Александр Махотин "Трафик розовой мечты"

8. ТРАФИК РОЗОВОЙ МЕЧТЫ

Между 1990-м и 95-м годом в нашей стране появился новый вид бизнеса. Как его назвать — международная розничная торговля или контрабандные массовые народные операции, или выставка-продажа товаров народного потребления отечественного производства на базарах европейских стран, — даже и не придумаешь! Но, как не называй этот процесс, на фоне общей безработицы это была «манна небесная» или, скорее,«золотая лихорадка». Всё мало-мальски активное население нашего города, получавшее мизерную зарплатуна своих предприятиях (в пересчёте на доллары около 10»баксов» за месяц), прознав что в дружественной нам стране Югославии можно отечественные ножи, молотки, пилы, плоскогубцы хорошо продать и домой привезти валюту, — т.е. доллары, которые, в отличие от нашей гривны, не подвергались инфляции, срочно кинулось в вояжи. Хозяйственные магазины опустошались в геометрической прогрессии, покупалось всё — от ведер, канистр, шампуров, разныхинструментов до бензопил и мини-тракторов. Таможенные пункты неожиданно «ожили» вместе с таможенниками, приграничные поселки быстро налаживали сервис по питанию, самогоноварению, туалетам и другим услугам, которые так были необходимы вереницам стоящих в очереди машин. Кто не мог выбраться на своем транспорте, организовывались в совместные поездки на автобусах, и на таможнях порой скапливалось до пятисот машин и сотен автобусов за одни сутки! Всей этой массе народа, когда заканчивались запасы алкоголя, консервов и сала, нужно было продолжать пить и есть, и тут подключались бабушки из приграничных посёлков и начинали «косить капусту», предлагая еду, питьё и прочее. Таможенники не успевали осматривать горы товара, вывозимого за пределы страны, поэтому просто называли общую сумму за проезд границы водителю автобуса, все кто в нём ехал со своими мешками и сумками, скидывались, и таможня давала«зеленый свет». В этих очередях можно было встретить массу знакомых — казалось, что Бердянск просто весь выехал поближе к границе— тут были и работяги, и чиновники, и учителя, и даже бердянские начальник милиции и начальник таможни! Конечно же, их на таможне пропустили вне очереди, и они «сквозняком» пересекли границу под завистливые взгляды земляков. Во время долгих часов ожидания по обеим сторонам приграничной очереди вырастали горы мусора, а за ними в посадках был просто отхожий простор. Но, несмотря на спартанские условия, было весело — слышались песни, звуки гитар, парочки удалялись в глубины придорожных посадок, на ходу сочинялись и рассказывались анекдоты, а сколько выпивалось литров спиртного, так это можно было сравнить с грандиозными застольями времён царя Ивана Грозного! Вот где случай или жизненная необходимость объединяли людей разного социального уровня. Продавщица могла сидеть и флиртовать с заведующим детской поликлиникой, браконьер — пить водкус милиционером и рыбинспектором, учительница — завести «роман» с барменом, и атмосфера такого большого общежития придавала всему путешествию много ярких и приятных впечатлений, которых иногда так не хватает в повседневной жизни. Я, естественно, не мог долго оставаться в стороне от подобного«эльдорадо». Мы с моим другом Петром как раз занимались видеосалоном, в те времена это была очень востребованная и прибыльная тема. Купили видеомагнитофон и, как поет Макаревич — «это видеорай, это видеосон», начали в «красном уголке»(место собраний коммунистов-активистов) на ул.Гайдаракрутить детское и недетское кино. Было весело! И тут — следующий «бум», те самые торговые вояжи в Югославию. Мы одновременно, не сговариваясь, решили ехать. У Петьки была белая «шестёрка «Жигуль», состояние прекрасное — уж очень он был аккуратный водитель, иногда даже противно от этой его щепетильности, — но зато мы знали, что она точно довезёт нас до Югославии и обратно. И вот мы, подсобрав денег, двинулись по селам нашего района скупать товар, так как в Бердянске из хозяйственных магазинов на вывоз за «бугор» выгребли всё-осталась одна наждачная бумага, древка для лопат и поддувало для печей-буржуек. — Петь, значит смотри, забираем молотки, вилы, косы, — командовал я в сельском магазине, а Петька озвучивал продавцу количество. — Еще классно полотна для ножовок по металлу идут, — вспомнил я из разговоров с друзьями. — И ножовки для древесины тоже идут, — добавил Петр и взял десяток. Мы набрали отверток, свёрл, наборы гаечных ключей, кухонные ножи и мельхиоровые ложки и вилки и ещё много всякой хозяйственной дребедени. Петя увидел в парфюмерном отделе вазелин, по 5копеек за баночку. — Я возьму два ящика, — шепнул он мне на ухо и стал пробивать на кассе целых два ящика вазелина. «Ну, — думаю, — нужно и мне взять что— то особенное, на чем можно «подняться» резко и неожиданно!» Я долго выискивал на полках магазинов какой-нибудь особенный товар, прикидывал в уме логику наших братьев славян — югославов, пытаясь угадать, что им больше всего может понравиться, и вдруг я увидел в одном из магазинов большой металлический гарпун. — Товарищ продавец, а покажите мне эту вещицу, и вообще, что это такое? — спросил я, указывая на заинтересовавший меня предмет.Молодая женщина в синем халате достала с полки гарпун и начала мне объяснять, что онприменяется для питания почвы под фруктовыми деревьями. Оказалось, что гарпун был только частью приспособления — продавец также вытащила из— под прилавка большой насос и ловко прикрутила его к гарпуну. — Берёте этот гарпун и загоняете его в землю под корень, а в ёмкости насосау вас уже должны уже быть разведены удобрения, давите на поршень и удобряете корень, потом откручиваете насос и можете опрыскивать им деревья. Я слушал ее, а в голове у меня уже складывалиськартинки, как «юги» наперебой просят у меня эту установку, а я всё повышаю и повышаю цену и продаю, наверное, за …250 долларов, и это ж половина прибыли, которую я планировал привезти! Круто, вот это удача! — Покупаю, — решительно сказал я и, взяв в руки универсальный агрегат, попробовал насос. Мне понравилось всё в нём — и размеры, и принцип работы, и редкость изделия — эксклюзив, одним словом! — Ну всё, теперь можно собираться и везти товар, — и мы в срочном порядке сдали документы на получение загранпаспорта. Начальник паспортного стола в этот период жизни в городе был «персоной номер один», так как желающих выдвинуться за границу в поисках заработка было невероятное количество. И вот, всё у нас было готово — документы на руках, товар закуплен, жёны «тормозки» запаковали, маршрут расспрошен до мелочей — конечная точка Югославия, город Новый Сад, рынок. Мы выезжаем счастливые и окрыленные, полные надежды на заработок и в предвкушении неизведанных приключений и впечатлений. Я выступал в роли штурмана, так что карта автомобильных дорог в моих руках, как и сигарета, были неотделимыми атрибутами путешествия. Дороги в Югославию были разные, мы выбрали путь через Румынию. И вот уже за окнами машины промелькнул Кишинев, за спиной осталась Одесса и Украина, а впереди — Румыния. Таможню мы прошли довольно быстро, оплатили страховой полис и ещё что-то, и, наконец, мы в Румынии. Мне понравилась эта красивая страна, на рынках очень много продавали дублёнок, курток из натуральной кожи и овчины, расшитых красивыми узорами. Мы ехали через Бухарест, но, выбрав к нему путь вдоль Дуная и залюбовавшись величавой рекой, мы совсем не заметили, как дорога стала непроходимой — камни, скатившиеся с гор преграждали путь то там, то сям, и, сократив по ней путь всего лишь на 50 километров, мы «убили» целый день и лишь к ночи подъехали к Бухаресту. — Леха, давай в Бухаресте заправимся под завязку, чтобы спокойно ехать уже до Югославии, — предложил Петька. — Давай, вот и заправка, — сказал я, увидев справа огни и неоновую вывеску "PETROL", — и мы повернули к ней. Когда мы подъехали поближе к заправке, то увидели длиннющую очередь машин, и я пошел на разведку— прошелся между машин, посмотрел цены, и вернулся к Петьке. — Так, есть идея. Давай попросим кого-нибудь из румын, чтобы нам наполнили бензином канистры. Канистр у нас было шесть. Товар в нашей машине в основном лежал сзади, сидения там мы убрали, плюс был багажник наверху, а в заднем багажнике находились канистры и инструменты, кстати, канистры мы думали тоже продать на обратном пути. — Петь, сходи, договорись с кем-нибудь, — попросил я друга. У него всегда получалось договариваться. Минут через десять он вернулся запыхавшись. — Леха, давай четыре канистры, нам возьмут горючки, — быстро проговорил Петр, открыв мою дверь, и я увидел, что за ним стоят двое парней — румын. Я вышел из машины и мы стали объясняться, как могли. — Петрол? окей, — уточнял у нас один из них, беря канистры. Поняв, что мы коммивояжеры из бывшего Союза, румыны начали показывать на товар, и спрашивали, как мы поняли, сигареты. У нас было около 10 блоков сигарет «Ту— 134», это были самые распространенные в бывшем Союзе болгарские сигареты. Начался торг, сторговались по 2 блока за полную канистру, и, рассчитавшись сигаретами с этими ребятами, мы отъехали в сторону и стали ждать, когда же нам принесут канистры с горючим. Через некоторое время мы переглянулись-у обоих одновременно появилась одна и та же мысль. — А нас не кинули?, — и мы, выскочив из машины побежали к заправке, но ребят нигде не было. — Это ты виноват— ты их нашел! — кричал я на Петьку. — Конечно, а не ты ли им сигареты отдал? — парировал Петр. Вскоре мы успокоились, поняв, что оба лоханулись, и что друг на друга наезжать не стоит— канистры и сигареты всё равно не вернуть, но обидно было страшно. « И где они только взялись, эти цыгане долбаные», — ругались мы. — Ладно, давай бухнём и спать, а завтра заправимся и поедем, — предложил я и мы после первых ста граммов водки, успокоились, и через 40 минут уже мирно напарупохрапывали на стоянке, откинувшись на передних сидениях нашей «шестерки». Проснувшись рано утром, мы заправились и поехали дальше, настроение, конечно, было уже не такое приподнятое, но мы не отчаивались — ведь впереди нас ждала наша «земля обетованная». — Не грусти, Лёха, все еще выровняется! — подбодрил меня Петька, и через несколько часов мы подъехали к югославской таможне. Машин здесь было видимо-невидимо: судя по номерам, и россияне, и белорусы, и молдаване, ну и естественно, наших украинцев было здесь больше всех, не считая румын и «югов». Встав в очередь, мы стали терпеливо ждать. Попутно мы познакомились с соседями по очереди— впереди нас стояло четыре машины одесситов и мы, скооперировавшись, потихоньку трапезничали, слушая былины и анекдоты из жизни наших новых знакомых-коммивояжеров. Только к ночи мы приблизились к таможенному пропускнику. Румыны нас пропустили сразу, а югославы начали проверку товара. Дело в том, что наша поездка состоялась уже, наверное, в период «третьей волны» экспортно-импортной эпопеи, и если таможенники вначале радостно пропускали всех "братушек", то сейчас им, по-видимому, изрядно надоел процесс наполнения рынков Югославии дешевым товаром хозяйственного направления, ведь у нас в стране был самый дешевый металл и изделия из него. Кроме того, в этом международном перемещении ещё и контингент попадался криминальный — преступники выезжали под видом торгашей, а «бомбили» как наших, так и «югов». Ими создавались целые группировки, которые промышляли всем-начиная от рэкета автобусов и машин и заканчивая кражами товарных грузов и красивых женщин. Поэтому югославы искали повод, чтобы сократить этот нескончаемый поток. Так вот, похоже, что и мы уже попали под эту «чистку». Проверяя наш товар, таможенник нашел мой агрегат, вернее гарпун, и стал кричать: — Вэк! Вэк!( т.е. возвращайтесь обратно) — и нас выкинули назад в очередь. — На фига ты взял эту «дуру»? Бросай его здесь, и поехали! — наезжал на меня Петька. — Ты в своём уме? Это же эксклюзив! И не подумаю! — сопротивлялся я. — Лёха, да выкини ты этот гарпун, мы без него спокойно пройдём таможню и всё, поедем дальше, — убеждал он меня. Уже темнело, мы до сих пор не прошли таможню и надулись друг на друга, а я думал про себя:«Так, если «юги» выкидывают гарпун, значит он ценная вещь, и я на правильном пути», и эта мысль грела меня лучше печки в Петькиных «Жигулях». На следующее утро по очереди разнеслась весть, что «юги» ввели обязательное декларирование валюты на таможне, чтобы было понятно, что турист, въезжающий в страну, платежеспособный. На каждого человека нужно было задекларировать по 150 долларов. Мама родная, что же делать? — у нас если и было по 20 долларов и по 20марок на карман у каждого, то это ещё хорошо. Из-за этих нововведений очередь стала продвигаться ещё медленней. Правда, говорили, что если декларируешь валюту, то тебя практически не смотрят. — Ну что, Лёха, нужно что-то решать. Я погнал, — сказал Петруха и, захватив сумку с товаром, пошёл вдоль очереди машин предлагать свою "продукцию". Часа через два он вернулся. — Сто баксов уже есть, — показывая деньги, Петька довольно улыбнулся. — Неплохо, давай перекусим чего-нибудь, и я пойду, разведаю ситуацию, а ты сиди, товар охраняй, а то смотрю, что здесь хватает подозрительных типков, — скомандовал я Петьке (воров полно). Через пару часов Пётр, «затарившись» частью своих товарных запасов, снова ушёл в народ. К вечеру у нас было ещё сто долларов, оставалось набрать всего около сотни, и Петька — попался же способный! — к утру наторговал недостающую сумму, ведь всё равно ночью в приграничной очереди практически никто не спит. И вот мы снова на пропускнике, таможенник декларирует валюту и всё равно нас не пропускают без досмотра, и опять находят мой гарпун, и опять мы слышим: «Вэк! Вэк!» И опять возврат в очередь.Петька после второго провала меня чуть не убил! — Лёха, не гони со своим гарпуном, ты же всю поездку обламываешь! — кричал он на меня. Я сердито сопел, но не сдавался. « Значит это классная вещь, будем пробиваться с ней !» — в уме решил я. — Петь, давай так договоримся, ещё раз пробуем, и если следующей смене таможенников гарпун тоже не нравится, то я выкидываю его в урну прямо при них и мы спокойно заезжаем в страну. — Ну, Леха смотри, я уже на пределе, выкину твой товар из машины, и будешь другого попутчика искать. Вон там видишь — Витька из Бердянска тоже с нами на нейтральной полосе стоит, у него там какие — то помпы, с которыми его, как и нас, выкидывают обратно, так что пересядешь к нему в машину, дождетесь отметки в паспорте "без права въезда", и будете дома своими гарпунами и помпами торговать. Я понял, что это последнее китайское дружеское предупреждение, и мы, перекрестившись, заехали на досмотр. Когда таможеннику уже в новой смене на глаза попался мой гарпун, он возмутился и снова чуть не начал кричать, но я, как и обещал Петьке, демонстративно вытащил гарпун из багажника и положил его в урну на глазах у всех. Наш досмотр кончился благополучно, но мысль о гарпуне не оставляла меня, — я был уверен, что это козырный туз, который я пытаюсь заполучить в свои карты. И вот таможенник переключает своё внимание на следующую подъехавшую к пропускнику машину, а я, воспользовавшись моментом, быстро хватаю из урны гарпун, бросаю его в багажник и резко захлопываю его. Это было сделано так быстро и ловко, что я сам не понял, как это у меня получилось, — наверное, когда ты сильно чего— то хочешь добиться, то на многое способен. У Петьки от неожиданности моего поступка округлились глаза, а когда мы уже оказались на территории страны, то вместе рассмеялись. — Ну, Лёха, ты и чуданул! А если бы они увидели?! — прощай Югославия на-всег-да… Ну ты, блин, даёшь, дай пять! — пожал мне руку Петр. Мы катили по Югославии, наслаждаясь красотами этого чудесного края, правда возле Косово нас попросили объехать и в город не пустили, — мы увидели блокпосты и БТРы и как — то стало неуютно от этого. Уж очень странно соседствовала райская мирная красота природы и, как что — то инородное, эти военные посты и комендантские часы. В Белград мы попали уже вечером следующего дня. Нас встретил красивый город, весь в огнях, витрины магазинов сверкали рекламамии удивлялиразнообразием товаров. Мы впервые в жизни в продовольственном магазине увидели аквариумы с рыбами, которых можно было купить и сразу пожарить, и были от этого предложения в диком восторге. Перекусив и переночевав в нашей машине, выполнявшей и роль отеля тоже, мы утром выехали дальше. Здесь природа была ещё красивее — зелёные горы, небольшие живописные городки, расположившиеся в них, православные маленькие церквушки, которые напоминали, что здесь живет такой же православный народ, как и мы, — всё это наполняло нас мирным, спокойно-радостным чувством. Мы уже подъезжали к Новому Саду, столице югославских рынков, такой себе «7-ой километр» в Одессе, когда Петя вдруг предложил. — Давай, по маленьким рыночкам по пути поторгуем. — Давай, а что тут такого, все равно мы уже в Югославии, — согласился я, и мы свернули в первый попавшийся городок. Рыночка мы там не нашли и стали располагаться прямо на улице недалеко от центральной части городка. Я вытащил небольшой раскладной столик и, в первую очередьвыложил на него, разумеется, свой гарпун с насосом, который так тяжело мне достался, а потом остальной товар, Петька расположился с товаром на капоте. Начал подходить народ, рассматривать товар, кое-что покупать. Я стал активно предлагать свой гарпун, и вскоре возле меня собралась кучка слушателей. Взяв в руки гарпун, я, имитируя лопату, загонял якобы его в землю, пантомимой показывая, что рядом дерево, потом мне нужно было показать, что в почву заходит удобрение, но как его изобразить пантомимой — я не знал, и тут начинался спектакль. Я прикручивал к гарпуну насос и закачивал туда что-то непонятное «югам». Потом я типа размешивал что-то в воображаемой бочке и пробовал на вкус, потом откручивал насос и брызгал из него на воображаемое дерево, вобщем, когда я закончил, то благодарные зрители стали улыбаться и хлопать мне в ладоши. Но никто почему-то не покупал мой чудо-агрегат. И тут я услышал рядом голос: — Крем за руки, три камады на червену! Я уже знал, что «камада» — это штука, а «червена» — это что-то около доллара. Мой Петька в полный рост шуровал вазелин, как крем для рук, по приличной цене — три баночки за «червену», т.е. за доллар, и у него образовалась очередь! Когда вскоре он распечатал второй ящик, я понял, что Пётр резко отрывается от меня по реализации и доходам, но я ещё верил в свой гарпун. «Ну, — думаю, — здесь мелкий покупатель, вот в Новом Саду — это да, там его оценят по достоинству, ведь туда съезжаются все — и покупатели, и продавцы, и перекупщики». Поэтому я был спокоен, кое-что у меня продалось, день был хороший, природа красивая, местные жители — доброжелательные. Когда весь вазелин был продан, Петька предложил выдвигаться. До Нового Сада было ещё километров 80, и нужно было добраться засветло, чтобы определиться в обстановке, занять место и все такое, и мы выехали в дорогу. Я сел за руль, а Петька начал считать выручку, — он вытаскивал деньги из кармана и, слюнявя пальцы, считал, бормоча себе под нос: — Так-так, 97 долларов за вазелин, — нехилый бизнес, а, Леха? — Да супер, только знаешь, «юги» такие наивные— думают, что это крем для рук, а это ж простой вазелин, и для чего же он годен? Чтобы место одно себе мазать? — съязвил я. — Да нормальный натурпродукт, — им руки после работы натирать хорошо, мягкие будут, как у графьёв, хочешь намазать? — Задницу себе намажь! — меня дико раздражало счастливое Петькино выражение лица. Обсуждая по дороге итоги нашей пробной торговли, мы доехали до «Города нашей мечты». Найти «базар» было несложно— это слово знали все и тут же показывали нам туда дорогу, улыбаясь и гостеприимно кланяясь. — Слышь, Петруха какой же здесь чудной народ — как они нас любят! Если бы и мы их так любили! — удивлялся я любезности местных жителей. — Да, люди тут хорошие, — согласился друг. На большущем рынке стояло множество машин, с которых ишла торговля разнообразным товаром. В центре рынка были еще и торговые ряды с навесами, похожими на наши бердянские рыночные навесы, и мы решили попытаться устроиться там. Петька исчез в глубине рынка, и через полчаса у нас уже было два торговых места на соседних рядах и стоянка для машины неподалёку. Рядом расположись ребята из Донецка и Харькова, и мы, скооперировавшись, быстренько сообразили по 100 грамм за знакомство и удачную торговлю. Они уже торговали здесь два дня и завтра собирались уезжать, мы расспросили их насчёт торговли: какой товар лучше идет, какая цена лучше. Ночью, на всякий случай, спали по очереди, зная, что можно проснуться и без товара. Утром мой напарник помог мне выставить товар и пошёл к себе за соседний прилавок. — Леха, если шо, я рядом, разберусь со своим хозяйствоми потом тебе подсоблю, — и он растворился в гудевшей рыночной толпе. Торговля началась: потихоньку стали уходить ведра, потом инструменты, сверла, наборы автомобильных гаечных ключей, но я, конечно, в первую очередь, предлагал гарпун с насосом — иуже уверенными движениями собирал и разбирал агрегат, показывал как им пользоваться, но так и не мог понять, почему же он не вызывал интереса. Я уже не получал морального удовольствия от продажи остального товара, и все ждал, что кто-то заинтересуется чудо-прибором. Сначала я поставил цену 50 долларов, потом постепенно опустил до 30, но ничего не изменилось. «Ну как же, — думал я, — у них всех дома точно есть сады, даже название города — Новый Сад, значит, по любому это нужная для них вещь », но всё было тихо. Вечером после торговли, подсчитывая оставшийся товар и вырученные деньги оказалось, что Петька уже почти всё распродал, а у меня оставалось ещё больше половины. — Не боись, Лешка, я тебе всё продам, обратно домой не повезём, — утешал меня друг. Я видел, что он просто «балдел» от процесса торговли. Ну, во-первых у него это блестяще получалось, во-вторых, он знал и чувствовал, что ли, какую ставить цену и насколько уступить, и наконец, он получал удовлетворение от происходящего и радовался своему успеху. Впоследствии в жизни у него было много профессий, но торговли среди них не было и близко, хотя он мог бы стать успешным бизнесменом. — Петь, как ты думаешь, почему никто у меня гарпун не берёт? Уже и цену сбросил, и с самого начала её не задирал, но им никто так и не интересуется. Я же целое представление покупателям даю: показываю принцип работы, и все слушают и не понимают, зачем он им нужен, что ли, или делают вид? — Лёха, сказать тебе честно? — Ну, скажи! — Я бы эту херню никогда бы не купил! — ответил Петька. — А почему? — Не купил бы и всё. Наверное, её придумал такой же мудак, какой и купил! — Слышь, ты давай кончай гнать! И так знаешь, как мне обидно, ты же помнишь, как я этот дурацкий гарпун сюда провозил! — начал защищаться я от Петькиных резких выражений. — Ну, не расстраивайся, — успокаивал меня Петя, — может, завтра попадется тебе какой— то лох, заберёт его. — Да иди ты! — и я в плохом настроении пошёл спать в машину, думая про себя: «Уже как будет — так и будет, но назад я его точно не повезу, а то еще задержат на границе как контрабанду секретного оружия!» На этой мысли я, засыпая, улыбнулся. Утром Петька стоял уже рядом со мной и быстро распродавал мой товар, я только смотрел и удивлялся, как у него так получается, но «вставлять свой пятак»в этот процесс даже не было смысла — всё шло замечательно и без моего участия. Я стоял рядом и, естественно, рекламировал свой "фаустпатрон", в надежде, что всё-таки я его продам, но время шло к обеду и вскоре у меня из товара осталась какая-то мелочь и неизменный гарпун с насосом. — А ты продай насос отдельно, — посоветовал мне Петька. И я почти сразу продал насос, хоть и недорого, но продал. «Фу-у-у! Хоть одну из двух частей пристроил!» Мне стало легче, но … полюбившийся, ставший уже родным до ненависти гарпун так и лежал на прилавке отдельным предметом, как будто из другого измерения. — Леха, давай завязывать с торговлей, будем сегодня уезжать, шо мы будем время терять! — категорично заявил Петр. Я стал лихорадочно думать, — ну что же делать с этим гарпуном? И тут среди пустеющих рядов я увидел одного югослава с велосипедом, он былв благодушном настроении — вероятно, слегка «навеселе».Это была моя последняя надежда, и я решился подозвать его к себе. Когда он подошел, я показал ему гарпун и рассказал, как он действует. Югослав мог только улыбаться, и я понял, что он изрядно набрался сегодня, но упорно продолжал ему объяснять. Мы познакомились — его звали Йован. У меня было с собой немного водки. — Ракия, окей? — по-болгарски назвал я водку, показывая на бутылку, Йованутвердительно кивнул.Мы выпили по пятьдесят грамм, и я говорю: — Йован, давай я тебе подарю этот гарпун, будешь деревья в своём саду удобрять. Югослав в ответ продолжал улыбаться и кивать головой. Наступила торжественная минута передачи инструмента, и после мы обнялись. Счастливый обладатель гарпуна пытался удержать и чудо-прибор, и велосипед, но что — то одно все время выпадало у него из рук. Чтобы навсегда избавиться от одного только вида этого гарпуна, я догнал Йована и помог ему привязать гарпун к раме велосипеда. Мы опять обнялись. «Ну наконец-то, все кончилось!» — тяжело вздохнул я, глядя вслед удаляющемуся Йовану. Когда я вернулся, Петька уже собрал остатки товара и загружал весь наш скарб в машину. — Лешка, давай помогай, обедать будем по дороге, что бы по— светлому выскочить на трассу. Когда мы выезжали за ворота рынка, то на выезде я увидел велосипедиста, который выписывал по дороге «восьмерки». — Смотри, Петька, кто-то «удачно» провел день, — сказал я и вдруг понял, вернее, догадался по длинному металлическому предмету, привязанному к раме велосипеда, что это был мой новый знакомый Йован! И только я это подумал, велосипедист, делая очередную «восьмерку», вдруг цепляется гарпуном за дерево, резко падает и велосипед придавливает беднягу. — Петруха, а ну останови, помочь ему надо! — прошу я. — Да ладно тебе, доберется он, поехали. Чем ты ему поможешь? Разве только гарпун заберешь назад и увезешь на родину, — подколол меня Петька и мы проехали мимо. Действительно, чем я ему помогу? Я оглянулся назад и увидел, что Йован уже поднимался на ноги. «Ну, доедет домой, зато жене покажет, если она у него есть, что русские ему подарили, всё же будет отмазка — может, ругать его не будет», — думал я, чтобы успокоить свою совесть. Назад ехали быстро и сосредоточенно, денег мы заработали прилично: Петька, конечно же, больше, но я был доволен и тем, что сумел наторговать, ведь с таким удачливым напарником я в накладе не остался— в салоне нашей машины лежали два новеньких видеомагнитофона, автоприемник, подарки и 200 долларов наличными. А гарпун и Йован с велосипедом — это запомнилось навсегда…Ночью, проезжая Румынию, мы остановились в придорожном кафе перекусить. Когда подошли к бармену, Петька неожиданно показал ему золотую печатку. — Сто долларов, — вслух объявил он и дополнил сказанное бармену жестами, и мы сели за столик. Выпив кофе с какой — то пресной лепешкой, мы рассчитались, и когда направлялись к выходу, бармен подошел к Петьке и попросил еще раз показать кольцо. — Ты что, хочешь печатку продать? — спросил я, недоумевая. — Да не знаю ещё, как получится, — пожал плечами Петя. Бармен вертел кольцо, крутил его на свету, по-своему проверяя на подлинность и, наконец, вернулся за стойку и принес нам к выходу две купюры по 50 долларов. Молча протянул их Петру, тот взял деньги, и они также молча пожали друг другу руки. — Поехали, — сказал Петька. Мы сели в машину и покатили по ночной трассе. Закурили. — Петь, я так и не понял, чего ты вдруг решил печатку продать? — спросил я. — Да так, решил да и решил — отомстить хотел нашим румынам за канистры! Печатка-то фуфло, «рандоль» — знаешь, есть такой металл, уж очень похожий на благородное золотишко? — Та ты шо? Это ж криминал! — от неожиданности воскликнул я. — Та я пошутил, не парься, — улыбнулся Петя и, открыв окно, выбросил окурок. Я ехал и смотрел на ночную трассу, в которой отражался свет фар, и думал, что теперь мы ничем не отличаемся от тех жуликов, которые нам встретились по пути совершенно случайно, и радостное настроение от удачной поездки куда-то ушло…