Ты был велик. Аттила

Макс Роуд

(лето 2021)

Ты был велик

Продолжение серии исторических рассказов, повествующих о великих деятелях прошлого.

Часть 11. Аттила (ок 405 — 453 гг)

— Через два месяца будет еще один праздник! — Аттила многозначительно подмигнул Валамиру и Теодемиру, сидевшим справа от него за большим столом, щедро накрытым легкими закусками.

— Что за праздник, вождь? — король остготов удивленно посмотрел на Теодемира, своего брата, который только пожал плечами, а затем вновь перевел взгляд на Аттилу.

— А ты у него спроси, — тот пальцем указал на Ардариха, короля гепидов, силевшего по левое плечо государя всех гуннских племен и повелителя половины мира. — Праздник я вам обещаю великий. Эта дата значит слишком много, чтобы я не отметил ее так, как еще никто до этого.

— Через два месяца исполнится ровно двадцать лет, как наш славный повелитель стал великим вождем! Ура!

Ардарих встал и торжественно поднял свой кубок, призывая всех присутствующих, коих, кроме уже обозначенных четверых человек, было еще пятеро — ближний круг Аттилы, последовать своему примеру.

Вожди ругов, скиров, герулов и тюрингов немедленно вскочили со своих мест, но Аттила не поддержал их порыв. Вместо этого, он спокойным движением руки призвал всех вновь занять свои места.

— Не стоит праздновать того, что еще не произошло, — с улыбкой сказал вождь. — К тому же, одна гадалка некогда предсказала, что до этой даты мне следует быть осторожным. Именно поэтому я и решил жениться, а потом мы с Ильдико будем предаваться только любви и нашему счастью. А уж потом..., — Аттила прищурил свои, и без того не самые широкие глаза, — а потом мы с вами вернемся в Италию и возьмем Рим себе.

— Куда он денется! — громко хохотнул Ардарих, вновь воинственно подняв кубок нал головой. — За это, мне кажется, точно можно выпить! Да, вождь?

Аттила кивнул:

— За это можно. Мы получим лучшие земли, а я стану императором. Озолочу каждого воина!

— Да здравствует великий Аттила!

Все выпили, осушив кубки с золотистым вином до дна и на несколько минут в шатре, где они сидели, воцарилась тишина — короли и вожди сосредоточенно закусывали.

— А знаете, сейчас, в день моей новой свадьбы, и накануне следующего праздника, я хотел бы подвести небольшие итоги моего правления. Поговорить и повспоминать есть о чем.

Зная любовь повелителя к знакам лести, уважения и упоминания его бесчисленных побед, все присутствующие шумно согласились.

— На это у нас есть время до наступления сумерек, после чего я хочу посетить Ильдико, а затем мы выйдем к гостям, чтобы продолжить празднества.

— Ильдико — само совершенство! — Валамир уверенно кивнул. — Сколько же раз вы уже посещали ее сегодня, вождь?

В ответ Аттила хитро улыбнулся:

— Уже дважды. А собираюсь не менее пяти! Ни одна женщина в последнее время не заводила меня больше! Завидуете, а?

— Нет, радуемся за вас, повелитель. У вас больше сил, чем у молодых жеребцов!

— Это точно! — Аттила с довольным видом откинулся на подушки. — Война, вино и женщины — вот залог моего здоровья! Кстати, некоторые из вас еще помнят моего отца — Мудзука. Был у него брат, Оптар, так вот он говорил мне, что нет ничего важнее еды и женщин. Кстати, дядя плохо кончил — однажды он так наелся и напился, что у него пошла горлом кровь, и он умер прямо за столом. Вот другой мой дядя, Руа, тот был полной противоположностью Оптару и отцу. Он любил войну больше всего и благодаря ему я получил в наследство армию, которую смог вдохновить на небывалые подвиги. А кто из вас знает, отчего он умер?

— Он тоже умер за столом, — сказал Ардарих. — Сидел веселый, а потом весь почернел и упал на землю. Я был тогда мальчиком, но помню все хорошо.

Аттила кивнул:

— Руа вел в тот момент переговоры с Константинополем. Византийцы платили ему по 115 килограммов золота ежегодно, а он не нападал на их империю. Но однажды Руа захотел 230 килограмм ежегодно, начал угрожать императору, устраивал набеги на приграничные территории, а когда Константинополь уже прислал переговорщиков, он умер. Говорят, сердце. Может быть, а может, и нет. Но мне, если честно, плевать. После него мы с Бледой получили власть над гуннами, а значит, власть над миром. Руа и Оптар имели много детей, но ни одного законного, так что власть досталась нам по праву. Бледа был старше меня, но, как вы знаете, он не был способен держать империю. Слаб был, других много слушал. Сначала он был мне неплохим помощником, но затем начал плести заговоры и то, что мне пришлось его убить — так это все ради империи. После этого у нас воцарился полный порядок и единодушие.

— А что Руа? Римляне стали платить по 230 килограммов? — спросил Отмир, вождь ругов. Его народ был вместе с Аттилой лишь около семи лет, так что для него, впрочем, как и для большинства присутствующих, всё, что говорил Аттила, было неизвестно.

В ответ Аттила громко расхохотался:

— Руа вызвал у них только злобу, а потом уже я вызвал у них страх. Император Феодосий, узнав, что я взял пять его городов и иду дальше со стотысячным войском, немедленно прислал мне 230 килограммов и много еще чего. После этого мы подписали договор о ненападении на 7 лет.

— И все соблюдали этот договор?

Атилла пожал плечами:

— А как же. Нам была выгода, им была выгода. Зачем гадить себе в суп? Да и не были мы столь сильны, чтобы постоянно воевать с империей. Но я делал все, чтобы гунны стали сильнее. Пока Бледа следил за порядком на нашей территории, которая к этому времени начиналась от Кавказский гор и заканчивалась здесь, в Паннонии, я провел военные реформы и мы начали решать вопросы с соседями с помощью оружия. В 437 году на Рейне я разбил бургундов и занял их земли. Оставшиеся бежали под покровительство Рима и поселились в Галлии, думая, что спасутся от меня. Ну-ну.

— А что же Константинополь? — спросил Теодемир. — Кто нарушил договор первым?

— Никто! — Аттила криво усмехнулся. — Прошло семь лет, срок его закончился и все были свободны от обещаний. В 441 году империя воевала с персами в Малой Азии и с вандалами на Сицилии, так что мне ничего не мешало войти в Иллирику. Я взял Сингидунум ( Белград), Виминаций (Костолац) и много городов поменьше. Они сопротивлялись, так что мы разрушили их до основания и взяли добычи примерно в три раза больше, чем платила Византия за год.

— Ты великий воин, вождь, — заключил Грот, глава племени герулов. — Но что делал Бледа, когда ты воевал?

Аттила хмыкнул:

— Бледа ничего хорошего не делал. Он начал плести против меня один заговор за другим. Он отчаянно завидовал моим успехам. Его задевало, что он старший, а все вокруг говорят только об Аттиле. Он приблизил к себе никчемных людишек, таких как шут Зеркон, и вообще все его действия начали вредить нашей державе. Мне ничего не оставалось, ради мира среди гуннов, ради блага подданных, в 444 году убить его. В этом было не так много личного — все ради дела. Он мешал и всё тут. Теперь моя держава объединяет более чем пятьдесят народов. Они под единым управлением, служат одному вождю. После смерти Бледы я увеличил державу гуннов на треть и сделал ее богаче в три раза. Да ведь и вы, друзья мои, вы, будучи германцами и славянами, одинаково служите мне и получаете от меня немалую часть вашей славы. Со мной вы сила, без меня — ничто. Вас сразу сомнет Рим или вандалы Гейзериха захотят ваши земли. Пока есть я, есть и вы. Вместе мы разнесем на куски старую империю и создадим свою, со столицей здесь, в Паннонии. Все богатства мира будут наши. Да, на Каталаунских полях империя смогла пока выстоять. Мы не победили, но и не проиграли. Аэций, конечно, сильный полководец, но он не царь, его воля не бесконечна. Король Теодорих пал в битве, а Торисмунд первым ушел с поля битвы. Италия еще будет моя, а значит — ваша тоже.

— А что делать с Византией, вождь? — спросил Валамир. — Они не хотят больше платить.

Аттила беспечно махнул рукой:

— Да, император Феодосий умер не вовремя. У нас ведь был снова мир, но он оказался плохим наездником и упал с лошади прямо на камни. Маркиан, которого эта старая сучка Пульхерия вовзвела на трон, взяв себе в мужья, возомнил себя сыном неба. Ну ладно, пусть пока повитает в облаках, а потом я вернусь к этому вопросу. Сейчас для нас важнее Рим и галлы, а не Византия. Мы сильнее их всех, но война на две стороны губительна, поэтому разберемся с ними по очереди. Кстати, Ардарих, брат мой, тебе по прежнему не претит воевать с твоими родственниками? Да и ты, Валамир — ты же тоже гот. Король Торисмунд вам брат по крови, и неважно, что они вестготы, а вы остготы.

Названные короли хотели уже ответить, но в этот момент в шатер зашли три молодых человека, и внимание Аттилы переключилось на них.

— А вот и мои ребята! — на лице вождя заиграла широкая улыбка. — Заходите, заходите! Выпейте с нами вина!

Эллак, Эрнак и Денгизих — сыновья Аттилы, коротко поздоровавшись с присутствующими, сели напротив отца и, подняв свои кубки, тут же наполненные до краев шустрыми слугами, медленно выпили их до дна. Они знали, что отец не любил, когда от него отстают в этом важном деле.

— О чем говорите? — спросил Эллак, сев поудобнее и скрестив ноги.

— Вспоминаем, — ответил вождь. — Прошлые победы — залог будущих. Жаль, что сейчас с нами нет Оэбарса. Он мог бы много нам рассказать о войнах с Византией, но сейчас, как вы знаете, дядя должен готовить для меня новые войска для следующего похода на Рим.

— Тогда расскажи нам ты сам. Не сомневаюсь, что ты сделаешь это не хуже, чем Оэбарс.

— Ну, хорошо. Итак, в 447 году, когда Феодосий вновь не захотел мне платить, я отобрал у него почти все Балканы, а в сражении на реке Утум я стер в порошок все византийские войска. Их полководец Арнегискл, вернее, только его голова, еще долго смотрела на поле битвы с острия копья, воткнутого в землю перед моим шатром.

— После этого вся Фракия стала твоя, вождь! — не утерпел Теодемир. — Более сотни городов были покорены!

Аттила важно кивнул:

— Да. Мы вышли к Мраморному морю, подошли к Греции у Фермопил, а затем в битве на Херсонесе Фракийском еще раз разбили имперцев и они заключили с нами договор о мире. Константинополь отдал мне треть всего своего золота, так что Феодосию пришлось обложить своих подданных новыми налогами. Тогда ко мне в ставку, в 448 году, прибыл от императора Приск Паннийский. Сначала он подговорил моего человека, Эдекона, убить меня, но потом тот раскаялся и все мне рассказал. Я бы мог убить Приска, но потом просто взял с него хорошую дань, а переговоры продолжились своим чередом. Все было хорошо, но Феодосий умер в 450 году, а что сейчас делает этот старый баран Маркиан, вы и так знаете.

— Ты великий полководец и политик, вождь, — сказал Валамир. — Слава Аттиле Великому!

— А потом мы с вами пошли на Галлию, — продолжил Аттила, когда все вновь выпили. — Тут вы сами все знаете, но я напомню.

— Об этом можно говорить вечно, государь, — отозвался Грот. — И через тысячи лет о ваших подвигах не забудут!

— Еще бы! С начала апреля по июнь я взял все города до Луары и только на Каталаунских полях пришлось остановиться. Я мог бы двигаться и дальше, но все же решил, что пока галлам хватит. Я же политик, а не только воин, как вы только что говорили. Итак, я снова ушел в Паннонию и отпустил вас по домам, чтобы следующим летом мы двинулись на Италию. Я взял их столицу, Медиоланум ( Милан), Тицинум (Павия), Аквилею и все остальные, более мелкие, города. Я стирал их почти до основания, а римляне бежали от меня как сайгаки и даже быстрее. Аэций со своим войском держался от меня на расстоянии, он просто боялся настоящего сражения.

— Мы его так и не дождались, — отозвался Валамир. — Римляне тогда дешево отделались.

Аттила кивнул:

— Да, своим отступлением они сохранили часть армии. Но власть их уже никогда не будет иметь прежней силы. Помните, в Медиолануме я увидел в императорском дворце картину, где императоры сидят на троне, а под ними лежат мертвыми наши братья из разных племен? Я изрубил эту картину мечом, и потом там висело мое изображение, на котором эти императоры у моих ног ссыпают в кучу все золото своей гнилой империи. Даже папа Лев прибыл тогда умолять меня покинуть Италию, но если бы не начинавшаяся чума, я бы этого не сделал. 452 год в любом случае был вписан золотом в историю моей державы. Никогда мы еще не были так сильны, как сейчас. В этом году я разорил почти всю Галлию, а чуть позже мы завоюем и Рим. Ни чума, ни папа Лев, ни Аэций, ни Византия не спасут его. Мы станем еще богаче, и Константинополь пусть дрожит. Моя держава будет вечна. Когда меня не станет, вы или ваши сыновья все будете служить Эллаку, а потом его детям. Я же буду следить за вами сверху, и пить кубки за ваши победы. А сейчас давайте выпьем здесь, друзья! Скоро свадьба, а потом моя дорогая Ильдико подарит мне ночь, жарче которой еще не было на всем свете! Эй, слуги, красного мне налейте, да погуще!

Ранним утром следующего дня Ардариха, спавшего в обнимку сразу с тремя наложницами, разбудил слуга.

— Хозяин! — он наклонился к самому его уху. — Хозяин, просыпайтесь!

— Что случилось? — король с трудом разлепил тяжелые веки. — Почему так рано?

— Хозяин, вас зовет господин Валамир.

— Тьфу ты, неймется ему! Сколько я спал, часа три?

— Чуть меньше, господин. Но кажется, что дело очень важное.

— Ну ладно! — Ардарих оттолкнул от себя женщин и вдел руки в черную длинную рубаху, поданную ему слугой. — Бабы пусть спят и никуда не уходят. Не буди их. Я ими еще не пользовался. Как дошел до постели, чуток потрогал их и уснул. Ох уж эта свадьба! Представляю, что там устроил Аттила своей Ильдико. Пьяный был как поросенок, но все равно все время хватал ее при всех, а под столом у него сидели еще две жены. Теребили у него между ног, чтобы сила перед брачной ночью не угасла. Эх, ладно… Пошли!

— Ну и что теперь с этим делать? — Валамир посмотрел на Ардариха, который, стоя у входа в шатер Аттилы, словно окаменев, долго молча переводил взгляд с вождя, лежавшего в луже крови на постели, на хрупкую голую девушку, всю покрытую бурыми пятнами, сжавшуюся у поддерживающей сооружение колонны.

С десяток гуннских воинов, из личной охраны вождя, находились внутри шатра, расположившись по кругу при полном вооружении, еще около тридцати человек стояли снаружи по периметру. Аттила, вождь гуннов, самый опасный завоеватель, пришедший с Востока Европы, чья держава занимала земли от нынешней Центральной России, Кавказа и до самой Франции, был мертв. Его огромная держава осталась без повелителя и никто не мог даже предполагать, что будет дальше.

— Что здесь произошло? — Ардарих, наконец, пришел в себя от уведенного. — Как такое могла случиться? Надо же, женился человек!

— Она все рассказала, — Валамир указал на Ильдико. — Она ведь дочь правителя одного бургундского племени, которое вождь разгромил в Галлии этим летом. Он вырезал всю ее семью, но её красота очаровала вождя, и он решил взять ее в жены. Оказалось, девушка хорошо умела ждать и вчера, когда они остались наедине и он на нее залез, у него пошла кровь из носа. Ну, как уже бывало, ты же знаешь. Он спьяну не мог ничего сообразить, лег на спину, начал глотать, и в этот момент она вонзила ему в горло, прямо в артерию, вон тот тонкий нож для фруктов. Он еще попытался вскочить, но был настолько пьян, что даже ей, с её небольшими силами, удалось удержать Аттилу на кровати, и вскоре он умер. Она не пыталась убежать, подождала какое-то время, а затем вышла наружу и позвала начальника охраны. Он позвал меня, а я тебя. Вот и всё.

— А где его сыновья?

— Спят. Их пошли будить, но пока это невозможно. Ничего не соображают, так пьяны.

— Понятно. Вот и не надо торопиться. Знаешь, Валамир, я думаю, что никто не должен знать, что здесь на самом деле произошло. Для войска Аттила почти полубог, а значит, его нельзя просто так убить. Это поколеблет их веру в святость власти.

— Согласен, — Валамир кивнул. — И что предлагаешь?

— Скажем армии, что у него пошла кровь, а он, отягощенный алкоголем и любовью, не смог вовремя позвать на помощь.

— А она? — Валамир глазами указал на Ильдико. — Она почему не помогла, спросят?

— Она нам не нужна. Пусть ее задушат подушкой и сообщат, что она в тот момент спала, а когда проснулась и увидела супруга мертвым, тут же умерла от небывалого горя.

— Хорошо, так и сделаем. Так, а вот и Теодемир!

Действительно, в этот момент в шатер вошел его младший брат, который, быстро окинув взглядом всю картину, криво ухмыльнулся и подошел к двум остготским королям. После недолгого разговора, в котором Теодемиру было сообщено все рассказанное выше, Ардарих, как старший, продолжил излагать свои мысли:

— Пусть его омоют, оденут как следует. След от кинжала надо скрыть, а лучше не подпускать воинов очень близко. Полдня на прощание, а затем оказать все царские почести и похоронить.

— Гунны могут потом раскопать могилу и таскать его с собой, — проговорил Теодемир. — Это же дикари.

— Ты же уже воюешь вместе с ними пять лет, — сказал Ардарих. — Сразу разонравились?

Теодемир тряхнул головой:

— Никогда не нравились. Теперь их время закончилось.

— Об этом мы после поговорим. Ну а насчет того, что выкопают… ты прав, могут. Пусть его похоронят в неизвестном месте. Человек двадцать из личной охраны справятся за пару часов. Отвезут километров на двадцать и закопают.

— Но они же будут знать всё? — Валамир хитро подмигнул. — Они и сами могут потом выкопать.

— Наши воины убьют их, так что никто не будет ничего знать, даже мы, — спокойно ответил Ардарих.

— А его сыновья? Что скажет Эллак?

— А мне плевать, что он скажет. Думаю, что они согласятся с этим планом. Я хорошо им объясню.

— Ну что, тогда будем действовать?

— Да, ждать нечего. Эй, Гортан, подойди сюда! — Ардарих позвал начальника личной охраны Аттилы, после чего они ему изложили свои мысли, с которыми тот согласился.

— Давай, действуй! — напутствовал его Ардарих. — Выбери из своих воинов тех, кого тебе не жалко, остальные пусть уходят из шатра. Девку задушить, хозяина вымыть и одеть. К вечеру пусть едут хоронить. Двадцать воинов и нужное количество рабочих. Всё. Как вернутся, всех казнить. Приступай! За работу получишь килограмм золота!

Через несколько месяцев империя Аттилы, фактически, перестала существовать. Короли остготов не захотели подчиняться сыновьям вождя, среди которых тоже не было согласия. Эллак, как старший сын, должен был стать следующим вождем гуннов, но остальные с этим не согласились. Каждый хотел урвать часть завоеванных земель себе. В итоге Эллак был убит в битве с войсками Ардариха уже через год, остальные сыновья Аттилы погибли в течении последующих десяти лет в битвах с остготами, с войсками Валамира, Теодемира и других. К этому моменту они владели лишь небольшими частями бывшей империи, и к 470 году, через 17 лет после смерти Аттилы, не осталось не только его страны, но и о самих гуннах, как о народе, больше никто не слышал. Они растворились по всей Европе, став частью ее народов. Судьба кочевников во все времена была одинакова. Они вдруг громко заявляли о себе, чтобы затем пасть и практически исчезнуть.

КОНЕЦ

Аттила — вождь племени гуннов

Ардарих — король гепидов.

Аэций — византийский полководец.

Гепиды — германское племя.

Валамир, Теодемир — короли остготов.

Константинополь, Византия, Восточная Римская империя — названия государства, находившегося в Европе и Азии.

Остготы — германское племя.

Приск Паннийский — византийский политический деятель, описавший Аттилу.

Руги, скиры, герулы и тюринги — германские племена.

Руа — вождь гуннов, дядя Аттилы.