Джейн: плененная и свободная. Ч.1

— 1-

Приятно все-таки ощутить вкус свободы! Сердце выпрыгивает из груди, хочется кричать и бежать, нестись наперегонки со свистящим в ушах ветром, ловить открытым ртом воздух с пряными ароматами осени. Свою свободу я получила, обосновавшись в Детройте. Мой лучший друг Тикс посодействовал моему закреплению в ФБР, я была очень, очень счастлива …пока не встретила на новом рабочем месте свою «любовь». Капитан Патрик Холли, ирландец, 30 лет. Начинал карьеру в Дорсетшире, заработал капитана в Лондоне и был отмечен руководством ФБР. В прошлом году переведен — я была уверена, что в Нью-Йорк. И вот внезапно я встречаю его здесь, где надеялась начать спокойную жизнь. Опять все летит к чертям…

Когда-то я тоже работала в Англии. Если бы глубоко почитаемый мною мистер Холмс был жив, я бы с радостью напросилась в его помощницы. Конечно, скромность и все такое украшают любого сотрудника полиции и прочих органов, но кое-какие успехи по части расследований у меня все же имеются. В Лондоне меня взял под крыло старый инспектор Скотланд-Ярда, я начала работать сначала с бумагами, а потом понемногу, завоевав доверие начальства, выезжать на места преступлений. Карьера, можно сказать, двинулась в гору, жалованье повысилось, и я не устояла, чтобы не снять себе квартиру рядом с музеем прославленного в веках великого сыщика. Смешно сказать, но я даже трубку приобрела (как шутили сотрудники — благо что не скрипку!) для полного очарования атмосферой. Очень любила я позубоскалить насчет того, что весь Скотланд-Ярд обязан бесплатно кормить поклонников Шерлока за то, что столько раз мешал детективному гению в расследовании наитягчайших преступлений. То, что меня саму приютили там же, в счет, конечно, не шло.

В общем, я была юна и беспечна, тем более что работала я, так сказать, не совсем легально — мне едва сравнялось 18, когда я познакомилась с инспектором Маллингом и была приглашена на работу. Как важно заявлял начальник, «грех пропадать таланту зря». Ну конечно, ведь теперь мне сбагривали всю нудную аналитическую для них работу и сочинение красивых отчетов. И мило улыбались, неся очередное задание, ведь «закапывать талант на 3 года — это не дело, Джейн, сама понимаешь». Ну да ладно, работа мне нравилось, тем более я могла свободно обеспечить себя всем необходимым — чего еще желать юной девушке? Только любви, той самой — чистой и обжигающей. Все сотрудники меня действительно уважали и даже тайком влюблялись, стараясь наперебой поухаживать за мной: то Скотт принесет затейливо оформленную циновку с намеком на то, что хотел бы ее самолично пристроить в моей квартире куда нужно, то Джексон вырежет по дереву красивый пейзаж и с тем же предложением горделиво несет на виду у всего отдела. А сам начальник Маллинг (ну не умора ли!), давно разведенный, каждое воскресенье буквально набивался в гости со своим фирменным пудингом (а вот сладенькое я любииила, это верно!). Но сердце мое пока молчало, я ловко вела дружеские отношения со всеми, не давая никому ни грамма предпочтения.

А потом в наш отдел пришел новый сотрудник. Патрик. Ему тогда было лет 27, и был он рыжий, вспыльчивый и жутко въедливый. Чистокровный ирландец, право слово! Негласное соперничество между нами началось с той секунды, как радостно потирающий ручки Маллинг назначил Патрика моим напарником. Объяснил, что мне надо набраться как можно больше практического опыта к моменту официального получения звания. А Патрик у нас такой молодой, да такой перспективный, умный, красивый — тьфу! Конечно, у Патрика лицо было не менее зверское, когда эту новость громогласно объявили в присутствии всех. Многозначительное присвистывание и смешки со стороны сотрудников заставили вспыхнуть нас обоих. С этого момента я решила, что буду игнорировать этого самоуверенного ирландца — пусть только попробует мне указывать, как надо работать! Судя по его многообещающему взгляду, брошенному на меня в тот день, драки нам не избежать.

— 2-

Началось наше взаимное «избиение младенцев» довольно мирно — с казалось бы невинных подколок по поводу возраста. Стиснув зубы, я даже бровью не повела на них — уж я-то знала, что меня здесь не за красоту и не за молодую кровь держат. И не осталась в долгу, разнося по курилке сплетни о том, как молодые люди могут получить звание при удачном знакомстве со зрелыми (или слегка перезрелыми) дамочками. Потом начались мелкие пакости: то на мой любовно сделанный отчет нечаянно проливалось кофе, то находилась в мусорке — «честное слово, не доглядел, зрение с возрастом ухудшается, ты же знаешь» — папка с данными, которые нужно было начальнику принести полчаса назад. Двигатель в машине вдруг отказывался работать. Форма пряталась в чужом шкафчике. Исчезала краска во вчера заправленном картридже принтера. Стоит ли упоминать, с каким бы остервенением я вцепилась бы Патрику в глотку, но вот беда — он был неуловим. На каждую пакость находилась невинная отговорка, начальник с обожанием смотрел на своего «перспективного» ирландца и ласково журил меня, намекая, что молодость и гормоны не должны мешать работе. В общем, моя жизнь медленно и неуклонно превращалась в ад, но не на ту напали! Я упорно решила не поддаваться на откровенные провокации. Тогда Холли стал жаловаться на меня и мою якобы некомпетентность, сочинял, что я не хочу дополнительно заниматься, самообразовываться (а когда, если он теперь на правах старшего нагружал меня дополнительно всякой пакостной бумажной бюрократией так, что я света белого не видела!). Но и эта тактика не прокатила — да, начальник вызывал пару раз, но я спокойно заявляла, что буду рада смене напарника, раз не гожусь для такого опытного сотрудника. Конечно, Маллинг знал, что свободных людей нет, знал, что эти дрязги у нас вообще не по делу, поэтому со вздохом грозил мне и Патрику пальцем и отпускал ни с чем. Главное, чтобы работа делалась.

Поразмыслив над положением, я взяла, да и пригласила Патрика на свое 19-летие. Подумала, авось тортиком задобрится, познакомится с одной из моих немногочисленных, но очень красивых подружек, и отвянет от меня. Неожиданно мой план сработал…да только не совсем так. Патрик много улыбался, не отлипал от меня весь вечер, угождал как мог, решительно оттесняя всех моих кавалеров-сотрудников, подарил роскошный букет орхидей (и ведь узнал же, что я обожаю эти цветы, хотя никому вроде бы не говорила об этом!) и красивый браслет на руку. Настоял, чтобы я его тут же примерила, и ходил павлином.

После праздника Патрик стал спокоен как удав. Вежливые улыбки, никакого хамства и пакостей — ну прямо как корова языком слизала! Я была действительно в полнейшем недоумении и все ожидала подвоха. Но его не было. Наконец, махнув рукой на странности в поведении напарника, я списала все на его дурацкие ирландские гены и затянувшийся переходный возраст. Жалко было тратить время на анализ так странно изменившего направление поведения этого мужчину — время у меня тогда было золотое в жизни, я наслаждалась каждым днем. Утром небольшая пробежка, потом работа, вечером неспешная прогулка в парке с соседской собакой (ее держала у себя милая старушка, я решила помогать ей чем могу и взяла на себя выгул прекрасного колли по кличке Мортимер). По дороге домой я заворачивала в соседскую булочную, где хозяйка, миссис Аннет, вручала мне традиционный пакет с еще горячими, ароматными лепешками к чаю. Во время обеда я предпочитала погонять на служебной машине, игнорируя стоны моего начальника — отговаривалась мстительно, что мне надо как можно больше практиковаться. Маллинг сразу затыкался — знал, на кого я намекаю. По выходным, пока стояла солнечная теплая погода, я ездила в окрестные леса, а если был дождь, то обычно отбою от приглашений в гости к сотрудникам отдела не было. Собиралась целая компания, к вящему моему неудовольствию, там неизменно бывал и Патрик, но вел себя, в общем-то, вполне пристойно. Иногда мы все выбирались на веселые и шумные пикники на природе. Сказка, а не жизнь!

— 3-

Пролетел еще один год. Моя карьерная лестница казалась мне сплошь усыпанной розами: инспектор Маллинг уже имел беседу с руководством ФБР о моей скромной и талантливой персоне «лучшего аналитика», меня ждали по исполнении 21 года звание и новая серьезная работа. Вот только аналитика моя, к несчастью, не распространилась на жизненные реалии, и пришлось вспомнить о шипах…

В одно осеннее, туманное и сырое утро в мою квартиру постучался посыльный, передав краткую записку: «Сегодня в 7 у аббатства. Есть информация по давнему делу». Я была жутко удивлена и заинтригована: ни подписи, ни разъяснений. Почерк смутно знакомый, но у многих ребят из отдела был такой же не слишком разборчивый. В конверте с запиской был обнаружен лепесток орхидеи, заставивший меня насторожиться. В памяти что-то смутно мелькало, какой-то тревожный звоночек, но никак не удавалось понять, что не так. «Кажется, воскресный вечер обещает быть довольно занимательным!» — подумала я, соображая, о каком деле может идти речь — благодаря аналитическим сводкам, которые я и делала, через мои руки проходил огромный поток информации, а нераскрытых дел в любом отделе хватает. С нетерпением ждала вечера, чтобы узнать, что меня ждет. Знала бы я, что будет дальше…

Уже за 20 минут до назначенного срока я была около места встречи — внимательно осмотрела территорию, но ничего подозрительного не обнаружила. На улице ни души. Медленно стала прохаживаться вперед-назад. Неожиданно почувствовав взгляд, прожигающий спину, резко обернулась. Из тумана материализовался человек в длинном плаще и шляпе, бросающей густую тень на его лицо. Мужчина плавной походкой хищника подошел ко мне:

— Мисс Джейн? Мне поручено отвезти вас к лицу, отправившему записку.

Я секунду поразмыслила и, как могла корректно, выразила свои сомнения по поводу предложения «прокатиться» неизвестно куда. Не нравилась мне пустынность улицы и густой туман, а хоть кого-то предупредить о записке я не удосужилась, о чем теперь пожалела. Моя женская импульсивность и некоторая самонадеянность в последнее время очень возросла, сама не понимала, почему, но времени анализировать не было из-за работы и подготовке к новой должности. Вот тебе и талант!

Мужчина вежливо поклонился и предложил проводить меня домой. Уверенно взяв меня под локоть, он повлек меня в сторону моего дома, попутно сокрушаясь о несостоявшейся беседе, так как изложенные условия были строги и не подлежали изменениям. Движимая любопытством, я стала забрасывать спутника наводящими вопросами о личности заказчика и поручении. Я непростительно позволила себе увлечься и перестать пристально следить за движениями мужчины. В один момент его ответ прервался боем курантов и резким движением — мужчина накинул мне на лицо темный платок, неизвестно откуда его вытащив. Я потеряла равновесие от неожиданности и стала падать. Меня ловко подхватили чьи-то руки, и, не давая пошевелиться, быстро упаковали в неизвестно откуда взявшийся автомобиль. Второй похититель в это время зажимал мне рот. Хотя я и так даже пискнуть не успела — да и смысл? На улицах никого, похищение было четко спланировано и пленение совпало аккурат с боем башенных часов, когда мало кто и так бы услышал звуки борьбы, а уж с таким туманом, искажающим звуки…

В машине мне аккуратно завязали глаза, похитители уселись бок о бок ко мне, не давая вырваться. Я решила прекратить бесполезное сопротивление и не говорить ничего — скоро выяснится, кто меня похитил и зачем. Только корила себя за беспечность и пресловутое женское любопытство, приведшее к такому плачевному итогу.

— 4-

Через минут 20 быстрой езды машина остановилась, мне аккуратно завязали рот, скрутили в охапку и на руках куда-то понесли. Попытавшись затрепыхаться, поняла, что это бесполезно — державший меня мужчина был силен как бык. Меня притащили в какое-то помещение, откуда пахнуло теплом и уютом после промозглой вечерней уличной сырости, развязали и освободили. Моргая глазами от непривычно яркого света после темноты в повязке, я силилась разглядеть хоть что-то вокруг. За спиной услышала звук закрывающейся двери. В комнате никого не было. Ни одного окна, все стены увешаны плетеными циновками, на полу роскошный ковер. Ярко пылал растопленный камин, уютный диван с кучей мягких подушек, на каминной полке несколько исторических романов и семейка фарфоровых ангелочков. На небольшом столике — парочка новостных газет и поднос с едой. Ага, значит, убивать пока точно не будут! Да и комната продуманная — тепло, уютно, пожалуй, успокаивающий восточный стиль: значит, пленница нужна кому-то не только живая и здоровая, но еще и адекватно настроенная. Поискав глазами какие-либо лазейки на предмет побега, я подумала, что мышеловка, в которую я попалась, меньше всего приспособлена к совершению побега. Насмешливо поблескивавший корешок книги «Три мушкетера» на камине прямо-таки призывал провести аналогию с Бастилией.

Терять было нечего, поэтому я с аппетитом поужинала и устроила себе поистине восточное ложе на полу у камина из красиво расшитых подушек. Обнаружилась небольшая дверь под одной из циновок, приведшая меня в ванную, где я с радостью освежилась. Дверь в комнату была надежно заперта снаружи на ключ, поэтому, поразмыслив о своем нежданном приключении, я решила немного отдохнуть, благо что иных развлечений, судя по всему, пленнице пока и не собирались предлагать. Пока я была в ванной, кто-то очень заботливый неслышно проник в комнату, убрав пустой поднос и принеся кое-какую одежку на смену. Я повалилась на подушки и задумалась, кому же это я настолько сильно понадобилась. Очевидно, человек, по приказу которого меня похитили, хорошо знал мои вкусы, хотя специально о них я никогда не распространялась. И этот намек…лепесток орхидеи… Я явно знала своего похитителя, но кто это? Кто-то из сотрудников отдела? По-моему, тихих маньяков или сумасшедших у нас в отделе нет. Кроме Холли, конечно. Но уж ему-то, ясное дело, я ни к чему — тем более отношения у нас весь год были исключительно ровные и официальные, даже на пикниках. Кто-то из другого отдела? На какой-то вечеринке было много сотрудников, меня представляли всем, но я никого не выделяла… Конечно, накопать обо мне информацию не так сложно, но зачем? Даа, ответ не находился, я кусала губы от досады, и так незаметно и уснула.

— 5-

Проснулась я внезапно. От очень неприятного ощущения, что кто-то в упор меня пожирает тяжелым взглядом. Приподнявшись на подушках, я завертела головой. Камин почти погас, в комнате было темно, но я заметила стоящий у двери силуэт. Фигура мужчины в плаще. Я замерла, мужчина тоже не шевелился, капюшон плаща скрывал лицо. Народ, как говорится, безмолвствовал. Тишина явно действовала мне на нервы, поэтому, собрав волю в кулак и стараясь не выдать испуга, я язвительно осведомилась:

— У нас тут что, бесплатное кино? Кто вы такой и что вам от меня нужно?

В ответ — тихий вздох и снова повисшее молчание. Ладно, сделаем еще попытку для самый одаренных.

— Если вы не владеете языком (какой подтекст, Джейн, ты с ума сошла!), то хотя бы на бумаге извольте изложить свои требования. Или буквы вам тоже незнакомы? — иронично заметила я, все больше раздражаясь от непонятной робости преступника.

Человек в плаще неожиданно отвернулся, как будто собравшись уйти. Я просто офигела от такой наглости — похитил, разбудил, молчит, гад, да еще и свалить решил? Ну уж нееет! Вскочив с подушек, я решительно двинулась в сторону мужчины, намереваясь сдернуть с него капюшон.

Услышав мои шаги, мужчина обернулся…и неожиданно упал на колени передо мной со сдавленным рыком. Трясущейся рукой я потянула за капюшон и увидела искаженное лицо…Патрика!

— Ты? Холли? — не веря своим глазам, дрожащим голосом еле выговорила я. — Так это твоих рук дело?

— Да, это…это сделал я.

— Ну, дела-а, — протянула я в изумлении и шоке, пытаясь сложить детали мозаики. Внезапно до меня дошло:

— Это твоя очередная месть, да? Весьма своеобразно, должна признать, но я думала, мы уже давно все выяснили. Впечатляющая организация, конечно, но что-то я не понимаю мотивов.

Патрик поднял голову и вперил в меня тяжелый взгляд. Я внутренне застыла: в его потемневших льдисто-голубых глазах было столько мрачной ярости…и дикой животной страсти. Мои колени внезапно начали подгибаться от нахлынувшего оцепенения. В голове не осталось ни одной связной мысли. К счастью для меня, Патрик вскочил на ноги и заметался по комнате, очевидно, борясь с собой. Наконец он, очевидно, принял решение.

— Джейн, — хриплый угрожающий голос не предвещал, походе, ничего хорошего, — выслушай меня внимательно. Да, это я организовал похищение. Ты уже убедилась, что побег невозможен, да я и не дам тебе такого шанса. На работе я буду вне подозрений, поэтому не надейся, что кто-то из наших тебя найдет. Весь день я провел с Маллингом, поэтому алиби у меня железное. Ты сама поспособствовала мне, уйдя из дома пораньше. Вот видишь, не такой уж я и самоуверенный дурак, как ты меня когда-то называла. Поэтому сопротивляться, устраивать голодовку или поджог, или что там еще придумает твоя светлая голова — бесполезно! — отчеканил мужчина жестким тоном. Боже, да что за муха укусила моего напарника? Я не узнавала его и чувствовала, как потихоньку в душу проникает какое-то неясное чувство…страха? Ну уж нет!

— Ты меня знаешь, — продолжал тем временем Патрик, — я всегда добиваюсь того, чего хочу! Тем более что условия жизни для тебя я постарался сделать самые комфортные, и сделаю все, что ни попросишь… Я…ты должна… ты должна быть моей, Джейн, я никогда тебя не отпущу от себя, слышишь? Я болен тобой все эти годы… Ты не представляешь, как безумно я ревновал тебя к любому мужчине, который находился рядом с тобой, пусть и по работе… Я готов был тебя ненавидеть за твою улыбку, одурманившую меня с первой встречи… Ты не представляешь, каково это — изображать полнейшее безразличие, а дома орать от бессилия… Вся эта боль — она из-за тебя, Джейн, ты меня околдовала, маленькая непокорная ведьмочка. Я честно пытался — и выжить тебя из отдела, и забыть… Выпивка, какие-то девушки… невозможно! Я горю днем и ночью, я не могу спать, не могу забыться даже на секунду… Я не могу жить без тебя! Ты моя, Джейн, только моя, ты должна понять это!

Я со все возрастающим изумлением слушала речь Холли, становившуюся все более отрывистой и бессвязной от накала выплескиваемых им чувств. И не могла поверить своим ушам. Этот официальный тон на всех встречах, холодный и чуть насмешливый взгляд (прошлые выходки пока отбросим), вежливая улыбка… Как, как, объясните мне, под этой арктической маской Патрик мог скрывать такую темную бездну своих потаенных желаний? Патрик стоял уже совсем близко, жадно вбирая мое дыхание и явно ждал ответа, но что я могла ему сказать? Я взбешена этим самоуправством и средневековыми поступками, да я просто ненавидеть готова за то, что по его воле попала в такую переделку. Неужели он меня здесь будет держать взаперти всю жизнь? Смешно просто! Изнасилует? Тем лучше — скорее отпустит… Хотя разве я покорно сдамся? Ну нет, это же надо быть таким непроходимым…дураком!

Мысли метались у меня в сознании как перепуганные зайцы, я так глубоко ушла в себя, что забыла, в каком состоянии рядом со мной Патрик.

— Джейн! — повелительно хлестнул по мне его нетерпеливый окрик. — Я жду твоего ответа!

Я разом очнулась от своих терзаний и с возмущением ответила:

— Патрик, да о чем ты? Конечно же, НЕТ! Да как ты мог вообще предположить что-то иное — с таким подходом к женщинам тебе до старости никого не найти!

Патрик немедленно вспыхнул, напомнив мне, что иногда его лучше излишне не злить — я помню по рабочим моментам, на что он способен в ярости. Нервно отступила от него на шаг, заставив его глаза хищно сузиться от моего маневра.

— Окончательно и бесповоротно, моя смелая Джейн? — насмешливо протянул он, плавным броском дикого самца скрадывая возникшее между нами расстояние. Схватив меня за плечи, мужчина требовательно посмотрел мне в глаза. Ой, какой же шторм я увидела в потемневшей голубизне его глаз, ух! Вот только известной всем чертой моего характера была неистребимая строптивость: чем больше пытались на меня давить, тем больше я кусалась и давала отпор. Ох, Патрик, не с того ты жаждешь начать наши «отношения», со-о-всем не с того.

Смело отстранившись от него, я нагло ухмыльнулась:

— Мой глупый капитан, боюсь, вечность тебе покажется слишком маленьким отрезком времени. Ни за что и никогда не смирюсь с твоей глупой выходкой, так что лучше отпусти по-хорошему!

— Ты будешь моей! Я всегда добиваюсь того, чего хочу, и ты это знаешь! Хочешь ты того, или нет, мое решение не изменить. Поверь мне, если надо будет, я силой тебя заставлю признать это! — зверски зарычал Патрик, заламывая мне руки. Черт, силен, зараза, в гневе! Если честно, моя решимость была уже почти показной — я боялась, что он действительно ни перед чем не остановится, и только мое природное упрямство помогало мне не задрожать от страха. Я чувствовала себя как в клетке с разъяренным и очень голодным тигром, и самое страшное — бежать мне было некуда.

Вслух же я как могла равнодушнее произнесла:

— Попробуй! — и даже не пошевелилась, чтобы освободить свои руки, хотя Патрик настолько сильно впился в них пальцами, что впору было начинать скулить от боли. Злорадно подумала, что счет к нему растет ежесекундно — похищение, синяки, раздрай в сознании — ну, милый капитан, мало тебе не покажется! Еще сто раз пожалеешь, что связался со мной!

Патрик последним усилием воли остановил свое безумство, медленно выпустил меня из захвата и отступил к двери:

— Подумай, Джейн, хорошенько подумай… — угрожающе проговорил он…и исчез за дверью.

— 6-

Я бессильно рухнула на пол, вся трясясь от только что пережитого. Да он и вправду психопат! И как мне теперь освободиться? Как сбежать и наказать этого засранца? Вот не позавидую его будущей жене ни разу, если найдется такая — это же можно вечно жить в ожидании зверского убийства, как только мужу что-то не понравится. Кошмар наяву! Если это такая любовь — она мне и даром не нужна, ни-ни, я себя люблю как минимум живой.

Зная буйный нрав ирландцев, я, если честно, была все же поражена железной выдержкой Патрика. Столько времени таиться мало кто бы смог. Однако теперь не знаешь, чего ждать — ведь тут он хозяин и может вести себя как заблагорассудится. Как бы еще не вздумал на ночь глядя заняться уже реальным принуждением под пытками. А что? Знаю я: гормоны (или что там у мужчин) в голову — и привет состоянию аффекта.

Настращав себя по самое не хочу, я решила переползти на диван и хоть немного отдохнуть — заявится, ну и черт с ним, а я спать хочу. А не выспавшаяся я, надо сказать, зрелище жуткое — сама загрызу любого, кто под руку попадется с утра.

Наверное, уже утро. Я привыкла просыпаться в одно и то же время, но из-за вчерашних шокирующих событий немудрено было и разоспаться. В комнатке было уже явно прибрано, моя одежда аккуратно сложена на кресле. Меня кто-то укрыл мягким уютным пледом с тигровым рисунком. На столике явно выделялся лист бумаги, которого еще вчера не было. Лениво потянулась за ним, справедливо рассудив, что это будет послание от моего похитителя. Решил поберечь нервишки и общаться письменно — вот это, пожалуй, первая приятная новость за прошедшие сутки.

В записке мой напарничек говорил, что прекрасно понимает мое упрямство и дает мне возможность пообвыкнуть и спокойно обдумать все случившееся. Обещал исполнить любой мой каприз, любое требование, уверял, что пока докучать мне не будет своим присутствием, тем более что сегодня начнутся мои поиски и он, конечно же, примет в них самое активное участие. Вот же…рыжий! Первой мыслью было написать, что мое единственное желание — свалить отсюда куда подальше, и я буду рада его немедленному исполнению. Конечно, я понимала, что толку от этого взрыва эмоций ноль.

Поразмыслив, коварно улыбнулась и «заказала» такие вещи из моей квартирки, которые еще поискать надо — это во-первых, а во-вторых — квартиру же должны обыскать и опечатать. Фигушки ему удастся что-то вынести незаметно, а я уж не премину ткнуть неисполнением моих капризов и потребую свободы. Я ли не молодец после этого? Подумав, приписала еще пожелание кучи сладостей. Нет, ну а что? У меня стресс!

С чувством глубокого удовлетворения своей большой шалостью, я отправилась понежиться в ванной. Заодно на свежую голову еще раз осмотрела помещение. Увы, отверстие вентиляции меня ничем не порадовало, а через канализационные трубы я еще просачиваться не научилась.

Вдоволь наплескавшись и отдохнув в теплой воде, я смогла немного расслабиться, задвинуть комок злости на Патриа подальше и здраво порассуждать над сложившимся положением. Ясен пень, надо как-то до него донести, что я вообще-вообще не та, кто ему нужен. К слову, я и правда не понимала, что он во мне такого нашел. Из зеркала на меня смотрела худенькая девушка, сверкая серо-зелеными глазами в обрамлении длинных ресниц — вот и все, пожалуй, что во мне красивого. Русые волосы, фигурка маленькая, никаких выдающихся форм, каковые обычно могут привлечь мужской интерес. Странные они какие-то, эти мужчины. К сожалению, мой опыт в общении с противоположным полом пока сводился к скорее нулевому — ну, пару поцелуев не в счет. Подруги у меня вот действительно были раскрасавицами — пышная грудь, аппетитная филейная часть, милые губки и все такое.

Рассмотрев саму себя и придя к неутешительному выводу, что Патрик явно сошел с ума и нужно ему срочно открыть глаза на мою неподходящую со всех сторон кандидатуру, я задумчиво вышла из ванной… и застыла в остолбенении. Сколько я пробыла в ванной, минут сорок? За это время обстановка в комнате снова поменялась: на диван были уложены все те вещи из моей квартиры, что я описала, на столике стоял поднос с ароматным горячим чаем и вазочка со сладостями. Черт его раздери, этого настойчивого капитана! Как, ну как он это все провернул? На стопке книг лежала очередная записка: «Все, что пожелаешь, любимая…моя!». Очень трогательно. Я скривилась от досады за разрушенный план и плюхнулась в кресло.

— 7-

Пошевелив извилинами и подкрепив работу мозга вкусным чаем с пирожными, я пришла к гениальному выводу: моя тюремная камера явно должна быть под видеонаблюдением. Иначе как можно объяснить такую оперативность и то, что все изменения происходят тогда, когда я гарантированно не могу увидеть этого? После упорных поисков я обнаружила под одной из циновок «жучка» и несколько тщательно укрытых под потолком видеокамер. В порыве злости замазала их кремом от пирожного, но скоро поняла, что это был глупый поступок. Конечно, я не верила в то, что оказалась в безвыходном положении, но методы, избираемые мной, пока больше походили на детскую обиду и разборки на уровне песочницы.

Все-таки Патрик намного старше, опытнее, и — чего уж тут ломаться — находчивее меня. Впору поучиться! И в принципе, другая бы девушка сочла все это очень романтичным. Патрик, стыдно признаться, всегда меня несколько волновал: ладно скроенная фигура, подтянутость, завораживающие движения хищного зверя на охоте, перекатывающиеся мускулы, гордый профиль в обрамлении цвета темного янтаря волос, и эти будоражащие, пронзительные голубые глаза…

Да, спору нет, капитан Холли был очень притягателен в своем облике, который только подчеркивался его стальным характером. Он действительно всегда получал, что хотел, но при этом рядом с ним любой сотрудник на задании мог чувствовать себя как в лучшей крепости. По уму, мне стоило бы ответить Патрику взаимностью. Он бы чего-нибудь наплел на работе про старинный обычай похищения невесты, скорее всего увез бы меня подальше от знакомых лиц и наверняка бы баловал…только вопрос, до каких пор? Не хотелось быть игрушкой в его руках. Да и не могла я обманывать ни себя, ни его, притворяясь влюбленной. А это значит, что если я не смогу воздействовать на его разум и логически обосновать всю невыгодность моей персоны, то…придется набирать килограммы в вынужденном заточении… Печальная перспектива.

В таких тягостных размышлениях и вынужденном ничегонеделании прошел день. Устав от своих бесплодных попыток придумать хоть какой-то реалистичный путь к свободе, я, сверх меры недовольная собой, улеглась спать. Ночью я проснулась от того, что кто-то жарко целовал мои руки. Даже толком еще не осознав случившееся, я от души влепила большую затрещину ночному гостю. Конечно, Патрик! Схватившись за щеку, он медленно поднялся с колен и с укором посмотрел на меня. Мол, я к тебе со всей душой и телом…

Злым голосом я заявила ему, что верить его словам смерти подобно — пообвыкнуться я еще не успела и не собиралась, а если он еще раз полезет — ударю уже туда, куда следует. И вообще, он волен идти дальше к своим «девочкам», мне и даром такой бабник не нужен. И что я могу покинуть помещение хоть сейчас, дабы не мешать меня снова «забывать». Патрик, поминутно то краснея, то бледнея, в ярости сжимал кулаки, выслушивая мои жалящие фразы. А нечего было вчера душу изливать!

Гневно я отвернулась к стене, пробурчав, что раз сказать нечего, то он свободен. Демонстративно накрылась с головой одеялом. Через минуту меня резким рывком сдернули с кровати. Что за черт! Ага, это наверняка моя охрана. Два «шкафа» быстро и профессионально спеленали меня в плед и понесли в какой-то фургон. Краем глаза в темноте ночи на улице я успела уловить знакомые очертания. Этот стервец держал меня прямо в своем доме! И весь день еще с Маллингом просидел, да? И куда смотрят сотрудники Скотланд-Ярда после этого? Скажите теперь, что я зря всем припоминала времена Холмса! Ну, горе-сыщики, дайте только освободиться, я вам всем такой разнос устрою!

Интересно, куда меня везут вообще? Может, Холли решил меня, такую непокорную, в лес отвезти, волкам на расправу? Ха, было бы забавненько… Джейн, что-то ты не в форме, да и голова кружится… Платок, которым мне заткнули рот, как-то странно пахнет… Спать…хочется спать… Патрик — свинья похотливая, небось решил меня… Шумит в голове… или это мотор? Наверное, я теряю сознание…

— 8-

Очнулась я…не знаю даже, когда именно. Знаю только, что моя бедная головушка была чугунная и неживая абсолютно. Еле-еле приподнявшись на локте, смогла немного осмотреться по сторонам. Ага, лежу на широкой кровати, в комнате, обстановка очень похожа на ту, в доме Холли. Разница заключалась в двух окнах с широкими подоконниками, за которыми виднелись темные кроны деревьев на фоне светлеющего неба. Потолки в комнате высокие, пол деревянный, приятно пахнущий смолой.

Медленно я сползла с кровати и, шатаясь, поковыляла к окнам, пытаясь размять одеревеневшие конечности. Подоконники вблизи оказались вообще широченными, поэтому я с удовольствием полностью вскарабкалась на один из них и прильнула носом к окну. Да-а, место очень красивое…и незнакомое до жути. Буквально в километре стоял лес с такими большими деревьями, которых я раньше не видела. Значит, местность тут, так сказать, старинная и не слишком обремененная продуктами цивилизации. От дома до леса шла полоса верескового поля с высокими травами мне по пояс, наверное. Сбоку краем глаза заметила сад с зимними яблоками. Дальше шла высокая металлическая ограда, за которой и раскинулась такая манящая свобода. У дома ухоженные лужайки и…ага, внешняя охрана прогуливается. Это печальный факт.

Больше ничего примечательного пока не обнаружив, слезла с подоконника, мельком отметив, как было бы здорово тут разложить плед с подушкой и, устроившись с книгой, мечтательно перелистывать страницы, иногда отрываясь на вид из окна. Вздохнув, приступила к осмотру моей новой «камеры». Очень уютно, ничего не скажешь. Патрик бесспорно знает, чем мне можно угодить. Даже если бы мне пришла в голову шальная мысль сигануть из окна (это вряд ли — даже из чувства упрямства — до земли от моих окон явно еще метров 6, а я не самоубийца), ради такой комфортной обстановки стоило бы и передумать.

Рассеянно подумала, что в таком доме я готова была бы прожить всю жизнь — в этом непередаваемом смолистом аромате, с добротной резной мебелью, опять-таки ярко горящим камином и пушистыми коврами, приятно ласкающими мои голые ступни.

Голова еще немного кружилась после наркоза, поэтому я снова осторожно присела на кровать. И только тут обратила внимание на торчащее из-под подушки письмо. Так-так, полюбопытствуем… Ага, «люблю-целую-прости-ябольшетакнебуду» можно опустить… «если захочешь кого-нибудь увидеть или что-то принести нужно, постучи в дверь» (ага, знаем, на кого ты намекаешь, Холли!). Нет, общение записками мне как-то больше нравилось, а то вставай и иди барабанить в дверь, как дура. Нет, вот Патрик хорош, но ничегошеньки не смыслит в женской извращенной психологии, жаждущей романтики и преклонения. И тайн побольше.

Поразмыслив немного, я решила, что видеть явно никого не хочу, с выяснением того, где я оказалась, тоже можно подождать. Сама не заметила, как голова моя снова очутилась на подушке, рука бессознательно сжимала письмо Патрика, а я медленно погружалась в забытье. По-моему, пару раз я просыпалась и снова закрывала глаза, не в силах наблюдать за покачивающейся комнатой. Видимо, все последствия одурманивания. Оклемалась я, судя по ярко сверкающему солнцу в окне, около полудня. Меня разбудил дразнящий запах кофе, который, без сомнения, приказал принести мой заботливый тюремщик. В комнате было прохладно из-за слегка приоткрытого окна, но свежий воздух придал голове ясности.

С удовольствием позавтракав тем, что стояло на подносе с кофе, я вновь залезла на подоконник. Картина окружавшей меня природы днем была не менее прекрасной и величественной, чем в предрассветной темноте. Осенняя золотисто-красная листва леса манила к себе, а заброшенное поле и в самом деле густо заросло травами, приглашая пробежаться, ловя ладонями верхушки соцветий.

Днем обзор значительно лучше. По периметру вышагивали охранники — не те, что меня сюда везли. Ага, значит, у Патрика достаточно средств на найм такого штата. Ограда — метра три в высоту, суровые металлические зубцы наверху сразу отбивали всякую охоту к перелазу. Дом, насколько я прикинула в уме, трехэтажный, явно с подвалом. Построен в стиле старинной усадьбы, снаружи скорее напоминавшей крепость. Нет, все-таки до чертиков любопытно, где я?

— 9-

Мои ленивые наблюдения внезапно были прерваны тихим стуком в дверь. Захваченная своими мыслями, я машинально пробормотала: «Входите!», и только после этого очнулась, осознав, что я явно не сижу, заработавшись, в своем кабинете, где так могла бы ответить. Обернувшись, я увидела виновато топчущегося у дверей Патрика. Смерив его испепеляющим на месте взглядом (еще бы, накануне у зеркала в ванной столько тренировалась!), я демонстративно отвернулась к окну.

— Джейн… — нерешительно позвал Патрик. — Ты позволишь мне поговорить с тобой?

— У меня разве есть выбор? — горько ответила я. — Ну что ж, говори.

Интересно, что новенького он мне скажет? Вид у него непривычно смиренный, что вызывало неясные подозрения.

— Мы сейчас находимся у меня на родине, в Ирландии. Тут очень красиво и, что немаловажно, безлюдно. Я очень люблю здесь отдохнуть от цивилизации, поэтому восстановил наше старинное семейное поместье. Думаю, тебе тут точно понравится. Я не собираюсь к тебе приставать или надоедать. Но…ты должна смириться с тем, что ты в моей власти. Я не буду применять силу, я буду ждать, когда ты сама меня позовешь.

«Ага, святая простота!», подумала я в этот миг и продолжила внимательно слушать этого невообразимого мужчину.

— Ты можешь свободно ходить по дому, здесь все для тебя. На улицу тоже можно…в сопровождении моей охраны. Я знаю, твоя светлая головка продумывает планы бегства, но такого шанса я тебе предоставить не могу, увы. Ты слишком мне дорога, и я тебя не отпущу уже никогда. Я думаю, нам стоит лучше узнать друг друга — возможно, тогда ты сможешь понять и простить мой поступок. Я думаю, ты не против, если я буду навещать тебя…скажем, пару раз в день.

Охрана у меня неразговорчивая, поэтому с ними тебе будет не слишком весело. Потом, я думаю, ты обязательно захочешь чем-нибудь заниматься. У меня тут небольшая конюшня, я буду рад давать тебе уроки верховой езды. И…думаю, тебе нужно продолжать повышать свою квалификацию, получать образование, мы потом обсудим, чем бы ты хотела заняться. Ну, вроде все…

Всю эту тираду я выслушала со снисходительной улыбкой, в конце превратившейся в явно недоверчивую. Чего только, в самом деле, влечение с мужчинами не вытворяет! Мне даже стало немножко приятно, что Холли так скачет на задних лапках. Шутка ли, и операцию такую великолепную по похищению провернул, и тут прямо курорт устраивает. Поневоле проникнешься хоть толикой уважения. Даже на секунду жалко стало, что у меня нет к нему никаких чувств…кроме чисто инстинктивного легкого влечения к великолепному самцу.

— Ладно, Холли, — вслух проговорила я, — признаю, что пока сбегать некуда и нет смысла. Но буйной радости от твоего присутствия, поверь, испытывать не буду — это был не мой выбор приехать сюда.

— Я не прошу ничего…пока, — с нажимом в голосе проговорил Патрик. — Только…пойми меня и прости. Я правда не мог иначе…

В комнате воцарилось тягучее неловкое молчание. Ну елки-палки, прямо несчастный принц-воздыхатель и такая жестокая я! А по-людски о своих чувствах сказать было явно слабо, надо было устроить целый спектакль с отягчающими обстоятельствами. Патрик сопел, явно чувствуя мое подспудное возмущение, но, упрямо вздернув подбородок, продолжал молча меня гипнотизировать. Скрипя зубами, я попросила его устроить мне экскурсию по дому. Патрик тут же просиял и с жаром принялся мне рассказывать фамильную историю, таская по всем комнатам.

Оказалось, что это поместье его прадеда. Холли отстроил его заново, сохранив внешний вид без изменений, только добавив металлическую ограду по периметру, а внутри отделал дом по своему вкусу. И нельзя сказать, что вкус у него был плохой.

С удивлением я слушала его объяснения и чувствовала, как моя ненависть к нему уменьшилась вполовину. Не такой уж он сумасшедший мерзавец, а совсем наоборот — чистейший рыцарь-романтик, только чаще всего его ирландская импульсивность брала верх над железной волей, оттого и получались такие…ммм…поступки.

Работая в ФБР, Патрик укрепил свой характер, что повлияло на его решение сделать из прадедова поместья этакую штаб-квартиру для своей деятельности. Как мне объяснил Холли, в Ирландии в последние годы сосредоточилось множество преступных группировок. Контрабандно-экономические отношения заставили их осесть здесь, так как численность населения небольшая, а территорий вполне достаточно для организации складов контрабанды или хранения наркотиков для экспорта. Патрик, с помощью сил ФБР, отслеживал такие группировки и по мере возможности пресекал деятельность излишне зарвавшихся. Ну прямо Робин Гуд!

Побродив после осмотра дома по тихому саду, с тоской поглядывая на расстилающееся за оградой вересковое поле, я почувствовала себя такой вымотанной, что Патрику чуть не волоком пришлось меня тащить в комнату. А сам виноват — нечего было мне давать нюхать всякую дрянь перед перевозкой! Судя по всему, капитан искренне волновался за меня, поэтому благоразумно больше не надоедал разговорами и сказал, что отбудет на несколько дней назад в Лондон. Ну да, ну да, надо же поизображать убитого горем напарничка. С облегчением проследив за его уходом, я чисто механически пожевала что-то из еды, принесенной за время нашей экскурсии в комнату, и завалилась на кровать, чувствуя неодолимое желание поспать.

— 10-

Так и потекли мои дни пребывания в Дарахолле — поместье Патрика. За время отъезда Холли в Лондон я только и делала, что ела, отсыпалась и гуляла по саду. Организм окончательно потерял боевую форму, да и морально было не легче. К Патрику у меня были настолько противоречивые чувства, что я не могла ни на секунду расслабиться и отпустить ситуацию.

С одной стороны, меня до сих пор бесил его поступок, трусливый и подлый, как я считала. Несмотря на то, что мои поиски не увенчались успехом, с Патрика были сняты все подозрения, возникшие кое у кого из наших лондонских сотрудников. Пользуясь случаем, он официально заявил, что уходит в длительный отпуск, так как потеря напарницы его глубоко шокировала, теперь исполнять обязанности качественно он не может. Я только глаза закатила, прочитав жалостливую статейку в газете о бедном моем капитане. Конечно, там еще прямо намекнули на неразделенную любовь и так далее. Да-да, жестокая я, уже говорила, верно? Конечно, Патрику я не преминула высказать все, что я о нем думаю, в свете явно заказанной статьи. Конечно, для него все сложилось идеально в итоге, а я лишена друзей, работы и свободы.

С другой стороны, я с ужасом отдавала себе отчет, что Патрик оказывает на меня очень даже волнующее воздействие, хотя в доме было полно мужчин-военных, с которыми я виделась ежедневно, ведь меня повсюду сопровождали. Но никто так не привлекал мое внимание, как мой похититель. Он был просто шикарным собеседником — умный, эрудированный, постоянно сыпал множеством интересных историй или погружал меня в дискуссии на общие темы.

В его доме была очень большая библиотека, и от нечего делать я много времени проводила там. Приходил Патрик, доставал какую-либо книгу и начинал читать импровизированные лекции. Обсуждали мы и мифологию, и историю, и медицину, и литературу. Увлекшись, Патрик начинал ерошить свои медовые волосы, приобретая вид этакого молодого преподавателя, рассеянного и в то же время горящего своими идеями и принципами. Мне очень нравилось, стыдно признать, наблюдать за ним в эти моменты, внимать его рассказу, смотреть в сверкающие голубые глаза. Патрик приручал своим обаянием и ирландской пылкостью.

Тем острее я чувствовала необходимость сбежать из Дарахолла, на уровне подсознания ощущая, что возведенные мной бастионы презрения и гнева начинают покрываться трещинами и рушиться. Но, к сожалению, вариант побега был одним из самых недостижимых желаний, за мной велось постоянное наблюдение, дом был переполнен охраной, весьма суровой и хорошо понимающей свой долг. Нет, конечно, я общалась с некоторыми ребятами вполне дружелюбно, но поблажки мне бы никто не дал, и я это очень хорошо вскоре прочувствовала.

Приближался последний месяц зимы и наши с Патриком дни рождения. Подспудно я знала, что Холли явно что-то эдакое планирует, хотя за все месяцы нашей «совместной» жизни он больше ни разу не намекнул о своих чувствах, держал себя в строгой узде, вызвав с моей стороны уважение. Ведь может же не быть свиньей, если захочет!

В мой день рождения Патрику удалось меня поразить: он преподнес мне шикарную новость о моем зачислении в колледж Слайго, находящийся в часе езды отсюда. Дело в том, что я собиралась поступать на гуманитарный профиль, только думала посредством работы поднакопить деньжат. И вот такой приятный подарок! На фоне грустных размышлений о пропавшей карьере в рядах ФБР обучение смотрелось еще выигрышнее.

Жизнь моя резко стала насыщенной. Ко мне приставили одного из военных в виде тренера, с которым я занималась борьбой и прочими спортивными упражнениями. Ежедневно меня теперь возили в колледж, правда, пришлось дать и подписку о неразглашении сведений о себе, и предупредили меня, что директор колледжа очень обязан Патрику. После занятий я занималась у себя, ходила в тир (в подвале поместья), обучалась езде на лошади под руководством Патрика. Короче, сплошная романтика!

Иногда я традиционно пыталась сбежать и спрятаться в лесу, хотя за эти месяцы мой акт побега давно превратился в веселую игру под названием «За сколько минут меня поймают и приведут к взбешенному Патрику Холли». Просто нереально сбежать! Один раз мне удалось продержаться минут 40, за которые я так окоченела, ползая в сугробах, что Патрик даже ругаться не стал, только тяжело вздохнул и потащил брыкающуюся меня в горячую ванную.

Патрик постоянно заходил ко мне по вечерам и мы о чем-нибудь беседовали, если настроение у меня было благосклонное. Правда, таким оно бывает и теперь не слишком часто — иногда нападает тоска и злость, поэтому бедный Пат, скрежеща зубами, терпит мои нападки и подколки.

В принципе, я к нему очень даже привыкла, даже иногда порываюсь подоводить его легким заигрыванием. Надо видеть, как у него в надежде начинают блестеть глаза — как у мальчика, которому показали вожделенную конфету и предложили самолично развернуть. Но потом я резко меняю тон на ледяной, и все — Патрик разочарованно пыхтит и убегает. А мне снова становится скучно… Если бы хоть охрана была поразговорчивее, был бы вообще класс! Хотя Конни, мой тренер, по-моему, самый болтливый. За время нашей тренировки он умудряется полчаса потратить только на то, чтобы меня проинструктировать по теме занятия. Ну да ладно, зато хоть драться можно будет на уровне — пригодится, когда пойду работать в ФБР (эта мечта меня не оставляла ни на миг, особенно после интересных рассказов Патрика о службе).

Больше всего мне нравится здешняя природа. Когда мы едем из Слайго, периодически заворачиваем к величественному озеру Лох-Гилл. Я люблю посидеть на берегу и позволить своим мыслям бездумно течь куда-то, наблюдая за волнующейся водой. Дарахолл — тоже особое место, прекрасно подходящее для идиллического обособленного существования. Оно никогда не надоедает, хотя мое пребывание тут вынужденное. Но, конечно, природа тут нисколько не виновата.

— 11-

Так и прошел первый год нашей с Патриком «совместной» жизни в его родовом поместье. Я решила для самой себя притвориться, что живу, скажем, в этаком санатории-интернате для меня одной. Так мне легче принять свое положение. На Патрика я с недавних пор уже не сержусь, из-за Конни. Как-то после тренировки он долго меня изучал взглядом и неожиданно заявил, что из-за меня мог бы вытворить что-либо еще покруче, чем позволил себе Патрик. Я была в шоке: во-первых, впервые Конни позволил себе разговор не об искусстве боя, а во-вторых…куда же еще покруче? Но надо было закреплять контакт, и я принялась очаровывать тренера, пытаясь растормошить на подробности.

Это было куда как сложно, потому что Конни хоть парень и неплохой, но не слишком обремененный серым веществом. Его интересы простирались в сторону оружия, техники, боевых искусств и…чисто мужских плоских шуточек. Так что сами понимаете, оценки творчества Шопенгауэра или спора о стихотворениях Борхеса от такого не дождешься. Зато в весьма простых (хоть и несколько фривольных) выражениях Конни удалось донести до меня факт того, что ради любимой женщины мужчина действительно готов пойти на все.

Пораскинув мозгами на досуге, сравнив умозаключения Конни с отношением к девушкам у своих сокурсников по колледжу, я пришла к выводу, что Конни прав. Теперь у меня появилась возможность оценить по достоинству поступок Патрика, взглянув на это другими глазами. Теперь капитан Холли мне действительно симпатичен, даже иногда скучно ночами спать спокойно в одиночестве. За весь год Патрик только пару раз срывался и прокрадывался в мою комнату ночью, чтобы тишком попробовать на вкус мои губы. Конечно, получал он за это удар моей поднаторевшей в боевом искусстве рукой.

Чертыхаясь, пыхтя от ярости и разочарования, Патрик мстительно заставлял меня вылезать из кровати и идти думать о своем поведении в охранку — естественно, в том, в чем я спала. А спала я по-разному — от полупрозрачных пеньюарчиков до целомудренно прикрывающих только попку пижамных шортиках и маечке. Вот уж веселилась охрана на славу, когда я, разъяренно поглядывая на Патрика, начинала изображать стриптиз и кокетливо опускать шлейки с плечиков. Ооо, этот бешеный вопль оскорбленного мужчины надо было слышать. Рывком закутывая меня в свои стальные объятия, Патрик волок меня назад, грозясь прибить на месте. Нет, ну я еще и виновата в его поползновениях! Сам наказывает публикой, да еще и жалуется. Собственник чертов!

Однажды Патрик, полностью потеряв над собой контроль (ну, я же такая язва — вовремя остановиться во время ссоры никогда не умела), выставил меня за двери. Натурально, на улицу, фактически в чем мать родила. А надо сказать, по вечерам с цепи спускали двух огромных псов-мастифов для охраны территории. Естественно, они очень активно заинтересовались моей тушкой, колотящей кулачком в двери и с жаром описывающей всю родословную Холли от…ну понятно, в общем, откуда и докуда.

Услышав за спиной глухой рык собак, я прекратила орать, вжалась спиной в дверь и стала очаровывать новых самцов, больших и мохнатых. А что еще было делать? Расточая милым песикам ростом мне по пояс всевозможные комплименты, соответствующие их роду-племени, я незаметно и сама успокоилась под журчание своей плавной речи, да и псы присмирели, мягко подвинулись ко мне и дали себя погладить. Какое удовольствие было погружать уже озябшие руки в теплую мягкую шерсть! И конечно, именно в этот момент Патрик решил-таки сменить гнев на милость и послать за мной Ринальда.

Когда тот отворил дверь и увидел эту идиллическую картину моего общения с псами, у него челюсть в траве затерялась. Пока я ждала на кухне кружку горячего молока, Ринальд успел в красках раз десять живописать, как я приручила тех самых злобных псов, что не гнушались когда-то прокусывать руки плохим дядям. После этого случая мой рейтинг у военных в доме взлетел до небес, а Патрик с месяц замаливал грехи. Очень даже забавно было наблюдать за его скорбной мордашкой и изощренно доводить до беспросветного отчаяния своей обидой. Можно сказать, в Дарахолле установилась моя тайная власть над людьми и собаками, хотя глава поместья уже давно был моим покорным слугой…только я сама прозевала возможность повернуть дело в свою сторону.

— 12-

А дело было так… На втором году жизни в поместье я чуть было не убила своего напарника. Да-да! Я была настолько на него зла, что нагло стянула у Тикса пистолет…и страшно подумать, что бы было, если бы вездесущий Ринальд меня не засек. Сказать, что Холли был разъярен — это ничего не сказать! Не придумал ничего умнее, чем запереть меня на весь день в подвале, вместе с беднягой Тиксом. Подвал был холодный и жуткий, свет нам не оставили. Но, как потом часто посмеивалась я, Патрик сам себе подложил большую свинью: с этого дня мы с Тиксом стали друзьями не разлей вода. Знаете, совместное пребывание в жутко неуютной темноте, где нет-нет да и свалится на плечо жирный паук (брр!), как-то сближает…

С тех пор Тикс перевелся в группу, возившую меня на занятия в колледж, чтобы иметь возможность видеться почаще. А я часто пыталась улизнуть к нему на пост по ночам — тогда мы крались в кухню пожевать чего-нибудь да поболтать вволю. Однажды нас застукал новичок Микки и тут же сдал Патрику, гад! И по новой пошли разборки. Вообще чем ближе был мой знаменательный день рождения (да, 21 год — это приятный возраст, как ни крути), тем больше Патрик становился похож на нервную девицу с ПМС: цеплялся буквально ко всем и вся, мне доставалось особенно — практически ежедневно заводились какие-то ревнивые беседы о моих однокурсниках и вообще о моих многочисленных знакомых мужского пола. Я только плечами пожимала в недоумении. Но вскоре все стало ясно.

Через пару дней после отпразднованного совершеннолетия по-английски Патрик пришел ко мне в комнату с непонятным выражением лица. Я уютно свернулась калачиком в кресле у камина и медленно придумывала эссе по литературе на завтра — в колледже было полно заданий сочинительского плана. Бросив на Холли ленивый и отрешенный взгляд, я было снова погрузилась в размышления о трагедиях Шекспира, не подозревая, что меня совсем скоро ожидает похожая. Немного помолчав, Патрик мягкими шагами подошел ко мне и опустился у кресла на колени, положив руки на перила. От такой внезапной близости я запаниковала, но бежать было некуда — я была в плену своего любимого уголка и бежать было некуда — кроме недвусмысленных объятий мужчины, пожирающего меня взглядом.

— Джейн, уже прошло достаточно много времени…

— Наконец решил меня выгнать? — пытаясь пошутить, спросила я. Глаза его вспыхнули льдистым пламенем, в которое я уставилась как зачарованная. Красиво!

— А ты по-прежнему только об этом и мечтаешь? — с обманчивым укором произнес Патрик, в то же время взглядом показывая, что мой положительный ответ ему ой как не понравится! А он и так в последнее время нервный, а мне еще эссе дописать надо. Нет, спорить не нужно, но против воли я стала закипать.

— Патрик, ты торта переел на днях, что ли? Мои мечты озвучивать мне ни к чему, сделал подарок мне — спасибо! О чем еще ты хочешь узнать?

На мой праздник Патрик разрешил мне сесть за руль (наконец-то!!) и самой съездить на занятия в колледж. Я была вне себя от нахлынувших чувств: ветер в лицо, скорость, дорога… Моя мятежная душа получила незабываемые впечатления от ощущения руля в руках, послушно ревущего мотора, адреналина в крови при обгонах. Вернувшись домой, я с радостным визгом облапала моего напарника и искренне расцеловала в обе щеки, благодаря за его доброту и прекрасный сюрприз. По ходу, зря я так решила выразить свою благодарность… Вон как ест меня взглядом, альфа-самец, блин! И самое печальное, что у меня при виде этого начинается странное дрожание и притягательная слабость, тело так и просит о том, чтобы его скорее обняли. Брр, наваждение!

Решив, что пора делать ноги, я осторожно сказала:

— Патрик, я очень ценю твое отношение, но своего решения я не могу изменить. Прости, мне нужно готовиться к занятиям, давай вернемся к обсуждению позже.

— Нет, мы договорим сейчас, Джейн! Хватит уже пытаться сбежать от имеющихся вопросов, ты уже вполне самостоятельна и можешь их решить, — твердо и властно заявил Патрик, явно намекая на мое совершеннолетие. Черт, и ведь прав — теперь вообще ни на какой закон чуть что не сошлешься. С другой стороны — я что я должна, прыгать от счастья, что теперь официально могу выскочить замуж? Не-е-ет, мне учиться надо и работать, да и матримональные планы свои мне прямо никто не озвучивал.

Поджав губы, я решила упрямо проигнорировать этого чрезмерно настойчивого капитана и принялась мрачно дописывать эссе. Патрик сидел рядом, порываясь продолжить беседу, но на все попытки я отвечала невразумительным мычанием, пока, наконец, не выдержала:

— Слушай, ты меня сам в колледж устроил? Сам! Пожелал, чтобы я самообразовывалась? Ну так не мешай мне! — прорычала я. Меня очень нервировала реакция моего тела на сидящего рядом мужчину, щеки пылали от гнева и смущения, голова шла кругом то ли от жара камина, то ли от запаха мужского тела, сидящего уж очень близко.

Патрик изучающе посмотрел на меня, выдерживая напряженную паузу, потом вдруг резво вскочил:

— Извини, ты абсолютно права! Не буду мешать, — и быстро удалился.

Нет, и что это вообще было?! Пришел, мысли все сбил, взволновал и сбежал! В сердцах отбросив ручку и тетрадь с недописанным эссе, я быстро оделась и пошла на улицу. Морозный воздух быстро меня остудил, и я стала думать. Почему я так на него реагирую? Интересный мужчина, спортивный и накачанный, как все военные. Но их тут полно, почему же рядом с Патриком я постоянно себя чувствую дрожащим зверьком в лапах тигра? Прекрасного, но опасного хищника. А все опасное, как известно, манит без оглядки.

Вокруг меня было много и студентов на занятиях, странно, что Патрик стал в последнее время постоянно делать намеки, что ко мне многие испытывают совсем не дружеский интерес. Не знаю, для меня мои однокурсники были просто товарищами по учебе, никто меня не волновал…в этом смысле. Так, пошутить можно, слегка глазками пострелять для проформы. Но не более того. Дома тоже самое было со всеми охранниками. Я вообще очень легко сходилась с представителями мужского пола (пока не встретила этого невозможного Холли, ага). Неужели я начинаю влюбляться? Да нет, быть того не может — я еще не настолько сошла с ума, чтобы попадать в лапы хищника. Взрывной темперамент Патрика меня больше нервировал, чем притягивал, хотя подоводить его порой было очень приятно. Но отношения? Чтобы он меня однажды придушил, заподозрив во флирте с молочником, к примеру? Ага, счас!

Так ничего толкового и не надумав, я вернулась в дом, медленно разделась и забралась под одеяло, рассеянно глядя на вспыхивающие алым угольки в камине. В таком дремотном состоянии я пролежала довольно долго, как вдруг сон мой как рукой сняло — дверь в комнату неслышно отворилась и вошел Патрик, смущенный и решительный.

— 13-

Заподозрив неладное, я быстро села на кровати, совершенно забыв, в каком виде нахожусь — как раз недавно приобрела совершенно невесомый пеньюар, так приятно облегавший тело. Беда только, что был он очень даже полупрозрачный. Патрик замер, гулко сглотнув и прилип взглядом к моему одеянию и тому, что было под ним.

— Ты зачем пришел? Девушкам спать мешать по ночам? Буду злая и жестокая, учти! — попыталась я съязвить, но это не помогло.

Патрик очень ласково и предвкушающе улыбнулся и проговорил:

— Джейн, милая, ты не оставляешь мне иного выбора. Я вынужден…

Тут он одним прыжком преодолел расстояние между нами, подмяв меня под себя мощным броском тела, захватил в плен мои руки, завел их мне за голову и стал связывать поясом от…от моего же халата! И когда только выкрал, сволочь!

— Ты что делаешь, дурак? Отпусти немедленно! — брыкалась я как могла, но вес мужского тела мне было не побороть. Зато моя нога ощутила какое-то давление. На секунду замерев, я шокированно осмысливала, ЧТО это такое твердое упирается в мое бедро.

— Я же сказал, что ты не оставила мне выбора, — бархатным чувственным голосом проговорил Патрик, с усмешкой наблюдая за моими полыхающими от неловкости щеками. — Силе ты подчиняться не хочешь, с разумом дело обстоит получше, но голова твоя думает не в том направлении. Поэтому…придется сменить тактику на более эффективную.

Я зачарованно смотрела на разгорающийся в его глазах огонь и медленно тянущиеся к моему лицу красиво очерченные губы напарника. В голове моей эхом отдавались его слова, вдруг оформившиеся в жуткую догадку — и я отчаянно стала бороться! Решил меня обесчестить и еще привязал, чтобы не сопротивлялась, гад!

— Если ты меня тронешь, я тебя буду ненавидеть до самой смерти! — дрожащим против воли голосом предупредила я. Кричать было бесполезно, и я это знала. Охрана меня не спасет, ибо друзья друзьями, а служат они не мне.

Патрик бесцеремонно уселся на мои ноги, обездвижив их, и, не сводя с меня голодного взора, стал медленно раздеваться:

— Придется тогда тебе здесь точно задержаться, моя милая, на всю жизнь — мне так приятно, когда ты рядом, что даже ненависть я переживу, — лукаво подмигнул мне Патрик, решительно подцепив мой красивый пеньюар…да, красивый…был. Треск ткани был для меня как выстрел в упор. Лихорадочно дрожа от возмущения, я решила, что раз так — его проблемы, я предупредила о последствиях. Жить не буду, а отомщу!

Закрыв глаза и удерживая из последних сил злые слезы, я приготовилась к неизбежному насилию. А его не было…и не было…и совсем не было! Патрик, этот железный капитан, с благоговением стал касаться моего тела, разгоряченного недавней попыткой борьбы, касался кончиками пальцев кожи, выводя замысловатые узоры. Кровь прилила ко всем точкам, которые он исследовал, я широко распахнула глаза, наткнувшись на его вожделеющий и в то же время восхищенный взгляд.

Снова медленно наклонясь надо мной, Патрик почти невесомо прикоснулся губами к моей щеке, провел дорожку поцелуев и погрузился в изучение моей тоненькой шейки. Я еле сдержала стон — оказывается, кожа на шее такая чувствительная! Видимо, все-таки уловив от меня какой-то только ему одному видимый отклик, Патрик осмелел и стал изучать губами и руками каждый миллиметр моего тела. Кожа горела под его поцелуями, мозг плавился от волны новых ощущений, я чувствовала, что меня куда-то уносит.

— Джейн, ну скажи, что я тебе небезразличен, я же вижу это! Скажи, мне важно это услышать! — жарко шепнул Холли, лаская языком и нежно прикусывая зубами мою грудь, вызывая мое исступленное мычание. Я боролась сама с собой, боролась с тем головокружительным водоворотом страсти, в которую меня погружали. Помотав головой, я попыталась снова брыкнуться.

Патрик притворно вздохнул и удвоил свой напор. Честное слово, я забыла, кто я и на каком свете нахожусь! Конечно, я читала всяческую литературу, да и рассказы однокурсников мимо меня не проходили, но на своей шкурке испытать это…это нечто феерическое! Ни разу не проникнув в меня, Патрик своими изощренными ласками довел меня до такого исступленного состояния, что я напрочь потеряла голову от сплава страсти, нежности, чувственности и мужской силы. Наслаждаясь его искусными прикосновениями, заставлявшими бурлить мою кровь, а меня — лишь тихо постанывать от всепоглощающего удовольствия, я даже и помыслить не могла о том, чтобы ему воспротивиться.

Его мускулистое тело, надежно прижимавшее меня к кровати, впитывало в себя мельчайшее движение моего чувствительного тела, малейший отклик на его ласки не оставался утаенным, и мужчина изощренно направлял свои усилия именно туда, куда было нужно, чтобы сорвать мне крышу. Он на самом деле уверенно и методично сводил меня с ума. Чуткие руки неустанно ласкали самые сокровенные уголки моего тела, губы нежно и дразняще щекотали мою пылавшую кожу. О, это и правда мучитель, опытный и такой любящий! Если бы Патрик не настолько похож на хищника, заставляющего подчиниться, если бы его прекрасно сложенное тело не манило так, как будто это сладчайший мед…

В общем, позор мне и стыд — я сдалась… Я не выдержала этой самой жестокой и такой сладкой пытки. Я ничего не сказала Патрику, ибо голос мой оставил меня уже давно. Я просто сильнее вжалась в его тело и потянулась к его губам, как жаждущий путник приникает к благословенной прохладе ключевой воды. Патрик замер на миг, внимательно смотря мне в глаза. Его недоверие сменилось безудержной радостью, руки нежно обхватили мое лицо.

Наверное, в моих глазах плескались целые океаны страстей, потому что я чувствовала себя на пределе ощущений. С чувственным стоном Патрик быстро развязал мои руки. Тело его в этот момент напряглось, мышцы окаменели — я сообразила, что мужчина до последнего сомневался и думал, что сейчас я его ударю. Глупенький мой капитан, сейчас я задвинула все мои обиды подальше…по крайней мере до утра. Сейчас я нуждалась в его силе, в его страстных объятиях, в его опыте.

Я сама крепко обняла Пата, обхватила его бедра ногами, беззвучно показывая, что я подчиняюсь. Его язык пропутешествовал по моим губам, юрко проник мне в рот, затеяв игру под названием «Кто страстнее». Я с благодарностью растворилась в ощущениях, позволив Патрику обучать и направлять меня. Не знаю, через какой промежуток времени мужчина, дрожа, пробормотал: «Джейн, прости, я больше не могу сдерживаться!», подхватил меня под колени и резко проник в меня.

Ай! Черт, какая резкая боль! Я тихо зашипела сквозь зубы, а Патрик потрясенно уставился на меня. Ага, сюрприз! Хоть и круг моего общения в самом деле был переполнен представителями сильной половины человечества, но голову я никогда не теряла… до сегодняшнего дня! Застонав, он глухо проговорил, прижав свой лоб к моему: «Малышка моя, прости! Я не знал…» Черт, Холли, мне сейчас как-то не до сюрпризов — живот пылает от боли и, наверное, еще больше от неудовлетворенного желания.

Я поджала губы и решительно толкнулась пятками в его ягодицы, недвусмысленно намекая, что неплохо было бы оставить рефлексирование на потом. Патрик, несмотря на свое потрясение, не сдержал самодовольной мальчишеской ухмылки, поймал мои губы и стал потихоньку двигаться во мне, давая время привыкнуть к ощущению наполненности. О, как приятно, и боль проходит! Патрик почувствовал, что я немного расслабилась, и стал наращивать темп. Бурлящий водоворот чувств смел все границы между нами. На краю сознания я заметила, что крепко вцепилась мужчине в плечи, бессвязно выдыхая в его губы его же имя и свои стоны. Патрик, как будто сойдя с ума, яростно задвигал бедрами, совершая глубокие и мощные толчки. Буквально через минуту мое тело взорвалось подобно атомной бомбе, и я надолго улетела к облакам… Вместе с моим капитаном.

— 14-

Ночь была просто волшебной. Патрик никак не мог угомониться, и, к стыду своему, я тоже. Вот дорвалась девочка до земных радостей, что называется. Патрик был действительно очень опытным и страстным любовником, фантазия его была так же неутомима, как и тело. Сказать, что мой опыт обогатился сверх меры практическими и теоретическими знаниями — это ничего не сказать! До сих пор краснею, как вспоминаю, какие именно желания мужчины мне пришлось воплощать. Не без удовольствия, конечно, но не будь я столь распалена желанием, никогда бы не решилась.

А вот утром наступил откат. Поспав и немного приведя мозги в порядок, я осознала весь масштаб вчерашней подставы со стороны Холли, безмятежно сопевшего рядом. Патрик поступил ужасно на самом деле. Конечно, если опыта мужчине не занимать, наверное, любое тело в его руках будет словно податливый воск. Но то ведь тело, а как же душа и чувства? Такое ощущение, что меня дико развели. И теперь что — заимел сексуальную рабыню товарищ? Да как бы не так!

Да, я не пожалела о своей поруганной (ужжжасно приятным способом, как оказалось на практике) девичьей чести — сама хотела, вот и получила. Но…ну не любила я его! Хотела, да, но не любила. И жить с Патриком на правах неизвестно кого всю жизнь не желала. Беда в том, что теперь, после этой ночи, не знаю, что должно случиться, чтобы он меня хоть когда-нибудь отпустил. А я хочу жить свободной, решать сама и жить сама, а не в золотой клетке!

Вот так накрутив себя утречком, я и предприняла попытку немедленного убийства, за что поплатилась нервами и здоровьем. После дня, проведенного с Тиксом в холоднющем подвале, я свалилась с жестокой лихорадкой. Казалось, эта сумасшедшая ночь с Патриком высосала все жизненные силы, а осознание своего бесславного падения — и нервы выело. Патрик, надо сказать, едва сам с ума не сходил от горя, чем, конечно, никак не способствовал выздоровлению.

Обстановка в доме была удручающая и накаленная. По крайней мере Патрик искренне раскаивался в своей несдержанности и наказании (при этом нагло заявив, что наша ночь была самым прекрасным событием в его жизни и извиняться ему не за что). Ну не свинья, а? При этом я благосклонно принимала его внимание — сиделка из него вышла отличная. Мужчина не отходил от моей постели даже по ночам, тревожно ловя звуки моего хриплого дыхания. Выплывая из беспамятства, пока мне несколько дней сбивали жар, я видела осунувшееся лицо Холли, сидящего в кресле у кровати.

После болезни я настолько ослабела, что еле передвигалась самостоятельно по дому. На занятия Патрик мне запретил ездить, тренироваться с Конни я тоже не могла, само собой. Отлеживалась у себя в комнате, бездумно поглощая еду и сладости, которые мне передавал Тикс. Вот уж кто не давал мне погружаться в уныние — то корчил смешные рожицы, когда дежурил снаружи дома, а я в это время сидела на окне, то передавал вкусности и забавные записочки.

Патрик решил развить бурный период ухаживания (нет бы с этого и начинал в прошлом году, дубовая башка!) и таскал мне цветы, покупал книжки и приятные женские мелочи. Как только сошел снег и потеплело, начал в буквальном смысле на руках носить меня на воздух. Бродил по саду, срывая для меня подснежники. Конечно, первые пару недель меня так и тянуло его придушить, не спорю. Но сил бы не хватило, да и по здравом размышлении я нашла Патрику хоть какое оправдание — навряд ли другой мужчина столько бы продержался, не трогая пальцем девушку, живущую под одной крышей. Но, конечно, помучить капитана совсем не мешало, поэтому я первое время начала ему демонстративно «выкать» и держалась холоднее Снежной королевы. Патрик безропотно вынес падение своих акций на моей фондовой бирже, а потом начал и сам подкалывать, называя меня «леди Джейн» и подчеркнуто аристократично со мной беседовать. Ууу, хитрый жук! В образе лорда он смотрелся еще более притягательно и опасно, чем ранее.

Испугавшись моего гнева и холодности, Патрик дал мне гораздо большую свободу, чем раньше, конечно, вынудив меня пообещать, что я не буду пытаться сбежать. Больно надо мне это прямо сейчас! В Дарахолле, как ни странно, я чувствовала себя дома, да и халявную учебу в колледже бросать уже не хотелось. Я выбила разрешение сдавать некоторые экзамены экстерном, чтобы закончить обучение как можно скорее.

Поправившись и окрепнув, я лихорадочно погрузилась в учебу. Признаюсь честно, сделала я это специально — я не могла решить, что мне делать с фактом проведенной ночи с Патриком. Слишком много эмоций было вложено в нее, чтобы считать произошедшее дежурным сексом с девственницей. Меня ужасно тянуло к Патрику, ведь теперь я знала, какое наслаждение — гореть в руках того, кто тебя любит. Но мне не хотелось одностороннего общения в этом плане, а самой дарить ласки, соблазнять — нет, не хотела, и знала почему. Без любви ничто не будет мило настолько, насколько нужно и важно для другого.

Патрик, конечно, видел мой душевный раздрай, и занял позицию невмешательства, наблюдая за мной издалека и вернув наши отношения в рамки сугубо дружеских. В своем подвешенном состоянии я пробыла почти до конца весны, когда, не выдержав, Холли однажды заперся со мной в своем кабинете, сказав, что нам нужно «очень серьезно поговорить». Честно, захотелось стать невидимкой, но бежать было некуда.

— 15-

Я стояла перед мужчиной, невольно любуясь его статной мускулистой фигурой. В голову непрошенно полезли образы того, что Патрик со мной вытворял той сумасшедшей ночью. Дыхание мое сбилось, я неудержимо краснела, а виновник такой бурной реакции моего тела слегка насмешливо поглядывал на меня, стоя у окна в своем рабочем кабинете.

Неуверенно теребя край рукава, злясь на саму себя за невозможность собраться в присутствии Холли, я резко сказала:

— Патрик, так дальше не может продолжаться. Ты… мы оба зашли слишком далеко, пора притормозить.

Лицо моего собеседника окаменело, глаза затянула арктическая дымка:

— Объяснись, — бросил капитан с металлом в голосе.

Я сцепила ладони вместе, тяжело вздохнула и выпалила:

— Патрик, я тебя не люблю.

На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь глаза потемнели, предупреждая о буре.

— И? Джейн, ты меня полюбишь. Обязательно. У тебя просто нет другого варианта. Я понимаю, что сорвался той ночью… но признай — тебе было очень хорошо со мной, — с нажимом в голосе проговорил мужчина, цепким взглядом не отпуская меня, проникая и переворачивая все в моей и так мятущейся душе. — Да и так ли ты уверена в своих словах?

— Что… что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что ты просто боишься сама себе признаться в своих чувствах, вот и упрямишься, — насмешливо глядя на меня, Патрик засунул руки в карманы джинсов и стал лениво перемещаться поближе ко мне.

Невольно я попятилась назад — эта обманчивая походка была мне ой как знакома. Но шевельнуться было моей ошибкой, и я тут же это поняла. Глаза капитана вспыхнули от возбуждения, тело напружинилось и метнулось, преграждая мне путь к двери кабинета.

— Об этом я и говорю, малышка, — промурлыкал мне на ушко этот… этот рыжий демон, взяв меня как в клещи своими руками. — Даже сейчас ты попыталась сбежать… а ты знаешь, как это на меня действует?

Ой, боюсь предположить, но, кажется, сейчас мне будет не очень хорошо. Время разговоров резко закончилось. Настало время для других действий, о чем мне недвусмысленно намекнули его бедра, в которые он крепко вжал мое дрожащее тело.

И снова на меня нахлынул дурман мужской страсти, кипящей, видимо, в самой крови Патрика. Властно и требовательно он запрокинул мне подбородок и впился в губы, безжалостно сминая и подчиняя себе. Моя кровь моментально забурлила и прилила к коже, заставляя мучительно жаждать еще больше прикосновений. Умом я понимала, что снова сдаюсь на милость победителю, не отстояв свою свободу, что я опять не добилась ничего, еще и спровоцировала Холли. И мое тело предательски меня подводит, плавясь в искусных объятиях, желая теснее прижаться к опытным губам и пальцам, раствориться в бушующем огне ирландского темперамента.

С рычанием, не отрываясь от меня ни на миг, Патрик смел с большого письменного стола все бумаги, уложил меня спиной на столешницу и буквально разорвал на мне рубашку, покрывая шею, плечи и грудь жалящими поцелуями, заставляющими тело безудержно стремиться навстречу. Задыхаясь от пробужденного во мне пожара чувств, я ласкала спину капитана, стискивала пальцы, желая оставить и свои следы на его теле.

Остатки одежды полетели в разные стороны, накал ощущений нарастал как цунами, и я сама, потеряв голову, раскрылась навстречу ему. Бешеные удары бедер, хриплые вскрики и шумные вдохи — кабинет погрузился в безумие страсти. Тело мое напряглось и оцепенело, Патрик врывался в меня яростно и дико, и это было именно то, что нужно, чтобы через минуту столкнуть нас обоих за грань. Бурная разрядка, озаренная всполохами страстных криков, не заставила себя ждать…

— 16-

Кабинет Патрика напоминал уцелевший чудом после урагана домик — стены на месте, но вот внутри сплошной погром. Лавина бумаг, в которой мы безуспешно пытались найти предметы своего гардероба, шурша и перетекая с места на место, заставляла меня вспоминать наш «разговорчик» и поминутно хихикать. Да уж, нормально так… поговорили. Патрик лукаво посматривал на меня, и глаза его обещали, что продолжение беседы не заставит себя ждать. Правда, навряд ли это будет очень приличное действо.

Одеваясь, я машинально продолжала обдумывать последние фразы Холли перед… ну ясно, в общем, перед чем. Если я его не люблю, почему я так остро реагирую на одно его присутствие? Почему мое тело жаждет его прикосновений, стоит Патрику лишь показаться в пределах видимости? Можно ли это списать на безудержную страсть и большой опыт Патрика в искусстве обольщения? Или… или все же какие-то чувства есть?

Похоже, Патрик намного лучше меня понимал, почему я постоянно ему сопротивляюсь, спорю, почему какой-то мой внутренний бесенок постоянно подталкивает меня на провокации и мелкие пакости с очень крупными последствиями. И Патрик в итоге прощал мне абсолютно все, хотя и жутко злился на мои выходки, и сам срывался на не очень приятные наказания. Выходит, за всем этим он увидел, какая я могу быть покорная? Покорная его воле… Но я так не хочу, во мне все бурлило и протестовало против подчинения мужчине! Да, я безумно хотела его, я жаждала его ласк и поцелуев, но… Эта его невыносимая подозрительность, рабовладельческие наклонности и буйные мальчишеские претензии заставляли меня продолжать упрямиться вовсю. Впереди тупиковая ситуация: либо я безропотно покорюсь, либо… буду искать способы быть свободной от его власти, от давления его страсти.

Одевшись и молча помогая собирать бумаги, я вновь погрузилась в свои внутренние метания, покусывая губы. Оторвал меня от них хищный голос Холли:

— Джейн, если ты продолжишь так делать — ты отсюда уйдешь еще не скоро! — обхватив мое лицо ладонями, Патрик заставил меня смотреть прямо в его глаза, сиявшие от удовольствия, обещавшие новые бури и волнения в чувственном аспекте. — Послушай, детка, я понимаю, что ты еще очень малоопытная в области отношений, и мне это безумно льстит. Ты не представляешь, как я горд, что первый у тебя во всем!

Я вспыхнула.

— Я не знаю, чего ты от меня ожидал, видимо, судишь по себе, — язвительно намекнула я на его признание о способах выбрасывания меня из головы.

Рука мужчины предупреждающе сжала мой подбородок:

— Джейн, я очень рад, что ты с таким вниманием относишься к моим словам, надеюсь, это касается и других моих откровений. Мы будем жить здесь, с тобой, я для тебя ничего не пожалею, но помни: ты моя и только моя! Брось свои мысли о какой-то гипотетической свободе — я обеспечу тебя всем, чем только можно наградить такой прекрасный цветочек, как ты.

Я досадливо закатила глаза, начиная злиться:

— Патрик, хватит! Да это просто смешно: ты же не хочешь сказать, что запрешь меня в своем доме на веки вечные?

Ой! Судя по мрачному взгляду, именно так он и планировал поступить.

— Послушай, я понимаю, что ты страшный ревнивец и все такое, это очень даже приятно — но в пределах разумного! Я не собираюсь всю жизнь сидеть взаперти как в лучших средневековых романах и ждать… кстати, а кого ждать-то? Супруга? Нет. Любовника? Так для этого как раз запираться и не надо. Патрик, я хочу и буду жить полноценной жизнью, нравится тебе это или нет! Я хочу учиться, работать, гулять с друзьями, путешествовать… И не спрашивать на это чьего-то высочайшего позволения!

— Джейн! — угрожающе навис надо мной капитан. — С твоей непокорностью и отвратительной тягой к самостоятельности я разберусь, обещаю, тогда и поговорим о том, чем будет МОЯ подруга…жена и так далее, заниматься. Я дал тебе достаточно много, ты не находишь?

— Но ты не дал мне одного, — с тоской проговорила я, понимая, что мне не удалось достучаться до этого мужчины.

— Чего же?

— Права выбора! — отчеканила я и пулей покинула его кабинет.

— 17-

Сказать, что я была в бешенстве — это просто ничего не сказать. Я металась по своей комнате как тигрица, расшвыривая подушки и вообще все, что только под руку попадалось. Нет, ну как же так? Откуда в человеке столько махрового эгоизма? И как я могла это допустить? Шокированная внезапно пронзившей меня мыслью, я замерла, невидящим взглядом уставившись в пространство. Неужели…неужели я подсознательно настолько жаждала найти такую вот гиперопекающую любовь? Неужели моя извечная тяга к приключениям и адреналину во всем сама подтолкнула Патрика на такие поступки?

Поежившись от столь неприятных предположений, я скривилась. Ну допустим, допустим… Блин, ну все равно это уже какое-то варварство — так откровенно говорить о том, чтобы меня под замком держать всю жизнь. Интересно, а через сколько месяцев…лет… Патрику надоест созерцать одно и то же лицо рядом? А вообще удобно, да, ведь сам он себя явно не собирается ограничивать ни в чем — ни в общении, ни в работе, ни в разъездах.

Злая и недовольная, с бурей эмоций, остервенело кусая губы, я метнулась на улицу! Надо срочно что-то делать, как-то взять себя в руки и найти компромисс. Я просто обязана донести до Холли свою позицию, иначе он просто меня сломает.

На улице дежурили Рон и Микки. Рон, здоровенный парень, смуглый, с почти черными глазами, очень быстро со мной сошелся. Мне импонировали его уверенность в себе, мужская стать и оригинальная жизненная философия. Тем хуже на его фоне смотрелся Микки со своим неуловимо крысиным лицом и таким же характером. Он вечно за мной следил и по-тихому ненавидел. Впрочем, это у нас было явно взаимно.

— Эй, маленькая фурия, куда летишь? — Рон с самого первого нашего разговора обращался ко мне очень даже по-свойски, каждый раз выдавая забавные характеристики моего состояния.

— За метлой, — буркнула я, отойдя в сторону конюшни, высматривая свою кобылу Молли, на которой я всегда ездила с Патриком.

Язва Микки надменно напомнил мне о том, что кататься я должна в сопровождении. Этого хватило, чтобы разразиться в его адрес совсем не подходящими для девушки высказываниями об умственных способностях некоторых и направлении по адресу к чьей-нибудь матери. Рон угорал, Микки злобно сопел, не решаясь ответить — все-таки положение хозяйской…хм, девушки?.. смею надеяться, к чему-то да обязывало.

Быстро оседлав Молли, я вскочила в седло и рванула к лесу. Позади меня из дома ураганом вылетел Патрик и стал что-то орать вслед, но я его не слушала — ворота, на мое счастье, были открыты, и я пулей вынеслась за пределы слышимости того, что происходило за моей спиной. Знала бы я, к чему моя импульсивность в итоге приведет…

В лесу было непривычно тихо, как перед грозой, но я ни на что не обращала внимания, погруженная в себя. Молли, фыркая, плавно переступала копытами по еле видной среди травы узкой тропинке, попутно подкрепляясь. Потихоньку целебный аромат лесных богатств брал свое, я немного пришла в себя и начала более спокойно раздумывать о своем положении. Пришла к выводу, что прямым текстом я ни разу не озвучивала интересующий меня вопрос статуса в доме Патрика. Откуда же ему знать? Хотя с его-то богатым…хм…опытом мог бы и догадаться, что ли. Решив, что нужно дать нам обоим еще один шанс и спокойно поговорить, откровенно и без предвзятости, я немного повеселела и стала поворачивать лошадь назад. Внезапно в кустах позади меня раздался треск, Молли пугливо всхрапнула. Я не успела обернуться, как сильный удар по голове поверг меня в темноту…

— 18-

Голова раскалывалась так, что я не могла разлепить глаза, сил хватило только на жалостливый стон.

— Шеф, она очнулась! — раздался грубый голос рядом со мной.

— Давай ее сюда, да поаккуратней, черт тебя дери! — послышался окрик неподалеку.

Меня не слишком-то аккуратно подхватили с земли и понесли на голос. Голова болталась и от этого болела еще более зверски. Но усилием воли я открыла глаза — посторонние, незнакомые голоса заставили меня насторожиться. Кто мог проникнуть в эти леса?

Меня сгрузили у ног крепко сбитого мужчины в камуфляже, который стоял, опираясь на винтовку, и со снисходительной ухмылкой ждал, пока я распрямлюсь. Пошатнувшись от резкой смены положения тела, я не устояла на ногах и влетела прямо в его благосклонно подставленные руки. Ого, а реакция-то у товарища не промах! И меня подхватил, и ручки успели шаловливо и, конечно же, совершенно случайно, проехаться по всем нужным округлостям.

— Спокойно, милая барышня, я ценю ваш порыв, но здесь мои люди. Несколько неприлично начинать знакомство прямо так…

— Да, гораздо приличнее девушкам головы разбивать, — не сдержалась я, язвительно комментируя стиль этих «разбойников с большой дороги» и одновременно вглядываясь в лицо человека.

Ой, кажется, снова приключения нашли мою пятую точку! Передо мной стоял Джойфар, главарь одной из тех преступных группировок, которых отлавливал Холли. Я прекрасно знала Джойфара в лицо, ведь в последнее время ребята часто демонстрировали фото его и членов банды. Метнув взгляд по сторонам, я насчитала четверых подельников, все они были налегке, что меня успокоило. Только бы они не вызнали, кто я такая, иначе меня на ленточки порежут. Надо притвориться невинной дурочкой, сыграем на женственности и юности, учитывая недвусмысленно проявленный интерес к моим прелестям.

Джойфар хохотнул и притянул меня к себе в таком, знаете, как будто отеческом объятии, только вот одна рука его продолжала погуливать немножко ниже положенного. Невольно я покраснела, но это только сыграло мне на руку. Ну, Джейн, твой выход! Публика должна быть очарована.

— Ой, вы меня простите, конечно, — доверчиво поднимая лицо к Джойфару, выпятила я губки в обиженной гримаске и якобы невзначай теснее прижимаясь к нему грудью, — но вряд ли можно невинную прогулку на лошади назвать каким-то неприличным поведением. Я не ожидала встретить здесь никого…

Джойфар явно расслабился от моих слов и прикосновений, взгляд его стал несколько масляным и жадно обшарил мою хрупкую фигурку. Ага, поклонник Лолиты и прочего, отличненько! Сейчас-то мы тебя и прижмем!

— Да мы тут с приятелями решили на белочек поохотиться, мой друг как раз замахнулся, чтобы одну поймать…а тут внезапно ты. Не успел сдержать руку, — сокрушался бандит. Ага, более прелестной сказки я еще не слышала, но сделала вид, что повелась.

— Белочек жалко, — погрустнела я, — я их люблю кормить иногда, но охота — я понимаю, как это важно и необходимо для настоящих мужчин!

Всем это явно польстило, бандиты заулыбались и перестали прислушиваться к нашей с главарем беседе, чуток отошли и стали заниматься кто чем: один достал оружие (ай-яй-яй, невинные девочки на лошадках тоже могут оценить арсенал, хм), еще двое присели у дерева и стали потягивать из фляжек что-то явно бодрящее. Еще один демонстративно отошел в кусты.

Я тут же пошла в наступление:

— Можно узнать имя моего прекрасного спасителя?

Джойфар на миг онемел, но тут же проглотил «приманку» и сел, бесцеремонно усадив меня на колени:

— Меня зовут Джон, милая. Дай-ка проверю твои ушибы.

Ага, и фамилия твоя Смит, и живешь ты в Техасе, и белочек бьешь.

— А меня Джейн. Я могу рассчитывать на свидание по пути домой? — как можно обольстительнее улыбнулась я. — Наверное, мамочка моя уже волнуется (мда, а еще у меня корова не доена, и грибов не набрала, потому как безграмотная).

Мужчина шумно задышал, явно в уме уже выстроив весь «путь» с моим участием.

— Конечно, милая. Ты ведь из Джеремихолла?

— Да вы просто волшебник! — как можно восторженнее ахнула я, специально поерзав на коленях. Ой, Джейн, не переборщи, а то так тут и останешься — судя по некоторым реакциям, Джойфар уже готов… ммм… ко всему. — Говорят, если встретишь на пути волшебника, он обязательно исполнит твое желание, — не дала опомниться я и окончательно добила самообладание бандита своей ну ооочень многозначительной фразой.

Мужчина реально онемел, быстро стрельнул глазами на подельников и сгреб меня в охапку, намереваясь унести в единственную походную палатку, неподалеку от которой мы сидели.

— Проси что хочешь! — распаленно проговорил мужчина, нервно облизываясь. Ой, какой же облом тебя ждет, товарищ бандит!

Уже предвкушая его реакцию, я было раскрыла рот, как вдруг услышала за его спиной шорох. Джойфар, занятый тем, что быстренько нацеливался на мои губы, не обратил внимания, а вот у меня глаза на лоб вылезли, когда я увидела выглядывавшего из кустов Патрика. Ой-ёй, какое-то у него очень зверское выражение лица, рядом с ним Джойфар казался вполне себе милым зайчиком. Так, ну вообще это все еще круче.

Позволив Джойфару впиться мне в губы (беее, а целуется он хреново…), я мягко извернулась в его руках и прошептала на ухо:

— Всегда хотела узнать, верно ли предположение о том, что выбор размера оружия соответствует… хм… мужским размерам? Проверим? — ласково мурлыкнула я и провокационно провела руками по бедрам мужчины. Ага, мне не показалось, вот и нож!

Мужчина задрожал, и совсем потеряв контроль (бедный, это ж как оголодал мужик в лесах без женского тепла!) над собой, дал волю моим рукам.

Быстро выхватив у него нож из-за пояса, я без замаха всадила его в бедро Джойфара, одновременно отпрыгивая и бешено крича «Патрик, давай!»

Бандит с диким ревом упал на землю, я бросилась туда же, только в направлении куда подальше, ибо началась настоящая свистопляска.

Оказывается, парни Патрика окружили всю поляну и поэтому расправа была жестокой и недолгой. К чести бандюганов сказать, отстреливались они умело, и, если бы не внезапность нападения на Джойфара с моей стороны, мог бы быть не настолько удачный исход. Я ползком добралась до кустов, меня рванули за руки.

— Джейн, да ты просто курица безмозглая, — прошипел мне взбешенный Рон, накрывая меня своим мощным телом, чтобы защитить от случайной пули. Я стала извиваться, в ответ не менее яростно шипя:

— Рон, какого черта? Я тут вам целую банду на блюдечке преподнесла, и это вся благодарность?

— Да ты понимаешь, что мы все чуть не поседели, когда увидели тебя в их лапах? И какого черта ты вообще делала с этим ублюдком Джойфаром? Я просто офигел от вашего поцелуйчика!

— Блин, Рон, ты издеваешься? Я не ниндзя, чтобы мастерски расшвырять всех врагов одним воплем «Киййяяя!» — так что действовала по ситуации, как могла!

Мужчина яростно выругался и внезапно припечатал мои губы яростным поцелуем. Я настолько опешила, что машинально стала отвечать требовательным губам Рона, пока до меня не дошло, что он себе позволяет. Я стала было вырываться, но меня и так избавили от горе-спасителя: глухой удар вперемешку с отборными ругательствами, красивый полет Рона в сторону ближайшего дерева и искаженное лицо Патрика, нависшее надо мной.

— Ой, кажется, сейчас будут бить… возможно, даже ногами! — нервно пробормотала я, пытаясь сжаться в комочек и отчаянно жалея, что сейчас точно было бы неплохо встретить волшебника и попросить сделать меня невидимой!

— 19-

Дома меня ждал реальный апокалипсис. Патрик самолично затащил меня в комнату и запер на ключ, рыкнув, что вечером со мной разберется. Ребята отправились зачищать следы банды и передавать в руки полиции выживших.

От пережитого есть хотелось жутко, пришлось извращаться и придумывать методы контрабанды. Высунувшись в окно, я дозвалась Тикса, которого очень непредусмотрительно оставили охранять дом вместе с Микки. Не знаю, как он уболтал этого злобного крысеныша, но через час Тикс торжественно заскрежетал ключом в замке и внес добычу: хорошо прожаренный куриный окорочок, овощи, наспех помытые и нарезанные рваными шматами (Господи, этого парня и близко нельзя подпускать к острым предметам на кухне!) и огромный ломоть хлеба.

Довольно урча, я со скоростью света поглощала еду, и краем уха слушала размышления Тикса о том, что начальник (то есть Пат) сделает со мной, когда вернется. Меня больше интересовало, что это случилось с Роном, на что друг презрительно на меня посмотрел и заявил, что некоторым наивным девочкам лучше не демонстрировать свои соблазнительные таланты на глазах у других.

Я снова возмутилась: нет, ну что за народ? Лучше было дальше валяться бревнышком и получать сомнительные удовольствия от явно настроенных порезвиться головорезов? Между прочим, я и в мыслях не держала, что меня спасут доблестные жители Дарахолла.

Тикс тут же услужливо просветил меня по поводу того, что же мне орал вслед Патрик, когда я так красиво сбегала на лошади в лес. Оказывается, им поступил сигнал о том, что банда Джойфара была замечена неподалеку от штаба, Патрик быстро сообразил, что леса вокруг Дарахолла — идеальное место как для укрытия, так и для поимки преступников: ведь он знал каждую травинку тут наперечет. Но я, несущаяся, не разбирая дороги, именно туда, где могла скрываться банда, сорвала им тщательно разработанную с утра операцию. В итоге, хорошо, что в живых остался сам Джойфар и один из его шайки — иначе полиция не смогла бы допросить бандитов и выйти на иных посредников, перевозивших в Ирландии оружие.

Кошмар, я еще и виновата кругом! Нервы мои окончательно сдали от обиды на весь мир, и я позорно стала всхлипывать. Тикс тут же подскочил ко мне, сел рядом на кресло и, приобняв, стал утешать. Как в классическом романе, именно в этот момент дверь комнаты неожиданно распахнулась и в нее влетел Патрик. Резко застыв, он секунду глядел на то, как Тикс неловко убирает от меня обнимающие руки (очень даже уютные, между прочим) и вскакивает с кресла.

— Эт-т-то что такое? — грозно вопросил Холли, темнея лицом.

— Эээ, я принес Джейн еду — она сегодня же фактически весь день была голодна, не думаю, что организм перенес бы еще и это потрясение.

— Пошел вон, — замогильным голосом проговорил Патрик, глядя исключительно на меня.

Тикс виновато на меня посмотрел и испарился за дверью.

— Патрик, послушай… — сделала попытку я начать запланированный мной разговор, — я хотела бы извиниться и…

— Джейн, скажи мне одно: неужели ты меня столько мучила только для того, чтобы я тебя избавил от естественного препятствия, мешающего раздавать милости направо-налево? — холодно проговорил Патрик, медленно запирая дверь.

Я нервно сглотнула, не понимая, что он имеет в виду, но чувствуя, что явно ничего приятного. Холли твердым шагом приблизился вплотную ко мне, вздернул мой подбородок вверх и стал сверлить меня яростным взглядом. Мне стало страшно — в его глазах плескалась буря голодной страсти, гнева и…какой-то ненависти.

— Я не понимаю, о чем ты, — растерянно проговорила я, замерев. — Я хотела всего лишь…

— Я сегодня достаточно хорошо уловил твои желания, Джейн, только знаешь… мне интересно, насколько же ты далеко готова зайти ради них?

— Я тебя не понимаю, — сделала еще одну попытку я, пытаясь осторожно высвободиться из его стальных рук, впрочем, безрезультатно. — Патрик, выслушай меня: сегодня я вспылила, конечно, но и ты тоже хорош. В любом случае, у меня было время подумать и принять компромиссное, надеюсь, решение наших разногласий.

Патрика затрясло.

— Компромиссное? Ты слишком много себе позволяешь, дорогая, поэтому все, что я тебе скажу — хватит притворства! Твои прыжки от мужчины к мужчине перестали делать тебя ценностью в моих глазах! Я долго терпел, потворствовал всем твоим выходкам, но сегодня… Ты не хочешь равноправных отношений, так я тебе устрою то, чего ты на самом деле заслуживаешь! Раздевайся!

— Что-о? — я не верила своим ушам. Куда делся тот мужчина, который меня с таким упорством добивался? Сейчас вместо него стоял циничный, жестокий человек, с бурлящей силой в глазах, готовый подавить любое сопротивление своей силой и властью.

— Раздевайся… не заставляй меня ждать! — наотмашь хлестнул меня его яростный крик. — Я хочу знать, на что ты готова ради обретения так желаемой тобой свободы.

Он взялся рукой за ремень своих брюк, недвусмысленно намекая на то, чего он хочет. О Господи! Никогда, никогда до сих пор я не проявляла инициативы в наших бурных встречах наедине. Не понимала, за что он отыгрывается на мне таким способом, почему решил наказать меня сексом, ведь это явно наказание…

— Патрик, угомонись! Ты не в себе! Почему ты так себя ведешь?

— Яяя? Милая, это не я скачу по мужикам из рук в руки, получая удовольствие!

— Хочешь сказать, что это я? — я была просто в шоке, меня начало трясти от гнева и идиотских намеков Патрика. — Ну конечно, как приятно знать, что тебе мозги скоро раскроят, поэтому можно спокойно посидеть и подождать этого прекрасного момента.

— Ты… ты вела себя с этим бандитом так, как никогда со мной! Но это я могу понять — напугана, ничего умнее в голову не пришло и так далее. А потом что было, уже не помнишь, дорогуша? Значит, Рон и Тикс тебе тоже мозги расроить хотели, поэтому ты то с одним целуешься, то со вторым обнимаешься?

Блин, за что мне достался такой тупоголовый ревнивец!

— Послушай меня, капитан Патрик Холли. Рон сам на меня набросился непонятно почему, так что все вопросы задавай своему подчиненному! А Тикс всего лишь проявил участие, которого от тебя вовек не дождешься, как я вижу! — язвительно отбрила я.

— Знаешь, Джейн, достаточно! Я видел, с каким удовольствием ты наслаждалась якобы принудительным поцелуем… как и всем остальным. Хватит делать из меня идиота, я не позволю себя унижать!

— Зато меня унизить можно. Класс! — подытожила я и отвернулась. — Знаешь, да пошел ты куда подальше!

— А я и пойду, милая… только получу должок, моральную компенсацию, так сказать, — хищно оскалился мужчина, рывком хватая меня за руки и бросая на кровать.

— Отпусти меня, ты животное! — яростно извивалась я под ним, начиная паниковать. Неужели он дойдет, в само деле дойдет до принуждения?

— Нет. Сначала ты сделаешь все, что я скажу, и тогда уже можешь сколько угодно орать и возмущаться, — прошептал мне в самое ухо Патрик и, отстранившись… ловко сковал мне руки за спиной.

— Нет, не смей! Не трогай меня! — мои крики быстро заглушили, уткнул меня носом в подушку и припечатав рукой спину так, что я не могла шевелиться. Быстрый шорох, и вот он уже врывается в меня, заставляя взвыть от боли, так как тело мое совершенно не готово к такому вторжению.

Я молча давилась слезами, кусая подушку, пока Патрик, совершенно сойдя с ума, яростно вбивался в меня, не тормозя и не заботясь о том, как я себя чувствую. Зажмурившись и стараясь отрешиться, я как мантру повторяла про себя клятву прибить этого мерзавца. При всем том я с отвращением сознавала, что моему телу начинает нравиться то, что происходит, этот бешеный напор и факт совершенной беззащитности жертвы насильника в некотором роде… возбуждал. Нервы мои сдали окончательно, я уже сама не понимала, отчего издаю стоны — от боли, извращенным образом смешанными с удовольствием, либо от просыпающейся под жесткими ласками Патрика ответной страсти и желания продолжать это грубое слияние.

По хриплому срывающемуся дыханию я поняла, что Патрик близок к пику наслаждения, но тут он неожиданно перевернул меня на бок и, не давая опомниться, схватил за подбородок, заставляя открыть рот. Челюсть свело от боли, я испуганно замерла, боясь, как бы он мне ее не сломал в припадке яростных темных желаний. Это дало Патрику возможность немедленно воспользоваться моментом и начать самым натуральным образом насиловать мой рот.

Унизительное чувство пронизывало меня с ног до головы, когда буквально через полминуты он излился в мой рот. Господи, как же это отвратительно чувствовать себя использованной подстилкой, которую грубо отымели куда в голову взбрело!

Слезы ярости и унижения жгли мне глаза. Патрик бессильно рухнул на постель и застонал:

— Господи, Джейн, до чего ты меня довела? Почему ты заставляешь меня становиться чудовищем?

Нет, ну нормально, да? Попользовал — и опять я виновата! Сквозь зубы я процедила:

— Освободи мне руки!

Дождавшись, пока он покорно снимет наручники, я кубарем слетела с кровати, схватила со стола первую попавшуюся книгу и набросилась с ней на мужчину. Естественно, ни к чему хорошему это не привело: я была быстро обезоружена, окончательно раздета и снова придавлена к кровати.

— 20-

Знаете, в жизни часто приходится тем или иным способом выживать. Не всегда эти способы приятны человеку, но приходится делать выбор, заталкивать подальше все, что мешает выживанию: совесть, характер, свои желания. Смотря какая ситуация. Той ночью я выживала только за счет того, что твердо решила бежать. Я не смогу жить с мужчиной, способным на такое… Не скажу, что мне было неприятно все, что делал со мной Патрик этой ночью, я погрузилась на самое дно темной неутоленной страсти и познала другую сторону любви. Это было очень эротично… но просто ужасно.

Теперь я могла бы самой себе дать совет, если бы пришлось повернуть время вспять: не стоит играть с огнем, иногда он неожиданно оказывается бушующим пламенем, которое можно не удержать в рамках. Я самонадеянно думала, что Патрик у меня в руках, но он продемонстрировал мне, что на самом деле он может действительно властвовать и владеть в прямом смысле слова, не учитывая ничего из моих желаний, нужд, эмоций…

Это был жестокий урок, но я его усвоила сполна. Дождавшись, когда Патрик уснет и перестанет меня затейливо-сексуально подавлять, я тихо выбралась из кровати, ка могла бесшумно побросала в сумку те вещи, что смогла на ощупь выудить из шкафа и стола.

Крадучись, спустилась вниз, молясь, чтобы там не было Микки. На стуле сидел Рон, безучастно попивая кофе. Увидев меня, он замер. Презрительно сощурясь, я наблюдала, как на его лице борются желание дотронуться до меня и страх от того, что он может потерять место. Последнее победило.

Молча развернувшись, я вышла из охранки и пошла к выходу. На улице у дверей маялся Тикс — это действительно судьба! Увидев мое лицо и сумку в руках, он неторопливо кивнул и жестами показал, чтобы я шла к воротам и ждала его.

Быстро нагнав меня, Тикс бесшумно отворил ворота, тщательно их запер за собой и потянул меня за руку в сторону гаража, пристроенного к поместью с обратной стороны. Звенья ограды как раз упирались в его толстые стены. Вывев свою машину, Тикс молча запихнул мою сумку в багажник, усадил меня на переднее сиденье, укутав невесть откуда взявшимся пледом, сел за руль и резво стартовал.

— Зачем… зачем ты это делаешь? — хрипло прошептала я. — Тебя лишат работы.

— Тихо, подружка, я в состоянии сам решить свои проблемы, а не взваливать ответственность на попавших под руку девушек, — цедя слова, проговорил Тикс, сжимая руль так, что казалось, он мечтает его разорвать.

Неожиданно для самой себя я громко разревелась.

— Тихо, тихо, Джейн. Успокойся и все забудь! Я счастлив, что у тебя есть — я смогу тебя защитить. Мы поедем в Детройт — я уже давно подал прошение о переводе и его одобрили, просто не было причин спешить с переездом, да и с тобой я неожиданно подружился… и не мог заставить себя уехать. Теперь же все будет просто шоколадно! Я там буду в архиве работать, ну и тебя пристроим в отдел какой-нибудь, думаю. Квартирку снимешь, будем по вечерам сидеть, пиво пить, гулять ходить… Чем не романтика, а? — лукаво подмигнул мне парень.

Обжигающее чувство благодарности и надежды затопило меня с головой.

— Тикс, ты не представляешь, ЧТО ты для меня делаешь! Но… если Патрик решит меня найти, он не остановится, ты ведь понимаешь? Я не добровольно ушла!

— Я знаю, — с еле сдерживаемой яростью в голосе сказал Тикс, — видеоаппаратура в поместье хорошая.

Мои щеки заполыхали. Он видел, получается, все-все? Кошмааар! Я тихо застонала от непередаваемого чувства стыда.

— Послушай, подружка, не смей заниматься самокопательными упражнениями и прочей ерундой. Я и так себя не очень здорово чувствую — по крайней мере, ролики в интернете искать долго не буду, — не удержался и хохотнул парень. — Не думай об этом. Мне просто нужно было убедиться, что ты решила уйти — я это еще днем прочел в твоих глазах. Поэтому давай просто помолчим и оставим скелеты из шкафов тлеть позади.

— Тикс, ты… ты настоящий друг! — авторитетно заявила я, не удержалась и поцеловала его в щеку. Он лишь довольно фыркнул и направил автомобиль в сторону Эдинбурга.

Утром мы вылетели в Штаты. На досмотре нас никто не останавливал, чего я подспудно боялась, поэтому сразу после того, как мы сели в самолет, я смогла расслабиться и начать думать о новой жизни, полной приключений и… да-да, свободы!

Вскоре я стала обладательницей скромной квартирки в одном из неприметных районов Детройта. Меня взяли на испытательный срок в отделение от управления информационных ресурсов. Обедала я вместе с Тиксом, спускаясь за ним в архив. Вечерами мы гуляли в парке недалеко от моего дома. Ровно через неделю после моего устройства в Детройте в почтовом ящике я обнаружила неподписанный конверт, в котором лежал засушенный лепесток орхидеи.

Ничего, Патрик, я готова к борьбе и, поверь мне, дорогой капитан, теперь я буду сражаться насмерть за свою новую жизнь!