Окаменелые сердца, или Медуза Горгона, ч. 1, гл. 9

Глава девятая.

Первая встреча Павла с миром потусторонних тварей произошла тогда, когда ему было 59 лет. Трудно сказать, почему это произошло, но он помнил, что тогда он недавно болел, пережил очень угнетенное состояние и только-только начинал приходить в себя. Наверное, определенную роль сыграло и его давнее, но весьма продолжительное пристрастие к литературе и фильмам ужасов: произведения Б. Стокера, Г. Ф. Лавкрафта, Р. Блоха, множество созданий старых и современных авторов готического жанра и, наконец, рассказы и романы Стивена Кинга в великом множестве были представлены в его библио— и видеотеках. Живые мертвецы, демоны, чудовища, кровавые сцены вызывали восторг Павла, и он мог часами, не отрываясь, читать или смотреть книги и голливудские фильмы на эти темы.

Средняя школа приходила в упадок: очковтирательство, необходимое, чтобы оправдаться перед роно и гороно, разлагало как учителей, так и учеников. Учитель, «сеющий разумное, доброе, вечное», превращался в раба системы всеобуча, которая от него требовала стопроцентной успеваемости учащихся и высокого качества их обучения. Конечно, светлые головы учились, но не так, как могли, потому что были подавляемы большинством, серой массой бездельников, от которой требовалось только одно — посещать уроки. Естественно, эти бездельники ни сами не учились, ни другим не давали, но тройки им все равно ставили. Учителей заставляли завышать оценки и хорошим ученикам, чтобы опять гнать процент медалистов и «хорошистов» — другими словами: учителя превращались не в «сеятелей», а в губителей «разумного, доброго, вечного». Ради мизерной учительской зарплаты, которая финансировалась по остаточному принципу, они предавали себя и своих учеников, предавали, чтобы своей лживой отчетностью набить толстые кошельки чиновников от народного образования и выжить самим.

Павел сначала протестовал, потом негодовал, но затем смирился, подчиняясь преступной системе. Он ставил тройки бездельникам, а ученикам объяснял, что поступить иначе не может, его уволят. Ребята восприняли это спокойно и сочувственно молчали, а бездельники благодарили. И вот, пребывая в таком постоянно угнетенном состоянии, вернувшись домой после очередной процентно-арифметической разборки с завучем своих оценок, он услышал, как на кухне Эдд оскорбил его жену. Павел вошел в его комнату, Ира пошла за ним, и ударил негодяя в его красивое и наглое лицо. Но в ответ получил удар такой силы, что отлетел и сорвал дверь с петель дубового, крепкого шкафа. Потом Ира вызвала «Скорую», так как он был весь в крови, долго лечила его, прикладывая бодягу к больным местам.

Постепенно, через несколько недель, лицо его приняло нормальный вид, понемногу он входил в ритм привычной, размеренной жизни. Наступил вечер, Ира смотрела обычную мелодраму по телевизору, а Павел вошел в туалет. Вода из бочка слилась в унитаз и привычно резко забурчала, вновь наливаясь в бачок. Что-то заставило Павла прислушаться к ее бурчанию: оно складывалось в слова, которые с трудом можно было разобрать: «Тебе надо примириться с Эддом… Тебе надо примириться с Эддом». Вода еще произнесла несколько других слов и несколько раз повторила опять эти фразы. «Кто ты?» — спросил Павел, но вода не ответила на этот вопрос. Потом она что-то понесла мало вразумительное, разобрать можно было лишь отдельные слова, и опять повторила, что Павлу надо примириться с Эддом. «Нет, — сказал Павел, — я должен отомстить ему за все, никакого примирения быть не может». — «Проси у него прощения и будешь жить с ним в мире. Примирись с Эддом», — разобрал он в ее бормотании. — «Нет», — ответил Павел. Потом он еще не раз заходил в туалет, но больше слов в бормотании воды уже различить не мог. Он вышел из туалета как отрешенный, со страхом чувствуя, что с головой его что-то не так. Но в комнате все было спокойно и по— прежнему: Ира смотрела в телевизор и не обращала на Павла внимания. Он вышел покурить и потом все думал и думал, наконец, решил, что его разговор с водой был только галлюцинацией, следствием перенесенных им испытаний, которые он пережил недавно. Такое бывает, потом проходит, когда человек берет себя в руки и занимается делом. А работы было много: школа лишала его возможности уделять себе необходимое время, поэтому история с говорящей водой постепенно забылась.

Стояла осень, Павел из окна смотрел на бесцветные, однообразные девятиэтажки, окружившие двор со всех сторон, на однообразное серое небо, а в комнате — все стоит на своих местах, но тоже однообразное, скучное, хотя вроде родное, знакомое. Иры дома не было, и Павел вновь услышал в туалете привычное бормотание воды, но в ней теперь звучал приятный, молодой женский голос:

— Я хочу с тобой быть вместе… я тебя люблю… Давай встретимся… — с трудом разобрал Павел и услышал название, кажется, какой-то остановки автобуса.

Он опешил:

— Кто ты?

— Давай познакомимся поближе: я тебя давно знаю и люблю….

— Откуда ты?

— Тебе же скучно и муторно — пригласи меня к себе…. Хочешь любить меня?.. Обними меня…

И столько соблазна, игривости было в этих словах, а Павел так истосковался по чему-то новому, женской ласке и любви, что раскрыл объятия, но ничего и никого в них не почувствовал.

Он вошел в комнату, лег на свой диван и теперь услышал женский голос в комнате, прямо над собой, причем довольно громко:

— Ты слышишь меня?

— Да, — ответил Павел, — причем довольно хорошо, но почему-то не вижу. А кто ты?

— У тебя же нет друзей, а теперь будет.

— Ты? Но ты же дух…

— Ну и что: теперь у тебя будет другом дух.

Выбитый из равновесия Павел недоуменно сказал:

— Это хорошо, а то я одинок совсем. Кто же ты.

Дух, кажется, улыбнулся;

— Я, скажем, «ловец человеков».

Павел вспомнил, что эти слова из Библии, и подумал: «Надо спросить ее, как она относится к Богу»:

— А ты как относишься к Богу?

Дух замолчал на некоторое время, а потом сказал:

— Я его не принимаю, я не люблю Его.

«Значит, бесовское отродье, — подумал Павел и опять спросил: — А почему ты Бога не любишь, ты бес или дьявол?».

Дух опять замолк, но Павлу было так ново и интересно в своем одиночестве разговаривать с духом, что он сказал:

— А я вот рассказы написал для книжки, можешь почитать: они у меня здесь лежат.

Дух, кажется, заинтересовался, а потом сказал:

— А я тебя знаю и давно люблю.

Павел ответил:

— А почему тогда ты так скрытен, ничего не говоришь о себе? Ты дух какого-то человека или просто бес?

— Я живу в поселке, нас много там.

— В другом измерении, понятно…. А как вы там живете, есть ли у вас телевизоры, магнитофоны? — у Павла как раз в это время горел большой телевизор.

— Да, все у нас есть, телевизор такой же, как у тебя, квартиры, дома.

— И вы кушайте, в магазины ходите? То есть там вы уже не духи, а во плоти, так сказать?

— Да.

Павел задумался и вышел в коридор покурить. А невидимй дух ластился к нему и просил обнять, и Павел обнял… воздух, спрашивая духа, так ли он это сделал. Дух молчал, а потом сказал:

— Ты все время одинок, а теперь у тебя есть друг, правда, дух, но друг.

Павлу стало как-то приятно и неприятно от этих слов. И он курил и курил.

Тварь не отставала и продолжала беседовать с Павлом, потом он пожелал ей спокойной ночи, но ушла тварь не сразу, пока Павел несколько раз не простился с ней.

Итак, теперь каждый день тварь присутствовала в Павле или около него, судя по звукам ее голоса, беседовала с ним. Она возбуждала в нем сильное сексуальное желание, Павел хотел ее, хотел детей от нее, и тварь обещала народить ему их великое множество. Они встретят его после смерти, его, родные дети, которых у него никогда не было. И Павел отдавал ей свое семя, а тварь с задором помогала ему в этом. Даже в транспорте и перед началом уроков он чувствовал необыкновенное вожделение.

Сегодня Павел опять остался дома один, когда пришел домой после нескольких уроков-сражений. Стал разогревать приготовленный женой обед и внезапно почувствовал изжогу. Последнее время она нередко беспокоила его даже после неострой пищи. Он стал разводить соду, чтобы избавиться от боли.

— Вот, и у меня такая же болезнь, — произнесла тварь в кухне, совсем рядом. — И я тоже часто соду пью, но не всегда помогает, поэтому жую какой-нибудь антацид.

Павел вздрогнул, он все еще никак не мог привыкнуть к частому появлению этого существа рядом с собой.

— Ты же дух: какая у тебя может быть изжога? — сказал он твари.

— Уже много лет у меня такая болезнь, сейчас, правда, полегче стало, — сказала тварь.

Физическое соприсутствие твари рядом с Павлом было настолько реально ощутимо, что Павел дрогнул от ужаса, но взял себя в руки.

А после обеда тварь запела на всю комнату. Павел сидел на диване, в своей комнате, где каждая вещь была на своем месте, все было привычно, и слушал. Пел женский, несколько грубоватый, но вполне приличный голос. Слов не было, мелодии тоже, ни добра, ни зла не выражала эта странная музыка, выражающая полусвет-полумрак души призрачной, нездешней. Долго пела эта тварь, долго слушал ее Павел.

Наконец пение прекратилось, и он включил телевизор. Показывали какой-то исторический фильм о России, и твари он понравился. Она сказала Павлу, что на минуту покинет его, и попросила не выключать этот фильм: она его хочет досмотреть. Минут десять тварь отсутствовала, потом появилась опять и стала смотреть фильм, на который Павел мало обращал внимания. Ближе к вечеру тварь спросила:

— Хочешь, я тебя познакомлю с женщиной: она тебе понравится. Живет она рядом: прямо напротив твоего дома. Я уже давно ее знаю, беседую с ней и замолвила пару слов о тебе. Она заинтересовалась и хочет с тобой встретиться.

Да, Павел хотел: тогда он не знал, насколько любил свою жену, она была для него привычной, уже в чем-то надоевшей, поэтому он мало обращал на нее внимания.

— Хорошо, — сказал Павел, — устрой нам встречу.

— Сейчас я слетаю к ней и договорюсь.

Дух исчез и вскоре появился опять:

— Она ждет тебя, иди к ней прямо сейчас.

— А какая квартира?

— Я тебе скажу позже.

Павел, как в чудесном сне, сказав пришедшей Ире, что пошел проветриться, и двинулся в напротив стоящий дом, такую же мрачную девятиэтажку, как и его собственная. Уже по дороге тварь стала торопить его:

— Давай быстрее, вдруг уйдет, бегом давай!

— И не подумаю, — сказал Павел, но ощутимо прибавил шагу.

Трудно было разобрать номер квартиры, который сообщала ему тварь, найти соответствующий подъезд. Наконец он подошел к деревянной, с резьбой, двери и позвонил.

— Кто там? — донесся голос как бы из дальней комнаты.

— Я Павел, наш общий друг сказал, что вы меня ждете, — вот я и пришел.

Ответ был невнятен, и Павел позвонил еще раз. Ему ответило молчание, он подождал, закурил и пошел домой.

— Она уже одевается и сейчас выйдет — подожди ее здесь, на лавочке, — сказала тварь.

Павел сел и стал ждать. Выкурив сигарету, пошел домой.

Вошел в свой дом, поднялся на свой этаж и, когда вышел из лифта, тварь сказала:

— Она передала тебе, чтобы ты ждал ее у своего подъезда, Козел… — еле слышно добавил бес. — Подожди еще минут пять и встретишь ее.

Павел ответил:

— Врешь ты все… а-а, ты меня еще козлом назвала?!

Тварь молчала. Желание встретиться у Павла было велико, он вновь спустился вниз и сел около своего подъезда на лавочку.

Шло время, но вот со стороны противоположного дома показалась женщина, и тварь заторопила:

— Иди к ней, это она идет… иди, не сиди!

Женщина приближалась, но шла она не к нему, а под находящуюся рядом арку в другой двор. Павел догнал ее:

— Здравствуйте, я жду вас: наш общий друг сказал мне, что вы идете ко мне.

— Никто мне ничего не говорил, и я вас не знаю, — ответила женщина и пошла быстрее.

Павел догнал ее снова:

— Наш общий друг… дух… разве не беседовал с вами много дней… и не советовал познакомиться со мной… меня зовут Павлом?

— Нет… вы ошибаетесь… никаких духов я не знаю… оставьте меня в покое, — занервничала женщина и пошла прочь чуть не бегом.

Павел остановился, дух молчал, и тут Павел начал понимать, что никаким другом он Павлу не является, а только решил посмеяться над ним. Грустный вернулся он домой и окончательно понял, что отныне этой твари доверять никак нельзя, вспомнив, что она его еще козлом обозвала.

Шло время, а тварь не уходила, мучила Павла своим постоянным присутствием, и он вспомнил подобный случай в древности, о котором читал еще в юности. Один юноша тоже доверился некоему духу, впустил его в себя, и тот начал мучить его. Много-много молился этот юноша, пока коварный дух не покинул его. Павел рассказал все Ире и объяснил ей, что он не психически больной, что такие случаи бывали в истории, и она ему поверила.

И вот однажды, дождливым осенним днем, они пошли на консультацию к профессиональному магу, адрес которого Павел нашел в газете. В руке его была наполовину выпитая большая бутылка пива, когда они с Милой нашли дом, где жил маг: оказалось, совсем недалеко от их жилища. Поднялись на верхний этаж, позвонили, и дверь открыл небольшого роста мужчина, приятной внешности, средних лет. Павел сходу объяснил магу свою проблему, тот сказал, что чувствует в нем присутствие этой твари, и пригласил их в комнату.

— Извините, — сказал Павел, — но я не очень верю в магов и магию….

— Когда вы поднимались сюда, — сказал маг, — я это понял, вы считаете меня шарлатаном.

Павел замялся:

— Да, простите… но я сам уже давно интересуюсь магией, экстрасенсорикой, читал Папюса и другие книги по магии, и мне очень интересно встретить вас и пообщаться с вами.

Держался маг крайне неуверенно, что сразу поразило Павла, и он попросил его разрешить ему пить пиво по ходу разговора и обследования, которую поставил на стол, рядом с диваном, на который они с Ирой сели. Маг неохотно согласился и показал им свои документы, удостоверяющие, что он имеет серьезное образование в области черной и белой магии. Потом маг попросил Павла и Милу просто посидеть в комнате, пока он проведет свои исследования, и ушел в другую комнату. Павел осматривал комнату, обставленную со вкусом и скромно. Письменный стол, на стене расписание уроков, аккуратно сложенные книги, везде светло и чисто. Павел попивал пиво и думал о том, чем сейчас занимается маг. Потом за стеной он услышал, что маг с кем-то говорит по телефону. Наконец, он вошел и сказал, что видел эту тварь, что она действительно присутствует в Павле.

— Я многое мог бы сказать об этой сущности, но… — он улыбнулся: — Церковь здесь не поможет, — продолжил он, — процесс это долгий, и молитвы, и прочие действия, в итоге, ничего не дадут, как бы священники не старались.

— Но ведь церковь, Бог, я слышал, всегда спасает от дьявола, бесов…. — сказал Павел.

— Да, — уклончиво сказал маг, — молиться, конечно, надо, но результат ждать очень долго, часто бесполезно. — Я действую иначе…

Он выгнулся, как каратист, и нанес молниеносный удар в воздух рядом с носом Павла.

— Вот так, — сказал он, — я буду бить ее, пока не заставлю уйти…. Но это, конечно, стоит денег….

— Сколько? — спросили Павел и Ира.

— 650 рублей.

У Павла и Иры таких, больших в то время, денег с собой не было, и они обещали магу принести их.

— А вы будете говорить мне, когда будете бить ее? — спросил Павел.

— Нет, вы не будете знать это — просто, она уйдет, и все.

Маг написал на своей бумаге диагноз Павла: «Одержимый бесом» и заклинание от этого нечистого духа, смысл которого был совершенно непонятен.

— Каждый день, утром и вечером, вам надо будет читать его наизусть.

Маг два раза прочитал вместе с Павлом заклинание и показал при этом, как надо стоять и куда кланяться. Затем маг взял за консультацию 300 рублей и стал прощаться, приглашая скорее начать «лечение».

— Приходила ко мне женщина с подобной проблемой, я ей все объяснил, но она после этого почему-то не приходит.

«И все-таки, как неуверенно он ведет себя, — опять подумал Павел, — как будто чего-то боится или делает что-то нехорошее». Тем не менее, впечатление от встречи с настоящим волшебником, магом, произвело на Павла большое впечатление:

— Спасибо… я бы хотел подружиться с вами, вы мне очень симпатичны. Будем друзьями: я давно хотел встретить такого человека?

— Нет, это невозможно, — сказал маг, но опять как-то неуверенно, отводя глаза в сторону.

На улице было пасмурно, и все виделось в мрачных, серых, неясных очертаниях. Павел, конечно, мало верил в реальную помощь мага, но на душе все-таки немного стало легче. Придя домой, он несколько раз попробовал прочитать заклинание от беса, но получалось плохо и ничего не давало ни сердцу, ни уму. Бес приставал, укорял и ругал Павла, но голос его звучал тише, чем раньше.

На следующий день Ира вызвала священника освятить их квартиру. Отец Андрей, благообразный, интеллигентный, пришел с самого утра и стал готовиться к освящению: достал из своего чемоданчика свечи, молитвенник, Евангелие, Крест и аккуратно разложил их на кухонном столе. Зажегши свечу и прочитав молитвы, он помазал елеем Павла, Аню, Иру и Диму, а на стенах, в качестве защиты, прикрепил бумажные полоски с Крестом. Павел рассказал ему о своем свидании с магом и показал ему заклинание от беса. Взглянув на него, Отец Андрей сразу ответил ему, что ни в коем случае нельзя пользоваться этим заклинанием, обращаться за помощью к магу тоже было нельзя, а велел прийти в церковь и креститься, так как только Бог может помочь Павлу в его тяжелом положении.

И они с Ирой пошли в церковь. Светило солнце сквозь темные тучи, Павел шел будто пришибленный, больной телом и душой. Он рассказал священнику о своем недуге. В храме было пусто, а отец Борис, историк, окончивший университет и пошедший в священники, возвышался перед Павлом и говорил ему внушительным, назидающим баритоном:

— Только Господь вас может избавить от этого зла, только Он. Так что надейтесь на Него, молитесь Ему, просите милости, и Он поможет вам.

Высокий, плотный, отец Борис имел широкое, полное лицо, окаймленное негустыми и недлинными усами и бородой. Небольшие глаза под густыми бровями выражали просвещенность и ум. Ира подошла к нему и отдала денежный чек за таинство Крещения, после чего отец Борис стал читать молитвы за аналоем. Через некоторое время Он велел Павлу отречься от сатаны и вручить свою грешную душу Христу. Окропил святой водой и опять прочитал несколько молитв. Так Павел стал членом Христовой церкви, рабом Божиим Павлом. Отец Борис велел ему завтра прийти на святое Причастие, перед этим ничего не есть, не пить и не курить.

Раскрывая Молитвенник, он сказал:

— Сегодня же начинайте читать молитвы, но старайтесь понять их. Конечно, и сами по себе святые слова имеют значение, но без понимания они не принесут вам пользы. Со временем вы не сможете прожить без молитв и дня, а теперь приступайте к делу, раб Божий, да хранит вас Господь.

Бес как будто умолк, и на следующий день Павел шел на первую свою службу в церковь, купола которой блистали в свете восходящего солнца. Со слухом у него было неважно, и Павел прошел ближе к амвону, чтобы слышать священника. Народу было много, люди постоянно крестились, и Павел стал осенять себя крестом вместе с ними, глядя на них. Раскрылись Царские врата, и вышел священник в желтой, как золото, ризе. Павел старался вслушиваться в его слова, в пение певчих на клиросе, но почти не разбирал слов. Мысли и дух часто отлетали в сторону, он лишь крестился в такт крестным знамениям верующих, но было одно главное ощущение: он на службе в церкви, он вместе с верующими, он должен сам стать верующим.

И вот, как-то после работы Павел поехал в эту же церковь купить икону Спасителя для домашних молитв. Дул ветер, по небу бешено неслись облака, сильно качались деревья, и все это отражалось в душе Павла, который чувствовал волнение, смятение, но шел крепко, вперед, к церкви, охваченный одной думой, что скоро икона Христа будет навек вместе с ним. Он еще не знал, что это такое, все ощущал смутно, непонятно, как порыв, как веление, как путь к спасению. И тварь внутри его начала бесноваться и кричать, чтобы он не шел туда, что она иначе погубит его, если он купит икону. Она бесновалась вместе с бушующей природой, мятущейся душой, но Павел шел и шел навстречу ветру и, наконец, добрался до церкви.

Здесь, в церковном дворе, ветер стих, и Павел перекрестился перед дверями на паперти, вошел, перекрестился еще раз и обернулся к витринам церковных лавок, находящихся по обе стороны от прохода. Лицо Христа в красном хитоне и голубой накидке сразу открылось глазам Павла. Господь смотрел ему прямо в глаза, подняв два перста правой руки, а в левой держал раскрытую книгу, говорящую о любви. Павел купил икону и, выйдя из церкви, вошел в беседку около паперти, сел и закурил. Дело было сделано, образ Господень теперь с ним, Павел прижал икону к себе и стал успокаиваться.

Обратный путь был гораздо спокойнее: стих ветер, душа смирялась, и перед ним открылся так хорошо знакомый путь домой, но теперь это был новый путь: он шел с драгоценной иконой Иисуса Христа для новой жизни, новой борьбы. Когда стал подходить к дому, тварь внутри него приглушенно завопила:

— Козел, тебя маг зовет, он тебе помочь собирается!..

Но Павел шел и шел со своей драгоценной ношей и твердо знал, что спасение его возможно только через нее. А тварь роптала, кричала:

— Козел, что ты делаешь, тебя маг зовет, не неси икону домой!..

Дома Павел повесил икону на восточной боковой стороне шкафа, в углу, между ним и стеной. Господь смотрел на Павла нездешним взглядом, Павел не мог понять его выражение, оно еще было ему чуждо.

И теперь каждый день он вставал на молитвы. Вначале с большим трудом, а потом все яснее он понимал священные тексты, которые пока еще тоже были чужды душе его, лишь моление о защите от бесов и дьявола трогало его. Смирение и терпение не принимались ни умом его, ни сердцем. Идя на уроки, Павел мучительно размышлял о том, как это можно простить врагам своим, не говоря уже о том, чтобы любить их — он привык мстить за обиду и не успокаивался, пока не наказывал своего обидчика, порой довольно жестоко. И вот через чтение молитв, Святого Евангелия он понял, что главный закон православной жизни — любовь, а любовь все прощает и помогает даже ненавистникам своим. Трудно было гордой и самолюбивой душе Павла, воспитанной на Лермонтове и классике, принять это.

Чем более Павел понимал православие, тем более человечными глазами смотрел на него с иконы Господь. Наступала весна, и однажды, идя в школу и обрадовавшись так ярко вспыхнувшему перед ним солнцу, Павел услышал внутри себя радостный, тонкий, почти детский голос:

— Как хорошо, не правда ли, и солнышко светит во всю ширь, и тепло!..

«Это Святой Дух, — почему-то подумалось Павлу, — и Он говорит со мной».

Да, радость в душе была истинно весенняя, душа ликовала, хотя впереди Павла ждали шесть уроков.

«А может, я и Бога услышу…» — опять подумалось ему, и он попытался силой внутреннего чувства воззвать к Нему, проявить Его в себе, установив какой-то портал общения с Ним, умолить дать услышать Его голос…

И он услышал приятный низкий баритон:

— Это Я, Господь, говорю с тобой. Ты звал Меня, и Я отвечаю тебе… Я с тобой до конца века.

Павел ужаснулся и ужасно обрадовался: значит, Сам Господь говорит с ним, и Святой Дух. Они в нем, рядом — так чего ему бояться всякой мерзкой твари?!

А весна набирала силу: мощным потоком ручейков, солнечных лучей, лазурью небес она превращала прежде суровую зиму в серый снег и воду, которые уходили в землю, чтобы напитать влагой и дать жизнь траве, растениям и насекомым, которые своей зеленью и движением приветствовали пробуждение природы и жизни. На уроки ребят ходило все меньше и меньше. Павел начал проповедовать Евангелие на уроках литературы, истории, сообразуясь с темой и ходом занятия. Ребятам было интересно, не только русские, но и татары говорили, что Божьи заповеди знакомы и им, мусульманам: Аллах то же самое говорил.

Но бес еще сильнее мучил Павла: даже в школе, после проведенного урока, он приставал к нему и ругал матом за его проповеди, откровенно говоря, что ненавидит Господа, мало того: теперь он стал говорить, что Господь ненавидит Павла. Потом неожиданно заявлял, что любит Павла и хочет ему помочь.

Уже дома, после уроков бес твердил ему бесконечно:

— Я люблю тебя, я не могу без тебя жить, как ты не понимаешь!

— Твое «люблю» очень напоминает «убью», не верю я тебе, лукавый: у тебя одно на уме: поскорее погубить меня, — отвечал ему Павел.

— Я люблю тебя больше жизни, — говорил ему бес.

— «Я убью тебя когда-нибудь», — переводил его слова Павел.

Уже тогда Павел начал покупать и читать литературу о бесах и нечистой силе. Святые отцы высказывались о ней так, что да, действительно, бесы хотят погубить человека и, если Господь попускает, то входят в него и используют слабые места его характера, души, дабы завладеть ею и постараться во что бы то ни стало отторгнуть от Бога, чтобы окончательно погубить. Бесов можно видеть и слышать, или только слышать, как это происходит с Павлом. В таком случае, как говорил святой Феодосий, надо постараться не обращать на них внимания, не отвечать им и отгонять их специальной молитвой.

Почему же попускает все это человеколюбец Господь? Павел читал о бесноватых, как они бьются в судорогах, исходят пеной, — так что его случай, слава Богу, проявление сравнительно легкой одержимости в наказание за прошлые грехи и в утверждение веры в Бога. Да, ведь именно бес, фактически, привел Павла к Нему, точнее, Господь через него привел Павла к Себе.

Святые и отцы церкви отвечают, что так Господь наказывает тех, кого любит, утверждает веру в Него, заставляет поверить в Свою силу, когда больному одержимостью ничего не остается, как только молить Его об избавлении от этого недуга. Временно могут помочь и психиатр, и маг, и бабки, но потом это возвращается, и с новой силой нечистый дух начинает терзать человека.

Бес не уходил и продолжал терзать Павла. Тогда он обращался к «Святому Духу» и самому «Господу», находящимся в нем, как он думал. Они успокаивали его, но видимого облегчения не приносили. Тогда Павел вновь пошел в свою церковь Рождества Христова.

После службы, которую вел отец Антоний, современно постриженный и довольно молодой священник, Павел вызвал его через служителя, и они стали беседовать. Павел рассказал свою историю и попросил совета, добавив, что теперь он слышит и «Святого Духа», и даже самого «Господа».

— Не-ет… это невозможно, — протянул молодой священник, симпатичный брюнет, лицом с усами и бородкой напоминавшего одного из трех мушкетеров А. Дюма. — Серафим Саровский столько лет потратил, чтобы услышать голос Господень, сколько перестрадал и испытал.

— А что же, кого я слышу? Беса?

— Да… скорее всего…

— Значит, он морочит меня, чтобы я поверил ему?

— Конечно.

Отец Антоний говорил просто, как об обыденном явлении, об этой бесовщине, и Павел все понял.

— Он дурачит меня, — сказал Павел, — хочет, чтобы я поверил ему…

— Да, это чисто бесовский прием, а самого Господа услышать очень трудно, почти невозможно.

Они вышли из церкви и попали в сплошной поток солнечных лучей.

— Так что наше дело не требовать много, а принимать с благодарностью то, что дает Господь, — сказал отец Антоний, щурясь на яркое солнце. — Вот сейчас я пью один чаек, трудно, но иначе нельзя: Великий Пост, куда денешься — надо смириться.

— А как же мне быть, как избавиться от этой твари?

— Молитвой и постом, сказал Господь, пройдите отчитку, правда, я не знаю, где она проводится. Сходите к известным священникам, посетите святые места, пейте святую воду, чаще причащайтесь. Молитесь и поститесь, это главное.

Мы теперь с ним прогуливались по церковному двору как друзья, я глубоко уважал его, этого простого, весьма современного и непритязательного человека, отдавшего свои золотые годы Богу. Мне стало хорошо: я с благодарностью осматривал уже знакомый мне церковный двор, с которого еще не сошел снег, он был бел, подчеркивая святость церкви, стоящей на нем.