Цыпленок Цып

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»

Вагон — музей судеб.

Согнутые тяжестью лет «лица пожилого возраста и инвалиды» сидят, вцепившись в свои старомодные авоськи, из которых торчат воспоминания. Безжалостно душат поручни руки женщин средних лет; их хозяйки с ненавистью глядят на пенсионных бездельников, оккупировавших все сидячие места. И только задыхающиеся поручни догадываются, что причина этой злобы гораздо глубже. Уж не видят ли они в этих сгорбившихся фигурах — своё будущее, а в засаленных авоськах — будущее своих, пока ещё модных, сумок?

Мужчины загораживаются от жизни газетами, их седеющие головы сливаются с чёрно-серыми страницами. Молодёжь заморожена в капсуле звука, орущего из плеера. У этих нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего; у них есть только «Тыц-тыц, Тыц-тыц, Тыц-тыц…»

Лишь одна девушка — у неё в ушах нет проводов, а за плечами — десятилетий, — осматривает вагон, словно надеясь найти хоть что-то живое, не равнодушное в этом царстве безразличия. Но даже газеты, плееры, авоськи — и те погружены в пустоту. Газетам наскучили собственные сплетни, плееры устали от музыки, а авоськи с грустью думают, что в их возрасте не очень хорошо поднимать тяжелое, да ведь больше-то они нечего не умеют, и учиться уже поздно… Рекламные листовки, эти нахальные выскочки с развязными взглядами напечатанных глаз — и они потеряли свою наглость в этой всеобъемлющей пустоте.

Тщетно ищет девушка хоть проблеск живости в людях или предметах. Даже дети притихли. Одна малышка вертит головой по сторонам, забыв о своей книжке, так и оставшейся открытой на середине. Маленькая, с картонными страницами, эта книжка, наверное, хорошо послужила на своём веку. В ярких красках появились затёртости, кое-где цвет и вовсе сошёл. Девушка вглядывается в картинки, в забавные фигурки персонажей. И вдруг эти станицы обдают её теплом. В картинках — что-то такое щемяще-знакомое… Смешные рисованные фигурки размыты в глазах тряской вагона, она видит их впервые, но, увидев, понимает, что они должны быть именно такими…

Маленький шоколадный комочек танцует в сочной травке… вдруг, поглотив своей тенью свет, вырастает грозная фигура огромной птицы в фартуке… она вынимает из-за пазухи страшную зубастую стиральную доску… синее море в корыте… с берега корыта глядят злобные узенькие глазки морского мочального ежа… бедный маленький комочек шарахается от них в ужасе, но птица недрогнувшим крылом хватает его… поднимает над ним ощетинившуюся щётку… Вспомнила! Сейчас он окажется цыплёнком солнечно-жёлтого цвета!

Да. Он оказывается цыплёнком солнечно-жёлтого цвета.

Губы девушки трогает мягкая улыбка. Как давно это было…

После книжки будет ужин у папы на коленях, за большим столом, почти таким большим, как карта мира, где пироги — это материки, чашки с чаем — океаны, горбушки хлеба — горы, овощной салат — леса, а вулкан почему-то перечница, а не помидор, но так говорит иногда дедушка бабушке, а ему лучше знать — он очень умный.

После ужина — прогулка перед сном с родителями по двору, где так много собак и кошек, а у одной кошки нет глаза, потому что раньше она была пираткой, а теперь вот превратилась в зверя и скрывается от своих врагов… Солнце садится, и оно тоже такое большое, как стол, и как двор. Двор даже, пожалуй, слишком большой, и очень далеко теперь идти домой, наверное, целый час или два, а ночь уже скоро, и страшно остаться тут… Но можно забраться на папу, он очень добрый и едет быстро — совсем скоро будем дома, так что ночи ни за что нас не поймать… И так уютно зарыться носом в папину шею, она мягкая и вкусно пахнет теплом, а ещё отсюда хорошо видно маму. Мама очень красивая, самая красивая на свете, и улыбается такой маминой улыбкой… Хорошо вот так сидеть на папе и смотреть на маму, только почему-то в самый ненужный момент ужасно хочется спать, и, хотя борешься изо всех сил, но как-то сам не знаешь, а уже спишь…

«Петроградская», — спокойный голос машиниста прерывает воспоминания. Встряхнув головой, она снова вглядывается в книжку:

«А вдруг моя?..»

Но не только девушка смотрит на книжку. И книжка смотрит на девушку.

«Она! Неужели она? Она, она! Как я могу её узнать? Но ведь я её сразу и узнала!»

Она!

Сколько, сколько лет назад!

Солнечный летний вечер. В оконные щели пролезает свежий запах лета, в дверную щель просовывается пушистый запах сдобы. Им, запахам, тоже хочется послушать добрый мужской голос, который читает историю о Цыплёнке Цыпе маленькой девочке в брусничном комбинезончике, сидящей у него на коленях. После каждого предложения отец и дочь долго рассматривают картинки. Любопытные запахи и лучи солнца тоже пытаются заглянуть в книжку… В другом конце комнаты молодая женщина ласково смотрит на читающих, отложив толстую взрослую книгу, которая сердито косится в сторону этой нахальной детской конкурентки. Тепло и уютно в этих надёжных мужских руках, когда детские серо-зелёные глаза с интересом рассматривают картинки…

Но время идёт. Девочка уже умеет читать. Старательно и упорно разбирает она витиеватые знаки, их тайный смысл открыт теперь не только волшебнику-папе. Уже другие книги привлекают её. Там больше букв и меньше картинок.

Не каждой книге повезёт попасть в руки ребёнку, который сумеет постичь трагедию стареющего предмета; не только услышать биение сердца книги, но и в пять лет почувствовать, что такое старость. Старая книжка по-прежнему лежит у девочки на столе, каждую неделю она открывает её и разглядывает картинки, хотя знает их наизусть. Солнечные лучи зачитали любимую историю до того, что страницы поблекли… ну и что? Ведь дружба есть дружба!

Но однажды те же руки, которые принесли её в этот дом, из этого дома её увезли. Девочка была в школе.

Потом был магазин старой книги, другие дети, потом… Впрочем, не нужно вспоминать это сейчас. Вот она, эта девочка! Сколько ей лет теперь, девятнадцать, двадцать? Высокая, стройная, с красивой причёской. Но это она. Её серо-зелёные глаза, её волнистые русые волосы.

Она так пристально смотрит… Неужели узнала?

Да, да! Это я! Все эти годы я помнила тебя! Возьми, возьми меня с собой!

Девушка пристально смотрит на книгу.

«Чёрная речка. Следующая станция Пионерская».

Девушка в нерешительности оглядывается на дверь.

«Возьми меня с собой! Не уходи без меня! Слышишь?!!»