Бейрут

Вот и вахта подходит к концу. Глаза слипаются… Ничего. Еще десять минут, и пойду спать. Надо выйти на палубу, освежиться. На горизонте полоска огней. Значит, уже подходим. Бейрут. Столица Ливана. Слышно, как на мостике хрюкает «телеграф» и тут же из машинного отделения доносится характерный звук. Сбавляем обороты. Значит, будем становиться на якорь где-то на рейде, недалеко от порта.

Бейрут. Первый раз я здесь. Стоянка короткая — всего несколько контейнеров для выгрузки. Но в город все равно никого не выпустят. Как сказал вчера Батя — пополнить ряды заложников он никому не позволит. Ладно. Хотя, в последнее время в Бейруте, судя по новостям и сообщениям агента, довольно тихо. Пару месяцев назад прошли даже выборы президента. Правда, выбранного президента, всего через несколько дней отправили к праотцам и власть перешла к вице президенту. Тот похитрее да, видимо, поосторожнее. Его так быстро не уберешь. Ему противостоит некий Аун — министр обороны и командующий сухопутными войсками. Так и тянется это вялое противостояние уже почти два месяца. Похоже на затишье перед бурей. Надолго ли?

Вот и длинная якорь-цепь с шумом пошла по клюзу, влекомая многотонным якорем на дно Средиземного моря. Все, стоим. Захожу к ребятам на мостик. Батя только что ушел отдыхать. Юрка с Серегой, взяв бинокли, пытаются разглядеть легендарный город. Хрен там! Хоть уже и пятый час утра, темно и, кроме огней, ничего не видно. Это вам не Питер с его белыми ночами! Да и стоим мы довольно далеко от берега.

«Серый, хлебни чайку!», — мой тезка и кореш, матрос первого класса Сергей Невзоров протягивает мне кружку с нашим традиционным напитком. Юрка-второй, обычно отказывающийся от чая, тоже прикладывается к кружке за компанию с нами.

«Первый раз, говоришь, здесь, Серый? А я уже был. Как раз самая хрень тут начиналась. Что за люди?! Цветущий город, восточный Париж в руины превратить! И, главное, из-за чего?! Они и сами не знают. Какие-то надуманные религиозные проблемы… Я понимаю, что за всем этим чья-то большая политика, но у самих-то что, совсем масла в голове нет?! А воюют-то они как! Стоим мы у причала почти в центре города. Нам, конечно, все видно. Недалеко от нас — дом. Где-то этаже на пятом — балкон. На балконе стоит пулемет… Выходит на балкон хозяин попить чаю или кофе, фиг его знает. Попьет, покимарит, потянется, зевнет и, так неспешно, лениво — к пулемету. И давай поливать из него такой же балкон соседнего дома. Ну, на том балконе, естественно все шхерятся! Отстрелялся, отдыхает. Тут с того балкона сосед вытаскивает свой пулемет и начинает поливать этого. Теперь шхерится он, который стрелял раньше. И так до бесконечности! И это, заметь, почти по всему городу! Мы уже ставки стали делать, болеть стали как на футболе, кто за того соседа, а кто за этого. Цирк!»

Ладно. Ставлю пустую чашку на столик. Пошел ка я в люлю…

Просыпаюсь, как всегда, к вечернему чаю. Это в пятнадцать тридцать. По идее (да и по уставу), после ночной вахты я должен вставать к обеду и, к тринадцати часам пополудни быть готовым к работе. Но я никогда этого не делаю. Люблю поспать! Да и попробуй заставить «старого, ленивого, бурого, зажравшегося» (Юркино выражение) радиста вставать раньше на три часа! Колькин предшественник, с которым мы не только не корешили, а еле-еле переносили друг друга, пытался всеми силами восстановить «справедливость» в этом вопросе. Орал, шипел, жаловался, даже рапорта писал Бате! А я просто посылал его открытым текстом, и все! Наконец, он махнул рукой и смирился с неизбежным. А что он может сделать? Бате все это до фонаря — разбирайтесь сами как хотите. Симпатизировал мне капитан. А ему — нет! Вот и все объяснение. А почему? Потому что говно был мой предыдущий начальник! Ну да и хрен с ним!

В кают-компании, за накрытым столом — я один. Кое-кто уже поел, но основная часть экипажа не притрагивалась к приборам. Наливаю себе чай, делаю бутерброд с ветчиной. Верка — буфетчица приносит с камбуза подогретую курицу, оставленную мне с обеда.

«Вер! А где все?»

«На войну ушли», — буфетчица прыскает легким смешком и уходит на камбуз. Ей вообще все по-барабану! На какую еще войну? Выглядываю в иллюминатор. Мы, конечно, давно стоим у причала. Всю швартовку я сладко проспал. Доедаю курицу, допиваю чай. Надо выйти на палубу, узнать что к чему. Творится явно что-то не то. У трапа стоит Серега. Оказывается, выгрузились уже давно, примерно к полудню. Ждем лоцмана и буксиров, а их нет. Лоцманская станция на запросы не отвечает. В порту — ни души! Все наши стоят по местам, нервничают. Где-то в западной части города — гроза. Ясно слышны гулкие громовые раскаты. Стоп! Какая гроза?! Небо-то совсем чистое! Подходит Юрка-второй:

«Что, Серый, все проспал! Тут уже война вовсю, а он дрыхнет!»

Кто мог знать, что еще утром вице президент Ливана отдал приказ разоружить Ауна! А попробуй, разоружи командующего! Вот и пошло, поехало! Кончилось затишье, началась буря! И именно в наш приход! Порт как-будто вымер. Краны стоят, на причалах ни одного работяги. Правда, судя по звукам, бои идут далеко, где-то на западе города.

Наконец, из-за угла пакгауза, появляется фигура молодого служащего в форме работника управления порта. Парень быстро вбегает по трапу: «Кэптен! Где кэптен?» Пройти к капитану он отказывается. Через полминуты Батя уже стоит у трапа. Служащий управления порта очень возбужден. Весь на шарнирах, глаза «как у бешенной трески»! Видно, что ему не терпится побыстрее слинять с борта.

«Немедленно отвязывайтесь и уходите! Лоцмана и буксиров не будет»

«Как я тебе отойду без буксиров?!, — Батя смотрит на парня в упор, — мне от причала не отвалить! Сразу упрусь в вашу дамбу! Лоцман — ладно, без него обойдемся. А без буксиров — никак! С буксирами-то еле пришвартовались!» И действительно. Между нашим причалом и высокой, длинной дамбой (вообще непонятно, зачем она здесь?) очень узкий и маленький проход, явно не предназначенный для судов нашего класса. Как вообще сюда зашли, даже с буксирами?!

«Буксиров не будет! Не теряйте времени, уносите ноги! Рядом с портом казармы гвардии. Сейчас начнут бить по ним! Это метров сто пятьдесят — двести. Капитана порта предупредил родственник. Отвязывайтесь сами, как умеете. Все, удачи!», — портовый служащий быстро сбегает по трапу и исчезает за углом пакгауза.

«Тааа-ак!!», — Батины глаза наливаются кровью, зубы сжимаются. Таким я его вижу очень редко. Юрка стоит чуть ли не по стойке «смирно». Серега отошел подальше на всякий случай. Но тискать зубы и выпячивать челюсть уже бесполезно. Противный, режущий уши, нарастающий свист все ближе и громче. А за ним удар! Совсем рядом. Где-то через два пакгауза от нас. Столб дыма, комья вывороченной земли, обломки досок, кровли, чего-то еще. Снова свист, снова удар! Столб огня метрах в ста от причала. По пеленгаторной палубе (самой верхней) зацвякали обломки вывороченного взрывом кирпича и прочего мусора. Или казармы гораздо ближе, чем сто пятьдесят метров, или стрелять они не умеют. А может просто, пока пристреливаются.

Бати со вторым давно уже нет рядом. С мостика по трансляции звучат резкие команды, заработала машина. Выскочившие матросы быстро отдают концы и, мигом, снова на борт. Я помогаю Сереге убрать трап. Ну, вывози, родимая! Третий взрыв уже где-то подальше, метрах в трехстах. Пристреливаются, теперь ясно. Медленно отваливаем от причала. Хорошо, что у нас есть подруливающее устройство. Без него отойти в этом порту было бы просто нереально! Идем на малых к выходу. Слева и справа, совсем близко, причалы и дамба. Такое впечатление, что идешь внутри шлюза.

Ну, все! Наконец-то вышли! Порт остается позади, но надо еще выйти из гавани. Сзади, в районе порта, все чаще рвутся снаряды, но мы уже далеко. Широкая, подковообразная бухта заканчивается, как и везде, двумя противоволновыми молами и небольшими маячками на их конце. Между ними узкий проход для судов, а за ними — открытое море…

Поднимаюсь на мост. Все штурмана во главе с Батей здесь. Юрка рассматривает город в бинокль. Вроде ничего особенного, только иногда то там, то здесь вспышки и фонтаны из дыма и земли. Несколько ракет пролетает высоко над нами и ударяет в противоположный берег бухты. Значит и там какие-то объекты решили накрыть.

Через минут двадцать благополучно минуем заградительный мол и выходим в открытое море. Батя не подает вида, но чувствуется, что у него гора с плеч свалилась.

«Да! Кому расскажи — не поверят!», — сменившийся с вахты Серега, широко улыбаясь, спускается в столовую употребить недопитый чай.

«А ты не рассказывай, тогда поверят!», — ляпает просто так Юрка, сам не поняв, что сказал. Ну, ничего, это простительно. У всех отходняк после напряжения и стресса. Мы уже в Средиземке. Прощай, Бейрут!

— — ---------------