Зеркало

— Надеюсь, твоя порядочность не шлюха, которая уйдёт по первому зову?

— О чем ты говоришь? В чем дело?

— Милый, мне пора. Мою фразу ты прекрасно понял. Всё? Пока. Целую.

Дверь захлопнулась, остался запах духов. «Заткнуть часы и удавиться в тишине», — подумал я, глядя на нагло и громко тикающий мерильник времени, нервно закуривая. — Как можно любить женщину и не понимать её? Не в силу её загадочности, а в силу непринятия её поступков.Непринятия или неприятия? Непри… Неприязнь — вот оно что! Она самая, возникшая недавно, мучила меня, хотя и не мешала спать с Магдалиной, варить ей кофе и считать её своей. Наверное, я догадался об этом раньше, но не признался себе сам. Почему? Не предательство же осознать, что ты подумал так, а не иначе. Вот Магда точно представит это как предательство, развернет передо мной ситуацию, повертит, вывернет и вышвырнет вон. Я, как вживую, увидел горьковато-кислые слёзы и крик, переполненную пепельницу, всхлипывания, красивые ноги в кресле, опущенные углы губ. Есть одна интонация, с которой говорят „Прощай...“ после истерики, но при прощании. Именно такую интонацию я и услышу сегодня вечером. Довольно я находился с этой женщиной.Я не выношу той силы, которая от неё исходит. Я силён лишь для слабых. Дурак.» Начались энергичные вышагивания по ковру. «Да, дурак. Как я без неё буду? Я люблю её. И собираюсь уходить… Должна быть логическая линия, объясняющая весь этот хаос в моей голове, ведущая к решению, следовательно, к выбору. Но её нет. Я просто очень устал.» Солнце ласково морило, тишина расслабляла, напряженный поиск лавирующей мысли утомлял. Всё манило спать.

Шесть часов вечера. Магдалина уже пришла, сейчас она сидит — молчалива, чуть ли не спокойна после всех моих слов. Возмутительно! Я говорю, говорю — эмоционально и возбужденно, и сквозь бурный поток речи слышу тихое «Иди». Я осекаюсь, застываю в недоумении. Ослышался или нет? Она улыбается, ничего непонятно. Напряженно бьётся сердце, часов почему-то не слышно. Перед глазами это кресло, кстати, почему оно пустое? Магда уже открыла уличную дверь.

— Милый, дверь открыта — мне холодно. Иди.

Меня охватила слабость, я всё стоял. И снова зазвенел голос Магды:

— Так, про твою порядочность мы выяснили — это шлюха. Поговорим о твоём самоуважении… Это что-то слабенькое, молчаливое и чахлое, но находящее силы частенько ползать на коленях. Тебя это устраивает, поэтому до сих пор ты ещё здесь. Я не права?

— Но Магда, я люблю тебя...

— Ещё одна ложь. Ты, оказывается, настолько слаб, что даже себе не можешь признаться в том, что это неправда. Забавно. Тебе холодно от одной мысли, что когда ты выйдешь отсюда, тебя захлестнет ветер, и ты наступишь в лужу.… Ты боишься действительности и пытаешься вернуть меня. Это бесполезно. Не заставляй наши отношения дёргаться в нелепых судорогах. Иди.

Мысли мои текли со скоростью мелькающих в темноте окон поезда, мчащегося в никуда: «Четвёртое „Иди“ за вечер. Днём я казался себе сильнее...» Тут раздался телефонный звонок. Неспеша, с улыбкой растягивая ласковые интонации, Магда произносила непонятные слова: "… Да, здравствуй… Рада вновь слышать, сегодня? Да, свободна. Абсолютно, да, да, звони..."

— Вот видишь, я уже строю свою жизнь без тебя.

Она снова подошла к двери.

— Плохая примета — стоять на пороге… Выметайся.

Теперь уже выбора не оставалось. Через несколько секунд я был за порогом её жизни. На улице шел дождь. Холодно. Ветер. Ой, что это? Я наступил в лужу.