Августа.

Будильник на смартфоне раздражительно заорал надоевшую рок мелодию. Девушка нервно выключила сигнал и укуталась в безразмерный пушистый синий плед с головой. Вставать совершенно не было сил, но девушка знала, что через несколько минут в маленькую тесную комнату бесцеремонно ворвется будильник, который нельзя будет вырубить парой прикосновений по сенсору — мама. От безвыходности Августа предприняла попытку укрыться с головой парой старых перьевых подушек, но визгливый, наполненный искусственной приторностью женский голос уже доносился из-за двери.

— Фрося, дочечька, хватит уже пролеживать бока в постели!

Творческий псевдоним «Фрося» девушка взяла себе еще в детстве, когда училась в художественной школе, но глупое прозвище накрепко приросло к ней, так же как и роль клоуна, которая неизменно отводилась ей в любом коллективе.

Женщина повторила еще раз, переходя на крик, и уже без налета притворной ласковости.

— Дочь, я, что должна связки проорать, что бы до тебя достучаться. Поднимайся!

Августа поворочалась в постели в надежде, что на этом все закончится, но женщина с уже очевидным раздражением в голосе продолжала кричать.

— Да встанешь ты уже или нет?! Какая же гадина, ничего с первого раза не понимает!

Женщина, нарочно шумя как можно сильнее, зашла в комнату, брякнув дверью. Обматерила жирного, развалившегося на проходе, кота, об которого запнулась, от чего навалилась на стол и перевернула банку с карандашами, которые с грохотом посыпались на пол, а женщина злобно пробурчала себе что-то под нос. Кот злобно зашипел и рванул под неустойчиво поставленный мольберт, который шлепнулся на пол. Женщина шла к окну, задевая при этом исключительно те предметы, которые могли звенеть, брякать или шуршать. Добравшись до своей цели, она демонстративно громко раздернула шторы и открыла форточку, задев при этом, конечно, совершенно случайно, гитару, стоявшую как раз у изголовья кровати Августы. Солнечный свет и холодный октябрьский воздух окончательно уничтожили все надежды на приятное сонное пробуждение. Девушка обиженно заскулила из-под подушек.

— Мааам…

А потом добавила, уткнувшись лицом в кровать.

— Нормальные матери будят поцелуем в лоб, а не локальным землетрясением в комнате.

Несмотря на все старания матери, Августа провалялась еще минут 20, прежде чем собраться с силами и преодолеть магнетическое притяжение кровати. Может быть, девушке было бы легче вставать по утрам, если бы ей не казалось, что все вокруг ненавидит ее. И первой в списке тех, кто ненавидел девушку, была сама Августина.

Она не любила утренние сборы на учебу, поэтому старалась сократить их время до самого минимума. Чем меньше времени было для того, что бы собраться, тем вероятнее было то, что она не станет пялиться на свое непривлекательное лицо в зеркало и искать в нем все новые отталкивающие черты. Не станет предпринимать попытки уложить волосы, которые каждое утро торчали совершенно невообразимыми обычному человеку вихрами. Натягивая джинсы, не станет злиться на магазины, в которых нельзя найти красивой одежды, если твой размер больше чем 48. Этого всего можно избежать, если на часах будет без пятнадцати восемь, а в восемь уже нужно быть на парах.

Августа училась в художественном колледже, несмотря на то, что родители, а если уточнять, то мать, были против такого несерьезного выбора. Девушка была больше старательной, чем умной, но под давлением закончила одиннадцать классов на золотую медаль и последние два года без пропусков ходила к репетиторам по химии и биологии, так как мама планировала поступление дочери на медицинский факультет в один из лучших вузов. Но Августа в последний момент выбрала занятие по душе, а не из обязательств.

Застегивая на ходу горчично-желтое пальто, девушка втиснулась в раздраженный и спешащий людской поток. Сырой и шумный город в этот день был особенно не приветлив. Люди то слепо неслись, толкая Августу плечами, то наоборот плелись угнетающе медленно, исключительно по центру пешеходной зоны, создавая пробки и не давая ни кому себя обогнать. Девушка чувствовала себя слишком громоздкой и неуклюжей в тесной и душной утренней суете. Холодный ветер постоянно менял свое направление так, что бы острые капли дождя били Августе в лицо, а брызги от машин однозначно выбрали её своей мишенью. Светофоры загорались красным, только тогда, когда она подходила к переходу, а грязь, перемешанная с листвой, липла особенно жирным слоем к её обуви. Добравшись до метро Августа разочарованно вздохнула: утренняя давка, превращалась в исключительное испытание, когда у тебя за плечами помимо здорового рюкзака надет еще и длинный тубус, а в руках неприличного размера папка. Все эти сумки придавали и без того полной и высокой Августе дополнительного объема, и люди таращились на нее возмущенно, резкими движениями отпихивали от себя тубус, неаккуратно отодвигали папку, что бы протиснуться подальше от столь неуместной для утреннего метро натуры. Музыка в наушниках раздражала, но девушка не решалась искать в карманах плеер, боясь пошевелиться и изменить свое положение, с которым вроде бы уже смирились люди в вагоне. Пережив это мучение Августа, наконец, вывалилась на улицу и побежала в здание колледжа. В очередной раз она опаздывала. Долго не решаясь постучать в дверь аудитории, за которой слышался веселый гул, она стояла у дверей, придумывая правдоподобное оправдание.

— Да вваливайся уже, кто ты есть, Аркаши здесь нет!

Крикнул кто-то из студентов и Августа облегченно выдохнула: Аркадий Петрович был одним из лучших педагогов в колледже, но вместе с тем, представлял из себя невероятно вредного старикана и не прощал опозданий. Она зашла в кабинет, студенты приветствовали ее осуждающим взглядом и перешептываниями, мол «Ну как всегда, Фрося в опоздавших». Августа утешила себя мыслью, что и любого другого опоздавшего они встретили бы так же и села за первый ряд, который был практически пустым. Рядом сидела девочка, с волосами цвета переспелой сливы. Августа немного поколебалась, стоит ли заводить диалог, но спросила.

— А где, собственно, Аркадий Петрович?

Сливовая девочка раздраженно цокнула губами и, проигнорировав вопрос, продолжила что-то старательно прорисовывать у себя в альбоме. Августа заглянула на бумагу и расстроившись от осознания того, что никогда не сможет рисовать так же хорошо, почти шепотом продолжила.

— Извини, спрошу у кого-нибудь еще...

Тут дверь в кабинет со скрипом приоткрылась, но уже через мгновенье с размаху захлопнулась.

— Фууух, круто, думала сейчас выгонит меня к чертям! Ребят, отметьте меня, типо, без опоздания!

В дверях стояла девчонка в верхней одежде, вся с ног до головы промокшая и запыхавшаяся.

— Повезло тебе, Лисенок, Аркаша всполошился гостя встречать, им нужно потрепаться о том, о сем перед лекцией...

Сообщил кто-то радостно с задних рядов. Лисенок, снимая кожаную куртку и отряхивая подол платья от капель, на ходу здоровалась объятиями с одногруппниками. Августе не нравилась Алиса, которую все вокруг называли "Лисенок". Это невысокая рыжая девчонка имела слишком большую грудь для своих шестнадцати лет и красила губы пошлой темно-бордовой помадой. Августе казалось, как будто именно из-за этого девчонка и стала душой коллектива, и напрочь не замечала в Алисе достоинств.

— Одно что непунктуальность непростительна …

Цитировала Августа любимую фразу преподавателя, попытавшись перетянуть удачным замечанием внимание на себя.

— А сам не особо пунктуального гостя встречать ускакал...

Заметив, что ни кто не поддерживает тему, пояснила Августа и глупо заулыбалась.

— Гляньте-ка, Фрося наша Костю Рыжова непунктуальным считает!

Кто-то с задних рядов засмеялся, а одна фирменно одетая девчонка язвительно подхватила.

— Конечно, такую Фросю, как ты за опоздания и отчислить можно, а Рыжову позволительно!

Кто-то снова захихикал. Августа уже жалела, что смогла привлечь на себя внимание: она представляла как теперь целую вечность над ней будут подшучивать, за то, что она усомнилась в пунктуальности самого Рыжова.

— Да бросьте! Фрося ведь и не знала даже, что сегодня у нас Рыжов будет, она же в пятницу раньше всех с пар ушла.

Лисенок обворожительно заулыбалась и все внимание снова было приковано к ней.

— Аркаша ведь нас уже после окончания пар с этим объявлением нашел...

Ребята активно согласились с Лисенком, словно только что и не они вовсе смеялись над Августой. Кто-то попытался поспорить, что Фрося сама не удосужилась все узнать, но Лисенок сменила тему и к девушке потеряли интерес даже в таком контексте.

Августа чувствовала себя чужой в колледже, с ней мало кто общался, а о теплых приятельских отношениях не было и речи. Первый месяц учёбы Августа не оставляла попыток завести друзей, но те, что были готовы к общению, оказывались слишком маленькими и глупыми для нее. Ну а умные и веселые ребята казались Августе недостижимой целью, она явно не дотягивала до их уровня и даже не пробовала с ними познакомиться поближе. В итоге Августа оказалась сама по себе, бывало над ней подшучивали, но всерьез ни кто ее не обижал, но на столько же всерьез ее и не воспринимали.

Августа думала о госте, который должен был прийти сегодня на открытую лекцию. Константин Рыжев — в свои 25 уже был известным художником: его работы дорого продавались, он рисовал обложки для альбомов одной известной музыкальной группы и вел в городе курсы по художественному мастерству. Он часто устраивал встречи и вечеринки, а свои работы и уроки публиковал в интернете, благодаря чему заслужил такую любовь и популярность у студентов. Несмотря на то, что работы Рыжова нравились Августе, она была убеждена, что дорогу в жизнь парню проложил не художественный талант, а деньги родителей. Из-за этого хоть Августа и была наслышана о госте, но восторга к его личности не испытывала. Девушке не были интересны советы по достижению успеха от золотого мальчишки, поэтому она достала блокнот и настроилась всю лекцию работать над штриховкой, вместо конспектирования.

Дверь кабинета открылась, в аудиторию зашел Аркадий Петрович, лицо, которого выражало непривычное удовлетворение и дружелюбие. Следом за преподавателем в аудиторию вошел высокий широко улыбающийся парень.

— Ребята, это Константин Викторович Рыжов — наш выпускник и талантливый художник.

Представил преподаватель гостя.

— Просто Костя, я не сильно обогнал их в возрасте, что бы они звали меня по имени отчеству.

Поправил парень и заулыбался еще сильнее. Голос у Кости был удивительно приятный, и сам он был полон какой-то необъяснимой притягательности и вызывал симпатию. Но Августа приняла такую открытость молодого человека за наигранную любезность и только утвердилась в своём решении штриховать на лекции. Художник коротко представился, рассказал немного о своих достижениях и завел разговор о важности мотивации в работе художника. Начав свой рассказ Костя бегло глянул на студентов и к удивлению для себя выделил среди всех одну девушку. Ее внешность так зацепила его, что за все время отведенное на лекцию он так и не смог оторвать от нее своего взгляда. Августа заметила, что художник остановил свой взгляд на ком-то из студентов, и ее это ужасно раздражало. Понравившаяся художнику девушка не была слащавой красавицей, но ее женственное очарование притягивало Костю. Он был заворожен красотой ее пшеничных локонов, которые так причудливо и красиво вились. Он любовался свежим румянцем на почти аристократически белой коже ее лица. Он старался поймать ее глаза, цвета весеннего неба, но она ни разу не подняла на него своего взгляда. Эта девушка не смотрела на него и не слушала лекции, она была занята своим делом и прятала один наушник под волосами. Это ее безразличие заставляло его смотреть на нее с еще большим любопытством. Он любовался ее округлыми плечами и красивыми формами, и видел в ней то Вененру Боттичелли, то грацию Рубенса. Ее легкая полнота была благородной, приятной и придавала ей какой-то античной эстетики. Он рассказывал о том, как труден был его путь и в чем он находит вдохновение, но мысли его были полностью заняты девушкой, которая даже не записывала всех его советов. Он ловил мягкие движенья ее подвижных и мягких рук, находил забавным, то как она закусывала губу и хмурилась, когда у нее что-то не выходило на бумаге. Она отличалась от других своей причудливой неподдельностью, и он не мог оторваться от нее. Большинство студенток сидели тихо, и смотрели на Рыжова словно на идола. В этих студентках не было настоящего интереса к тому, что говорил художник: они рассматривали его точеные скулы, покрытые легкой щитиной, они заглядывали в его блестевшие каким-то детским озорством карие глаза, но не углублялись в смысл его рассказа. А девушке с пшеничными локанами было искренне безразлично все что происходило вокруг, она действительно не слушала Костю и ей по-настоящему было не интересно и это настолько покорило молодого человека, что иногда он замолкал во время лекции, задумавшись о том, что творится в ее голове. Лекция закончилась и уходя, художник оставил на столе маленькую обшитую льняной тканью книжечку, в ней он всю лекцию делал наброски со слушателей. Сливовая девочка первая схватила книжечку со стола и полистав ее разочарованно передала остальным. Августа собирала сумку, пока одногруппники что-то удивленно обсуждали, девушка уже собиралась выходить из аудитории когда ее окликнула Алиса.

— Думаю, он хотел, что бы это досталось тебе...

В голосе Лисенка не было насмешки и она произнесла это очень серьезно и даже взволнованно. Августа нерешительно забрала из рук девушки книжечку и полистав ее, одновременно торжествующе и испуганно подняла глаза на одногруппников. Практически весь блокнот был заполнен набросками одной единственной студентки — это была Августа. Лисенок одобрительно улыбнулась и уходя обратно к ребятам сказала.

— Думаю тебе стоит вернуть ему это и узнать про наброски...

В это время остальные одногруппники от чего-то начали глупо и неприятно хохотать. Выходя из аудитории Августа уловила из общего гама фразу сливовой девочки.

— Еще бы, такая уродина — художников всегда привлекает нестандартная внешность...