Прозрение

Он ни чем не отличался от своих сверстников. Не был вожаком, но и не плелся в хвосте. Обычный городской мальчишка. Подростки народ как известно безжалостный, особенно, когда их больше двух. Тут и бравада, и гормоны, и борьба за лидерство. Но всегда в любом коллективе есть слабаки, обычно страдающие ожирением, неряшливо, не по моде одетые, может трусоватые, может в следствии какой то не человеческой мудрости сносящие все оскорбления и унижения. Так было и у них в классе. Парня звали Сергей, он был самый высокий в классе, но при этом и самым толстым. Как и большинство физически сильных людей, он никогда не пользовался своим превосходством. Что только не вытворяли над ним! Как только не издевались! Особенно отличались те, кто послабее, поднимали себя в глазах сверстников, да и в своих собственных.Его однокласснику, Виталию, всегда было не по себе от этих забав, и обычно он в них не участвовал.

Но однажды, весной, сбежав с алгебры, ребята гурьбой побежали на соседнюю стройку покурить украдкой. Сигареты попросили купить местного алкаша-сантехника, который почему-то считал покупку сигарет для детей — добрым делом. И вот, во время перекура, мимо проходил Серёга, с урока он тоже честно сбежал, как и все. Как ни странно, он старался не подводить коллектив который приносил ему так много страданий. Тут кто-то предложил заставить Серегу закурить. Идея понравилась, и его силой затащили по битым кирпичам в недостроенный гастроном. В этот раз, он сопротивлялся всерьез. Молча раскидывал пацанов, как котят, в глазах стояли слезы отчаяния и обиды, но самым страшным было то, что он молчал, сжав дрожащие губы, с налитыми кровью глазами он сжимал и разжимал огромные трясущиеся кулаки…

Виталик в этот день чувствовал себя совершенно счастливым, пригревало весеннее солнышко, в кармане позвякивали заветные два сорок, которые он накопил, не сдавая на обеды целый месяц. Теперь он купит тот самый, заветный, блок марок, который он второй месяц разглядывает в киоске Союзпечати. А главное, главное, Она сегодня улыбнулась ему! Он затягивался этим противным дымом, зажмурив глаза, и видел Её. Она улыбалась, распускала волосы, поворачивала голову..., и тут его мысли мешались, он приходил в себя от того, что задыхался от восторга и от еще совсем не привычного дыма.

… Вдруг он увидел, Серегу и ребят копошащихся вокруг, ему это показалось очень забавным, Виталик был силенкой не обижен, и тоже кинулся в эту кучу. Как известно все заканчивается, закончились силы и у Сереги, четверо зверят прижали его к грязной стене из красного кирпича, а на него надвигался Виталя, с дымящейся сигаретой в руке, он посмотрел на свою жертву, и словно какая то тень промелькнула перед ним. Запыхавшийся, грязный, прекративший всякие попытки сопротивлялся, Серега тихо всхлипывал и только иногда поматывал, большой, не стриженной головой. Виталику послышался слабый шепот: «Мама, мама» Он засмеялся: «Вот чмошник, мамку зовет». «Мама расстроится, она болеет, лежит, мама, мне нельзя курить, Виталь, пожалуйста, рак у мамы...» все это он выпалил на одном дыхании, скороговоркой, и тут же зарыдал и совсем обмяк на руках своих мучителей. Повисла тишина, через мгновенье Виталик произнес: " Ладно, черт с ним, пусть идет". Серегу отпустили, и он взяв подмышку дипломат, поплелся к выходу. Он шел согнувшись, вытирая слезы, и оглядывался через шаг, при этом свободной рукой пытаясь отряхнуть пыль и грязь с коленок. Он нем тут же забыли, и нашли для себя новые развлечения…

… Вечер у Витальки прошел замечательно. Блок марок, встал на свое законное место в альбоме, у отца было хорошее настроение, и они всей семьей хохотали за ужином, по поводу и без. Была пятница, и он на законных основаниях мог не делать уроки. В общем ложился он спать совершенно счастливым, мечтая, перед тем как уснуть подумать о Ней… Но вот время шло, а он все не засыпал, впервые в жизни, он закрывал глаза, предавался своим обычным мечтам, но ничего не выходило. Он ворочался, ходил на кухню, пил воду, за что получил от отца, но не засыпал. Он начинал строить планы, мечтал о новых марках, рыбках, даже о мопеде, ни чего не помогало, память упрямо возвращала его в прошедший день. Она, сигареты, алгебра, весна, солнце, и вдруг, — лицо с дрожащими губами, молящие глаза полные слез, и горячий шепот: «мама, мама...» Его ударило словно током, и он заплакал, он плакал на взрыд, рыдал, ему было больно, так больно, как никогда. Прибежала мать,: «Сыночек, милый, что случилось?» А он не мог ни чего из себя выдавить кроме шепота: «мама, мама, я, я, я… прости...».Она взяла его голову, положила к себе на колени, и гладила и приговаривала:" Ну что ты сынок, ну что ты милый". Скоро он успокоился, и только иногда по его телу пробегала дрожь, вздрагивали плечи, и он ежился, словно от холода. Так он и заснул.

В понедельник он встал рано, даже мать удивилась:" Куда это ты?", Но он только рукой махнул и побежал на улицу так и не дождавшись лифта.

Сергей жил в новом микрорайоне, своей школы у них еще не было, по этому он приезжал на занятия на автобусе. Ни когда, ни до, ни после Виталик так не ждал автобуса. Когда открывались двери, все сжималось у него внутри, люди выходили, спешили, их было много, он боялся пропустить того, кого он ждал, как ни кого в жизни. И вот наконец и из дверей чадящего ЛИАЗа вывалилась нескладная фигура с дипломатом под мышкой. И только тут Виталик подумал о том, что же он ему скажет? Эта простая мысль просто не приходила ему в голову. А тем временем, Серега его уже заметил, и начал озабоченно озираться по сторонам, как бы ища защиты. Виталя подошел к нему, помолчал секунду, посмотрел в глаза, и спросил: «Алгебру сделал, дашь списать?». Серега посмотрел с недоверием, ища подвоха в вопросе, но по Виталькиным глазам что то понял, страшно обрадовался, засуетился: «Да, да, конечно, может не правильно только, но конечно, тебе, конечно, конечно...» — затараторил он. Виталик кивнул, развернулся, и пошел прочь, Серега догнал его, и пошел рядом, продолжая что то быстро, быстро говорить, наклоняясь к самому его уху. Так они и пошли, большой, неуклюжий, семенящий за стройным пареньком с сумкой через плечо.