Постоянно хочется есть… Без отца сложно, а мама с этим своим огромным животом еле ходит. Она говорит, что скоро в наш дом придет счастье: родится еще один человечек. Но я хочу есть! Зачем он мне? Если бы он появился с едой...
Поесть получается, когда сбегаем с Клыкастым в лес или к реке. Но мы и маме обязательно что-нибудь приносим, только она все равно ругается. Ух, как ругается! Однажды даже ударила… Но потом обнимала, целовала и долго-долго от себя не отпускала!
На хуторе стали часто гореть дома, и каждый раз, когда в какой-то дом возвращались мужчины. А потом они уходили с семьями куда-то в лес, забрав с собой все, что могли унести. Они и других поторапливали, говоря что "те" близко, и рассказывали — что-то они сделали с людьми, которые их не приняли в соседней станице. Женщины плачут. Они постоянно плачут! И мама плачет...
Мой отец тоже сейчас в лесу, с остальными мужчинами. Мама постоянно говорит, что он нас обязательно заберет. Да мне-то что? Главное, чтобы снова чуть что за ремень не хватался...
А он действительно вернулся, расцеловал рыдающую маму. Он и меня обнял! Но как я испугался, когда скрипнула дверь и на пороге появилась его одноногая фигура с костылем под мышкой! Где же его вторая нога?! Колено, а дальше?!
Мы ушли с хутора в лес… Отец снял со стены и поцеловал Спас, засунул его под рубаху, а после, бранясь, схватил меня за руку и рывками выволок из хаты. Отдал меня матушке, чтобы держала, и своими руками поджег наш дом! И тот взвыл, словно живой… Я видел, как почуяв дым и поджав хвост, от огня удирал Клыкастый.
Шли к "батьке атаману" — отец сказал, он свой, он хороший, он поможет! — но сильно отставали: мама идти быстрей не могла, часто останавливались, плакала. Отец ругался. Да и сам он еле ковылял, опираясь на шею хромого вороного, но на него не садился — берёг. Он рассказал, как конь ему жизнь спасал, раненого с поля боя выносил, а после и вовсе вместо него поймал пулю грудью.
Вечер настал слишком быстро! С двух сторон полыхали кровавые зарева: впереди — закат, позади — пылающий от края до края хутор. Последний горел и тогда, когда на землю лег мерзкий, мокрый, холодный туман, и многим-многим позже. Отец сказал, что теперь "им" ничего не достанется.
По наказу отца я собирал хворост, когда вороной вдруг заволновался, тревожно всхрапнул, и из-за деревьев вышли люди. С шашками наголо, с обрезами в руках… Я услышал, как вскрикнула мама, повернувшись, увидел, как она испуганно вжалась спиной в дерево. Отец заматерился, — со своего места я видел, что его обрез висел на суку у него за спиной — попытался приподняться с бревна, на котором сидел, о чем-то спешно заговорил с пришедшими. Но тут вперед выступил человек. Я узнал его — это был наш сосед, тот, которого вечно, на потеху всем, жена пьяного ухватом выгоняла из хаты. Он страшно заорал и резко пырнул шашкой в отца; прежде, чем он, захрипев, завалился, я увидел что-то красное, и мама в ужасе закричала, упала на колени, и этот, с шашкой в руках, повернулся к ней — у него такое белое лицо! Почему у него такие страшные глаза?! — замахнулся и… "Мама!!!"
Что это так громыхнуло? Почему земля так близко? Мама, почему так больно? Мама, мамочка...
***
Кровопролитная, братоубийственная гражданская война сильно истощила силы страны, но послужила началом нового, мощнейшего государства — одного из сильнейших на мировой арене. Семьи всех, кто противился приходу новой власти, вошли в историю под клеймом предателей.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.