А.Посохов "Работяги"

Александр Посохов

Работяги

  Это сейчас пятнадцати-двадцатилетние всё ещё дети, мальчики и девочки, а двадцати-тридцатипятилетние всё ещё молодые люди, юноши и девушки. А в середине шестидесятых первые признавались уже вполне зрелыми и самостоятельными, а вторые вполне взрослыми и ответственными людьми. Кто-то пока учился, кто-то учился и работал, а кто-то уже давно только работал. Все были разными, но почти все были при деле. Поэтому днём в будние дни праздно шатающиеся трудоспособные персоны на городских улицах встречались редко.

Итак, поздняя осень, пасмурно, дождь. Строительство нового жилого района на окраине Москвы. Рядом с возводимыми домами передвижные вагончики строителей. На одном из них трафаретная надпись: «Бригадир Сергей Рудин» и номер телефона.

— Ладно, обед кончился, пошли, — командует Рудин, высокий широкоплечий, сутулый мужчина, на лице которого, кажется, никогда не сходит добродушная улыбка.

— Ну, дай ещё немного подрыхнуть, — зевая и потягиваясь на куче проводов, жалобно вздыхает худющий на вид длинноволосый парень. — Опохмелиться бы. У меня со вчерашнего башка трещит, никак не проходит.

— Вставай, Костыль, — требует бригадир. — Ты и так всю смену ничего не делаешь.

— Ну, не все же такие мордовороты, как ты.

— Только и знаешь стонать да нукать, — ворчит и улыбается Рудин. — Как пить, так ты здоров, а как пахать или в армию идти, так у тебя сил нет.

— Ну, чё ты мне всё про эту армию талдычишь, — с раздражением оправдывается Костыль. — Не сил у меня нету, а веса, понял. Пока отсрочка, но всё равно, сказали, заберут.

— Совести у тебя нет, — уточняет Рудин. — Ты, наверно, и кликуху сам себе такую придумал, чтобы не работать. Чего с костыля взять.

— Да причём здесь это, — продолжает оправдываться Костыль. — Говорю тебе, здоровья у меня нету, устаю быстро.

— А практикант вон не устаёт, — кивает в сторону Николы бригадир. — Пацан ещё совсем, а пашет, как надо. Хотя мог бы и сачкануть втихаря, он же тут временно, до весны только. А ты вроде как форменный рабочий и ничего не можешь. Кабель протащить не можешь, дюбель забить не можешь, кувалду поднять не можешь. Правда, пацана этого с кувалдой я тоже ещё не видел. Тоже, поди, силёнок маловато.

— Ты это серьёзно? — уже на выходе из вагончика, пропустив вперёд других рабочих, спрашивает Никола, крепкого телосложения парень, аккуратно подстриженный под бокс.

— Да ладно, не заводись, — обращается к нему Рудин. — Пошутил я, чтобы Костыля пристыдить. Только пользы от этого никакой.

— А то попробуем, — предлагает Никола. — Ты же и меня задел зачем-то.

— Чего попробуем?

— Насчет силёнок.

— Например? — спрашивает Рудин.

— Ты же сказал, что с кувалдой меня не видел. Давай тогда посмотрим, кто больше дыр сделает.

— Во, даёт! — ехидно восклицает Костыль. — Совсем оборзел салага.

— За салагу ответишь, — обещает ему Никола.

— Да не тронь ты его, — приказным тоном, но опять же с улыбкой, произносит Рудин. — И вообще никого не трогай. А то, я слышал, тебя тут побаиваются уже.

— А чего меня бояться. Людей я не трогаю.

— А ты сам-то человек? — спрашивает Костыль.

— Человек! — отвечает Никола. — А таких, как ты, давить надо. И чем больше, тем лучше.

— Это почему же?

— Потому, что ты нас позоришь.

— Кого это вас?

— Бригадира и вообще всех. Не хочешь пахать, вали отсюда.

— Опять сцепились, — говорит Рудин. — Пойдём лучше дыры бить.

— Так мы будем соревноваться или нет? — пристаёт Никола.

— Будем, конечно, если ты такой настырный. А с какого ты года, между прочим?

— С пятидесятого.

— У-у, так тебя же на тяжёлую работу ставить ещё нельзя, — качает головой бригадир. — Но извини, ты сам напросился. Давай так. Ты ведь до четырёх работаешь. И в субботу не работаешь. Вот до четырёх, кто больше дыр сделает, тот и победил. Если победишь, в понедельник можешь не выходить, отдыхай. Чуть чего, мастеру своему из училища скажешь, я разрешил.

— Всё, договорились, — соглашается Никола. — Кого на крюк дашь?

— А вот с Костылём и иди. Больше меня всё равно не сделаешь. Зато его погоняешь, если получится.

— Да куда он денется, — уверенно заявляет Никола.

Квартира в строящемся доме. Две стремянки. Стоя на одной из них, Костыль держит длинный металлический крюк острым концом зубила к поверхности потолка. Напротив, на другой стремянке, как бы оседлав её, стоит Никола. В руках у него увесистая кувалда. Видно, что он изготовился к удару. Отверстия в межэтажных перекрытиях необходимы, чтобы смонтировать скрытую электропроводку. Для того, кто с кувалдой, работа очень тяжелая, требующая большой физической силы и выносливости. Замах кувалдой делается из-под ног, снизу вверх, при резком разгибании спины. С одного удара бетонная панель пробивается редко — для этого надо правильно выставить крюк, точно под внутренней полостью в панели, очень сильно ударить и попасть прямо в зубило. Промахи, как правило, приводят к повреждению деревянной рукоятки кувалды, потому что часто при этом именно рукоятка, а не сам боёк, попадает в зубило. На потолке почти в каждом отдельном помещении пробивается как минимум два отверстия, у стены для ввода провода и где-то посередине — для вывода его к светильнику.

Никола бьёт кувалдой по крюку, ещё бьёт… Закончив в этой квартире, Никола и Костыль перетаскивают стремянки, крюк, кувалду в другую квартиру. И снова замахи, удары… Затем на другой этаж. Видно, что Костыль устал, передвигается и залазит на стремянку медленно, крюк в руках у него вихляется, зубило перед ударом в одном положении он не фиксирует.

— Держи ровнее! — смахивая пот со лба, требует Никола.

— Руки затекли, — жалуется Костыль. — Давай перекурим.

— А я сказал, держи!

Никола бьёт и промахивается, потому что перед самым ударом Костыль чуть качнул крюк в сторону. Никола попадает по зубилу не металлической частью кувалды, а рукояткой.

— Ещё пару раз так смажешь, — предупреждает Костыль. — И молоточек накроется.

Никола продолжает наносить удары… Следующий этаж, другая квартира… В очередной раз крюк в руках у Костыля перед ударом сдвинулся в сторону, и рукоятка кувалды после удара расщепилась так, что тяжёлый боёк просто отвалился.

— Хана! — с облегчением выдыхает Костыль.

— Беги за другой, — командует Никола.

Но Костыль не реагирует.

— Глухой, что ли?

— Ну, чё упираться-то, — возражает Костыль. — Посмотри на часы, пятнадцать минут осталось.

— Беги, говорю, за кувалдой, — угрожающе повторяет Никола.

— А я говорю, пора сматываться, — успевает произнести Костыль.

После этих слов Никола резко пинает стремянку, на которой стоит Костыль, и тот валится на пол. Никола спрыгивает со своей стремянки и заносит ногу над головой лежащего на полу Костыля.

— А я раздавлю тебя!

В этот момент с нижнего этажа раздаётся голос Рудина.

— Ну, где вы там, орлы?

— Мы здесь, здесь, — громко вопит Костыль.

Никола оставляет Костыля в покое и выходит навстречу Рудину, который поднимается на этаж, откуда послышался голос.

— Почему раньше? — спрашивает Никола.

— Ладно, хватит, — говорит бригадир. — Я и так сорок штук надолбал, руки отваливаются. Сегодня раньше смену заканчиваем.

— А я сорок две.

— Не свисти, не верю.

— Тогда сам считай, — предлагает Никола.

Рудин проходит в квартиру и спрашивает:

— А Костыль-то куда делся?

— В другой комнате отдыхает.

Рудин заглядывает за стенку и подходит к лежащему на полу Костылю.

— Сдох, что ли?

— Живой пока, — вставая, отвечает Костыль. — Но если б не ты, не знаю.

— Что, попало?

— Да он же в натуре бешеный какой-то, на глазах звереет, — с опаской поглядывая на Николу, жалуется Костыль.

— А с тобою по-другому нельзя, — говорит Рудин. — Ты же лодырь, каких свет не видел. И слова на тебя не действуют. Правда, что ли, сорок две дырки пробили?

— А хрен его знает, я не считал, — равнодушно отвечает Костыль. — Оно мне надо?

— Ладно, сам посмотрю. Пошли отсюда.

Тот же строительный вагончик. Входят Рудин, за ним Никола и Костыль.

— Да, пацан, — говорит Рудин Николе. — Хребет у тебя крепкий. В понедельник можешь отдыхать, как договорились.

— Он что, один вкалывал? — возмущается Костыль.

— С тобой, Костыль, с тобой, — успокаивает его бригадир. — Ты тоже молодец. Поэтому сгоняй-ка за горючим. Такой случай обмыть надо. Пэтэушник, малолетка, самого Рудина уделал. Вот тебе червонец, возьми пару пузырей.

Вся бригада в вагончике. Все сидят за столом. У кого в руках алюминиевая кружка, у кого стеклянная банка. На столе хлеб, колбаса, лук, консервы.

Рудин держит бутылку водки и обращается к Николе:

— Будешь?

— Немного можно.

Рудин подставляет Николе гранёный стакан и заполняет его наполовину.

— Единственный стакан у нас, так сказать, для торжественных случаев. Сегодня для победителя, — объясняет Рудин и спрашивает. — У всех налито? Тогда давайте за Николу.

— Дело не в этом, — успевает сказать вдруг Никола. — Бригадир наверняка не старался или наврал, что у него всего столько дырок. Выпейте лучше просто за меня.

— А как это я мог соврать, — недоумевает Рудин. — Я ведь раньше тебя свой результат объявил.

— Говорю, борзый нашёлся, — усмехаясь, перебивает бригадира Костыль. — Хочет, чтобы мы просто так за него пили.

— А у меня сегодня день рождения, — признаётся Никола.

— Ну, ты даёшь! — удивляется Рудин. — Подарок, значит, себе сделал. Ладно, тогда вначале пьём за твои шестнадцать лет, если я правильно подсчитал, а потом уже за твою победу. Работяга из тебя классный получится.

С того дня прошло много, очень много времени. Рудина перед смертью наградили орденом Ленина. Костыля в армию так и не призвали, и он окончательно спился. А Никола, сильно избив соседа, тот мать его обидел, сел, вышел и устроился монтёром по обслуживанию столовых. Хорошо обслуживал. И не только сами электрические плиты, но и тех, которые за ними и на раздаче. С обедами у него долго проблем не было.

* * *