Белые дороги.

Ходил мимо, и не приближался… И предчувствовал, не выяснял, оставался верен

Дима. Верен жене, верен себе. А зачем "иначе"? До поисков-ли? Весь в делах текущих,

головы не поднимал. Любил, и потому не замечал, не искал большего Дима… И потом —

сменяешь разве? Тело на тело? Уют на комфорт? А?.. Пожалуйста! И так кстати, что

мужчины — полигамны… Но любовь...

Да, любил Дима, но было, вспомнил, как стоял в ожидании, а мимо прошла Она. И

дух захватило, голову повело… Прошла и ушла. И ведь никогда такого с Димой не

случалось… Проще, спокойнее, — да, было. Почувствовал, вздохнул и забыл… Потому, как

некуда… И только, разве, — "Мне бы жизней больше, чем одну..." И в чём же он жил? В

любви, в любви!.. Но что бы вело, да так сильно...

И прошли (!) годы. Одинокий, апатичный, в своей каморке, однажды, словно утопая,

выхватил из памяти былое видение Дима. Вспоминал, думал: "Почему только сейчас?..." И

что ещё важнее, когда разбит, и жалок?.. Но нет, случайно и, кажется, нехотя выловил из

тайного, выловил, рассмотрел видение. И уже немного надеялся: "А что, если вдруг?..."

А надежда эта ширилась. И вот уже неопределенная, во всех делах, дарила причину,

оправдывала, побуждала… А Она, Оля, тайна, мечта… Опять позабыл о ней Дима..

И вот, когда не ждал, — предстала Она перед ним. Величественна и легка...

Обыкновенная… В киоске, на Пяти углах, покупал что то и вот отвлёкся, а мимо проходит

Она… И что покупки, — побежал догонять "тайну"… И слова не те, и всё — не то, но она

посмотрела грустно, и согласилась, кивнула… "Увидимся!"

Вот они островком, среди потока людского, а вот он один — смотрит,

всматривается… Ушла. Но телефон в руке, значит — правда!.. Оля — и циферки номера...

Она была, есть! И это "мы", обжигающее...

Как стало видно, что всё прошлое — "пустое". Ничего нет, и потому пусто,

прошло… Едва дождался часа и звонил. Звонил Дима. А голос её, обычный конечно, так

кружил, так кружил...

И вот проснулся… Бодрый, обновлённый. Долго не ложился… Грудь, желающая

разорваться от счастья и боли. Тяжелая, опасная своим огнем, любовь. Далекая от

фантазий, благополучных ожиданий. Лёд сорван и река пошла сметая всё.

Осмотрелся, поворочался в мыслях, пытаясь трусливо обдумать настоящее, может

вернуть свою привычную, прошлую жизнь. Прежнюю. Но — нет! Не вышло… Ничего не смог

понять. И намечтал, что бы успокоиться. Не успокоился. И что мечты, когда первое, что

увидел — её глаза. Словно она рядом… И во сне… Рядом. И опять очутился во "вчера"...

А "сегодня" — набрал номер… Прелюдия, после — "Алло!" О, это "алло"!

"Просыпайся, скорее! Смотри какое солнце. Выходи на свет, пока… Алло?..."

Кружилась голова, и громко тикали часы, а Оля — не звонила. Три часа прошло — ни

одного звонка… "Думает, что наглый… И не хочет говорить..." И все же — не

сдержаться… Взял, перезвонил… Вне досягаемости… абонент… "Да ну!..."

"Ну и не буду больше ждать. Не буду… Ведь спросила — "Пока дома?.. И сказала

— "Я перезвоню..." И что же? Странная… Какие у неё дела, когда я здесь, когда такое

утро? Я не странный… Может просто вежлива?.. И пусть!.. А я теперь — ушел!

Подумает как стыдно, жалко… Будет скучно пересаживать цветок. Какой-нибудь колючий

кактус. Повстречаю — не замечу, будто бы спешу..." И музыку включил. "Нелепо..."

Выключил. Прислушался. "Звонили? Показалось..."

А Оля позвонила. Интонации, помехи и дыхание. "Я готова!"— сказала она. "Ты же

тут рядом?.. Давай у театральной кассы, на "пяти углах", через пол часа?..."

И словно всё наперекосяк. Соседи что-то понесли. Помог. Уйма времени… Прошло

пять минут. Соседка начала рассказывать "о важном". Выслушал, порываясь бежать. Минуты.

Убрал со стола — "Зайдёт..." Минуты… Вытер пол у дверей. Смотрел "со стороны"...

"А!..." Стал чистить ботинок. Время! Схватил мешок с мусором… Одетый, "подмахнул"

квитанцию… Бежать!.

Пришел. Подлетел, всматриваясь на ходу, из далека… "Её еще нет..." Постоял как

семафор. Красный. Тень, и становится холодно. "Ну точно, посмеялась..." — мелькнуло.

Один ботинок впечатляюще начищен. Только один… Досадно… Стал ходить взад-вперед, и

возвращался, боясь разминуться. Смотрел вдаль. То вдоль Рубинштейна всматривался, то

вдоль Загородного. "Она..? В чём она будет..? Ещё пять минут, как пройдет пол часа..."

Подъехало такси… "Она..? Почему такси?" Смотрел, смотрел… "Что там в такси?...

Представил себя спасителем, победителем… Что там на Рубинштейна? Что там на

Загородном?...

Оля опоздала. Опоздала на двадцать минут. "Тут идти-то..." И тут же радостное —

"Пришла..!" И мир завертелся ярко и хаотично. А пальтишко вытерто — "Поправим!..."

Без остановки балагурил, шутил, подначивал, не мог остановиться Дима. И не

вздохнуть, и не продохнуть. Жарко.

Шли вдоль Фонтанки. Как во сне… Завернули в неизвестный двор. "Смотри

какой!..." Прошли к Сенной и дальше. Ходили, ходили. Куда-то. Перешли Грибоедов канал.

Все великолепие окружающей старины за Диму, за Олю. Гимнами! И солнце во всё небо!

"Оля!" — кажется прохожие замирали от этого крика, от этого вида, что каждая из клеточек

собравшись воедино отсылала в пространство. А что же Оля?! Кажется сдавалась,

поддавалась...

И говорили, говорили… "Так не может быть..." А Оля вздрагивала счастливо от

каждого его прикосновения. И Дима, бодрый, сильный и красивый… Сужал круги вокруг

цветка своей жизни.

Сомнамбулически забрели в кафе какое-то сразу за мостиком. Полупустое и тихое

кафе. Выпили не заметив три чайника чая. Дорогого. То зеленого, то черного, а то и

смешали. И смеялись, столько смеялись… Дима так говорил, что Оля прыскала. И оба меж

тем как то слабели и кажется дрожали. Яркое весеннее солнце, голубое небо. Вода канала

за окном, и они отсоединившиеся от всех. Вне доступа абонент...

А время так летело, что уже стемнело. И домой, и утром работа. И как жить

дальше?.. "Совершенно невозможно, что вот так стемнело и пора как-то прерваться,

зачем-то прерваться… И что не вместе..." А она — там, а он — здесь… А уже решали,

где жить, на что. "О, сюрприз… Она приврала возраст… Много старше, и не видно, но

зачем? Зачем так? Не сможет родить… Шутит?.. К врачу и родит, и всё-всё-всё..." И

мгновенное чувство обретенной семьи, "куча дел", и невозможно что-то еще, кроме как

"вместе", кроме как "мы"...

Проходили мимо витрин. "Нравится?". Она так стеснялась. Он разведал цены. Затем

зашла она, а он ждал на улице. Затем, как договорились, зашел и он. Пошушукался с

девочками и вышел со свертком. Оля ждала неподалеку. "Ты всё это купил?!" — вскрикнула,

и не помня себя подпрыгнула к нему высокому, поцеловала в щеку. "Ты же меня совсем не

знаешь!" Шелковый пеньюар, и всё-всё-всё, включая белые чулки с высокой резинкой и

подвязкой. "Хочешь что бы я это надела..?" "Делай что хочешь!.. Тебе ведь

понравилось?.." Не думал зачем и что дальше — хотелось дарить. "Безумно, безумно,

безумно дорого!" — и опять подпрыгнула к щеке. Что то детское в поцелуе...

"Я уезжаю завтра, но в понедельник я что то тебе должна сказать… Ладно?..."

Проводил до её дома. Так странно, и как то больно. ""Что то сказать..." Что?" Кажется

завтрашний день не наступит. Послал ей записочку Дима, и она не ответила. Хочется

услышать. Спит, наверное...

Проснулся бодрым, и ничего не мог, кроме как ждать… И вымел всю грязь, всю пыль от

бездомного себя "вчера". Рассматривал её фото. И что-то увидел тревожное, и откинул

мысль. Придумал найти двух лесбиянок, если врачи запретят ей родить. А они только

ждут… Думал где приделать зеркало, что бы Оля могла прихорашиваться. К концу дня так

иссяк, что перестал что либо чувствовать. "Ничего не получится… Это какое-то

помешательство… Что-то тут не так..." Наконец послал Оле сообщение. Сообщение дошло! И

снова закрутился мир.

Понедельник. Не в силах ждать до вечера, слал и слал сообщения Дима. И она

смеялась и отвечала. Придя с работы, еще раз осмотрел комнату. Ещё раз помыл всю

посуду. Ещё раз, ещё раз. Ещё раз… Дважды брился. Смотрел на свое отражение в зеркале,

и отражение ухудшалось с каждым мгновением… Перемерял все трусы. Все футболки, все

рубашки. Спрятал "затрапезный" свитер… За пол часа до встречи сидел полностью одетый,

с телефоном в руке. Торт на столе. Невиданный блеск по углам...

Она сказала — "Давай не пойдем к тебе?.. Я хочу сходить к кинотеатру "Родина"..."

Она сказала — "Ты говорил, что боишься пустоты… У меня пустота, и у меня

желание пить… И я ничего толком не делаю с этим… И… И не могу… Муж с которым не

разведена, и бывший муж с которым в одной квартире… И..." И возраст, неустроенность...

"Поправим..."

"Не-е-ааа!" Медленно, бесшумно, кувыркаясь падал Дима… Потом он опомнился, и

говорили как "ей" быть, и дурачились, и флиртовали… И сердце сковал ужас. "Нет выхода,

нет пути… Нет сил..." Улыбка не слетала с губ, но он знал, что такое "Ничего не делать

с этим..." И может быть кому то, где то было сладко умереть… Но только не так, только

не с ней! "Не-ет!"

И вот они сидели буквально в витрине кафе на Невском, ели дурацкие пирожные. И

что-то там за окном выше Аничкова дворца в черном небе возносилось. Может быть дым из

какой то трубы, а может… И каждый раз глядя в глаза Оле Дима чувствовал укол

влюбленности, и каждый раз едва отводил глаза, чувствовал страшную усталость и буквально

физическое горе.

Пошел, подкрался снег, и всё вокруг, совершенно чистое от снега снова побелело.

И они смеялись этому тихому снегу, этим сказочным хлопьям, и так дошли до её дома...

Смеялись, вглядываясь тревожно в глаза друг другу. Оставляли две, почти одну цепочку

следов на белой дороге… "Мне грустно..." — сказала Оля… "Мне грустно..." — повторил

неслышно Дима.

Поздно вечером, сидел он среди ярко освещенной комнаты, чистый-чистый,

некрасивый, сгорбленный, нелепо одетый, и ел, ел, крупными кусками торт… А снег падал

неслышно, почти вертикально… Не реально крупные хлопья… Падал и падал...