Прорастали цветы сквозь асфальт... Глава 6

ГЛАВА 6. Старшина

На закате ясного зимнего дня командир роты капитан Немцев радостный вбежал в канцелярию роты.

— Ура, господа! — провозгласил он, — теперь-то я знаю кого назначить старшиной!

Он хитро посмотрел на всех, кто был в канцелярии и выдержал паузу.

— Кого же? — не выдержал Парицкий.

— А вот кого: инструментальщика нашего, он же кладовщик, с объекта, с 9-го дома. Хочу, чтобы старшиной роты был Султанов! Пока ефрейтор, но сразу дадим ему сержанта! — пояснил он.

Все обдумывали решение Немцева.

— А что, из него может получиться неплохой старшина! — подтвердил замполит Малкин. — Солдаты его уважают, малый он неглупый, энергичный. Вон, какую инструменталку соорудил! — Малкин имел в виду инструментальную комнату на стройке, где хранились молотки, мастерки, лопаты.

Нормировщик, подсказавший Немцеву кандидатуру, расписал Султанова с лучших сторон.

В общем, решено было, что Султанов подходит на роль старшины.

На следующий день радостный Султанов, переодетый в новенькую форму, расхаживал по казарме, отдавая приказы.

Служба у нового старшины шла споро. Повсюду в казарме был порядок, солдаты со всех ног бежали исполнять его приказы, не было самоволок, подтянулась дисциплина, даже строем стали ходить лучше. Капитан Немцев не мог нарадоваться своему выбору. Остальные офицеры тоже были довольны.

Но все хорошее, благополучное, в этих условиях не могло продолжаться слишком долго. Жизнь преподнесла неожиданные сюрпризы. Так было с третьей ротой девятой военно-строительной части на окраине посёлка Э-н.

Всё началось с того, что около полуночи четверо солдат устроили драку на пустыре, перед зданием строящейся школы. Двое дрались против двоих, размахивая палками, кричали, бегали друг за другом. Продолжалось это безобразие достаточно долго и жильцы находившегося по соседству дома позвонили в комендатуру.

Приехала комендантская машина. Доблестные молодцы из комендантской роты браво поспрыгивали с её бортов и бросились разнимать дерущихся.

И здесь произошло нечто непредвиденное. Из-за угла школы и из большого рва, прорытого для прокладки коммуникаций, подобно саранче, выбежали с криком и улюлюканьем солдаты-стройбатовцы. Их было несколько десятков, с камнями, палками, арматурой. Завидев набегающую орду, кто-то из комендантских бросились наутёк в сторону леса. Строители окружали отставших, и не давали им никакой пощады.

В машине находился дежурный по гарнизону майор. Он приказал водителю:

— Полный назад! Уезжаем! Спасаем технику!

Грузовик быстро ретировался под градом камней.

Итоги схватки были неутешительны. Одному из комендантских проломили череп, другому — рёбра, третьему — руку. Кто-то покинул поле брани с лицом, залитым кровью.

Утром следующего дня казармы девятого отряда были потревожены офицерской комиссией. Её возглавил военный комендант, толстый майор по прозвищу Бейбарс. Он ходил перед рядами солдат со свитой помощников и кем-то из побитых и высматривал бунтовщиков.

Поиски оказались тщетными. Никого не нашли. Только приехавшим позже особистам-политработникам удалось выяснить, что идейным вдохновителем восстания, правда, лично в нём не учавствовавшим, был старшина Султанов.

Командир батальона Шульман, другие офицеры дали о старшине хорошие отзывы, дело решено было замять. Султанов отделался несколькими сутками на гауптвахте.

У Парицкого не сложились отношения со старшиной. К этому были разные причины. Но главным было то, что Султанов управлял ротой деспотическими методами, постепенно, исподволь всё дальше и дальше выходя за рамки армейского устава.

Старшина был склонен соблюдать свои, вполне корыстные интересы, и не стеснялся в выборе средств. Очень скоро наказания солдат за плохую службу превратились в наказания за халатное отношение к интересам старшины. В чём заключались эти интересы?

Сержант этот установил разнообразные поборы, своего рода дани, которые собирались со свойственным этому хитрому ловкому казаху, вероятно вообразившему себя кем-то вроде мелкого князька или хана, размахом. С каждой посылки, денежного перевода, партии тайком выпитой солдатами партии водки какая-то часть должна была обязательно поступить старшине и его приятелям, сержантам и бригадирам. Султанов придумал и другой вид бизнеса — продажу новой рабочей одежды — утеплённых зимних брюк, бушлатов, валенок с ротного склада.

Убытки, наносимые роте, возмещались оригинальным способом. Маленький казах по прозвищу Капуста, вечно отиравшийся в каптёрке у старшины, ночью прокрадывался в спальное помещение и присматривал что-то из лежащих на табуретках солдатских вещей. Нужную старшине вещь Капуста бесшумно уносил в каптёрку. Наутро солдат, оставшийся без шапки, бушлата или брюк, шёл к старшине и невнятно объяснял, что «они куда-то пропали». Султанов, обозвав недотёпу последними словами, заставлял его писать заявление в бухгалтерию и матчасть, в котором была просьба «выдать новые брюки зимние, утеплённые, за мой счёт, т. к. прежние мною утеряны». Дело оказалось поставленным на поток. Личные счета солдат таяли, старшина процветал. Он принялся устраивать ночные пирушки; ему приносили из посёлка редкое видео, магнитофон, кассеты. Компания дружков со старшиной во главе смотрела эротические фильмы, напивалась, приглашала из посёлка девиц лёгкого поведения. Ночь напролёт в каком-то из отдалённых уголков части, бане или хлеборезке, играла музыка, слышались хриплые голоса и женский смех.

Султанову всё сходило с рук. Он пользовался доверием, которое оказывали ему командир части и офицеры, тем, что его редко проверяют, а кое-кто из начальства и вовсе смотрит сквозь пальцы на его шалости…

Интересно готовился старшина и к приезду комиссий. Как только становилось известно, что комиссия вот-вот прибудет, Султанов посылал солдат в соседнюю часть к знакомому каптёрщику и оттуда приносились все недостающие предметы: матрасы, одеяла, простыни, подушки… Комиссия всё просматривала, пересчитывала… Майоры и подполковники убеждались, что все принадлежности на месте. Роте и старшине выставлялись хорошие оценки. После отъезда проверяющих солдаты относили имущество назад.

Султанову ещё долго бы оставаться старшиною роты, если бы не подвели его самоуверенность, зазнайство, ставка на грубую силу. Но об этом будет ещё наш рассказ…

Младший сержант Демьяненко вбежал в комнату общежития, где после обеда отдыхал лейтенант Парицкий.

— Товарищ лейтенант, новость! – задыхаясь выпалил он. – Вы знаете, что случилось?

— Говори, — недовольно протирал глаза Парицкий. – И как ты сюда попал?

— Да на вахте я сказал, что я — посыльный, что вместо посыльного послали, что посыльный заболел… — оправдывался Демьяненко.

— Ну, так что же случилось, рассказывай, не тяни, — торопил Парицкий.

— А вот что, — Демьяненко собрался духом и выпалил. – Сегодня утром, после подъёма, старшина построил в Красной комнате всех блатных. Сначала заставил их всех пришивать новые воротнички, гладиться, потом делать приседания.

— Ну и что, — недоумевал Парицкий. – Хотя, конечно, интересно, как это он их заставил…

— А то. Сержант Галеев сказался больным и отказался.

— И…? – торопил Парицкий Демьяненко.

— Султанов приказал ему драить туалет. А когда тот отказался, взял утюг и стал прижигать Галеева утюгом, – зрачки глаз у Демьяненко тревожно расширились и он трагически посмотрел на Парицкого.

— Как утюгом? – не понял Виктор.

— А так. Взял и приложил утюг к левому плечу. – Демьяненко дотронулся рукой до плеча. – Аж жареным на всю Красную комнату запахло!

— Да он с ума сошёл! – возопил Виктор. – Кем он себя возомнил? Ханом каким-то? Царём? Богом?

— Не знаю… — депрессивно промямлил Демьяненко. – Только дальше хуже будет. Если уж с блатными так обходится, то что же тогда говорить о простых солдатах? Совсем житья не будет… На меня в бухгалтерии долг повесили, двести рублей. А чем платить? На гражданку родителям исполнительный лист пришлют? Работаешь, работаешь и вот, на тебе…

— А всё старшина… — злобно продолжал Демьяненко. – Он нас заявления писать заставляет. «Прошу выдать новую шапку, так как старую потерял…». «Прошу выдать новую форму…». А вот у Нормы уже две тысячи на счету накопилось, он хвастал, — не унимался сержант.

— Не юродствуй, — обрезал его Парицкий. – И вообще держи язык за зубами, а то их тебе кто-нибудь пересчитает! – рыкнул лейтенант.

— А как твои дела с Пашей? – перешёл на «ты» Демьяненко.

— Не твоё дело, — отмахнулся Виктор. – Впрочем, всё хорошо. Я с ним с сквитался, когда в командировку ездил, — подмигнул Парицкий сержанту и показал на шкаф, где хранились вещи Остранина.

— Товарищ лейтенант, можно я вздремну немножко, умаялся я на складе со своей бригадой, — попросил Сергей.

— Валяй, но не надолго, — разрешил Парицкий.

Демьяненко завалился на кровать Остранина и вскоре уже раздавался его мерный сап.

«Что же такое получается?» — задумался Виктор. «Если для старшины, такого же в прошлом солдата, как и другие, блатные, все вместе, не представляют никакой угрозы, то какую же силу он тогда над ними над всеми взял? Неужели играет роль то обстоятельство, что в роте у него ещё 30 с лишним земляков?» Парицкий понял, что в отношении старшины было что-то упущено.

«И как теперь быть, что делать? Ведь старшина пользуется поддержкой отрядного начальства. Непросто его будет снять, ох, непросто…» — вздыхал Виктор.

Парицкий решился на неординарный, как ему казалось, шаг. Написать анонимку. Анонимное письмо, в Управление Строительства. Шрифтом, как их учили в институте. Письмо бросить в почтовый ящик где-то подальше от общежития.

Он так и сделал. Описал то, что вытворял старшина и попросил помощи, как будто бы письмо написал солдат.

Пока Демъяненко спал, Виктор быстро отнёс письмо в почтовый ящик.

В дверь комнаты № 7 постучали.

— Сержант Демьяненко здесь находится? – раздался голос старшины Султанова.

Раздался более громкий стук. Демьяненко вздрогнул.

— Лезь в шкаф! — указал Парицкий на дверцу гардероба.

Испуганный Демьяненко спрятался.

Парицкий распахнул дверь.

В проёме появился раскрасневшийся, сверкающий глазами старшина. Он размашисто шагнул через порог.

— Куда Вы? Вас сюда не звали! – Парицкий преградил ему путь.

Султанов отталкивал лейтенанта и нагло осматривал комнату.

— Здесь его нет! – крикнул он кому-то, стоявшему за косяком двери.

— Убирайтесь, – Парицкий вытолкнул Султанова обратно.

— Вы ещё об этом пожалеете! – крикнул Султанов, когда дверь перед его носом уже захлопывалась.

— Я сниму тебя с должности, увидишь! – крикнул Парицкий.

— Это ему самогона захотелось, — комментировал Демьяненко, вылезая из шкафа. – Как самогон нужен, так сразу меня ищут, я уже и сам не рад.

— Надо было держать язык за зубами, — подытожил Виктор.

— Теперь ты с ним проблем не оберёшься, — бросил он себе под нос, не понятно, к кому обращаясь.

На следующий день в отряд приехала комиссия. Старшие офицеры осматривали плечо сержанта Галеева, синяки других сержантов – командиров отделений и бригадиров, писали бумаги.

Старшину Султанова решено было снять с должности.

Больше всего был недоволен командир роты Немцев.

— Где я возьму такого старшину, чтобы он мне всю роту держал? – восклицал Немцев и разводил руками. – И кто только написал это письмо? – недоумевал он.

Зато обрадовался начальник штаба Добронравов.

— Теперь у нас есть начальник столовой! Прежний, вольнонаёмный-то уволился, поставим этого, – хитро улыбался Добронравов.

Виктор заглянул в канцелярию 3-й роты. Там расположились сержанты Норма, Галеев и Султанов, теперь уже назначенный на должность начальника столовой. Галеев усердно рисовал стенгазету, выводя шрифтом заголовки.

Нормировщик, известный всем как «Норма», как всегда, сплетничал.

— Работала моя бригада у Шульмана на квартире. Ремонт делали. У Шульмана в одной из комнат была дверь сломана. Оказывается, он – подкаблучник. Жене подчиняется, её капризы исполняет. А когда он не сделает чего-то, что она хочет, не купит что-то, или не сделает в доме, то она ему не даёт. Запирается в комнате и не выходит оттуда. Он тогда дверь ломает. Уже несколько раз наши ребята ходили дверь чинить. Товарищ лейтенант, а что Вы думаете относительно Шульмана, что он за человек?

— Что я думаю? Страшный он человек, — задумался Виктор. — Палач!

После такого вступления, все присутствующие стали внимательно прислушиваться, что же ещё такое скажет лейтенант.

— Держать подолгу солдат на сорокаградусном морозе, на ветру, многие без шапок, по утрам, для того, чтобы в строй ещё несколько человек поставить, да и те больные или блатные, это – жестоко. Сейчас – не война. На нас никто не нападает.

— А будь война, пошли бы Вы за Шульманом в бой? — допытывался Норма.

— Да уж куда там, — отвечал лейтенант. – Будь у меня пистолет, я бы его не задумываясь пристрелил бы, — хорохорился Виктор. – Потом бы нашли с пулей в затылке. Во время войны много таких случаев было. Идёт наступление, а у командира пуля почему-то не спереди, а сзади. Не успевали расследывать…

— Зря Вы так, товарищ лейтенант, — с сожалением произнёс Норма. – Шульман вон порядок навёл, в столовой каши появились…

— Квартиру-то вы ему отремонтировали? – поинтересовался Парицкий.

— Отремонтировали. По высшему разряду. Мы ему и дачу на озере Б-нь уже почти построили, – с гордостью произнёс Норма.

— Товарищ лейтенант, а Вы умеете писать шрифтом? – спросил нормировщик.

— Конечно, нас же в институте этому учили, — ответил Парицкий, не понимая, в чём вопрос. – Ну, не просите, сейчас не до этого. Галеев сам справится, — отмахнулся лейтенант.

Норма и Султанов многозначительно переглянулись.

— Мы, инженеры, чертежи шрифтом подписываем, — благодушничал Парицкий. – Ещё с первого курса в институте этому учат.

— А можете вот здесь два слова написать, хорошо у Вас получится? – не отставал Норма.

— Где? Давайте, — Парицкий с удовольствием изобразил один из мелких заголовков стенгазеты.

Норма и Султанов внимательно разглядывали шрифт.

— Хорошо пишете! – восхитился Норма и подмигнул Султанову. – Вам бы писарем быть при штабе! – добавил он подобострастно.

— Это мелочи. Я и не то умею, – обрадовался лейтенант.

Норма и Султанов, взяв стенгазету, быстро куда-то ушли.

В канцелярию вошёл замполит Малкин.

— Виктор, а что у тебя за «макли» с Демьяненко? – спросил он Парицкого.

— Да никаких особенных маклей. Ходили пару раз в поиск, да и всё, — смущённо оправдывался Парицкий.

— А ты в курсе, что Демьяненко уже несколько дней нет в части? – продолжал Малкин.

— Так он же со своей бригадой на лакокрасочном складе, на погрузке-разгрузке работает. Работы невпроворот, так им комбат прямо там ночевать разрешил, — Виктор внимательно посмотрел на Малкина.

— Да, но его и на складе этой ночью не было, я проверил, — настаивал замполит.

— Ну, тогда я не знаю, — беспомощно развёл руками Парицкий.

— А ты в курсе, что солдаты из бригады Демьяненко организовали шайку, и обворовывали гаражи вот здесь, за восьмым домом, — вещал Малкин. – Вскрывали замки, снимали колёса, другие запчасти. Выносили банки с вареньем, мешки с картошкой. Попались с поличным. Жители их заметили ночью. Позвонили в комендатуру. Приехала комендатура, милиция, всех повязали.

— А Демьяненко там был? – забеспокоился Виктор.

— К счастью для него, не был. Он где-то в посёлке, на «хате» ошивается.

— А Гречко?

— Гречко был. Он у них на «шухере» стоял. Но тоже сухари сушить пойдёт.

— Вот идиоты, — с досадой произнёс Парицкий. – И чего им не хватало? Жили бы обычной жизнью на своём складе…

— Так… Так… — покусывал губу дотошный Малкин. – А в посёлке у Демьяненко баба есть?

— Да уж, наверное, есть, — мямлил Парицкий, пряча глаза.

— А где? Не в доме ли, где магазин? – Малкин прищурился.

«Не видел ли он нас у подъезда того дома?» — подумал Виктор.

— Да кто же знает? – мялся Парицкий.

— Не в первом ли подъезде? – допытывался высокий, как каланча замполит.

— Всё может быть, — усмехнулся Витя. – Но мы этого не знаем.

Замполит развернулся и загромыхал сапогами по коридору.

В канцелярию заглянул посыльный.

— Комбат вызывает Вас на КПП, — сообщил он.

Шульман по-хозяйски сидел на топчане за столом на проходной контрольно-пропускного пункта.

— Берёте бригаду из первого взвода, тех, что у вас грузчиками работают. Поедете на машине на 10-й дом, за кирпичом, — распоряжался Шульман.

— Да они же под следствием? – удивился Парицкий.

– Тогда из второго взвода, — раздражённо уточнил Шульман. — Отряду нужен кирпич на строительство гаража. Набираете полную машину кирпича и к 12 часам возвращаетесь. И чтобы тихо, без шума и пыли! – Шульман утвердительно шлёпнул кулаком по столу.

Грузовик ГАЗ девятого отряда проехал через открытые нараспашку ворота стройки, и остановился возле груд кирпича. Солдаты занялись переброской материала в кузов.

Из глубины стройки появилась крупная коренастая фигура. Это был прораб Павлюк.

— Так вот что вы делаете! В темноте кирпич воруете! – изумился Павлюк, глядя на стоящего поодаль Парицкого. – Вы что хотите, чтобы я всю вашу команду начальнику УСа заложил?

— Это не мы воруем! Нас комбат послал! Мы его приказ выполняем! – засуетился лейтенант.

— Это что же такое твориться?! – разорялся прораб. – Ваш комбат ворует у нас кирпич, а потом нас, прорабов трясут за нехватку материалов?! Вы соображаете, что вы делаете? Немедленно прекратить! — гаркнул Павлюк на солдат. – Убирайтесь отсюда! – он стащил за шиворот одного из солдат с кучи кирпича.

Солдаты залезли в кузов, в кабину, на ступеньки и машина тронулась обратно.

На «летучке» перед утренним разводом Шульман поинтересовался:

— А почему так мало кирпича привезли! Я что, гараж буду из воздуха строить!

— Нас прораб из УСа заметил, — объяснял Парицкий. – Мы вынуждены были уехать… И знаете, товарищ подполковник, — твёрдо добавил лейтенант. – Я кирпич воровать больше не поеду. Воровать – не входит в обязанности офицера!

— Вот Вы как заговорили… Ладно, я поучу Вас Вашим обязанностям, — всё больше свирипел Шульман. – Это там, — он показывал в сторону запада, — там Вы можете открывать кооперативы, торговаться, своевольничать. А здесь Вы будете исполнять то, что я Вам скажу! В глаза мне смотрите! – Шульман уставился неморгающим взглядом в глаза Парицкого. – Я с Вас погоны сниму! Исключу из комсомола! Открою против Вас следствие! Отправлю в дисбат! Вспомните тогда мамины пирожки!!! – метал громы и молнии Шульман.