отобрал семь книжек, это была почти треть стопы. Он поднял их и положил на стол перед библиотекаршей.

У библиотекарши даже очки, кажется, заблестели от возмущения. Нижняя губа ее затряслась.

— Да вы посмотрите, какой он! — громко заговорила она. Так громко, что некоторые ребята даже вздрогнули и испуганно втянули головы в плечи. — То он пойдет, куда нельзя, то наберет полные руки. Еще все бы забрал книжки! Не догадался?

Про полные руки, конечно, это была неправда. Даже семь этих книжечек Никита легко держал в руках. Но взрослые всегда любят преувеличивать, если им что-то не нравится.

— Первоклассникам только одну книгу можно брать на руки. Ты что… не знаешь правил? — библиотекарша покачала головой. — Ай-я-яй! Как нехорошо! Вот только же сейчас мне рассказывал!

Но как же одну? Вера Сергеевна ничего не говорила про такое правило. Если он будет брать на целую неделю всего по одной книжечке, когда же он всё это успеет прочитать? Да он тогда и за всю жизнь их ни за что не прочитает. Но сказать этого библиотекарше он никогда бы не посмел. Уже потом он подумал, что она всё-таки права: если каждый будет брать по целой стопке книг, то тогда книг на всех не хватит. Но сейчас Никите так жалко было расставаться с каждой из выбранных книг. Он долго выбирал из этих семи, и каждая ему казалась самой лучшей. Но делать было нечего. Он тяжело вздохнул и оставил книжечку, которая была сверху. Библиотекарша взяла у него книжку. Полистала несколько страниц, потом закрыла книжку и записала ее название на том самом твердом прямоугольнике, на котором были записаны имя, фамилия Никиты и класс, в котором он учится. После чего протянула Никите книжку. Он был уверен, что ей было жалко отдавать ему книжку. И он понимал ее. Ему тоже было бы жалко отдавать книги чужому незнакомому человеку. Хотя в доме у них книг не было, не считая тех, которые брал старший брат во взрослой библиотеке.

— Спасибо! — радостно выдохнул Никита и стал протискиваться к выходу, прижимая книжечку.

Конечно, это совсем не то, что ожидал он. Будь его воля, он много бы взял тех толстых книг с твердыми переплетами, что стояли на полках, а не эту худосочную клееную — переклеенную книжечку. Но всё-таки это была его первая книжка, не считая букваря, который он вскоре уже дочитает до середины. Никита не сдержался, поставил портфель на землю. Вытащил книжечку. Нет! нет! домой! Нужно немножко потерпеть. Никита снова положил книжечку в портфель и бегом бросился к дому. Дом его был рядом. Никита вспорхнул по крутой лестнице на второй этаж. Нет! надо проявить волю. Он переоделся. Снял свой школьный костюм, который с полным правом можно было назвать школьным мундиром. Это были серо-голубоватые брюки, гимнастерка с золотистыми пуговицами, на каждой из которых серп и молот. Еще был ремень с золоченной пряжкой и форменная фуражка со звездочкой, как у офицера. С первого же дня, как только Никита пошел в школу, придя домой, он снимал и вешал костюм. На кухне на сковородке он увидел вчерашнюю холодную картошку. Никита не стал ее разогревать, быстро поел и пошел мыть руки. Хотя и так руки у него были совершенно чистыми. Он придирчиво осмотрел поверхность стола, дунул несколько раз, после чего важно, неторопливо достал из портфеля книжку. Сел на стул, положил книжку перед собой и вслух прочитал название. На обложке, хотя она была очень старой, поцарапанной, заклеенной по диагонали полоской бумаги, он долго рассматривал теремок, из окошка которого на него глядели смешные рожицы зверушек. Он открыл книжку и стал читать так, как он привычно читал букварь, водя пальцем по каждой строчке и отчетливо проговаривая каждое слово. И он даже не услышал, как в комнату вошел Борька. У него было прозвище Харе. Его белобрысое лицо кривилось в ехидной улыбке. Отличников он на дух не переносил.

— Харе читать! — рявкнул он над самым его ухом. — Профессор кислых щей! Брось ты эти книжки!

Борьба был старше его на год и учился во втором классе, но учился плохо, и поэтому Никита его за это не уважал. Как можно учиться плохо, ведь учиться так интересно?

— Пошли на улицу! — скомандовал он. — Терпеть не могу сидеть дома. Что дома делать?

— Я потом, — сказал Никита. — Иди, я скоро выйду. Честное слово! Мне тут надо…

— Потом будет суп с котом, — хохотнул Борька. Положил руку на книгу, изобразил фигушку.

— Я же тебе говорю потом. Убери руку! Мешаешь! — сердился Никита. — Не хочу я сейчас на улицу.

Борька сейчас сильно раздражал его. И Никита хотел одного, чтобы он быстрее ушел.

«И надо было ему припереться именно сейчас!» — раздраженно подумал Никита. Борька еще поуговаривал, но это ему ничего не дало. Он рассердился и ушел, хлопнув дверью. Никита обрадовался тому, что он ушел и принялся читать дальше. Читал он не торопясь, шевеля губами, разыгрывая по ролям слова героев.

Пришел старший брат, доел картошку на кухне. Прошелся по комнате, заглянул, что читает Никита и презрительно фыркнул: он уже прочитал несколько толстых книг о войне. Брат вскоре ушел, но Никита даже не заметил этого. Он перелистнул очередную страницу. И чуть не заплакал. Это была даже не страница, а обложка. Книжка закончилась. Он всё прочитал. Но почему же так быстро? Это было несправедливо! Он дольше простоял в очереди, чем читал книгу. Никите вначале показалось, что его обманули, и первым его порывом было бежать в библиотеку и потребовать, чтобы ему выдали настоящую книгу, которую бы он, как положено, читал целую неделю. Но тут же он понял, что этого делать нельзя и что строгая библиотекарша не даст ему сейчас никакой другой книги. И кто придумал эту дурацкую норму — одну книжечку на неделю?

Потянулись томительные дни ожидания. Порой Никите казалось, что эта неделя никогда не кончится. И всё-таки этот день настал, когда он во второй раз, чувствуя себя совершенно счастливым, переступил порог библиотеки. Строгая библиотекарша взяла книжку из его рук и придирчиво осмотрела ее. Полистала. Потом поглядела на Никиту. Очки у нее держались на самом кончике носа.

— А почему здесь уголок оторван? — спросила. — Вот погляди! Уголок оторван.

— Он так был, — ответил Никита и испугался. — Я не отрывал. Честное слово! Он был оторван.

А вдруг она не поверит ему и решит, что это он оторвал уголок. И больше не даст ему книг. Что же ему делать? И зачем он только взял эту старую зачитанную книжечку?

— Надо ремонтировать книжки. Увидел, что где-то порвано, подклей! — сказала библиотекарша. Она пальцем толкнула очки на переносицу. — Об этом и в правилах сказано.

Никита почувствовал по интонации, с какой она говорила, что опасности ему нет. Конечно же, он теперь всегда будет подклеивать искалеченные книжки.

— А ты ее прочитал? — она подняла на него глаза. — Или только картинки посмотрел?

— Да! — кивнул Никита. — Два раза прочитал. Мне очень она понравилась. Хорошая книга!

— Пересказывай содержание! — потребовала библиотекарша. Она опустила голову.

Никита опять испугался: а вдруг он что-то забыл, и это не понравится ей. Он начал рассказывать. Вспоминал каждую страницу. И повторял слово в слово. Перед глазами всплывали картинки.

— Достаточно! — остановила его библиотекарша. — Молодец! Я вижу, что читал. Можешь выбирать! Только не вздумай опять к стеллажу проходить! Вот на стуле!

Никита стал перебирать книжицы на стуле. До чего же здесь были старые книжки. Им, наверно, уже по сто лет. Еще его брат читал. Выбрал и тут… совершенно неожиданно для себя, он даже сам поразился своей смелости или наглости, спросил:

— А можно я две книжки возьму? Мне одной только на день хватает. А букварь я уже дочитываю.

И тут же замер в страхе. Ох! Как она ему сейчас задаст! Лишь бы не выгнала. Зря он, наверно, спросил. Ведь правило никому не разрешается нарушать. Библиотекарша посмотрела на него поверх очков, хмыкнула и проговорила:

— Вообще-то… Ну, ладно! Бери! Ишь ты, за одни день он прочитывает! Некоторые за неделю не могут прочитать.

Зря он думал про нее, что она злая. Так решил Никита, скача домой и размахивая портфелем. Просто многие ребята рвут книжки, хватают их грязными руками, а она жалеет книжки, как своих детишек. И поэтому ей жалко отдавать книжки тем, кого она еще не знает. Но вот теперь она увидела, что Никита хорошо обращается с книгами и будет ему давать каждый раз всё больше книг. Надо выпросить у мамки денег на клей и ремонтировать порванные книжки. Ох! Как это понравится библиотекарше! И тогда она ему еще больше будет давать книг.

Эти две книжки он снова прочитал за один прием. Но теперь ожидание очередного похода в библиотеку уже не было таким томительным. Неделя пролетела быстро.

Через несколько лет Никита, вспоминая об этом, напишет стихи. Отправит их в городскую газету.

МОЯ ПЕРВАЯ КНИЖКА

Конечно, это были сказки,

Где терпит пораженье зло.

Большие буквы, яркость краски, —

Всё восхищало и влекло.

Та книжка отдыха не знала.

Такое уж ее житье!

Лишь скрепка толстая спасала

От распадения ее.

Ей бок проклеили полоской:

Осталась без хвоста лиса.

Но за обложкою неброской

В ней начинались чудеса.

Её углы скрутились в трубку

От старости. Но до сих пор

Ведь книгу судят по поступку,

А лишь потом за пышность форм.

Как быстро кончилось. Всё сразу!

Но нет желанья уходить.

И мозг готов — за фразой фразу-

Волшебный мир восстановить.

Нет! книга — не листы бумаги.

Нетороплива и мудра

Вселенная любви, отваги,

Игры и торжества добра!

Теперь Никита ремонтировал книги, прежде чем вернуть их в библиотеку. Сначала у него получалось не очень.

КНИЖКИН ДОКТОР

Я сегодня книжкин доктор.

Я работал допоздна.

Вижу: книжке плохо что-то,

Вижу, что она больна.

Знаю я, что книжки могут,

Как и люди заболеть.

А когда им не помогут,

Могут даже умереть.

Я готовлю инструменты.

Вот бумага! Клейстер вот!

На бок книжке клею ленты,

Чтоб держался переплет.

Утюгом все уголочки

Я разгладил. Красота!

Вот разрыв. Заклеил срочно.

И теперь уже не та,

И теперь уже здоровый

Вид у книжки. Хороша!

И дарить она готова

Снова сказки малышам.

И одним из счастливых дней для него стал тот, когда он запишется во взрослую библиотеку.

В доме… хотя какой это был дом… их семья из четверых человек занимала комнату в коммунальной квартире с общей кухней, кладовкой и туалетом, повторюсь, не было книг. Не считая библиотечных, которые брал старший брат, а теперь и Никита. Первая книга, которую купит Никита, была необычной. Можно сказать, своего рода раритет. Они поехали в Кривощеково. И в том же здании, где был магазин «Ткани», и мама покупала материал, из которого шила трусы, шаровары, а также себе на платье, был книжный магазин. Мама выбирала долго, и Никита воспользовался этим и побежал в соседний магазин. У него было немного мелочи, сэкономленной на школьных обедах. Каждый день ему выдавалось десять копеек. Когда он переступил порог, то у него даже дух захватило от такого изобилия. Долго ходил вдоль книжных стеллажей. Но нужно было торопиться. Что же ему купить? Денег у него совсем немного. И тут он увидел толстый почти тысячестраничный синий том. Стоил он всего тридцать копеек. Такой толстый и только тридцать копеек! Когда он расплачивался, продавщица с удивлением посмотрела на него. Этот фолиант назывался «Документы правительства СССР и ЦК КПСС о борьбе народов Африки на национальную независимость и свободу в первой половине XX века».

С него началась Никитина библиотека. А том все же пригодился, когда он делал сообщение в десятом классе на уроке истории. Правда, это сообщение растянулось на целых два урока.

—

В апреле на Затоне рвали лед, чтобы освободить суда из ледяного плена. Мальчишки да и многие взрослые не могли пропустить этого события. И не только потому, что было интересно смотреть с берега на то, как глыбы льда поднимались бугром с глухим звуком и рассыпались на мириады мелких ледяных бриллиантов. Когда взрывали, на берегу стояли рабочие и милиционеры, которые никого не пускали на лед. Но когда взрывы заканчивались и оцепление уходило, толпа с ведрами и мешками устремлялась на лед. В водяных расщелинах плавала кверху брюхом оглоушенная рыба. Люди жадно выхватывали рыбу красными от ледяной воды руками. Предусмотрительные запасались сачками и их улов был существенно больше. Мальчишки, заслышав взрывы, убегали с занятий. Никита тогда учился во втором классе. Во время урока они услышали глухое буханье.

— Лед рвут! — восторженно прошептал кто-то.

Теперь было уже не до урока. С нетерпением ждали звонка. Никита, накинув пальтишко, бросился было за мальчишками. А бежали из разных классов. Но почти добежав до Затона и уже увидев стоящую на берегу толпу, остановился и медленно побрел назад, в школу.

Не мог он уйти с уроков. И не потому, что боялся наказания. Сейчас школа для него было самым главным, главнее всего. И нужно отказываться от всего, что мешало бы главному. Но всё-таки наказания в этот день ему не удалось избегнуть. Едва лишь закончились уроки, Никита схватил портфель — и хоть дом совсем рядом, можно было забежать, переодеться — и помчался на реку. На ледяном припае возле берега стояли пацаны. Но было их не так уж и много. И Никита понял, что опоздал: самая легкая рыба была собрана.

— Ну, что, пацаны, как? — спросил он.

— Никак! Еще бы сидел в своей школе до вечера!

Настроение его упало. Он смотрел на темную холодную воду, на которой не блестело ни одной рыбинки.

— А чего тогда стоите?

— Да говорят, на середке еще есть.

Конечно, до середки можно добраться. Льдины-то недалеко друг от друга. Правда, не очень большие. Но одного-двух выдержат.

— Может, сбегаем? — предложил Никита.

Пацаны пожали плечами и ничего не ответили.

— Я побегу! — решительно сказал Никита. — Вот ведра только не взял. Сразу из школы. Дайте кто-нибудь! Сань! Дай!

— Ага! — сказал Санька. — Потопишь ведро, меня дома убьют.

Что же делать? А если там рыбы полно! Можно, конечно, в карманы. Да много ли туда влезет! Да что же он? А портфель? Никита выглядел сухое местечко и аккуратной стопкой выложил учебники, тетрадки и всё прочее.

— Ну, кто со мной? — еще раз спросил Никита.

Пацаны выжидательно молчали. Никита махнул рукой. Он ступил на ледяной припой. Здесь лед был толстый. Перешагнул через трещину. Дошел до края льдины. Она даже не колыхалась от его шагов. В растрещине, что не более полуметра, ничего не видно. Никита перебрался на следующую льдину. Та чуть колыхнулась. И тут ничего нет. Конечно, выбрали всё, что поближе. Дальше были две льдины. Одна поменьше, другая побольше. Но та, что поменьше, дальше вытянулась вперед. Никита прыгнул на нее. Льдина покачнулась. Он чуть не упал, но, взмахнув руками, сумел удержаться на ногах.

— Есть рыбка! — радостно проговорил он, увидев у края льдины несколько рыбешек, плававших кверху брюхом.

Он бросил их в портфель. Значит, дальше будет еще больше. Но впереди была даже для него небольшая льдина. К тому же расстояние до нее было такое, что придется прыгать. А льдина качнется, и он может соскользнуть в воду. Нужно было прыгать дальше, прямо на середину льдины. Никита отошел на самый край льдины, разбежался и прыгнул. Даже сердце ёкнуло, когда он коснулся ногами льдины. Но всё хорошо! Он попал прямо на середину. Льдина чуть погрузилась и тут же приподнялась. Вставать на самый край её было опасно. Льдина накренится. Никита встал на карачки и стал потихоньку приближаться к краю. Вот растрещина, вот и рыба! С полпортфеля наберется. Это уже была удача. Но стоило ему продвинуться вперед, как край льдины опасно накренился. Досадно будет, если он не возьмет эту рыбу! Тогда всё напрасно!

Никита лег на лед. Льдина выпрямилась. Он прополз вперед, вытянул руку и стал собирать рыбу, выбрасывая ее на лед. Потом прополз чуть дальше. Льдина накренилась, рукава его пальто оказались в воде. Никита стал подгонять ладонями воду к себе. Вместе с водой подплывали и рыбешки. Вдали еще лежали неподвижно на воде несколько рыб. Никита стал тянуться вперед, вода подступила к подбородку. Нет! не достать. Он отполз назад. Сел на корточки и стал собирать в портфель рыбу. Ого! Полный портфель! Он застегнул замок. Подул на руки, которые сильно окоченели. Руки не согрелись, тогда он затолкал ладошки себе подмышки и так простоял до тех пор, пока в ладонях не разлилось тепло. Он перебрался на соседнюю льдину. Поглядел на берег. Пацаны махали и кричали. Он поднял над головой портфель. Знайте наших! Теперь на следующую льдину! Вот так! А вот эта льдина отошла…Будь он без портфеля, перепрыгнул бы запросто. Никита осторожно бросил портфель. Он заскользил по льдине. Всё пропало! Сейчас он упадет в воду. Но портфель остановился на самом краю возле воды. Никита прыгнул. Льдина закачалась. Никита тоже закачался и упал. Льдина наклонилась, он заскользил и тут же упал на живот и раскинул руки. И только это помогло ему задержаться. С берега что-то кричали. Но он настолько был сосредоточен, что и не слышал, что ему кричат. Он поднялся, нагнулся за портфелем. Льдина опять качнулась. Никита медленно-медленно продвинулся вперед. Льдина накренилась. Вода выступила через край и лизнула его ботинки. Тогда он резко оттолкнулся обеими ногами и животом упал на следующую льдину. Ноги его оказались в воде. Но теперь это уже было не страшно. Последняя растрещина, и он на припое. И расстояние-то было невелико, поэтому Никита расслабился и слабо прыгнул. Одна его нога оказалась на льду, а вторая соскользнула с края, и он сам скользнул в воду. Он схватил двумя руками портфель, и оттого погрузился с головой в воду. Но тут же резко дернулся, вынырнул и швырнул портфель на лед. Он стал хвататься за край льдины, но руки скользили, а ухватиться было не за что.

—

Ануфриевы уехали быстро и почти незаметно. Дуся получила письмо от старшей сестры, которая жила в Коми АССР. Сестра звала ее к себе. После смерти мужа она осталась одна в доме. Обещала найти хорошую работу да и Кольку пристроить в хорошее училище после восьмилетки.

Никита слышал, что Ануфриевы собираются уезжать. Но он думал, что это будет проходить долго и хлопотно. Но как-то майским днем он пришел из школы и, поднимаясь по лестнице, услышал шум и разговоры на верхней площадке. Двое мужчин, широко распахнув дверь в коридор, с руганью затаскивали громоздкий шифонер. В коридоре стоял невысокого роста дяденька с животом и отдавал веселым голосом команды тем двоим, что затаскивали шифонер. Он был в голубой майке и черных сатиновых шароварах, на ногах его были растоптанные засаленные тапочки. Никита сразу понял, что это был их новый жилец.

— А тетя Дуся? — спросил он у матери.

— Да сразу уехали, как только ты в школу ушел. Господи! Там у них имущества-то три узла. У Кольки было вот железяк целый балкон. Крику было! Мать-то не хочет брать. А он хватает эти железяки и к машине бежит. Она выбрасывает их из машины. А он ревмя ревет, хватает их с земли и снова в машину. Так мужикам пришлось держать его. Как с ума сошел!

— А где его железяки? — спросил Никита.

— Да где? Мужики потом по сарайкам растащили. А может, что на помойку выбросили.

Никите стало до того грустно, что захотелось заплакать. У него никогда не было особой дружбы с Колькой Ануфриевым. Да тот и старше был его. Да и вообще у него, кажется, не было друзей. У него просто не оставалось времени на дружбу. Он целыми днями сидел у себя на балконе и всё что-то конструировал. А теперь такое было ощущение, как будто у него оторвали кусок души. Он знал, что больше никогда не увидит Коли Ануфриева, этого конопатого, рыжеволосого, большеухого пацана, который не был похож ни на кого, который был какой-то особенный, не от мира сего.

Никита стоял на кухне, бессмысленным взглядом уставившись в угол. Из оцепенения его вывел тонкий девчоночий смех. Он поднял голову и увидел в коридоре круглолицую, черноволосую и черноглазую девчонку. Она насмешливо взглянула на него и, прижав руки ко рту, прыснула. «Дурочка какая-то! — подумал Никита. — Чего она все время смеется?» Девчонка уже заскочила в комнату, из которой только что выехали Ануфриевы. Но тут же появилась вновь уже с другой маленькой девочкой. Та была некрасива, у нее было длинное лицо и сердитые глаза. «Да ну их!» — решил Никита, отрезал корку хлеба и пошел вниз на крыльцо. За собой он услышал быстрые шаги. Обернулся и увидел свою круглолицую соседку.

— А я знаю, как тебя зовут! — с нескрываемой радостью проговорила она. — Ты Никита.

— Ну!

— А я Наташа. А младшую мою сестру Людкой зовут. А ты в какой класс ходишь?

— В третий.

— А я во второй. А ты хорошо учишься.

Никита пожал плечами. Учился он хорошо, но хвалиться этим перед девчонкой считал недостойным.

— А мы жили на Украине. Людка до сих пор по-хохляцки говорит.

НАТАША

Никита не мог не влюбиться в Наташу. Для него она была самой красивой девчонкой. Ему было с ней легко и беззаботно. Она трещала без умолку, но вдруг замолкали и пристально глядела на него. Тогда он терялся и краснел.

— А я знаю, почему ты краснеешь, — однажды заявила она с привычной прямотой.

— Ну, — буркнул Никита.

— А ты влюбился в меня.

— Очень надо!

— Влюбился! Влюбился! Хочешь поцеловать меня?

— Зачем?

— Ну, и дурак ты, Никитка! Все мальчишки хотят целоваться с красивыми девчонками.

ЧАСТУШКИ

Приближалось родительское собрание. Оля Яковлева собрала актив класса. Строго оглядев ребят, спросила:

— Какие мысли по поводу? Как я и думала, конечно же, никаких. Всё на старосту: думай, организуй! Мы же, как серые мышки, посидим, помолчим. Плюну на всё, уйду! Крутитесь, как хотите?

Яша сказал:

— Ты поругалась с Генкой, а мы-то тут при чем.

— В личную мою жизнь, — Оля погрозила пальцем, — в грязных ботинках лезть не надо.

Яша обиделся:

— У меня чистые ботинки. И никуда я не лезу!

— Не будем отвлекаться! Значит так! Значит так!

Оля задумалась. И решительно произнесла:

— Нужно пропесочить весь «цвет» нашего класса, чтобы родители знали, какие у них детки и наконец-то занялись их воспитанием. Согласны?

Все кивнули.

— Тогда нужно продумать, в какой форме это лучше всего сделать.

— Комедию можно сочинить.

— Комедия — это хорошо. Это здорово! Но не успеем! Собрание завтра.

— Тогда сценки.

— Сценки уже были в прошлый раз.

— Частушки?

— Частушки? Так! Это идея! Ваня! Ты у нас поэт. Немедленно сочиняй частушки! А петь будут Борька и Никитка.

— А почему мы?

— Борька потому, что хорошо поет, а Никитка, чтобы перестал умничать. Детектив с трубкой!

— Слушаемся, товарищ генерал!

— Перестаньте паясничать! Пока я бегаю за гармонистом, чтобы частушки были готовы!

Обведя всех грозным взглядом, Оля бросилась за музыкантом. Не выполнить ее приказ было немыслимо. Поэтому к ее приходу, точнее прибегу, всё уже было готово. Постелив на колени затертую зеленую тряпочку, гармонист растянул меха. Пел один Борька. Никита молчал, как будто воды в рот набрал.

Вовка — лодырь, тунеядец,

Целый день баклуши бьет.

Вовка книжек не читает,

Малоразвитым растет.

Тонька катится на двойке.

Усмехается народ.

Что ж уроки ты не учишь? —

Он в догонку ей орет.

Витька очень драться любит.

Дает волю кулакам.

С фонарями Витька ходит,

Освещает школу нам.

Лизка — страшная болтушка,

Не закроет Лизка рот.

Всё болтает и болтает

Дни и ночи напролет.

Вася в ухо вдел колечко.

Школа вся поражена.

Вот нашлась еще б уздечка,

И запрягли б пацана.

— Частушки отличные! Ядреные! Сочные! — похвалила Оля. — Почему ты не поешь?

Набросилась она на Никиту.

— Я этого петь не буду. Однозначно! — сказал он.

— Конечно, — проговорила Оля. — Ты же добренький, малохольный.

— Можно хотя бы так: две последние строчки переделать? А? — спросил Никита.

Оля кивнула.

— Всё равно тебя не исправишь! Пусть будет фифти-фифти! Две строчки Борька поет, Ванины. Последние две строчки поешь свои. Чтобы у меня всё чики-чики! Понятно? Тогда по коням!

— Дорогие родители! — сказала Вера Ивановна, открывая собрание. — Дети вам что-то приготовили. Я не знаю, что они приготовили. Давайте посмотрим их выступление!

Гармонист сел на стул и, расстелив на коленях зеленую тряпочку, вооружился гармонью. Никита и Боря заметно волновались. Гармонист сделал проигрыш и скомандовал:

— Начали!

— Вовка — лодырь, тунеядец,

Целый день баклуши бьет, —

пропел Борька. Дальше подхватил Никита:

— Зато руки золотые,

Соберет хоть самолет.

Так они и пели. Две первые критические строчки Борька, две следующие собственного сочинения — Никита.

— Тонька катится на двойке.

Усмехается народ.

— Скоро будет на пятерках

Тоня ездить круглый год.

— Вовка очень драться любит.

Дает волю кулакам.

— Будет Вовка популярен,

Как Чак Норрис и Ван Дамм.

— Лиза — страшная болтушка.

Не закроет Лизка рот.

— С ней никто не заскучает

И от скуки не умрет.

— Стас — врунишка несусветный.

Врать он сутками готов.

— Видно станет он фантастом.

Берегись, Кир Булычов.

— Ходит Милка, как невеста.

Метет клёшами полы.

— Её вкус и чувство меры

Выше всяческой хвалы.

— Всем Наташка рожи корчит.

Передразнит хоть кого.

— Артистическим талантом

Обладает ого-го!

— В бой морской играет Яшка

На уроках сам с собой.

— Будет Яшка адмиралом!

Будет Яшка волк морской!

Артисты замолчали, поклонились публике. Кто-то хлопнул и последовал шквал аплодисментов.

— Так держать!

Взволнованные певцы вышли из класса.

— Хорошие у нас дети! — произнес кто-то.

— Ага! — согласились с ним. — Когда спят зубами к стенке.