Кто в моем доме?

Свойство быть несправедливыми и забывать о людях, помогавших тебе, заложено в человеке от природы. Сколько не помогай — редко кто вспомнит о тебе спустя пять минут. Но как хорошо, что это свойство можно объяснить врожденным эгоизмом людей, характерным для каждого в более или менее сильной степени.

— Влад, опять задумался?

Голос Лены, моей девушки, вытащил меня из глубин сознания, заставив меня встрепенуться и сфокусировать взгляд.

— А мы что, уже проехали?! — подскочил я на своем сиденье и, поправив съехавшие очки, спешно начал искать глазами здания-ориентиры, по которым можно было определить, где мы находимся.

Лена с ее братом, Денисом, сидевшим за рулем, рассмеялись.

— Ты, вообще-то, сам минуты две назад сказал, что выходишь, — напомнила мне Лена, прикрывая улыбку ладонью.

— Ты заучился, брат! — сказал Денис. Он смотрел на нас в зеркало заднего видения. — Скоро от книжек с ума сойдешь.

— Мне этот… писать надо, — заплетающимся языком выдавил я из себя, вдруг почувствовав тяжелый рюкзак в руках, набитый различными книгами и учебниками по психологии. От всех этих нужных для учебы томов уже тошнило. А сейчас и по-настоящему тошнило...

-… не умеет, — донеслось до меня.

Черт, я опять ушел в себя!

— Что говоришь? — повернулся я к Лене, кажется, довольно резко: она выглядела испуганной, но потом на ее круглых щечках снова появились ямочки. Я не удержался и наклонился к ней, чтобы поцеловать.

— Не в моей машине! — шутливо одернул меня ее брат и добавил: — ну что, выходи!

А, точно. Мы же доехали до моего места жительства.

— Тебе хорошо проспаться надо, — Лена ладошкой осторожно отвела мое лицо от своего.

— А у тебя, между прочим, ресница упала, — заметил я и пальцем смахнул ее.

— Ну-у, зачем? Я бы желание загадала!

— Оно бы не сбылось.

— Эй, время позднее, вылазь быстрее! — поторапливал брат. В его голосе чувствовались нотки раздражения. Он стучал пальцами по рулю. А еще его брови — как я только заметил? — сдвинулись к переносице.

Ему не нравилось, что с его сестрой встречаюсь я.

— Да-да, я уже...

Еле, пьяными руками, открыл я дверцу машины и выбрался наружу. В нос ударил морозный воздух. Попутно я услышал, как с громким бухом упал мой рюкзак, — до меня дошло, что его надо поднять, только когда Лена мне об этом сказала.

— Я провожу и обратно! — бросила она своему брату и за руку повела меня к моему же дому.

Он что-то ей крикнул.

— Ты у меня ещё ни разу не была! — снизошло на меня озарение. — Пошли ко мне! Покажу свою одинокую квартирку.

— Обязательно; но потом, — отказалась она.

Лена волновалась, я прям знал. Ей не нравится, когда я пьяный, хотя она сама меня и напоила. Мы вместе выпили по ее приглашению, отмечалии ее девятнадцатилетие. Может, это все был какой-то план, о котором мне неизвестно?

— Ты будешь входить?

— Я не знаю, как открыть дверь.

Железная магнитная дверь словно смотрела на меня, ожидая моих действий.

— Ключами, милый мой, — не без насмешки произнесла Лена и осторожно сняла с моего плеча рюкзак. Открыла его. — Они здесь ведь?

И начала сосредоточенно искать, потряхивая рюкзак, чтобы ориентироваться на звук металла, но ничего, кроме глухого стука книги о книгу, не слышала.

— О, так они у тебя были! — внезапно воскликнула Лена и — молниеносный взмах ресницами — посмотрела на меня.

— Да?.. — я встрепенулся и осознал, что (наверное, на автомате) держал ключи в руке рядом с карманом куртки.

— Опять задумался! — смех. — Ты такой рассеянный!

Я хотел что-то ей ответить, но мои мысли разбежались от внезапного и оглушительного гудка автомобиля.

Лена сразу засуетилась.

— Ой, ладно, меня там Денис заждался, — она впихнула мне в руки рюкзак. — До завтра!

Короткий, неуклюжий чмок в щеку. Звук заведенного мотора.

— До завтра...

До квартиры я добирался долго. Забыл, что не вызвал лифт (он сперва был кем-то занят, и я решил подождать) и стоял несколько минут перед ним, удивляясь, почему он до сих пор не приехал. Потом он снова оказался занят, и я, забив на лифт, отправился на седьмой этаж пешком. В темноте или от своего состояния запутался в этажах и бродил вверх-вниз, проклиная маляров, которые закрасили номера этажей, и лампочки, которые или не горели, или светили так, что глаза резало. Наконец, когда лифт освободился, я просто залез туда и благополучно доехал до своей квартиры.

Там меня ждали лишь кромешная тьма, голодный кот и полный беспорядок. Как только рюкзак с грохотом достиг пола, из кухни, загремев посудой, выскочил чёрный котяра, явственно не скучавший в мое отсутствие.

Хорошо, что Лена не зашла ко мне.

Сняв ботинки, я случайно плюхнулся на что-то и на месте уснул.

***

Утром я проснулся, почувствовав невыносимую жажду.

Я поднялся с пола, удивляясь отсутствию головной боли — моей верной спутницы с тех пор, как я поступил в этот гребанный университет на факультет психологии.

Психолог будущий.

Да какой из меня психолог?!

Черный кот, жившей тут еще при моей покойной бабке (которая перед смертью завещала квартиру мне, чем не облегчила жизнь), крутился под ногами, выклянчивая еду. Как он только не умер, один-одинёшенек пробыв несколько дней, пока я перебирался из общаги сюда.

— Как тебя звали? — обратился я к нему, проходя на небольшую кухню.

В чайнике, на удивление, воды было предостаточно. Я с большим удовольствием напился, с громким стуком, насладившись питьем, поставил чайник обратно и словно в первый раз, осмотрелся вокруг. Моя квартира словно преобразилась: в кои-то веки была чистой и прибранной. На полу исчезло старое пятно от варенья, которое я когда-то оставил. Миска кота выглядела абсолютно чистой, а вокруг нее не была разбросана еда. Пройтись по остальным комнатам — то же самое, то есть чистота, порядок. Не помню, что я вчера делал после того, как пришел домой (мне даже с трудом вспоминается, как я добрался до своей квартиры), но точно не убирался! Мозг пух от попыток понять, кто же все-таки навел тут чистоту, если это был не я… Но это никак не мог быть я. Бросить же попытки докопаться до истины — даже с похмельем — я не собирался. С детства такая привычка: не угомонюсь, пока не добьюсь правды! Многие (в том числе мои родители) поэтому пророчили мне будущее судьи, ученого, психолога… В итоге, после активного участия во многих олимпиадах по психологии меня стали ждать на психологическом факультете. И я пошел туда, не желая заморачиваться и пробовать подавать в другие ВУЗы. Всю жизнь себе испортил!..

Ни до чего не получилось додуматься. Все предположения звучали слишком бредово! Тогда я решил, что чисто было уже давно, просто вчера в пьяном состоянии мне померещился беспорядок или же у меня были родители позавчера — но их присутствие совершенно вылетело из головы, потому что вчера я не слабо так напился. Да, скорее всего именно так и было.

***

— Какая у тебя прибранная квартира! — воскликнул я у себя в голове голосом Лены, представив, что она зашла ко мне в гости и ходит, рассматривает, любуется. В реальности же я сидел, откинувшись, на стуле и мечтал. Мечтал, что мои собственные мысли насчет необъяснимой прибранности моей квартиры высказываю не я, а она. Лена так редко говорит что-то хорошее касательно меня. Единственно ее слово обо мне — "мило". Не раз задавался вопросом, почему это слово она произносит, и пришел к выводу, что смысл, скрытый за этим словом, — равнодушие и неспособность к реакции.

Временами я ясно ощущаю, что давно разлюбил ее… Но всплывающие из сердца воспоминания о прошлом переворачивают мне душу.

Когда я понял, что испытываю чувства к ней, то лишь надеялся, но никак не ожидал, что смогу стать ее парой. Я увидел ее тогда во всей ее подвижной очаровательности...

Между нами — стена, но как я боюсь сделать ее видимой! Притворяюсь, словно все хорошо, как и раньше, а сам… почти уже… равнодушен.

Признав себе это, я невольно уронил голову, настроение стало мрачным, угрюмым.

Вспомнил, что прежде чем отвлечься, повторял лекции. Взгляд упал на еле читаемые каракули, замечая, сколько страниц еще осталось до конца. Нет, не хотелось. Мысли вновь потянули за собой.

Больше всего я размышлял о том, как живу. Ведь иду я совсем не по той дороге, которая сделала бы меня счастливым. Зачем я тогда по ней иду? Не поздно ли еще остановиться? Не поздно ли еще свернуть? Я бы хотел проторить свою собственную тропу. По ней бы потом могли пойти другие. А это значит, что мой путь даст что-нибудь положительное, полезное людям.

— Все так говорят: непременно нужно дать людям, а то и всему человечеству что-то полезное, а в итоге как этого добиваются? Кто этого достигает? Ради людей ли старания? — разошелся едкий голос в моей голове. Он всегда вмешивался в ход моих мыслей, унижал даже и вообще окатывал ушатом ледяной воды. Откуда он взялся — не знаю; наверное, с рождения во мне был.

Его слова не были лишены смысла, но освещали тему с совершенно другой стороны. Как мне тогда быть? Несовместимы эти точки зрения.

— Если в конце дней своих хочешь пялиться в потолок опустошенными глазами и с невыносимой — как сейчас — мукой в груди, сожалея о том, что ни людям, как вы выражаться любите, блага не принес, ни себе в удовольствие не жил, то продолжай дальше сидеть и забавляться отвлеченными мечтами. Если же хочешь хоть с каким-то достоинством отойти в мир иной, то создай себе четкую цель и не бойся быть грубым, когда надо, твердым всегда, сообразительным и умным. Так.

Смешной ты, голос. Ты ведь — это я, значит, ничуть не опытней и не мудрее меня, а учишь… себя же.

Со вздохом я возвратился к лекциям.

Чего я хочу в этой жизни — не знаю, но точно не учиться на психологическом факультете.

***

На следующий день домой я вернулся поздно ужасно уставший. И голодный — смерть!

Вошёл в квартиру — опять удивление: обычно такой же голодный, как и я, кот не встречал меня с громким требовательным мявом. Он сидел у противоположной входу стены и облизывался… Выглядел сытым.

Тревожное ощущение засело у меня в нутре, когда я, одновременно с предшествующим осознанием, уловил запах свежесваренной еды.

Осторожно, не включая свет, я прошагал на кухню к плите. На ней стояла кастрюля, теплая и полная ароматного супа.

Что за?..

Логические размышления ни к чему логическому не привели. Кроме меня ключей никто не имеет; никому нет смысла тайно приходить и готовить мне; родители, с которыми я вижусь раз в месяц, вряд ли бы пришли, сварили и ушли — бред же! Остается только кот, но… Но не мог же мне сварить кот! Не Бегемот он ведь какой-нибудь.

Внутренний конфликт разрастался. Мозг настаивал не пробовать супа, потому что он может быть отравлен; желудок кричал и бурлил, уговаривая: "Бери, пока дают! Ешь, пока не исчезло!"

Половником я аккуратно зачерпнул суп и понюхал его. Пахло очень аппетитно, но необычно. Даже не могу объяснить, что именно было необычного в запахе… Он был очень насыщенным, душистым, хотя в нем плавали все те же привычные овощи и приправы. Если принюхаться получше не столько к супу, сколько к воздуху на кухне, то можно уловить аромат чего-то горького и… старого, словно каких-то древних вещей. Как бы то ни было, пахло и выглядело вкусно. Тем более сколько необычных вещей уже произошло в моей квартире! Так что я принялся за суп.

***

Так жил я неделю, все больше радуясь невидимому помощнику. Однако же, пусть он (или она?) не делал мне ничего плохого, с наступлением темноты в меня неизменно стала закрадываться тревога. Тревога — невыносимое чувство, ее я просто не переношу! Ведь что-то попросту необъяснимое происходит здесь… Полтергейст-кухарка? Смешнее некуда.

Но мой кот хранил спокойствие (говорят, животные лучше знают, когда стоит начинать волноваться). По крайней мере когда я бывал дома. Кто знает, что тут происходит в мое отсутствие… И я всматривался в желтые глаза кота и...

Видел, как он улыбается.

Все труднее становилось мне оттого, что нахожусь в неведении насчет того, кто такой добрый решил однажды взять на себя домашние обязанности женщины? Все чаще стал я засыпать с мыслью о том, что, возможно, в какой-то момент я так и не сумел выбраться из своих очередных "раздумий" да так и сошел с ума, и все, что происходит сейчас, лишь плод моего воображения. Все чаще стал я просыпаться посреди ночи, оттого что кот опрокидывал что-нибудь или еще как шумел. Подлец носился по ночам, как угорелый...

Учиться нормально я больше не мог. Жить тоже. Съехал бы, но некуда и — на какие шиши? Мне-то и за эту квартиру удается платить только с помощью родителей. А к ним бы ни за что не вернулся — не имею ни малейшего желания жить с ними. Спасался одним — напивался.

***

— Лена!

Она подняла свои красивые глаза на меня, в которых всегда горели искорки, и спросила:

— Что?

— Ты приходишь ко мне домой и наводишь там порядок и кормишь кота?

— Чего?! Ну ты и напился!

Лена рассмеялась и ушла.

Вписка была в самом разгаре. Все шумели, веселились. Я бы мог позабавить всех рассказами о полтергейсте-кухарке, но для них это будет лишь бредом пьяного полудурка, а для меня это серьезно.

Я сидел, и во мне эхом отдавались последние слова, которые Лена адресовала мне.

***

В тот же день — то есть ночь — я в первый раз увидел его. И, как ни забавно, в последний.

Не помню совершенно, как добрался до дома. Почему-то был не только хмурый и встревоженный, но и очень злой — наверняка из-за этой глупой Лены и того, что не получилось допиться до бессознательного состояния.

Дома опять пахло вкусно, а кот спал… Так, как, с… ка, я не сплю! С такой сладостью, с таким умиротворением!

— Да покажись ты уже, заботливый повар-кошатник! Покажись и проваливай, дай мне спокойно жить одному!!

Долго, очень долго я жалел о своих словах, чувствовал стыд за них и укор совести. Долго, до конца своих дней.

С миг все было тихо. Потом я услышал шуршание, тихий вздох. Откуда-то — так и не заметил откуда — материализовалось маленькое, широкое существо. Сразу бросилась в глаза огромная борода, жесткая, запутанная. В доме было темно, но я хорошо его видел — крепкий, коряжистый старик низкого роста, с глубокими морщинами на лице. Его широкие руки с узловатыми пальцами могли принадлежать только трудолюбивому существу. Гном? Гном… Домовой.

Он глядел на меня, кажется, всю вечность. В глазах его, скрытых за густыми растрепанными бровями, — укор, сердитость, тоска. От него пахло горьким, поношенной одеждой и натруженными руками. Под его взглядом я почувствовал себя маленьким, меньше его, и глупым, очень глупым...

Он издал какой-то звук, похожий на вздох. Накинул на себя капюшон. И ушел куда-то, испарившись.

***

Больше он не появлялся. Все стало так, как раньше. Разве что теперь я был действительно один, не считая компании кота (погрустневшего). С Леной мы с того дня не перекинулись ни словом. Наверняка я выглядел таким хмурым, что страшно было ко мне подходить. Да все равно мне нечего было ей сказать.

Несколько дней я прогулял. Не выходил из дома практически. Все это время мою голову не покидали мысли о том, с чем я недавно столкнулся и как ужасно я поступил тогда.

С котом, в чьих желтых глазах я заметно упал, мы подолгу молчали об этом.

Однажды я вспомнил свои мысли о том, что это в природе человека — быть неблагодарным. Да, это так. Я ни разу не поблагодарил то незлое существо.

***

— Ты уже месяц как ходишь сам не свой. Про меня совсем забыл...

Что, Лена, не нашла мне замены и вернулась?

— Не забыл.

Она сразу озарилась светом.

— Слушай, а пошли сегодня вместе в кино! Там мультфильм новый вышел...

Не хочу.

— Давай, конечно.

— Как хорошо, что ты не вылетел за прогулы! Мой будущий психолог!