А.Посохов "Пушкин и водка"

Александр Посохов

Пушкин и водка

На покосившейся от времени скамейке в глухом местечке Измайловского парка — двое, обоим лет по сорок пять или чуть больше. Между ними отпитая наполовину бутылка водки и открытая банка маринованных огурцов. Под ногами красный полиэтиленовый пакет.

— Я вообще уже ничего не понимаю, Яша, — сказал один, показывая на водку. — Вот стоит она здесь, и я понимаю, зачем. А зачем всё, что происходит вокруг, не понимаю. Может, ты объяснишь, ты же гуманитарий. Это я технарь.

— Да я тоже ума не приложу, Миша, — вертя в руке бумажный стаканчик, сказал другой. — Я вот тебя о чём спросить хочу. Но давай сперва выпьем ещё.

Выпили, огурчиками похрустели.

— Так вот, — продолжил Яша. — У тебя страна есть?

— Есть, — уверенно ответил Миша. — Во всяком случае, раньше была.

— Вот именно, — явно хмелея уже, подтвердил Яша. — Когда тебя дурят на каждом шагу, разные вопросы в голову лезут.

— Конечно, — согласился Миша, тоже уже слегка захмелевший. — Я тут в банк пошёл за квартиру платить. Так с меня ещё и комиссию взяли. Представляешь, я отдаю деньги, а с меня ещё сверху берут. За что?

— Я тебе больше скажу. Разливай последнее. Когда были монархи, тогда были и подданные. А сейчас время другое, и мы с тобой хоть и поддатые, но не подданные.

— Ты, как всегда, прав, Яша. Вот скажут завтра, что у нас всё, как раньше было, тогда вперёд и с песней, типа вставай страна огромная.

— Или расцветали яблони и груши.

— А ещё, отдайте вы лишние деньги не футболистам, а тем, кто реальную пользу приносят, лечат там или учат. Работают, короче. Я тут кино про войну смотрел, так их награждают, а они отвечают, служу трудовому народу. Представляешь, Яша, трудовому.

— Спасать его надо.

— Кого?

— Мир русский.

— А он есть?

— А чёрт его знает, Миша. Но я думаю над этим. Вот смотри, та же водка, на которую ты показал. Её все хотят. Доставай, кстати, вторую. А Пушкин кто?

— Наше всё.

— Правильно, он тоже наше всё, как и водка. А кто сейчас хочет поэта?

— Я не хочу, — выпив полностью очередной стаканчик, ответил Миша.

— А ты тут не прав, как всегда.

— Почему же? Кроме жены я, правда, никого не хочу. Тем более поэта.

— Да я не об этом. А о том, что носителями русского мира являются те, кому нужен Пушкин. Но я смотрю вокруг и не вижу тех, кому он нужен. Хотя народу в Москве полно. Наливай.

Опять выпили.

— Да, разобрались, называется, — подытожил Миша. — Учились мы с тобой, учились, вторую бутылку заканчиваем, а понять, зачем это всё, не можем.

— И никогда не поймём, — отрезал Яша. — И никто не поймёт. Потому, что идеологии нет.

Через полчаса они, обнимая и поддерживая друг друга, вышли из парка. Один, размахивая пустым красным пакетом, орал в полный голос сурово «Вставай, страна огромная», а второй одновременно и с чувством напевал «Расцветали яблони и груши». Прохожие смотрели им вслед и добродушно хихикали. Полицейские в стоявшей у бордюра дежурной машине тоже заметили их, но задерживать патриотически настроенных артистов не стали.

* * *