МАНЕЙЛЭНД. Или рассказ-утопия о жизни офисного работника

МАНЕЙЛЭНД. Или рассказ-утопия о жизни офисного работника

Проснулась от резкого звука будильника, на часах 6:00, первая мысль — почему так поздно? Неужели проспала на работу? Потом вспомнила — сегодня один из двух выходных в году, который в обязательном порядке даётся каждому работнику каждой Организации, отказаться от него нельзя, ведь отпуска, выходные и прочие праздники давно упразднены, ещё в 2024. И только 2 дня остались выходными— день посещения Маразмбурга и день посещения Яжматьбурга, они даются каждому работнику в разное время, можно выбрать, но взять выходной надо обязательно. Сегодня у меня день посещения Маразмбурга, именно поэтому будильник поставила на час позже обычного. Я бы с удовольствием предпочла бы стандартный 13-часовой рабочий день, но Великое Правительство решило, что независимо от наличия или отсутствия родственников в двух соседник городах — Маразмбурге и Яжматьбурге каждому члену общество раз в год их нужно посещать для понимания возможных альтернатив будущего и понимания того, каким верным курсом ведёт нас Великое Правительство.

Очень не люблю эти 2 выходных, ведь я уже привыкла к своему стандартному укладу жизни: подъем в 5:00, в 6:00 — выхожу на работу, с 7 до 20:00 — рабочий день, 13 полных часов, в котором предусмотрены два 15-минутных перерыва на еду: обед и ужин, а также час на рабочее саморазвитие— обязательное прохождение курсов и чтения книг, естественно, связанных исключительно с твоей непосредственной деятельностью, учить и читать ничего другого нельзя, Великое Правительство не одобряет. Не запрещает, а именно не одобряет, так как теоретически, если ты способен есть быстрее, чем за 15 минут и проходить рабочее обучение быстрее, чем за час, оставшееся время ты можешь посвятить изучению, например, смежных профессий и при достаточном усердии подобной практики, через несколько лет сменить свою Организацию.

Правда, среди моих знакомых таких нет. Есть те, кто говорят об этом, хотят переобучиться, но тех, кому бы это удалось, нет. Но данное право каждого члена общества прописано в Конституции Великого Правительства. Также в Конституции прописана обязанность каждой Организации иметь у себя столовую, необходимую для удовлетворения потребности работников в достаточно калорийном обеде и ужине, ведь отвлекаться на перекусы в рабочее время крайне нежелательно. В столовой каждой Организации продаются бургеры и газировка и, конечно же, сладкие булочки и кофе во всех вариантах: капучино, американо, эспрессо, все, что может понадобиться офисному работнику в течение дня для ощущения себя счастливым, как предписывает всем нам Конституция, Великое Правительство, а также кодекс Организации.

После окончания рабочего дня я еду домой, обычно к 21:30-22:00 я уже дома, вечером дорога домой занимает времени больше из-за пробок. Карьерные и материальные амбиции граждан нашего города привели к росту благосостояния и увеличения количества личного автотранспорта, что не может не радовать. Согласно распорядку дня, в 23-23:30 после пополнения продуктовых запасов к завтраку, уборки квартиры и гигиенических процедур, можно было бы лечь спать, на сон как раз пришлось бы 5 — 6 часов. Но я беру дополнительную работу домой, а также дополнительное рабочее обучение. После того, как все эти дела завершены, на сон остаётся 4 часа, но эти лишения более, чем оправданы, ведь я хочу быть не просто работником, я хочу построить карьеру! Карьера равно деньги, деньги равно успех и счастье. У меня есть все шансы преуспеть, ведь стоит заметить, что не все мои коллеги столь старательны, многие из них просто тратят драгоценное время впустую. Только представьте себе, один из моих коллег даже завёл собаку и тратит время на прогулки с ней по вечерам! А ещё одна моя коллега тратила вечернее время на занятия спортом! Я не понимаю, зачем тренировать мышцы, если целыми днями мы сидим в безопасном офисе? Слава Великому Правительству, мы не живём по времена, когда надо было убегать от тигра. Там мышцы, наверное, понадобились бы. А в наше благополучное время, я считаю, лучше все свое время посвятить своей Организации и карьере. Кстати, та коллега в итоге пошла по кривой дорожке — вышла замуж и забеременела! В итоге сейчас живёт в Яжматьбурге. Что ж, сама виновата.

Манейлэнд — лучший из городов, поэтому я так не люблю выходные дни.

В моем случае посещение Маразмбурга — не просто экскурсия, мои бабушка и дедушка живут там, а год назад переехали и родители. Маразмбург — город пенсионеров, сюда депортируют всех, старше 55 лет. Остаться в Манейлэнде можно только по специальному ходатайству Организации, если ты особо ценный для Организации работник. Остальные — балласт для Манейлэнда, ведь они ничего не приносят в развитие экономики нашего города. До 2020, когда ещё не произошло разделения, Великое Правительство пробовало разные меры — повышали пенсионный возраст, создавали дополнительные рабочие места для Олдов (так мы называем жителей Маразмбурга). Всё это бесполезно, ведь 55 — рубеж, за которым мозг с каждым годом все больше теряет нейронных связей, не приобретая при этом новых. Такие не могут быть полноценными членами общества и подлежат обязательной депортации. После принятого Великим Правительством 15 лет назад декрета о переселении и создании автономий — городов Маразмбурга и Яжматьбурга, жизнь в Манейленде принципиально поменялась и поменялась к лучшему! Нет теперь дурацких правил в общественном транспорте, предписывающих уступать места по возрастному признаку. Меня всегда это возмущало — я отработала весь день, почему я должна уступать место тому, кто целыми днями сидит дома, а тут вдруг вздумал ехать через пол города в магазин, потому что там на 2 маника дешевле, чем рядом с домом!

Нет никаких мест для инвалидов на парковках около торговых центрах — их также депортируют в Маразмбург, ведь они не могут полноценно работать и приносить пользу обществу. Обществу Манейлэнда полезны могут быть только те, кто способен зарабатывать и тратить, ведь именно это развивает нашу экономику. На этапе обсуждения Декрета о переселении было немало так называемых гуманистов, которые считали, что переселять Олдов — неправильно, ведь они носители жизненной мудрости, опыта, в конце концов они наши родственники, родители, бабушки, дедушки. На мой взгляд все это сентиментальная чушь. Не всегда мудрость приходит с возрастом, иногда возраст приходит один. И чаще всего бывает именно так. Какую околесицу иной раз несут олды, это же невозможно слушать! Что они могут нам рассказать лучше, чем ок, гугл? Да и потом, депортация в Маразмбург — итак достаточно гуманный жест, ведь их не изгнали за пределы государства Великой Тройки, для них создали целый отдельный город. Попасть туда досрочно, до 55 лет, трудоспособному члену общества невозможно. Многие при принятии Декрета плакали, не хотели отпускать своих Олдов, многие просили отпустить их с ними.

Но такой путь не предусмотрен Великим Правительством. Каждый трудоспособный член общества должен работать во благо экономики Манейленда, все, кто старше 55 и инвалиды — отправляются в Маразмбург. Всё, кто против Декрета о переселении — отправляются в изгнание. И хуже этого быть не может ничего. По всем центральным каналам показывали передачу, в которой рассказывали, что за пределами Великой Тройки только пустошь и нет ничего. Я верю тому, что говорят нам Центральные каналы, ведь Великое Правительство тщательно проверяет на достоверность информацию, поступающую от корреспондентов. Изгнание равно смерть!

Пару слов о Яжматьбурге. Этот город особенный, ведь среди его населения одни женщины и дети до 18 лет. Согласно Декрету о переселении женщины, с момента беременности и до достижения их детьми возраста 18 лет обязаны переселяться в Яжматьбург. Этот пункт Декрета о переселении вызвал больше всего споров. Ведь мужчинам в Яжматьбург переезжать нельзя, они могут и должны работать на благо Манейлэнда. Лучшее, что они могут сделать — отправлять деньги на содержание своей семьи в Яжматьбурге. На самом деле именно так и пополняется бюджет этих двух городов— Маразмбурга и Яжматьбурга. От заработной платы каждого члена общества Манейлэнда, у которого есть родственники в Яжматьбурге или Маразмбурге Организация делает обязательные отчисления в бюджет этих двух городов. Сумма отчисления зависит от количества родственников в других городах. Чем больше родственников, тем больше отчисления. А большие суммы отчислений заставляют работать больше, что и требуется экономике Манейлэнда. Великое Правительство приняло гениальное решение, разделив общество на 3 категории.

Что касается самого решения переселить женщин с детьми в Яжматьбург, я обеими руками за! И если вы — нет, то, видимо, вы не ездили в общественном транспорте вместе с чужими орущими отпрысками и ни разу не сталкивались с ситуацией, когда женщина просит её пропустить в очереди только по причине того, что она с ребёнком. Дети нравятся только их собственным родителям, а у всех окружающих они вызывают раздражение. А все те, кто утверждает иное — врёт. Я нацелена на карьеру и максимизацию своих доходов, хочу жить в Манейлэнде и после 55, будучи достойным работающим членом общества, поэтому я приняла лёгкое для себя решение и перевязала трубы. Беременность мне теперь не грозит.

Итак, сегодня день посещения Маразмбурга. Я купила в подарок родителям и бабушке с дедушкой по пирогу в ближайшей к дому пекарне и собралась в путь. Конечно же, я взяла с собой рабочий ноутбук, чтобы всегда оставаться на связи. У меня и на телефоне есть рабочая почта, которую я постоянно проверяю вплоть до отхода ко сну, но при целом дне отсутствия в офисе, только лишь почты на телефоне недостаточно, наверняка нужно будет сделать пару отчётов и поучаствовать в планерке по видеоконференц связи. Села за руль моего спортивного купе, я поехала в сторону границы Манейлэнда. По дороге я слушала книгу по рабочей тематике, все-таки нельзя упускать 2 часа в пути. 2 часа туда и 2 часа обратно это 4 часа прослушивания книги, что закроет 4 дня рабочего обучения, а значит эти часы можно будет посвятить работе. Никакого предвкушения от встречи с родственниками, радостного волнения, переживаний я не испытывала, все мои мысли слишком были заняты работой и решением задач, поставленными на последней планерке. Доехав до контрольно-пропускного пункта на границе Манейлэнда я довольно быстро прошла все формальности: показала паспорт, также выходное удостоверение— без него никого из жителей Манейлэнда в Маразмбург, как и в Яжматьбург не пускают. Также одной из задач КПП является ни в коем случае не пропускать никого из данных городов в Манейленд. Неработающим и детям здесь не место. Впрочем, иногда бывают все же исключения, когда возвращаются из Маразмбурга и Яжматьбурга. Бывает так, что олды от нечего делать начинают заниматься чем-то, например, сажать помидоры и огурцы в промышленных количествах или, скажем, шить интересную, необычную одежду. Родственники олдов, проживающие в Манейлэнде, могут подать ходатайство в Великое Правительство с просьбой рассмотреть возможность возвращения определённого олда в Манейлэнд, так как он может быть полезен обществу. Чаще всего сами олды возвращаться уже не хотят, тем более что обратный билет в Манейлэнд даётся лишь одному олду, а они часто сентиментальны и не хотят оставлять свою вторую половину в Маразмбурге. Но бывают ситуации, когда из олдов остался только один, отец или мать и он всеми силами рвётся обратно в Манейлэнд, к своему сыну или дочери. В таком случае при благоприятном стечение обстоятельств, Великое Правительство, рассмотрев ходатайство, может признать, что олд ещё чего-то стоит, например, как фермер. В таком случае ему выдают обратный билет, выделяют землю для фермерского хозяйства в окрестностях Манейлэнда и возвращают обратно, признав полноправным членом общества. Но случаев таких немного, да и олды часто, вернувшись в Манейлэнд, быстро скатываются. Все, абсолютно все жители Манейлэнда должны работать по 13 часов в день по 7 дней в неделю. Те, кто работает меньше, попадают на особый учёт Комитета занятости. Им даётся для восстановления своего рабочего графика месяц и в случае, если рабочий график через месяц по-прежнему составляет менее 13 часов, то варианта два: 1. Общественные работы; 2. Изгнание.

Олды, возвращенные в Манейлэнд, я считаю, не могут по-настоящему оценить выпавшего им счастья и через какое-то время их рабочий день становится гораздо меньше 13 часов. Они малодушно жалуются на возраст и болезни, но все это, конечно же, чушь! Болезнь в Манейлэнде — не причина для невыхода на работу. Не выйти можно только в случае попадания в реанимационное отделение больницы. Причём, после выписки из больницы, все пропущенные рабочие часы нужно будет прибавить по 2-3 часа в своему ежедневному графику, пока не отработаешь все. Так что олды, чудом вернувшиеся из Маразмбурга, месяцев через 6-8 как правило, возвращаются обратно, не справившись с рабочем графиком по состоянию здоровья.

Что касается возвращения из Яжматьбурга, то тут правила такие: матери остаются со своими детьми до достижения ими 18-летнего возраста и окончания школы. Далее у повзрослевших детей есть выбор: вернуться в Манейлэнд и работать или переехать в округ Манейленда, так называемое Чистилище для прохождения дальнейшего обучения и получения профессии.

Тем временем, я проехала КПП и въехала в Маразмбург. В глаза сразу бросилась разница: по улицам неспешно прогуливались олды, иногда они шли парами, иногда с собачкой. Почти на каждой лавочке парка, который я проезжала, тоже сидели люди: кто-то читал книгу, кто-то рисовал, кто-то разговаривал с соседом. Во всем чувствовалась размеренность и спокойствие, эти люди никуда не торопились и просто занимались тем, чем хотели. В Манейлэнде такого не увидишь никогда: мы всегда торопимся, решаем все вопросы набегу, бежим на работу с утра с кофе в одной руке, с недоеденным завтраком в другой, при этом зажимая плечом телефон и уже с утра решая какие-то рабочие вопросы. Честно говоря, даже сами разговоры в Маразмбурге и Манейлэнде отличаются принципиально: в Маразмбурге люди обсуждают книги, кто что читал за последнее время, свои хобби, просмотренные недавно фильмы, найденный в интернете интересный рецепт нового блюда. У Манейлэндцев нет времени на подобную чушь. Мы обсуждаем работу. Ведь ты — тот, кем ты работаешь, нет работы — и ты никто.

За этими размышлениями я подъехала к дому родителей и бабушки с дедушкой, они отреставрировали старый дачный домик на окраине Маразмбурга и жили теперь там. Меня ждали, поэтому вся семья встречала меня у калитки. Мама обняла меня:

— Проходи, проходи, мы уже заждались. Стол накрыли! Соседи пришли послушать твои рассказы о жизни в Манейлэнде, сама знаешь, мы же здесь как в резервации, вот только через тебя и узнаем новости большого мира.

Я вручила пироги, бабушка замахала руками, говоря:

— Что ты, что ты, не стоило беспокоиться! Ведь у нас тут все свое, мы картошечку выращиваем, и огурцы, и помидоры, и ягода растёт, все есть. Пироги печём из своего, домашнего. Я как раз сделала один с картошкой, а один с клубникой. Пойдём к столу скорее.

Дом был небольшой, но добротный, а участок очень ухоженный: на нем было несколько парников, овощных грядок, были высажены фруктовые деревья: яблоня, слива, а перед крыльцом было несколько пышных цветочных клумб. В Маразмбурге подобное возможно только силами профессиональных фермеров, на садоводство у обычного работника просто не остаётся времени.

— Мам, я почту рабочую проверю и сейчас подойду, — сказала я.

Мама нахмурилась:

— Ты же только что приехала и всего на один день, может, работу можно отложить?

— Это быстро, — возразила я.

— Ладно, ждём тебя на веранде, — ответила мама со вздохом, продолжая хмуриться.

Проверив почту, написав 2 ответа и сделав 3 звонка я посмотрела на часы и поняла, что уже 45 минут сижу в машине. Выключив ноутбук, я пошла скорее на веранду.

— А вот и дочь, — улыбаясь сказал папа. — Знакомься, наш сосед, Константин Иванович и его жена, Елена Ивановна. Пришли вот послушать новости про Манейлэнд.

— Да какие новости, — пожала плечами я. — Работаем на благо своего будущего и экономики Великой Тройки.

— Да какое благо, — проговорил дед, — пока вы заработаете на свое "светлое будущее ": машины, квартиры, шмотки покруче, растратите все здоровье. Капитал есть, а сил уже ни на что нет. Ты ж посмотри, что вы едите: фастфуд, все жирное, сладкое. Тьфу, мерзость! То ли дело у нас тут все свое, домашнее, — дед ненашутку завёлся, видно было, что тему обдумывал давно.

— Ну а что слышно про законопроект про изгнание из нашего города тех, у кого нет родственников в Манейленде? — спросил Константин Иванович.

— Пока обсуждают, — ответила я, — логика такая, что смысла нет содержать Великой Тройке тех, кто никак не способствует развитию экономики — ни самостоятельно, ни через родственников.

— Что значит нет смысла содержать? — подала голос Елена Ивановна, — а как же гуманизм, человеколюбие в конце концов? Неужели эти принципы чужды Великой Тройке?

Я только неопределенно пожала плечами. У меня нет ответа на этот вопрос, я знаю лишь то, что, когда на каждого работающего члена общества приходится несколько пенсионеров, дети и их неработающие матери, экономика развиваться не может. Должен быть естественный экономический отбор— выживает лишь сильнейший, то есть тот, кто умеет зарабатывать.

— Дело в том, — вступила в разговор бабушка, — что у Елены Ивановны и Константина Ивановича есть только дочь, она вышла замуж и они с мужем решились завести ребёнка, — бабушка задумалась, — Это надо же, дожили, теперь надо на ребёнка решиться! То ли дело раньше: все по любви, согласию: свадьба, дети, внуки. А теперь только расчёт! Ну так вот, дочь с мужем решились на ребёнка, то есть её в скором времени должны переселить в Яжматьбург и в случае принятия данного закона, ну того, согласно которому из Маразмбурга отправляют в изгнание тех, у кого нет работающих родственников, Елене Ивановне и Константину Ивановичу придётся несладко...

— Я давно вам говорю, — сказал отец, обращаясь к Константину Ивановичу, — Вы вот великолепные картины пишите, Елена Ивановна шьёт. Смотри, дочь, — обратился папа уже ко мне, — видишь платье на матери? Елена Ивановна шила.

Платье было и вправду отличное, сшито идеально по фигуре, строчки ровные, а фасон явно говорил о таланте придумавшего его модельера.

— Елена Ивановна, — сказала я, — платье-то супер!!! И вправду, почему бы Вам не обратиться с ходатайством в Манейлэнд на переселение? Нам нужны такие классные модельеры, будете шить отличные офисные платья!

— Да я как-то… — засмущалась Елена Ивановна, — не знаю, не смогу шить "на поток", мне для этого нужно вдохновение, творчество нельзя пускать на конвейер.

— А вообще говорят, — снова вступил в разговор Константин Иванович, — в изгнании уже давно не пустошь! Так уже целая колония наших! Слышала об этом? — хитро подмигнул мне Константин Иванович.

— Честно говоря, нет. Да и не верю я в подобное. Центральное телевидение проводило официальное расследование, которое показало, что за пределами Великой Тройки жизни нет.

Я поймала на себе странный взгляд Константина Ивановича и заметила, что он переглядывается с отцом. Это разозлило меня. Ну что ж, олды потому и выселены и город у них называется соответствующе, потому что верят во всякую чушь. Тем временем я доедала уже третий кусок пирога с клубникой. Честно говоря, такую вкуснятину найти в Манейлэнде сложно: клубника ароматная, тесто сдобное и чувствуется, что бабушка готовила с душой.

— Бабуля, очень вкусно, — погладив бабушку по руке, сказала я.

— Кушай, кушай, — улыбнулась бабушка, — дома то домашний еды не поешь, поди совсем нет времени готовить?

— Да зачем, я в Столовой Организации ем, а на завтрак так, булочку и кофе по дороге.

— Слушай, а та уборщица, Мария, к тебе ещё приходит, помогает по хозяйству? — спросила мама.

— Да, раз в неделю. Не то, чтобы я очень в ней нуждаюсь, я ведь дома то почти не бываю, пачкать жилище не успеваю, — улыбнулась я, — Но у неё ситуация тяжёлая, еле дотягивает до 13 часов работы в день, 2 раза уже на учёт ставили, изгнание грозит. Я так сказать из благотворительных целей даю ей работу, она стирает и гладит мои офисные костюмы.

На телефоне пропищала напоминалка о сегодняшней планерке по видеоконференцсвязи через 15 минут. Я извинилась и встала из-за стола, но вдруг мама схватила меня под локоть и зло прошептала мне так, чтобы не отвлекать остальных от разговора, но чтобы слышала и уловила недовольный тон я:

— А твоя бесконечная работа подождать не может? Ты приезжаешь раз в год, можно уделить внимание родственникам?

— Мам, это правда важно, — освобождая локоть сказала я и тут заметила, что общий разговор стих и все смотрят на нас с мамой.

— Извините, — я взяла ноутбук и вышла в соседнюю комнату.

— Вот как-то так, — проговорил отец.

С родителями мы распрощались достаточно сдержанно: отец по-деловому пожал мне руку, мама, сжимая губы, проговорила "До новых встреч". А дедушка с бабулей были как всегда сентиментальны, дедушка украдкой вытирал слезу, бормоча "Увидим ли еще", а бабушка обнимала меня приговаривая: "Милая, приезжай почаще. Ах, ну да, ну да, забыла", — замахала руками она.

— Пирожок моей дочке сможете передать? — спросила Елена Ивановна, передавая мне завернутый в фольгу кулёк, — это домашний, Лариса всегда такой любила.

— Эм… — подобная просьба меня смутила, — я работаю много, даже не знаю, успею ли.

— Да ладно, ладно, не напрягай человека, — остановил жену Константин Иванович.

Я благодарно улыбнулась ему и села в машину.

Рабочие дни потекли как обычно: работа — дом — работа — дом, все чётко и отлажено по заданной Великим Правительством колее. И вдруг произошло нечто, что можно было бы назвать из ряда вон. Во всяком случае подобных историй в нашей Организации ещё не было.

В среду с утра ко мне зашла сотрудница hr отдела Дарья и огорошила новостью:

— Программист Николай ушёл в изгнание.

— В смысле??? — я было подумала, что ещё сплю. — Как?

— Да там такая история, — замялась Даша, — Вы помните, Николай 3 года назад женился?

— Да, и что?

— Через год его жена забеременела и была депортирована в Яжматьбург...

— Да, помню, и Николай разумно продолжил работать дальше на благо Организации и экономики Великой Тройки — эту историю я помнила хорошо, так как спокойствие Николая было, безусловно, похвально, но все же нетипично для подобной ситуации. Как правило, работники, опрометчиво попав в подобную ситуацию, остро переживали депортацию второй половины, впадали в депрессию, что не могло не сказываться на производительности труда. Требовалась ни одна сессия с штатным психологом Организации, чтобы вывести сотрудников из подобного состояния. Но у Николая ничего подобного и близко не было.

— Так вот, — продолжила Дарья, — через несколько месяцев после того, как сослали жену Николая, он ушёл на один из обязательных выходных и поехал в Яжматьбург.

— И? В чем история? — я уже начинала терять терпение.

— Дело в том, что он не просто так поехал в Яжматьбург, он сделал двойное дно в багажнике своего внедорожника и вывез свою беременную жену в нем обратно в Манейлэнд.

Я просто не поверила своим ушам. Как такое вообще возможно?

— Даша, ну ладно вывез, а дальше то что? Шило в мешке не утаишь!

— Да, он прятал её дома, приносил ей еду, когда подошёл срок, сам принял роды, перерезал пуповину ребёнку. Ребёнок рос и их план почти было удался, но ребёнка стали мучить колики, он громко плакал по ночам, соседи услышали и пожаловались в Комитет по переселению… В итоге все раскрылось, жену и ребёнка депортируют в Яжматьбург, но Николай против, и они приняли решение уйти в изгнание втроём, — закончила Даша.

— Бред какой-то! Все же знают, что изгнание — верная смерть! Но, впрочем, это их дело. Наша проблема меня теперь волнует больше — где нам найти нового программиста? Даша, размести на сайте вакансию, подбери кандидатов и на послезавтра внести в моё расписание ряд собеседований… В изгнание… невероятно! — конец истории меня изрядно удивил. Впрочем, теперь нашлось объяснение спокойствию Николая после депортации жены, оказывается, у них просто уже был готовый план.

— Хорошо, поняла, — улыбнулась Даша.

Мой мобильник на столе пропищал, и высветил сообщение от абонента "Любимый": "Малыш, мы увидимся сегодня?"

"Слишком много работы", — написала я.

"Но мы не виделись уже 2 недели, я соскучился"

"На работе форс-мажор, не могу"— набрала я и тут же стёрла. Потом, подумав, написала: "Я тоже соскучилась. Давай после работы".

После работы меня встретил он с букетом нарциссов. Я очень люблю садовые цветы, они напоминают мне детство, бабушкины клумбы на даче. Он об этом знает и всегда старается покупать мне именно садовые цветы.

— Спасибо, — я вздохнула этот аромат детства, — они чудесны.

— Как твой день? — спросил он

— Ой суматошный, ты не представляешь, что произошло.

И я рассказала ему историю Николая. Некоторое время он молчал, то ли обдумывая услышанное, то ли делая вежливую паузу, прежде чем заговорить о чём-то более интересном.

— А что бы сделала ты? — неожиданно спросил он.

— В смысле что бы сделала я? В каком случае?

— Если бы на месте Николая и его жены были бы мы. Если бы мы были женаты и ты бы забеременела, что бы ты сделала? Что бы ты хотела, чтобы мы с тобой сделали? — он заглядывал мне с лицо с искренним интересом и с какой-то… надеждой что ли?

От подобных вопросов я даже рассмеялась:

— Слушай, подобное в принципе невозможно! Ты большой начальник, у тебя карьера, у меня тоже карьера развивается. Да, мы уже несколько лет встречаемся и… любим друг друга, — говоря это, я взяла его за руку, — но жениться? Завести детей? Тебе не кажется это утопией?

— Ну почему же, — проговорил тихо, как будто ни ко мне обращаясь, он. — Давай так, предположим чисто гипотетически, что подобное случилось бы, что бы ты сделала?

К его вопросу я отнеслась со всей серьёзностью и стала думать о том, что бы я чувствовала в такой ситуации и какие бы решения приняла. Наверное, в какой-то альтернативной реальности, если бы я и вышла замуж, то только за него, и если бы мне не пришлось делать карьеру и зарабатывать, я бы хотела детей. В текущей реальности дети — бремя, которое мешало бы работе. Помню, когда я была маленькой, родители разрывались между работой и мной, с утра мама бегом бежала со мной в садик, не успев ни позавтракать, ни сделать макияж. Ей нужно было привести меня к открытию садика, так как работала мама на другом конце города и дорога до работы занимала 1,5 часа. Вечером из садика меня всегда забирали последней. А придя домой, мама занималась уборкой и готовкой, времени на себя у неё никогда не оставалось, она всегда была измотанная и уставшая. Великое Правительство приняло очень мудрое решение, разделив олдов, работающих граждан и детей с их матерям. Наши жизни разные как жизни двух разных видов животных, как волка, орла и черепахи. На вопрос, что бы я сделала в такой ситуации, я так и не ответила.

Через день Дарья назначила собеседование пяти кандидатам на освободившуюся вакансию. Четверо были совсем не подходящим, пятый кандидат был не идеален, но лучше остальных.

— Расскажите о себе, — начала я, рассматривая сидевшую напротив меня светловолосую девушку.

— Меня зовут Надежда, мне 26 лет, я окончила 2 высших учебных заведения в Университете Манейлэнда, факультет программирования, а также прикладной математики. Программированием занимаюсь с 16 лет, пишу приложения для телефона, а также разрабатываю программы для автоматизации офисной работы. Одно из моих приложений — тайм-менеджмент для офиса и жизни набрало более миллиона скачиваний.

— Знаю это приложение, сама им пользуюсь, очень неплохое, — я одобрительно кивнула Надежде.

— До настоящего времени работаю в небольшой частной организации, но, честно говоря, всегда мечтала работать у вас и поэтому, когда увидела вакансию, сразу же откликнулась.

— Чем занимаетесь в ежедневный час рабочего обучения?, — спросила я.

— Изучаю ещё один язык программирования, а также работаю над новым приложением, "Карьерная лестница" называется, оно будет помогать построить карьерный план и напоминать про конкретные шаги для его осуществления.

— Что ж, очень хорошо, думаю, это будет полезно для членов общества Манейлэнда, — похвалила я Надежду. Она нравилась мне все больше. Но надо было все же выяснить слабые места кандидата.

— Надежда, а как проводите послерабочие часы?

— У меня есть хобби — мини оранжевая на лоджии, как правило, после работы я занимаюсь цветами.

Я удивлённо подняла бровь:

— Хобби? Надежда, Вы же понимаете, что для того, чтобы у нас работать и надеяться на карьеру, Вам нужно будет искоренить эту дурную привычку. Да-да, хобби — дурная привычка, — продолжила я, поймав на себе удивлённый взгляд Надежды, — не курение или алкоголь. В умеренных дозах алкоголь и сигареты — это, скорее, способ снять рабочий стресс. А Ваше хобби не проносит никакой ценности организации, а значит, это лишняя трата времени, которое можно было бы посвятить работе!

— Хорошо, я поняла. Мне очень важно работать в вашей организации, поэтому все время, в том числе и послерабочие часы, обещаю посвящать организации.

— А что с личной жизнью? Жених, муж? — спросила я.

— Нет, ни мужа, ни жениха. На это времени совсем нет, я нацелена на карьеру, — с уверенностью заявила Надежда.

Через несколько дней, осмотрев ещё несколько кандидатов, взяла на работу Надежду с договорённостью о том, что свое хобби она бросит.

Жизнь шла своим чередом: работа, дом, редкие встречи с любимым. Прошло полгода с моего посещения Маразмбурга и начальство стало настаивать, чтобы я брала выходной для посещения Яжматьбурга. В организации заведено ходить в отпуск на день раз в полгода. В Яжматьбурге у меня родственников не было, поэтому в обязательной программе было посещение детской площадки, прогулка по городу, разговор с кем-то из местных жителей. Проехав КПП также, как и при посещении Маразмбурга, я въехала в город: повсюду были мамы с колясками, мамы с детьми постарше, парки, детские площадки, магазины игрушек, стоял гул из детских голосов, смеха и детских капризов. Лица матерей были в основном утомлённые, понурые, но были и те, кто улыбался. Я прогулялась по парку, зашла в детский магазин и не удержалась от покупки плюшевого мишки — точно такой же был у меня в детстве. Потом села на лавочку на детской площадке. Оставался один пункт для выполнения— поговорить с кем-то из местных жителей. Я огляделась вокруг в поиске того, с кем бы поговорить, но соседка по скамейке облегчила мою участь, заговорив со мной первой.

— В обязательный дневной отпуск отправили?

Я молча кивнула.

— Как Вам у нас?

Я пожала плечами:

— Не знаю, не привычно. Я не привыкла к такому количеству детей вокруг.

— Здорово, правда? Дети так заряжают энергией, — заулыбалась собеседница.

— Это вряд ли. Скорее наоборот.

Собеседница посмотрела на меня удивлённо, и я продолжила:

— Дети мешают карьере, я помню, как моя мама металась между работой и мною, успеть отвести в садик, успеть привести, успеть в музыкальную школу, вечером надо помочь с уроками. В итоге вечно уставшая, не успевала ни на работе, ни со мной, раздражалась, срывалась на мне. А личная жизнь? Где взять время на себя, на чтение, прогулки, театры, если постоянно заниматься ребёнком? Нет, я считаю, что дети— маленькие похитители твоей жизни. Рождается ребёнок и все, ты себе уже не принадлежишь. А отдача какая? Никакой! Не факт, что ребёнок вырастет именно таким, как ты себе представлял и мечтал. Ребёнок— это проект не ради результата, а ради самого проекта. Я к такому точно не готова. Выйти замуж, завести детей— стереотипы, навязанные нам обществом прошлого. Многие попадаются в эту ловушку, даже не думая о том, действительно ли это их путь. Глядя на многих женщин здесь, в Яжматьбурге, я не вижу радости на их лице, скорее досаду на то, что так все сложилось и нет обратного пути. А это вечное отстаивание своих псевдоправ? Пустите меня без очереди, я с ребёнком! Сделайте мне скидку, у меня дети! Отпустите с работы пораньше, в школе родительское собрание. Слава Великому Правительству, что оно все расставило по своим местам, разделив общество на 3 касты.

Я замолчала и вдруг поняла, что, кажется, перегнула палку, посмотрела на собеседницу с опаской, ожидая гневной речи в мой адрес, но собеседница, кажется, не разозлилась, она лишь улыбалась, покачивая головой.

— Знаете, это все действительно так, Вы правы. Дети требуют много времени, внимания, сил. Когда родился Артём, — женщина кивнула головой в сторону мальчика на площадке, — я год не спала. Артёмка просыпался ночью каждые 1,5 — 2 часа и по пол часа кушал. Сейчас, вспоминая это, я вообще не понимаю, как я это пережила. Я думала про возможные альтернативы, честно говоря, в те периоды, когда было особо трудно. Вот, например, не было бы у меня ребёнка, занималась бы я карьерой, жила бы со своим мужем в Манейлэнде. Так прошли бы годы, вот мне уже 50, работать устала, развлечения надоели и вот, боюсь, тогда бы я пожалела бы об упущенной возможности стать матерью. Я не хочу ни о чем жалеть. Поэтому у меня есть Артемка.

— Но ведь когда он будет в трудоспособном возрасте, а Вы уже на пенсии, вы ведь будете жить в разных городах, — отметила я.

— Не обязательно, — загадочно заулыбалась собеседница.

— Имеете в виду, что Вы будете ценным работающим членом общества и Вас и олдом оставят в Монейлэнде? Но тем, кто пол жизни провел в Яжматьбурге это вряд ли доступно. Ведь вокруг столько тех, кто эти годы занимался карьерой, а не детьми.

— Я не это имела в виду, — продолжила улыбаться собеседница.

Я вопросительно посмотрела не неё и она продолжила:

— Возможно, Вы слышали про разные виды школ в Яжматьбурге? Есть школы, имеющие аккредитацию Великого Правительства. Там учатся те, кто полностью согласен с политикой Великой Тройки и планирует свое будущее в Манейлэнде. А есть альтернативные школы, слышали про такие?

— Слышала, что там учатся те, кто не планирует жить в Манейлэнде, а планирует сразу жить в Яжматьбурге, родив лет в 16 или те кто планирует переезд в Маразмбург сразу после 18 по состоянию здоровья, то есть те, у кого врожденная инвалидность и кто работать в любом случае будет не способен, — сказала я.

— Это распространённое мнение жителей Монейлэнда, но это не совсем так, — продолжила моя собеседница. В альтернативных школах учатся все те, кто не согласен в политикой Великой Тройки, вернее, чьи родители не согласны. Понимаете, в обычной школе из детей делают идеального члена общества Манейлэнда, кто со всем согласен, готов работать по 16 часов в сутки, забыть про семью, не думать о детях, о своих интересах, о здоровом образе жизни, в конце концов. Эти школы воспитывают роботов. Но есть и альтернативный вариант— учить то, что интересно, к чему есть предрасположенность, в чем ребёнок может проявить свою уникальность. В этих школах вырастают личности. И не все из них остаются в Яжматьбурге или уезжают в Маразмбург, большинство избирают путь добровольного изгнания.

— Но ведь изгнание — верная смерть! — воскликнула я.

— Вовсе нет, — возразила собеседница, — Я знаю, что по телевидению Манейлэнда говорят именно об этом, но это не так. За пределами Великой Тройки уже построен целый город, где живут изгнанные. Там есть семьи, там рождаются дети, там пожилые воспитывают своих внуков и имеют поддержку своих детей.

— С трудом верится. На что они живут? Там же нет работы, ничего нет!

— Да кто Вам сказал? Экономика Хэпибурга очень развита, каждый занимается тем, к чему у него склонность, что ему по душе и получается это гораздо эффективнее работы по 16 часов из-под палки.

В Манейленд я ехала в тишине, выстукивая по рулю ритм и размышляя над услышанным. Не думаю, что кому-то стоит рассказывать о Хэпибурге. Всё равно никто не поверит.