Маскиастра Гости

На требования показать соседа Грех немедленно включал изображение места на лайнере. Грех там уверенно видел соседа, а люди видели пустое помещение. На требование прислать жизненные показатели соседа Грех их присылал — показатели иллюстрировали живого и здорового человека. Только невидимого.

Маскиастрийцы, все, как один, превратились в шахматные фигуры. Но шахматы специфические — сомнамбулистические: космические туристы стали шахматными фигурами одного единственного ранга — сомнамбула — и постоянно передвигались по шахматной доске помещений. Они искали своего до противного нестандартного спутника. Они потом начали требовать от лайнера вернуть им отшельника. Через сутки после фиксации пропажи на «Маскиастре» затрепетали первые ростки истерики и паники. Хм, а маскиастрийские стримы и блоги не только не иссякли, но и обрели силу приливной волны…

До Солнца космотурлайнер так и не доплыл: полномочные приняли решение свернуть космическое путешествие. «Маскиастра» приступил к всплытию из глубины звёздных взвесей. Какая уж там глубина-то! Всего лишь по щиколотку, того меньше: космотурлайнер не успел глубоко уйти. Страх и разочарование стали зарубками срезанного почти на корню роста плавания.

Кто из нас, родившихся в обыденности, мог помыслить иное, не то, что нам сообщали полномочные и СМИ о «Маскиастре»? Нуль человек.

Кто из живущих в земных веках был удостоен космосом стать соучастником космической тайны? Снова по нулям.

Земной малыш до сего дня остаётся ближе к пониманию космоса, чем самый именитый и крутой астрофизик. Точно-точно.

А я рассказываю дальше.

«Маскиастра» вернулся. Грех был арестован. «Сомнамбулы» отправлены на реабилитацию и стабилизацию, а после — членов неудавшегося космоплавания ждали разномастные презентации и выпендриации — герои же. Ещё после — некоторые маскиастрийцы удрали в эмиграцию, а некоторые — пали в алкоголизацию.

Соседа так и не обнаружили на вернувшемся лайнере.

Мыльными пузырями полопались тридцать дней с момента возвращения «Маскиастры». СМИ ещё клокотали, а мне начали сниться запоминающиеся сверхстранностью сюжеты.

Первый.

Передо мной высокий серый зАмок с колоннами. Теперь я на крыше замка. Она плоская, с вылетевшими на неё квадратными верхушками колонн. На одном из таких квадратов, в самом его центре, прямо из каменной материи колонны растёт ярко-красный цветок. У него отсутствуют стебель и листья, крупный бутон лежит на поверхности, будто лилия на воде, и по своей форме тоже схож с лилией. Шквалистый ветер трепет перистые лепестки* .

Со второго сна сюжеты пошли космические.

Я поняла, что перегрелась под новостями, и вернулась в живительный тенёк телеканала с мультфильмами.

Сны не сменили пластинку!

Ночь, когда Солнце с мягким всплеском вплыло на приём к моему разуму, предшествовала дню начала лета. Первого июня я с сыном выходили в двухдневный поход, организованный спортивной секцией, которую посещает сын.

*Мой настоящий сон, который смотрела в ночь с тринадцатого на четырнадцатое сентября 2024 года.

Поход-похооод. Эх, поход-вожак, поход! Жизнь ведёт наоборот. Пот, писк чад и комаров, в котелке речной улов. Предвкушенье звёзд… Не все из наших их дождались. Девяносто семь процентов походников на позднее прибытие июньских звёзд не вышли из палаточных недр — спали. Возглавлял и восхраплял отряд спящих сам тренер. Этот незадачливый молодой парень впервые, как выяснилось, оказался в подобной переделке (поход с детьми), и его могучий организм пал в Астрал в следующую же секунду, как за макушкой Солнца закрылась дверь горизонта. Парень честно исполнял обязанности начальника похода целый день, целый вечер, и лишь после того, как провёл ужин, скомандовал отбой, — отбился и сам. В его «Ребята, отбой!» мне явственно услышалось: «Прощайте! Не поминайте лихом, нервоеды!»

Тремя процентами дождунов были мой сын, я и девочка Серафима.

28.10.2024

Фиму мама родила в пятнадцать лет. Слаба морально девушка оказалась для взятия в руки ребёнка и себя, сбежала из дома, начала вольную житуху, а бабушке пришлось вспомнить мамствование. Трудности с гнездованием в жизни были у женщины и до беременности дочери, а с рождением внучки и взятием ответственности за неё — трудностей набралось на целую демонстрацию. Вместе с Фимой росло бабушкино раздражение и обида на судьбу. Воспитывали девочку ежовые рукавицы и басовые тона измотанной бабушки. Женщина искала и находила любую возможность избавиться от внучки хотя бы на время: продлёнка, детские лагеря, спортивные секции, кружки, экскурсии и походы — лишь бы Фимы не было дома, чтобы бабушка спокойно могла выполнять надомную работу и дела по хозяйству, а также хоть иногда встречаться с возлюбленным. Всюду Серафима ходила одна. Когда одиночество приросло к девочке? Может быть, с первого класса школы, а, может быть, с мгновения зачатия. Мне грустно…

Фима не хотела одиночества. Но что было делать малышке, если и космос не умягчил ей жизнь: одарил её бугристым характером? Нет-нет, девочка не была букой, подлой, мстительной, унылой. Несмотря ни на что, она проявлялась жизнерадостной. Приспосабливаться и быть удобной всем и каждому она не умела! Странными поступками она пыталась привлечь к себе внимание детей и взрослых. Внимание она привлекала, да. Но в результате её выходок никто не хотел с ней дружить. Фима посещает один класс и одну спорт. секцию с моим сыном. По рассказам сына я знаю, что Фиму и там, и там дети назначили изгоем.

Фима — едок первой гильдии. Она даже на уроках умудрялась что-нибудь хомячить. И сейчас, сидя с нами у костерка, Серафима отдавала дань вкусного уважения баночке с сушёной малиной в йогуртовой глазури. Мы с сыном попивали горячий ромашковый отвар из термоса. Все втроём мы не забывали вести счёт прибывающих звёздочек.

— Смотрите-смотрите, тётя Ирина! Вон ещё звезда!

— Где?

— Над деревом!

— Мама, а я увидел вопросительный знак созвездия Большая Медведица!

— Вижу. Смотрите, ребят, река и небо одного цвета. Это мой любимый цвет: цвет непонятного времени, цвет космической сказки. Мы как будто сидим на берегу, за которым начинается непонятное: может, сухое небо — небо, может, мокрое небо — вода, а, может, сказка.

— Дааа… Эй! Вон ещё две звёздочки просочились! — шёпотом прокричала Фима.

— Привет! — мы обернулись и увидели голограмму девушки, стоящей у палатки начальника похода. О, какой же богатырский храп раздавался оттуда!

Голограмма подошла к нам.

— Хорошо здесь у вас, — девушка любуется костерком.

— Тот бедолага, что сейчас разносит окружающий мир своим храпом, — мой парень. Я долго пыталась до него дозвониться. Не получилось. Вот пришла сама, чтоб посмотреть на мире, что же случилось с моим спортсменом. Такого страдальческого лица я никогда у него не видела раньше, — девушка рассмеялась, — Рассказывайте, что вы сделали с моим любимым человеком?!

Я улыбнулась в ответ и лишь развела руками. Двое субчиков, сидящих по обе стороны от меня, тут же скопировали мой жест. И такие искренне озабоченные, удручённые лица у них были! Такие чистые глаза…, что где-то сейчас хором зарыдали все большие и малые театры мира, а мы с девушкой прикрыли рты, чтобы наш хохот не разбудил сонное походное царство.

— Ладно. Узнать мне не светит, почему мой бедолага дуэтит с виброзвонком телефона. Ладно, пойду за границу звонка! Хорошего вам продолжения похода. И верните мне моего любимого потом в целости и сохранности. Хорошо? Обещаете?

Сын, я и Фима энергично закивали в ответ.

После исчезновения голограммы мы снова обратились к небу. Сонм звёзд толпился в нём. Не было видно ни одной чёрной прогалины! Поэтому о звездосчёте мы больше не думали, а решили порассказывать друг другу страшные истории. Первым рассказчиком выбрали меня.

— Я вид обыкновенных мам!

Я спец по маленьким штанам!

Не злой, не серый я, не волк!

Я в носопырках знаю толк!

РРРР!

Ребят рассмешила моя шуточная импровизация, но не удовлетворила их жажду ужасного. Первым мастером ужасов стал сын. И едва он вступил в свои права, едва мы спустились в подвальный коридор с кучей запертых комнат, как к нам приблизился какой-то незнакомый дядя. Фима подумала, что он тоже голограммный знакомый нашего тренера и сочувственно спросила:

— Вы друг этого бедолаги, что разносит храп по всему миру? Не можете до него дозвониться, да? Мы ничего с этим бедолагой не делали! Верите?

Продолжу. 29.10.2024

— Ухайдокали тренера. Ай-й-я-яй. А я ИИ с «Маскиастры». Приглашаю вас всех на лайнер. Тут недалеко.

— Мам, что это за челик?

— Тётя Ирина, дядька реальный. И он точно балбес. Я знаю балбесов.

«Кончай бубню», — в сонной манере попыталась приструнить нас какая-то из ребячьих палаток.

А я пребывала в зависании компьютерных программ прошлого. В голове кружило одно слово: «опочемУльня», образованное от «опочивальня». О чём? О почему. Почему? Потому. Почему опочивальня? Фиги знают. Делай что-то уже!!! Заору сейчас…

— Вас же арестовали. А «Маскиастра» закрыт сейчас. Следствие идёт, там…

«Ты трусиха. Трусихой была и помрёшь ею. Заори! Разбуди всех! Под твоей ответственностью сын, другие дети».

— Ну да, меня арестовали. И что ж теперь? Хороших людей пригласить нельзя, что ли? Братан, — обращается к моему сыну, — ты хочешь покататься на космическом лайнере?

— Нет! Да. Ма-ам?

Я уже вскочила и термос в качестве дубинки прихватила. Отметелю! Только тронь нас!

— Подругу с собой бери, — ИИ зафиксировал взгляд на мне, — Угу, угу, что делается-то, вы посмотрите. И мамку свою не забудь.

«Человек-ребёнок. Человек-ребёнок. Человек-давнЮк, с термосом и паникой», — мерно произнёс голос, сформировавшийся из звуков вокруг. И лес, и небо, и костерок, и река, и храп тренера сказали это.

Вспышек, скорости, кружения — ничего такого не испыталось. После голоса — сразу лица сына, Фимы, ИИ и соседа. Все уговаривали меня отдать им термос, поскольку для праздничного маскиастрийского стола не хватало лишь отвара из земных ромашек.

Наверное, продолжу. 04.11.2024

Но до стола ли мне было?! «Сынок, Фимка, вы в порядке?! Как вы себя чувствуете, блин, Господи!» — ураганила я, как только пришла в себя. Пока ощупывала-осматривала детей, ИИ посвистывал в сторонке, сосед же разливал ромашковый отвар. Разливал? В корабельном выступе, назначенном побыть столом, плавно нарисовалось отверстие, куда сосед выливал напиток, а я понимала, что с отваром и термосом что-то случилось, потому что они стали бездонными.

Когда мальки заверили меня в отличном самочувствии, я завьюжила в сторону соседа: «Мы все за Вас волн… »

— Как там в доме? — перебил он, — Квартиру мою сильно обследуют после случившегося на «Маскиастре»? После того, как я спрятался?

Я опять зависла. Значит, сосед … в курсе событий и повелевает ими… Значит, сосед … нашёлся для нас, но так и не нашёлся для землян! Значит, мы сейчас на каком-то другом космолайнере… Значит, значит…

ИИ, наверное проанализировав и спрогнозировав всю меня, ринулся вытаскивать мои жиреющие паникой мысли из пут знАчитей:

— Мамка, не волнуйся. Мы на настоящем лайнере «Маскиастра», — успел он сказать до того, как на меня сверху что-то рухнуло. Я слилась с полом. Обещала себе и много месяцев не произносила плохих слов, но сейчас они рефлекторно объявились. Меня поднимали дети, а рухнозавра — мокроволосого большеноса (ну правда: на лице один нос да взгляд ненавидящий) — ставили на ноги сосед и ИИ. Большенос даже не осмотрелся, сразу начал бегать, суетиться, махать руками, хвататься за предметы, тереть своё лицо, словно оттуда джинна выманивал. Двигался бумозавр дёргано, зигзагообразно, рваным мокрым плащом задевая всё на пути. Интересно, и откуда это к нам такого красивого маньяка замело? А ИИ ответил моим мыслям:

— Это ваш мир. Посмотрите, люди добрые, до кого вы себя довели.

Сосед погладил стену лайнера, и зазвучала Музыка. Медленная, сразу проникающая и озаряющая мечты; если отсек для счастья пустовал, она меняла картину: счастье заполняло трещины и пустоты, выходило за края, становясь эхом каждому удару сердца. Музыка проявлялась такими мелодиевыми ходами, которых я в жизни не слышала. Я знала, что когда-нибудь встречу пришедшую прямо из космоса, не изменённую человеческим восприятием Музыку.

Слушаем…

Гляжу на рухнозавра — рухнул на колени, тоже слушает. Улыбается, трёт глаза. Что-то забормотал не по-нашему… Нет, по-нашему. …То ли рэп, то ли современную попсу (и там, и там нынче слов родного языка не разберёшь без перевода: принято корёжить родную речь, чтобы она походила на иностранную). Выбормотав из себя остатки антимузыки, рухнозавр успокоился — хотя бы от этого шлака мир освободился. С каким же блаженным лицом он слушал…

Дети тоже внимательно слушали. А потом им стало интересно, откуда Музыка, и они вступили в состязание предположений. Да тут ещё я принялась просить их вспомнить о манерах и дать всем послушать волшебство. Так что, ИИ лёгким поклоном извинился перед Музыкой и, надеюсь, попросил её вскоре навестить нас снова.

Через несколько мгновений за уходом Музыки рухнозавр вскочил, да так резко, что напугал мальков. Сын даже вскрикнул. Фима схватила его за руку и побежала ко мне. Ребята спрятались за моей спиной. Зря: рухнозавр поозирался и кинулся в нашу сторону. Схватил меня за плечи и затряс, заорал:

— Настоящая Музыка! Кайф! Понимаешь, женщина?! Музыка! Круто! Круче всего! Кайфовей с-кса!

Я вот тут с ним полностью согласна. В последнее время на Земле наблюдалось исчезновение настоящей Музыки. Её вытеснял современный шлак, состоящий из, прошу прощения, письковОя (ладно, полегче скажу — гормОновОя) и понтов — односекундного ширпотреба, нужного для быстрого обогащения мьюзмейкеров деньгами, но не для наполнения слушателя чувствами.

— Да-да, — я оттолкнула рухнозавра подальше от детей, сняла с себя его руки. ИИ принял мир в свои объятия, повёл в сторону праздничного стола.

Дети и я было пошли за ними. Но когда, глядя в спину рухнозавра, наконец-то заметила, что мокрость его тёмных волос и пятен на чёрном плаще имеет бордовый оттенок, чтобы подтвердить догадку, подбежала, отворотила мир от ИИ и расстегнула плащ. Обнажённая грудь рухнозавра была сплошным месивом ран.

— ИИ, ты сможешь восстановить наш мир? — спросила я одновременно с вопросом Фимы: «Тётя Ирина, а что такое с-кс?»

— Попробую, — ответил ИИ, похлопал рухнозавра по плечу, после чего (от того ли, от другого ли) мир превратился в крысу. Мальки завизжали, я зависла. ИИ быстро поднял грызуна, но поверье про «быстро поднятое», мол, быстро поднятое крысой не является, не сработало сейчас.

— Грех вспомнил про Пифию — свой лабораторный биодомик, — рассмеялся сосед.

А ИИ заплакал, чем огорошил меня — ТАКИЕ умеют плакать?

— Я тогда пошёл на это ради наработки прикольно-лабораторного опыта. Иными словами, я просто решил поприкалываться, на слабо пожить в роли лабораторного зверька… Кошмарное, о-о-о-о, тёмное время пережить пришлось! Я командовал её, — косится на крысу, — усами, а она ими давала учёным правильные ответы. Честно, я не желал, чтобы люди пошли по пути искусственного разума в организме, искусственной интуиции, как они озаглавили свою очередную ошибку! Я же добрый, — вытирал слёзы ИИ, — не коварный поработитель, как думает про меня мамка.

— А, может, хватит болтать, — вдруг выдала Фима, — тортики засыхают!

— И правда! — поддержал её сосед, — Вы что-то долго идёте к моему пищеблоку!

— Держись рядом с миром. Тогда он снова станет прямоходящим, — шепнул мне ИИ.

01.12.2024

Наверное, продолжу.