ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Последний закатный луч багряного солнца заметался по потолку, точно пытаясь вырваться из этого каменного склепа и пропал. Узенькое, забраное толстой решеткой окно, ютилось под самым потолком. Когда солнце проникнет в эти стены опять, все уже закончится, свершится "Его Высочайшая Воля " и одной государственной проблемой станет меньше. Интересно, кто вообще придумал устраивать казни на рассвете? Есть в этом что-то противоестественное, глубоко неправильное — весь мир просыпается, восходит солнце и щебет птиц возвещает о рождении нового дня, а тут…. Впрочем, если на то пошло, умирать никогда не хочется. Никому, даже такому закоренелому государственному преступнику. В своих бедах винить кого-либо еще, помимо себя самого, считаю неправильным. Ведь никто не просил меня сочинять тот сатирический стишок, где наш великий король представал в далеко не лучшем свете. И подавно, никто не просил его читать на веселой пирушке, где, я точно это знал, минимум трое гостей доносили в Тайную Канцелярию. Но лишний бокал старого доброго вина начисто притупил всю осторожность. Посему, еще не успел развеяться хмель, как случилось то, что должно было произойти — моя дверь затрещала от ударов сапогами и прикладами. Следствие было недолгим — не прошло и недели, как я был признан одним из основных участников какого-то заговора, лишен всех титулов и всех причитающихся привеллегий и помещен в камеру смертников. В первый раз. Тогда, за пару дней до исполнения приговора, " у их величества " кто-то умер, или родился, не помню. И, по этому случаю, приговор смягчили. Даже перевели в общую камеру. А кто меня там просил вольно высказывать свои мысли в беседах с другими заключенными и отправлять на волю записки крамольного содержания? Опять же никто. Поэтому, когда одна из записок угодила не в те руки, меня решили заставить замолчать навсегда. Июньские ночи коротки — вот-вот загрохочут замки и явится священник для последней исповеди, взойдет солнце и настанет финал этого фарса .