Плохое настроение

— Непруха по всем фронтам, — мрачно заключил старлей Джекинсон, угрюмо допивая очередной стакан виски. В голове уже было звонко и проснулась тяга к приключениям. Второй год без вылетов давал о себе знать. Он бы уже давно съехал с катушек, если бы не виски. Стакан за стаканом, осушаемые старлеем за барной стойкой, где он проводил до боли зубовной однообразные дни, постепенно переносили его из дешевой забегаловки возле аэропорта в совсем другое место и время.

Она была хороша. Крутые бедра, обтянутые комбинезоном, колышущаяся при ходьбе упругая грудь и сочная улыбка манили и звали впиться, впериться, наслаждаясь моментом и захлебываясь животной страстью. Он всегда мечтал о такой женщине и сейчас не собирался упускать момент. Мэри оказалась на удивление сговорчивой и уже через час они в блаженной истоме валялись на простынях близлежащего мотеля, и Джекинсон докуривал сигару, когда Мэри протянула ему бокал вина.

А потом его судили. Раскрытие государственной тайны, потеря секретных документов, угроза национальной безопасности — каждое слово обвинителей гвоздем впивалось в мозг, взрывая его и раздирая на сотни маленьких солдатов нечеловеческой войны, которой чуждо понятие любви.

Все, что оставалось теперь Джекинсону — эта ссылка в заброшенный регион на никому не нужный аэропорт, дешевый виски и воспоминания о Мэри, оборвавшей его полет.