Любовь к Серому Ангелу. Глава Свадьба

Свадьба

Даниил провел кончиками пальцев по запыленному чердачному окну. Сожрал дьявольский жучок раму, скоро и стекла вывалятся. Почерневшие от времени стропила да кучи голубиного помета — вот и весь унылый пейзаж.

Развлекали только голуби. Вначале, каждый раз при приближении Даниила, птицы поднимали неистовый крик и старались как можно скорее вылететь на улицу. Но понемногу привыкли за эти долгие часы, что он провел на чердаке. Сначала удивленно поглядывали своими черными глазками-бусинками, тихонько ворковали, а потом и вообще перестали обращать на него внимание.

До чертиков опротивел этот чердак, да и ноги сильно устали, приходилось долго сидеть на корточках —

так лучше просматривался вход в городской дворец бракосочетаний. Штемпель жених богатый, наверняка приедет на белом лимузине. Оцепление поставил из своих людей… опасается, значит. Грехов за ним много, значит, и врагов немало, Даниил и сам из их числа. Боль за Никиту, до сих пор свежая и пронзительная, снова накрыла волной.

Хотя какие враги среди этого покорного стада? Наши мужики привыкли проглатывать обиды. Куда им до корсиканцев или испанцев! Поноют-пожалуются на кухне, заложат «за воротник», да и живут дальше, как будто ничего не случилось. А бандиты эти по два-три года отсидели по тюрьмам и опять все гуляют на воле. Не побоялись и в родной городок вернуться, где живут мужья, братья, отцы загубленных ими женщин… этих тюфяков уже не изменить. Пусть катятся к чертям собачьим! Вечно сомневаются, колеблются… Вот он, Даниил, не знает, что такое сомнения. Сомнения удел дураков и женщин, которые либо не знают, что делать, либо у них кишка тонка сделать то, что они хотят.

Даниил злобно сплюнул на пыльные доски и посмотрел на крыльцо загса через оптический прицел. Большинство гостей и не поймут, что произошло — выстрел с глушителем не похож на настоящий. Если стрелять издалека, никто не услышит. Когда Штемпель повалится, и кореша бросятся к нему, испуганный народ разбежится в разные стороны. Они дерзки только на ноги. Бандиты будут метаться среди прохожих, решив, что стрелок среди них, и теперь пытается скрыться. А вдруг кто-то из друзей Штемпеля не растеряется в первую минуту всеобщего хаоса и смятения? Чтобы избежать этой проблемы, требовался глушитель нового поколения или вообще какое-то другое оружие. Единственное, что ему удалось добыть — это СДВ, снайперская винтовка Драгунова. Все эти БСК-94, ДСВК его не устраивали: одни почти автоматы, у других калибр только на зайца. Чем больше расстояние, тем сложнее определить местонахождение киллера. А снайперская винтовка с рамным прикладом бьет на три километра. Красномордый хохол-прапорщик долго спорил, торговался, но все-таки уступил. Время было зыбкое. Хотя все и распродавалось, даже в армии, но денег все равно никому не хватало. Вроде бы хохлу потом все-таки досталось на орехи, но, похоже, не проговорился он про Даниила, отбрехался другими делами. А может, просто повезло, ведь прапор толком и не знал, кому продал оружие.

ххх

Неряшливого вида солдат уныло брел вдоль бордюра и, собирая окурки, нанизывал их на нитку. В его руке уже было целое ожерелье из бычков, которое он бережно прятал время от времени под бушлат.

— Ты что, курить? — спросил Даниил, приблизившись.

— Чего, курить? — злобно отозвался новобранец. — Это старшина приказал, тысячу бычков насобирать.

— За что это?

— За что, за что! — буркнул солдат. — Поймал, как я на пол окурок кинул, ну и наказал.

— А где сундука Мищенко найти, не подскажешь?

— А, этот все больше в двадцатом корпусе обретается, спит там что ли. Вон туда рули, — солдат показал грязной рукой на длинное одноэтажное здание, край которого выглядывал из-за солдатской столовой.

Даниил быстро обошел источающее незамысловатые запахи щей и гречки двухэтажное здание и быстро нашел неприкрытую железную дверь в складские помещения.

— Скажите, вы Мищенко? — обратился он к широкой спине человека, стоявшего около обширных стеллажей с разного рода запасами.

— Ну я, а тебе чего? — прапорщик резко повернулся, спрятав что-то за спиной в глубине полки, по раскрасневшемуся лицу было нетрудно догадаться, что это стакан.

— У меня к вам дело, конфиденциальное, — проговорил Данька.

— Какое? — перекривился прапор.

— Есть один человек, он посоветовал обратиться к вам…

— Какой человек? Кто?

— Ермолай, — Даниил назвал имя таинственного торговца на рынке, который в общем-то и навел его на этого сундука.

Мищенко несколько минут скрупулёзно рассматривал гостя, пока не увидел несколько обнадеживающих деталей.

— Ты что, мореман? — наконец спросил он.

— Да, курсант.

— Какого училища?

— Я думаю, вам лучше этого не знать. Так, лишняя информация иногда вредит. В общем, я из Ленинграда.

— Ну и чего ты хочешь, мореман из Ленинграда?

Даниил осмотрелся вокруг и приблизился к заведующему складом вплотную.

— Говори, здесь никого нет, — сказал тот.

— Я не мент, и не из органов всяких там…

— Это я и сам вижу по твоей еще юной бороде, — перебил его Мищенко.

— Вот, — Даниил положил на стол перед прапором тонкую пачку долларов. — Это все, что у меня есть.

При виде денег глаза у хранителя военного имущества загорелись нездоровыми огоньками.

— За что это?

— Мне нужна снайперская винтовка.

— У, куда зарулил парень, — глаза у прапора округлились. — Пострелять захотелось! Потом тебя возьмут за задницу, ты на Мищенко и укажешь!

— Мне невыгодно это, вас закладывать. Получится сговор, предварительные приготовления. Скажу, тьфу, тьфу, — Данька плюнул через левое плечо. — У барыг на толкучке купил. Да что вы сразу хороните меня, я так, на всякий случай беру.

— Ага, на последние деньги, — хмыкнул Мищенко. — К тому же номер. По номеру нашу часть сразу определят, хотя…

— Что?

— Есть у меня один ствол, неучтенный.

— Ну вот, — с облегчением вздохнул Данька.

— Пять тысяч, — объявил «сундук».

— Ничего себе! — удивился курсант. — Таких цен нету.

— Так то ж СДВ-шка, с оптическим прицелом!

— У меня все равно столько нет, — нахмурился Даниил.

— Ну и вали отсюда! Что ты без денег ходишь? — Мищенко отвернулся, вспомнив, по всей видимости, о своем стакане.

Уходить с пустыми руками не хотелось, но Данька сунул деньги за пазуху и пошел к выходу. Прапорщик булькнул алкоголем и повернулся обратно, когда покупатель уже поравнялся с дверями.

— Эй, курсант!

— Что?

— Давай три и по рукам. Повезло тебе — я скоро в отпуск, край деньги надо.

— Я же сказал — только две тысячи у меня. Больше никак нет.

— Козел! — сплюнул Мищенко и ушел куда-то вглубь склада.

Данил переминался с ноги на ногу, не зная уходить ему или остаться. Наконец из-за стеллажей появился прапорщик. В его руках был длинный сверток.

— Вот, — торжественно заявил он, разворачивая ткань.

На столе оказалась аккуратно разобранная снайперская винтовка СДВ. Приклад, ствол, еще какие-то детали.

— Здесь все? — встревожено спросил Даниил.

— Обижаешь! — рявкнул прапор. — Сейчас соберу, увидишь.

Мищенко ловко сложил все детали, и в его руках заиграла вороненой сталью самое настоящее снайперское оружие.

— Если б не звук, сейчас бы всадил пулю в стену, чтобы ты убедился, — прапорщик передернул затвор. — В общем, хер с тобой, забирай!

Мищенко потянулся пересчитывать доллары.

— Но помни! — добавил он. — Уговор — купил на толкучке! Ты меня не знаешь.

— А откуда винтовка?

— Не твоего ума дело. Ствол чистый, это я тебе гарантирую.

— Ну, спасибо.

— Спасибо маме говорить будешь, мне — деньги…ну, канай, — брюзгливо отозвался Мищенко, разбирая и заворачивая оружие. — Сумка-то есть? Как выходить будешь?

— Как и заходил…

— Через КПП?!!! — прапорщик недовольно перекривился. — Вон по той тропке за котельную иди. Там дырка в заборе прямо в лес и выйдешь.

— Хорошо. А можно у вас немного солидола попросить?

— Чего? Солидола?

— Да, мне нужно.

Мищенко потянулся к полке, и в его руке оказалась литровая железная банка с надписью «ЦИАТИМ-201».

— Вот бери, еще лучше будет.

Даниил сунул и эту банку в спортивную сумку и махнул на прощание рукой.

— Эй, парень, — окликнул Даниила Мищенко, когда он уже был в дверях.

— Что?

— Это ты хорошо придумал — закопать винтовку в лесу, — прапор хитро улыбнулся. — Только смазывай получше, особенно затвор и закапывай где-нибудь на пригорке, где посуше. А то приклад сгниет!

— А, — махнул рукой Даниил и зашагал по извилистой тропке.

ххх

Винтовка легко разбиралась-собиралась и, завернутая в промасленную мешковину и уложенная в пластиковый мешок, была зарыта в ближайшем от училища лесу. Даниил тщательно вычистил и отполировал драгоценное оружие; пристреливал его там же, в лесу. Хотя вскоре понял, что делать этого не следует — как раз оттуда, куда только что посылал пули, вышли грибники. Если бы не глушитель, то любители грибной охоты с воплями разбежались по всему лесу. Но у каждой медали имеется две стороны — что хорошо в одном, одновременно плохо в другом. Впрочем, глушитель на стволе почти всегда хорошо.

Он ласково погладил вороненый ствол — никогда раньше не думал, что можно так любить оружие. Подумал, и стало немного не по себе, нельзя же так переполняться ненавистью. Хотя иначе не мог, пока дело не сделано, практически ни о чем другом и думать не получалось.

Банда почти вся была на месте. За исключением обитателей двух шикарных могил на Корсаковском кладбище, остальные бандюки были целы и невредимы. Правда, и к мертвецам Данила наведался. С высокого надгробия из черного мрамора смотрел на него злобными щелочками-глазками Тарзан. Сделано было шикарно, в цвете, в полный рост. Громила сжимал в правой руке зажигалку, а задницей привалился к капоту Мерседеса. Даже номера машины выгравировал художник. Даниил со злостью плюнул на цветы на надгробии и оглянулся — никого вроде вокруг не было, но ощущение, что за тобой наблюдают не проходило. Так и есть — со столба акульим глазом смотрела черная камера.

Даниил достал сигарету, покрутил в руках, да и засунул обратно в пачку. Здесь курить нельзя. Следы, пепел, да и огонек может кто-нибудь приметить. Уже два дня почти ничего не ел, и хоть бы что, сказалась спецподготовка. Ведь учили передвигаться в месте дислокации только по крайней необходимости, соблюдать скрытный режим, мусора, бычков, прочих следов не оставлять, оружие выбросить на месте акции.

— Бросить, — пробормотал Даниил и опять провел рукой по холодному стволу.

Четверть суммы, что осталась от брата, отдал за этот ствол. И в будущем он мог бы пригодиться. «Жадность фраера сгубила». Эти правила, которые вдалбливали в стенах «бурсы» написаны кровью погибших, каждый пункт, каждое слово. Нет, не может он бросить винтовку… пока последний кровник землю топчет!

Скоро начнет темнеть. Самое трудное — это ночь. Уже третью ночь приходится здесь сидеть. А все потому, что Штемпель отчего-то перенес свадьбу. Конечно, перед акцией по любому пришлось бы хотя бы сутки провести в засаде, осмотреться, оружие подготовить. Но трое суток — это уже слишком. Может, и ушел бы отсюда, хотя бы ночью с Климом по городу побродить. А как хотелось зайти домой! Мама, конечно, обрадовалась бы гостям, нажарила котлет, котлеты у нее всегда отменные получаются. Но нельзя. А если встретится кто-нибудь знакомый? К черту полетит вся конспирация. Вдобавок кто-то из заботливых жильцов взял да и навесил замок на дверь, что ведет на чердак. Данька слышал, как он бурчал себе что-то под нос про бомжей, долго возился, пристраивая замок. Видно, услышал, что кто-то ходит по чердаку. Хорошо, что хоть не пошел проверить, только заглянул из двери и напугал стаю голубей.

Ночью неприятно на чердаке. Даже в это время года наплывает зябкая прохлада, из окон снизу плывут приятные запахи борща и тушеной капусты, гремят телевизоры. Тоскливо. Вчера Даниил вылез через слуховое окно на крышу — нужно было снять замок с чердачной двери и замер. Резко громыхнуло под задницей прогнувшееся железо, и коты с воплями побежали в разные стороны.

— Кыш! — закричал кто-то с верхнего балкона и постучал шваброй по фронтону.

— Черт, — пробормотал Даниил и стал тихонько пробираться к пожарной лестнице.

ххх

Лимузин был шикарным. Белый «Хаммер», прямая указка на бандитское прошлое жениха, длиннющий, метров пять, а то и шесть. Все здание облепили черные «бумеры»: пятерки, шестерки, семерки и даже пятьсот двадцать пятый, бандиты не отказываются своих привычек. Сверху были хорошо видны короткостриженые головы корешей Штемпеля. Выправка, конечно, уже не та, но еще есть порох в пороховницах. Два мордоворота шириной со шкаф сразу же заняли позиции по обе стороны от парадного крыльца. Один даже провел взглядом по крышам, и в какое-то мгновение Даниилу показалось, что их глаза встретились. Нет, зоркие глаза охранника заскользили дальше по скатам и облупленным окошкам. Засаду неплохую выбрал спецназовец.

«Хаммер» с минуту постоял, но вот прозвучали величественные звуки вальса Мендельсона, и сразу же перешли на Мурку. Вылез сначала жених, а за ним и Ирина. В отличие от своих подчиненных, бывший главарь банды имел внушительную шевелюру.

Красавица-невеста все улыбалась, краснела и тревожно оглядывала дома вокруг загса. Женская интуиция — великое дело. Штемпель подхватил девушку на руки.

Штемпель, конечно, не дурак, но понять, что есть люди, с которыми шутить нельзя, ума не хватило. И он, Данька, как раз из таких.

— Тьфу, — злобно сплюнул Даниил и стал целиться.

Руки от волнения налились свинцом. В оптический прицел то и дело попадало лицо Ирины. Нет, нет, только не ее! Любого из этих козлов, только не женщину. Пусть она увидит, как умирает ее избранник, пусть кровь брызнет на подвенечное платье, пусть последний хрип гада вырвется ей в лицо. Подлая предательница!

Штемпель так и понес невесту, не поворачиваясь. Всадить ему пулю в спину? Но если она пробьет навылет… может и ее ранить.

— Нет, — прохрипел Даниил и отвел цевье от щеки.

Тяжелые двери с золочеными ручками медленно затворились, закрывая спину жениха. Даниил смахнул капли холодного пота со лба и вздохнул. Кажется, первый раз набрал воздуха в легкие за эти несколько долгих мгновений. Бывшие бандиты расслабились, закурили и, улыбаясь, переговаривались между собой. Многие ушли внутрь здания. Осталось только несколько верзил. Даниил пристально вглядывался в знакомые лица. Это они громили нехитрый товар бабушек, выбивая из них мзду. Это они убивали непокорных предпринимателей, тех, кто не хотел идти к банде под крышу. Это они подвешивали на дыбу, резали из кожи ремни, жгли утюгом спины строптивых. Перед глазами Даниила проплыли страшные картины: сгоревший джип в заброшенном карьере, из которого торчали лишь обгоревшие ступни остальное уничтожил огонь; распростертое тело мужчины с завязанными за спиной колючей проволокой руками и целлофановым пакетом на голове — он не хотел уступить свой магазин банде; верхнюю часть туловища девушки с истерзанной головой — ее нашли в овраге, изнасилованную и расчлененную на части.

Даниил снял перчатки и растер затекшие пальцы. Еще минуту можно отдохнуть. Но отдых не шел. Опять взял в руки винтовку и прицелился. Через оптику лучше смотреть на «кистеневцев», чем в окно. Вон они, улыбаются, курят, похлопывают друг друга по плечам. Жизнь удалась!

— Нет-т, Штемпель, — тихонько пробормотал Даниил. — Сейчас ты узнаешь, что есть еще мужики, которых лучше не трогать!

Вдруг все тело Даниила: руки, ноги, плечи все стиснуло мгновенным спазмом. Двери распахнулись, и из них вышел жених. Что за сволочь! Опять держит женщину на руках! И мгновения потекли медленно, словно мед из банки. Данька давно заметил за собой это свойство — в критических ситуациях время для него замедляло свой ход, и звук будто кто-то выключал. Вот молодожена беззвучно окликнули, он неспешно стал поворачивать голову влево. На головы новобрачных медленно посыпались цветы. Невеста провела рассеянным взглядом по охране, смахнула лепесток алой розы с глубокого декольте — палец Даниила самопроизвольно спустил курок. Так и надо, так и учили опытные снайперы — выстрел должен быть незаметным для самого стрелка. Легкий хлопок, отдача в плечо и Штемпель пошатнулся. Кровавые пятна забрызгали его лицо. Ирина стала падать на ступени крыльца, отведя руку с букетом в сторону. Даниил провел прицелом чуть ниже, левее, и опять спустил курок. Второй выстрел заставил новоиспеченного мужа схватиться за сердце. Он осел, словно статуя, у которой подрубили основание, и повалился вперед, на молодую жену, на камни, чуть ли не головой в открытые двери белоснежного лимузина. Народ понял: случилось что-то ужасное. Послышались испуганные возгласы, прохожие бросились врассыпную, какую-то пожилую женщину повалили на землю.

«Дерьмовая охрана, наши бы сразу после первого выстрела запеленговали снайпера, а эти как бараны, пялятся по сторонам», — мелькнуло в голове. Даниил быстро уложил ствол в заранее приготовленный чехол от спиннинга. И время, и звук включились обратно. Внизу все бурлило.

Покинув чердак, он не воспользовался лифтом, а бесшумно направился к лестничному пролету и спустился вниз. У входа в пятиэтажку его дожидался Клим на старом мопеде, специально купленном для операции. Даниил надел мотоциклетный шлем, и два заядлых рыбака в брезентовых куртках, с удочками, спиннингами, сумкой с сапогами и прочей экипировкой проехали мимо толпы, с жадным любопытством наблюдавшей за происходящим. Лимузин так и стоял с распростертыми дверцами, видно, шофер со страху сбежал от греха подальше. Невесту подхватили под руки и увели. Ее забрызганную кровью фату потащило по асфальту порывом ветра. Охрана, растоптав роскошный свадебный букет, бессмысленно металась по площадке у входа в ЗАГС, как тупое стадо баранов. Никто не знал, что делать. Их «босс» так и лежал, уткнувшись носом в бордюр, по которому стекала темная кровь.

Врач скорой помощи взял кисть убитого в свою руку и, подержав немного, положил обратно.

— Давай, Клим, гони, — сказал Даниил, и через мгновение друзья уже мчались прочь от родного Рославля, на соседнюю железнодорожную станцию.

ххх

Даниил невидящим взглядом уставился в распахнутое окно — дождь начал стихать. До сих пор он не знал, что такое сомнения. Сомнения, считал он, удел слабаков, которые либо не знают, что делают, либо у них кишка тонка сделать то, что они хотят. И вот сегодня, впервые за долгие годы Даниила вдруг стали терзать сомнения.

Похоже, он запутался, перестал различать добро и зло, эти понятия перестали иметь для него значение. Обычно Даниил не замечал «простых людей», кто жил постоянно в заботах о завтрашнем дне, о хлебе насущном, о будущем, которого, в общем-то, у них и не было. Он не желал им зла, и не презирал их. Они работали, по вечерам возвращались домой, ужинали и смотрели телевизор, потом ложились спать, а наутро вставали, и все повторялось сначала. Но иногда он задумывался, а виноваты ли они? Ведь так эти люди созданы, так заложено Творцом в их программах. Они ведь нужны для чего-то?

В одном был уверен Даниил — в бесполезности и вредности паразитов. Тех, кто, обирая этих рабочих, клерков, шоферов и крестьян, еще и ненавидел их. Презирал. Вытирал ноги и втаптывал в грязь словами — «для этого они и созданы». Эти проходимцы были уверены, что только дураки и идиоты зарабатывают себе на жизнь тяжелым трудом. Даниил же, в свою очередь, считал нормальным убивать этих подонков. Даниил и его «ангелы» делали свою «работу» с удовольствием, с ощущением того, что с каждой их операцией дышать становится легче.

Даниил вернулся в зал. Походил немного и лег в постель. Притянул к себе спящую Лору, вдохнул свежий запах ее волос, и его сумрачное настроение начало меняться