Муравьиный лев.

Ах эти праздники! Пойди пойми почему, но сколько прошло, не любил

Евгений Александрович праздников. "Страну развалили, теперь, конечно,

только праздновать осталось!" Так реагировал на новый праздник, "День

всех влюбленных", Евгений Александрович, но, конечно, не это заботило

его. Тридцать лет, больше, прожили семьёй, а всё не научился дарить

Евгений Александрович. "Бог его знает, как "они" выбирают… И как

угадать?!" Очень озабочен, и потому "завелся", размахивал руками,

Евгений Александрович. "Всё раздали, теперь покупаем в три дорога! В

Египте, в Африке! И свои нас надувают. Вороваты стали. Измельчал народ!

Лишь бы карманы набить… А кто работать будет?!" Так он говорил и

довольно долго, имея в виду, что ничего-то не может придумать, и потому

бедствует.

Впрочем, жена его, Зоя Алексеевна, величественна пропорциями,

благосклонно кивала, пока он, маленький, щуплый, прыгал у неё за спиной,

ведя "бои". Она так понимала, что очень хочет он котлет, и потому, не без

удовольствия, не спеша готовила фарш, продлевая эти божественные

рулады её кулинарному таланту.

Однако Евгений Александрович мрачнел. Сколько ни говори,

проступала за словами забота. Не заболтать, и, уж конечно, не обойти её.

Не дай бог! Подарка-то нет, и как быть? Опять и опять.

"На носу" день Святого Валентина. "И что же теперь делать? Ох-ох,

не было печали, а тут ещё и Валентин!"

В семье у Староселова каждая дата предполагала подарок. Каждая

дата… И потому Евгений Александрович раздваивался. С одной стороны

— "стол" и всё такое. С другой стороны: "Будь бдителен Евгений

Александрович! А то ещё попробуй забыть!" Будучи натурой тонкой,

Евгений Александрович понимал чудовищность такой ошибки. И потому

с высот своей романтической души взирал на разверзшуюся пропасть.

И выбора нет. Прыгать и только. Угадывать супругу и надеяться на

лучшее...

Динамика — так себе… Подарок по случаю Старого Нового года,

Евгению Александровичу, к примеру, не удался.

"Что это такое?" — нетерпеливо трясла упаковкой Зоя Алексеевна.

Блестит упаковка. Ещё ленточка и бантик. Однако Евгений Александрович

заранее сгорал от позора, и понимал, что не достоин, что всё кончено...

И ведь предчувствовал… Вот он теперь и жадина, и дурак, и черта в

ступе, отчитывает себя. И чего такого в этом неприятном, нетерпеливом

похрустывании упаковки подарка! Обжегся на молоке! "Что, что там?

Может перепутали что, может подложили что?..."

Умудренная годами, Зоя Алексеевна была немногословна, однако в

мыслях её пронеслась искря и грохоча гневная комета по поводу того, что

подарок и дорогой, и переплачено, и в наборе не понять что. Не понять

что, да! "Котенок, так мило..." — промурлыкала, резюмировала супруга и

Евгений Александрович побледнел. "Даже не стала тратиться на слова!..."

Побледнел Евгений Александрович, пал духом и после совершенно извел

"Оливье" своими вялыми ковыряньями. Конечно, изображал праздник,

"возвышался" периодически над столом с напутствием, но быстро

наклюкался и задремал на приступочке, на кухне, тревожным сном. И его

потом искали. А как нашли, жалели что нашли, так он разошелся.

Отирался шарфиком супруги, и без конца гневно бубнил что-то под нос.

Впрочем, праздник удался.

"М-да..." — сказал сам себе Евгений Александрович, приоткрыл глаза,

и прямо перед собой увидел лицо, смутно знакомое, красное, с яркими

резкими подводами глаз. "И что характерно, пупсик..." — сказал прямо в

хищно раскрытый рот незнакомки Евгений Александрович. "… бигуди

способны принимать УСВ-лучи!"

"М-да..." — сказал Евгений Александрович, рассматривая ужасающие

факты. Праздник близок, идей нет, задача прежняя. Поэтически

настроенный, он повторял слова, образуя из них некую оду печальным

обстоятельствам. "И что за Валентин такой!? И как же мне теперь?"

А отношения между супругами были нежнейшими, если кто что

понимает в отношениях. Крепки и светлы, и всё же...

"Да где же он взялся на мою голову, Валентин этот?!"

И вот, на пике трагедии, Евгений Александрович нашелся, тряхнул,

так сказать пером:

"Не мимозы, розы подношу,

и, надеюсь на твои лобзания,

о, не отвергай теперь, прошу

удали, молю, мои терзания!"

Выходило что-то таинственное, не понятно кому и почему.

Пришлось переделать. И были подключены резервы. Силами отдела

снабжения, под своей редакцией, выдал Евгений Александрович такое:

"Не стану вам дарить мимозы,

что продавали по рублю.

Я подношу Вам эти розы,

показывая как люблю."

Были некоторые сомнения на счет "рубля" и прочего, но однако,

в целом, вышеизложенное очень даже подходило приложением к букету.

Ах, как легко, бывает, дышится! Перечитал стихи и воспрянул духом

Евгений Александрович. "Дело за малым! Раздобыть подарок."

И подарок нашелся. Тут же. Как удивительно приходит мысль.

Раз — и одухотворен. И что это за подарок? Кое-что, что напомнит о днях,

проведенных на водах Затоки. Как камень с плеч!

Конечно, составление поэтического послания происходило в теплом

кругу, но эти обстоятельства не умаляют ни заслуг, ни результатов.

"А хорошо!" — вспоминал Евгений Александрович. И совсем успокоился,

тут-там поздравляя каждого встречного.

И тогда неожиданно возникли такие строки:

"Я, муравьиный лев!

Иди ко мне, медведка!",

и так далее...

"Тепленький" и нежный, Евгений Александрович, стоя у вешалки,

пытался повесить пальто. Его порывы, создавали некий колебательный

эффект, от чего он то и дело заваливался на присутствующую здесь же

Зою Алексеевну. Чувствуя мягкое, вскрикивал "Ой!", и возвращался к

вешалке.

"Евгений Александрович!" — пыталась привлечь супруга Зоя

Алексеевна, но он был "далеко". Тогда взяла она его за плечи и медленно

направила к кровати. "Пупсик!" — воскликнул муж, намереваясь заключить

"незнакомку" в объятиях. "Хорош, нечего добавить!" — отозвалась Зоя

Алексеевна. "Гигант!"

Съела салата немного, отпила сока и стала убирать со стола. Мыла

посуду. Водворила цветы в кувшин с водой. Обнаружила в цветах записку.

На обрывке канторского бланка, разбирая падающие строчки Зоя

Алексеевна прочла:

"Я, муравьиный лев!

Иди ко мне, медведка!

Обманчив грозный зев,

кусаюсь очень редко!",

и прочее.

"Ну проспись, медвед!" — вспыхнула Зоя Алексеевна. "Да что же это

такое?!" Схватила букет и бросила в умывальник. В полете из букета выпал

маленький пакетик. Подняла, рассмотрела. То был пакетик мыла с

надписью "Затока". " Помнит как отдыхали мы вместе… Романтик… А запах-то

противный..."

"Ну-ну, мой лев..." — прошептала Зоя Алексеевна, забираясь под

одеяло. И поправила ему подушку, подоткнула

ему одеяло. И придвинувшись обхватила его рукой.

"Спи мой лев, спи..."