Глава 1

Люди рассаживались по своим местам, со стуком пододвигая обычные, ничем не выделяющиеся стулья к большому овальному столу. Некоторые из присутствующих отличались короткой прической, военной выправкой и формой, на которой виднелись погоны. Другие же были облачены в гражданскую одежду, но при этом держали при себе увесистые папки, в которых угадывалось множество различных документов. Во главе сидел уже довольно старый мужчина в черном костюме, устало перебирая бумаги, лежащие перед ним, и время от времени поглядывая на экран своего ноутбука. Когда все шестнадцать человек расселись и перестали шуметь, он перевёл на них взгляд и произнес:

— Генерал Измайлов, давайте сразу к делу.

— Есть! — сухо отозвался один из мужчин в военной форме и с соответствующими званию погонами.

На вид ему было лет пятьдесят. Высокого роста, широкий в плечах, поджарый, мускулистый, с отличной выправкой — генерал выгодно отличался даже от своих коллег по цеху. Лицо выражало холодное спокойствие, хищный силуэт носа ясно давал понять, что с его владельцем связываться не стоит. Выйдя из-за стола, он направился к экрану, висящему на боковой стене. Тот практически тут же включился, показывая несколько окошек различных размеров, в которых виднелись фотографии, какие-то данные, графики и даже куски карты. Оглядев всех присутствующих, генерал заговорил:

— Как мы все знаем, власти соседней страны рассматривают возможность заключения соглашения об ассоциации с Евросоюзом, — пара людей в военной форме хмыкнули, кто-то покачал головой. Генерал же продолжил. — Всем известно, что правительство соседа при этом старается усидеть на двух стульях, пытаясь сохранить с нами удобные условия сотрудничества. Из-за этого тормозится заключение первого соглашения. Народ начинает понемногу роптать. А мы все знаем, по опыту тех же грузинских или арабских товарищей, чем это может закончиться, — генерал щелкнул пульт, и на экране появилось несколько информационных сводок и фотографий из Арабских стран, где один за другим вспыхивали бунты и начинались вооруженные восстания. — Согласно сводкам разведки, иностранные спецслужбы не упустят возможность устроить хаос у нашего соседа, действуя по отработанной методичке и подняв очередной народ «на бунт».

— Но как нас касается то, что будет происходить за границей? — спросил один из гражданских. — Пусть контрразведка соседа сама разбирается. Зачем нас посвящать в это дело?

— Есть большая вероятность, что никто там не разберётся, — сухо отозвался Измайлов. — В случае зарождения народных недовольств правительство потеряет контроль над ситуацией, не сможет подавить всё в зародыше, и случится государственный переворот. Власть уйдет в руки протестантов, может начаться гражданская война. Иностранным спецслужбам это только на руку — дестабилизировав ситуацию у нашего соседа, они практически вплотную подступают к нам. На границе может произойти провокация, под прикрытием которой в нашу страну просочатся отряды террористов и диверсантов. И тогда уже стабильности нашей страны будет грозить опасность.

— Что же вы предлагаете? — с нескрываемым интересом спросил один из военных с погонами майора.

— Создать «Структуру», — ответил генерал и, не дожидаясь вопросов, пояснил. — Если противник направит против нас диверсионные отряды, было бы правильным встретить их специалистами, которые смогут дать достойный отпор. У нас есть люди, прошедшие две «Чеченские войны» и побывавшие на «Пятидневной войне». Есть бойцы из отделения «А», из других спецслужб. Их не испугаешь видом трупов и звуками стрельбы. Мирная жизнь кому-то из них претит, что не совсем благоприятно сказывается на их взаимодействии с обществом. Мы же можем дать им желаемое. Направить энергию в правильное русло. Обучить их, развить нужные навыки. Подготовить к отражению вражеской агрессии. Не на полноценной войне. А в локальном конфликте, где масштабы гораздо меньше, и от каждого человека зависит довольно многое.

— Вы озвучили, среди прочих, те структуры, в чьи задачи входит предотвращение локальных конфликтов на территории нашей страны, — возмущенно встал с места ещё один из военных. — Так зачем нам плодить сущности и создавать ещё одну службу, которая будет заниматься конкретно этим?

— Потому что не всегда полезны мастера «на все руки», полковник Звягинцев, — спокойно ответил генерал Измайлов. — У нашего противника огромное количество способов проникнуть на территорию нашей страны. На все критически важные точки отдела «А» не хватит, пограничники все дыры не прикроют, у других спецслужб тоже проблем хватает. «Структура» будет нужна на тот случай, если противник всё же проскочит, — генерал сделал небольшую паузу, затем взял в руки небольшой пульт и нажал на кнопку, включая большой экран. — Мои подопечные уже составили список важных объектов, которые могут стать целью для диверсии, — на экране появилась карта с множеством отметок, возле каждой из которых была небольшая фотография и информационная сводка. — В каждом городе, где они располагаются, будут находиться отряды «Структуры». В случае появления диверсантов, наши бойцы смогут дать отпор.

— Вам не кажется, что затраты на эту структуру будут слишком высоки, и далеко не факт, что помощь её сотрудников окажется необходимой? — спросил мужчина в гражданской форме.

— Затраты на восстановление инфраструктуры после чужой диверсии будут в разы выше, — невозмутимо ответил генерал. — Более того, это я про самый позитивный вариант говорю. В худшем случае может пошатнуться сама власть, и тогда уже никакие средства не помогут всё восстановить. Поэтому я считаю, что затраты, необходимые для содержание этой службы, оправданы в любом случае.

— И всё же я считаю, что глупо недооценивать работу спецслужб и наших пограничников! — упрямо заявил один из военных, который уже высказывал своё возмущение. В этот раз он поднялся со своего места и посмотрел в глаза генералу с вызовом. — Вы просто пытаетесь потратить бюджетные средства на какую-то чушь, на сказку для маленьких! И что, мы должны просто поверить, что это сработает?

— Мне не нужна от вас вера, — покачал головой генерал. — Немного подумав, вы и сами поймете, что я прав. На территории соседней страны со дня на день может начаться хаос. Боевики начнут убивать мирных людей и творить беспредел. Власть-имущие снимут с себя полномочия и просто исчезнут со всеми наворованными деньгами. Страной начнут править убийцы. Иностранные спецслужбы, которые, что давно уже доказано, совсем не рады возвращению нашей страны на геополитическую арену в качестве полноценного игрока, не упустят возможность пошатнуть внутреннюю ситуацию в России. Благо, в соседней стране кадров для дестабилизации будет достаточно. И в тот момент, когда на границе вспыхнут схватки, а потом внутри нашей страны начнут одна за другой происходить диверсии — мою правоту признавать будет поздно.

— Страшные сказки можете на ночь детям своим рассказывать, — фыркнул недовольно всё тот же военный.

— Это вовсе не сказки! — на всё помещение прогремел голос генерала. Он с трудом подавил в себе злость и, сделав несколько глубоких вдохов, продолжил. — Вся информация, на основе которой я сделал выводы о необходимости «Структуры», находятся в папках, что лежат на столе перед вами. Товарищ Главнокомандующий, прошу вас ознакомиться со всеми материалами и принять своё решение.

— Хорошо, товарищ генерал, — кивнул мужчина, сидящий во главе стола и всё это время внимательно слушавший всех, но сам молчавший. — Я даю всем трое суток на ознакомление с предоставленной информацией. После мы собираемся в этом же кабинете для принятия окончательного решения. Все свободны.

Тут же загрохотали отодвигаемые стулья. Подхватив со стола папки, все двинулись на выход. Генерал, глубоко дыша, хмуро смотрел в спины уходящим людям. Наконец, когда все покинули помещение, он выключил экран и подошёл к своему месту, поднимая со стола небольшую папку, которая отличалась по размерам от тех, что лежали перед другими людьми.

— Товарищ генерал, — произнёс президент, отвлекая военного от невесёлых мыслей. — Ваша забота о сохранении стабильности в стране мне прекрасно понятна. Но многих из тех, что находились здесь, не убедить красивыми словами.

— Буду надеяться, что информации, которую мы собрали, окажется достаточно, — сухо отозвался генерал и направился на выход…

— Неужели одобрили? — удивленно спросил подполковник Клементьев, обращаясь к генералу, с немного ошарашенным видом до сих пор державшего в руках папку с личной подписью Главнокомандующего.

— Да, — помотав головой из стороны в сторону, отозвался, наконец, Измайлов. — Работу мы провели огромную, собранных доказательств оказалось достаточно. Тем более, проанализировав то, что сейчас происходит у соседа, и в самом деле нетрудно понять нашу правоту. Так что «Структуру» одобрили, и нам необходимо начинать работу. Причем в темпе, ведь если ситуация у наших соседей продолжит развиваться с такой скоростью, то времени у нас осталось не так уж и много.

— Тогда за работу, — улыбнулся подполковник, и похлопал товарища по плечу. — Снова бессонные ночи, опять выслушивать ворчание жены по поводу позднего возвращения домой. Вот вечно с тобой поведешься, Вань, а потом только шишки собирать!

— Так ты после работы не по любовницам катайся, а сразу к жене возвращайся, — усмехнулся Измайлов. — Тогда и проблем никаких не будет.

Клементьев довольно хохотнул, но в ответ ничего не сказал. Оба товарища направились на выход из зданий, одновременно достав мобильный телефон и принявшись названивать каждый своим людям, отдавая быстрые и короткие приказы. Измайлов надеялся, что его затею одобрят, поэтому уже успел провести некоторую подготовку и подобрать необходимые кадры. «Структура» начала работать, пусть и не успев до конца сформироваться.

* * *

Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая облака в красный цвет. Легкий ветер шуршал ветвями высоких деревьев, и весело перегонял старые листья, лежащие внизу. Весело щебетали птицы, переговариваясь о чём-то своём. Через поляну, расположившуюся на окраине леса, стремительно пронесся заяц, поджав уши и подняв в воздух облако пыли. А следом за ним на поляне появились люди.

Сухо хрустнула ветка под тяжелым армейским ботинком. Тут же замолкли все птицы, обеспокоившись появлением незваных гостей. Стало ясно, от кого так бежал заяц, ведь в руках у неизвестных лежало оружие, приведенное в боевую готовность. Камуфляжная форма была подобрана именно под эту местность, и могла легко скрыть владельца от чужих глаз. Причем, судя по оружию и манере поведения в лесу, забрели сюда не совсем обычные охотники.

Всего людей было пятеро. Облаченные в одинаковую камуфляжную форму, вооружены при этом они были абсолютно по-разному. У одного за спиной виднелась снайперская винтовка Драгунова, а в руках — автоматический пистолет Стечкина. Ещё трое держали в руках автоматы Калашникова с коллиматорными прицелами. Последний боец был вооружен пулемётом «Печенег» с сошками. У каждого бойца имелся разгрузочный жилет, из карманов которого торчали запасные магазины и гранаты. Лишь пулемётчик тащил короба с патронами во внушительного вида рюкзаке, висящего за спиной.

Командир отряда недовольно взглянул на бойца, который неудачно наступил на ветку, из-за чего поднялся шум. Провинившийся лишь пожал плечами, и вновь вернулся к созерцанию своего сектора обзора. Покачав головой, командир привлек к себе внимание всех остальных и жестами приказал продолжить движение, чуть разойдясь в стороны, но при этом держа друг друга в поле зрения. Через несколько секунд группа продолжила движение дальше, к населенному пункту, который был обозначен на оперативных картах, как деревня «Сосновка».

Боец, нарушивший тишину, старался одновременно уследить за своими товарищами, и при этом в очередной раз не наступить на какую-нибудь засохшую ветку. Сейчас поднимать шум и привлекать к себе внимание было категорически запрещено: таким образом было потеряно несколько бойцов, угодивших в засаду по собственной глупости. Оставалось лишь надеяться, что «объект», который устроил всё это, и за которым они сейчас идут, уже добрался до деревни и скрылся там.

Группа тем временем выбралась на опушку и остановилась между деревьев, присев на одно колено и вновь распределив между собой сектора обзора. Впереди виднелось поле, а за ним — та самая «Сосновка» с одной улицей. Чтобы до неё добраться, требовалось пройти около пятисот метров по открытой местности. Однако никто не торопился этого делать, лишь изредка переглядываясь между собой.

— Батон, иди вперёд, — произнёс вдруг один из бойцов шепотом.

— С хрена ли Батон сразу? — возмутился тот, к кому обращались, причем так же тихо, но со злой интонацией в голосе.

— Так у нас из разведки только ты и остался.

— А не потому ли, что саперы наши своей работой ни черта не занимаются, из-за чего товарищи мои успешно на растяжках и минах подорвались? — с нескрываемым возмущением спросил Батон, чуть повысив голос.

— Если сапёры, по твоей логике, должны идти впереди всех и растяжки искать, на кой нам сдалась разведка? Я всегда считал, что именно вы обязаны находить «сюрпризы», а уж забота «одноразовых» — разобраться с тем, что вы нашли, — подключился к разговору ещё один из бойцов.

— Отлично подметил, братан! — ответил ему Батон, плюнув на землю. — Мне ведь больше заняться нечем, только растяжки под ногами разглядывать, да мины нащупывать! — Разговор уже начал вестись на повышенных тонах.

— Какого хрена тебя вообще к нам приписали? — спросил тот же боец. — К нашему отделению вообще никаким боком не относишься — а всё равно сунули.

— Так без меня вы бы ещё у станции полегли, — усмехнулся Батон, — прямо как ваши друзья из другого отделения, которое в полном составе там и осталось.

— Больно много от тебя толку, если боишься поле пересечь!

— Так, Барс, Батон, заткнулись оба, — вмешался в перепалку командир отделения, который с самого начала разговора молчал и задумчиво глядел на поле. Его голос в гарнитуре слышали все бойцы. — Расстояние до деревни около полукилометра, примятой травы не видно, значит, «объект» пробрался туда другой дорогой, — тут его рука потянулась к рации и щелкнула неприметную клавишу. — Приём, говорит «Перехват-1». Как слышно?

— «Перехват-2» на связи, слышу хорошо, — через пару секунд отозвались в рации.

— Мы находимся у деревни, заходим с восточной стороны, — вновь заговорил командир отряда. — У нас пути отхода из населенного пункта перекрыты?

— Так точно, «объект» никуда не уйдет, — подтвердил командир отряда «Перехват-2». — Мы приближаемся с севера, вдоль главной дороги. Двое моих бойцов смотрят западный сектор, ещё двое — южный. Путей для отхода нет.

— В населенный пункт сколько бойцов войдет? — задал важный для себя вопрос командир отряда.

— Трое.

— Не густо. Нас пятеро, итого восемь человек. Может не хватить.

— На одного диверсанта? — собеседник усмехнулся. — Хватит с лихвой.

— Не более чем пять часов назад нас было гораздо больше. Но почему-то не хватило, — отрезал командир, а через пару секунд продолжил. — Выдвигаемся прямо сейчас, идите к нам навстречу. Шерстим каждый дом, не упускаем ни одного строения, яму, куст или любое другое укрытие.

— Принято, — отозвался собеседник, и отключился.

Военный убрал рацию в нагрудный карман разгрузочного жилета, а затем задумчиво поглядел на своих бойцов, которые, пусть и следили каждый за своим сектором обзора, сейчас навострили слух, ожидая приказов. А командир молча думал, потому как сейчас не имел права вообще кого-то терять, ведь это может ещё хуже сказаться на выполнении задания, которое они и так практически провалили.

Около пяти часов назад им поступило сообщение о нападении на охраняемый военный объект. Информацию передал единственный выживший боец охранения, от него же удалось узнать, что нападавшие сработали молниеносно, и сейчас обыскивают помещения. К месту тут же выдвинулись две группы на перехват, постоянно держа связь с мужчиной, но уже через пять минут он перестал отвечать. Прибыв на место, бойцы обнаружили, что нападавшие уже ушли, забрав с собой секретную документацию. Единственной зацепкой были следы. Только по ним выходило, что напал на объект всего лишь один человек.

Оба отряда тут же бросились в погоню. Один отправился по следам, второй — в ускоренном темпе немного в стороне, с целью обогнать нападавшего и устроить засаду. Практически сразу же первый отряд нарвался на несколько растяжек, из-за чего из строя выбыло трое человек. В связи с этим дальше во главе шли уже двое сапёров. Но и это, как оказалось, не сильно помогло. Один из них через полчаса, обезвреживая растяжку, наступил на противопехотную мину, которая была заложена рядом с растяжкой, «на дурака». В результате сапёр потерял возможность ходить, из-за чего дальше двигались без него. Второй продержался подольше — ещё часа два. Но потом угодил в другую ловушку: обезвреживая мину, активировал ручную гранату, находившуюся под ней.

В это же время группа, старавшаяся обогнать диверсанта, чтобы устроить засаду, сама же в неё и угодила. Меткими выстрелами были выведены из строя четверо бойцов, ещё пара подорвалась на растяжках. Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась, а преследуемый исчез в лесу. Следы ещё раз подтвердили, что против них работает один человек. И единственным утешением было то, что у него явно подходили к концу патроны, раз он не перебил всех, пользуясь удобной возможностью.

И вот, после пары часов изнурительного движения по лесу, судорожно опасаясь очередной растяжки или же пули в спину, они добрались до этой деревни, где диверсант оказался окружен. Согласно актуальной информации, местных жителей здесь давно уже не было, что развязывало руки преследователям. Каждому хотелось отомстить за товарищей, что остались в лесу, поэтому они готовы были разнести в щепки любой дом, лишь бы добраться до диверсанта.

— Так, — заговорил, наконец, командир, — поле надо пересекать быстро. Барс, Батон, это сделаете вы. Добираетесь до ближнего к нам участка и останавливаетесь у забора. После этого к вам присоединится Кондор. Проверяете забор на наличие «сюрпризов», а потом подходим мы. Дальше по обстоятельствам.

Командир чувствовал небольшое беспокойство, потому что план мог провалиться с самого начала. Вполне в стиле диверсанта было бы подстрелить одного-двух бойцов, пока они двигаются в сторону ближайшего участка. Но он не мог придумать варианта, чтобы этого избежать. Оставалось лишь надеяться, что диверсант сейчас занят другими делами. Впрочем, от осознания того, какими именно, легче не становилось.

— Начали, — произнёс командир в гарнитуру.

Тут же оба обозначенных бойца рванули вперёд, каждый своей дорогой, пригнувшись и стараясь петлять, тем самым сбивая прицел противнику. Но по ним никто не стрелял, и первые триста метров они преодолели без всяких проблем. А затем в гарнитуре вдруг раздался голос Барса:

— Вижу примятую траву! Диверсант наверняка прошёл здесь.

— Не вздумай идти по следам! — практически тут же крикнул Батон.

Боец ответить уже не успел. Неожиданно прогремел взрыв, поднимая в воздух куски земли и столб пыли. О судьбе боевого товарища никто даже не заикнулся — всё было ясно и так. Батон, тихо выругавшись, продолжил бежать дальше, достаточно быстро добравшись до забора и замерев около него. Махнув рукой в сторону леса, он тут же перехватил автомат и просунул ствол в отверстие между досками, оглядывая пустующий участок, заросший сорняками.

Через минуту со спины послышался шум, и вскоре рядом оказался Кондор. Скинув с плеча ремень автомата и положив оружие на землю, он быстро принялся осматривать секцию забора, стараясь найти ловушку, оставленную противником. Боец некоторое время молча занимался своим делом, но потом не удержался и всё же спросил:

— С Барсом, я так понимаю, всё?

— От мины не убежишь, — с каким-то безразличием отозвался Батон, продолжая держать на прицеле пространство на заброшенном участке

Кондор тяжело вздохнул. С погибшим их не скрепляла крепкая дружба, идущая с детства, родственные узы или что-то ещё. Но за сегодняшний день слишком много его товарищей уже погибло, и на краю сознания появилась мысль, что его очередь тоже скоро придёт. Впрочем, сапёр пока успешно от неё отмахивался, занимаясь своим делом. Поначалу он осмотрел нижнюю часть забора, выискивая лески от растяжек и признаки прикопанных противопехотных мин. Не обнаружив ни того, ни другого, сапёр начал осмотр верхней части, скорее стремясь успокоить проснувшуюся паранойю, чем в самом деле веря в то, что сможет найти взрывчатку. Наконец, окончательно убедившись в том, что на этой секции забора их не ожидает никаких сюрпризов, мужчина произнёс в гарнитуру:

— Говорит Кондор. Забор чист, выдвигайтесь к нам.

— Принято, — отозвался командир.

Сапёр подхватил с земли автомат и присел неподалеку от Батона, тоже просунув ствол между досками забора и поглядывая по сторонам. Через минуту сзади уже слышался шелест травы, и вскоре рядом оказались командир отделения и оставшиеся бойцы. Тут же присев на одно колено, они уставились в разные стороны, держа свои сектора на прицеле. Убедившись в том, что никто по ним не стреляет, командир, прикинув дальнейшие действия, начал отдавать приказы, подкрепляя их жестами:

— Батон — к забору, будешь подсаживать. Первым лезет Кондор, следом Зубр, я и Ястреб. Последний помогает Батону. После цепочкой движемся к дому, проверяем там всё — и выходим на улицу. Дальнейшее общение — жестами. Начали.

Тут же один из бойцов, поставив оружие на предохранитель и закинув его на плечо, подошёл к забору и встал к нему спиной, выставив перед собой руки, сложив ладони. К нему уверенным шагом подошёл Кондор и одним движением перемахнул через препятствие. Приземлившись на землю, сапер тут же присел, взяв автомат на изготовку и прильнув к прицелу. Через пять секунд рядом оказался боевой товарищ, и теперь мужчина вновь смог вернуться к исполнению своих прямых обязанностей. Осмотрев огород, заросший сорняками, он медленно двинулся вперёд, поглядывая под ноги. Но здесь нигде не было следов примятой травы, так что растяжек или других «сюрпризов» боец не боялся.

Его товарищи в это время уже в полном составе перебрались через забор, и сейчас шли в нескольких шагах позади, на всякий случай сохраняя небольшую дистанцию. Таким образом они добрались до небольшого покосившегося дома, с пустующими проёмами окон и покосившимися створками ворот, ведущих в небольшой двор, пристроенному вплотную к жилым помещениям. Двое бойцов двинулись внутрь, опасливо поглядывая на кривые стены и дыры в потолке. Батон направился обходить здание слева, командир и ещё один боец — справа.

Уже через пару минут стало ясно, что здесь они точно не найдут ничего. Батон оглядел небольшую сараюшку, стоящую в стороне, но нашёл там лишь гнилые доски. Бойцы, обследовавшие дом, довольно быстро выбрались на улицу, сообщив, что внутри лишь пыль и грязь. Поэтому всё отделение уже через несколько минут вышло на песчаную дорогу, проходившую по единственной улице этой маленькой деревни. Командир отдал приказ Батону, Кондору и Зубру обследовать здание на противоположном участке, а сам вместе с Ястребом остался стоять на дороге. В это время на противоположном конце улицы появились трое бойцов из отряда «Перехват-2». Двое из них отправились обследовать один из участков, а последний остановился и помахал рукой.

— Цирк, — покачал головой командир, а затем тихо произнёс в гарнитуру». — «Перехват-2», приём. У вас ничего?

— Сам видишь, — отозвался командир другого отряда, как оказалось — тот самый человек, что остановился на дороге. — Тишина и пустота.

— Бред какой-то, — пробормотал Ястреб, держа в руках снайперскую винтовку и оглядываясь по сторонам. — Убежать «объект» точно не мог, мы со всех сторон его зажали. Прятаться сейчас для него тоже особого смысла нет — так почему не стреляет?

— Не нужно недооценивать противника, — ответил ему командир, а затем вновь произнёс в гарнитуру. — Будьте на связи.

— Куда ж мы денемся, — ответил ему собеседник.

Закончив разговор, командир задумчиво огляделся по сторонам. Его боец был прав — они зажали диверсанта здесь, и тот должен был себя как-то проявить. Но вокруг стояла тишина, и это напрягало намного сильнее, чем взрывы и стрельба. Оставалось лишь надеяться, что Кондор сумеет вовремя обнаружить мины и растяжки, которые сейчас наверняка оставляет диверсант.

Через пару минут на дорогу вышел Батон, а следом за ним — двое других бойцов, отправленных на обследование участка. Не дожидаясь дальнейших приказаний, они отправились к следующему дому, держа оружие наготове. Командир почувствовал, что у него понемногу начинает подниматься волна страха. От бездействия легче точно не станет, поэтому он уже собирался дать приказ «Ястребу» оставаться здесь, а сам — направиться к ещё одному дому, как в гарнитуре вдруг раздался напряженный голос:

— Говорит Сова, западный сектор. Кажется, у нас конт…

Договорить боец не успел. Звенящую тишину нарушило грохотание автоматных выстрелов, доносящееся из той части леса, где должны были находиться два бойца, перекрывающих обозначенный сектор. Стреляло сразу несколько человек, и шум стрельбы становился всё интенсивнее. Но неожиданно один из автоматов словно захлебнулся и тут же умолк. А через пару секунд громыхнул взрыв, судя по звуку — «Ф-1». После всё окончательно затихло.

— Какого черта? — обеспокоенно крикнул Батон, буквально перепрыгивая невысокую старую калитку и выбегая на дорогу. Следом за ним показались и Зубр с Кондором.

— «Объект» в лесу! — тут же ответил командир, а затем махнул рукой, указывая в ту сторону, откуда была слышна стрельба. — Первым Батон, остальные не отстают, бегом!

Этот приказ особо был и не нужен, потому как боец, даже не остановившись рядом с командиром, пронесся мимо, а следом за ним потянулись и остальные. На другом конце улицы мелькнуло трое бойцов из второго отряда, которым до своих товарищей было добираться гораздо меньшее расстояние.

— «Перехват-2», приём! — заговорил командир первого отделения в рацию, стараясь не сбивать дыхания. — Постарайтесь не нарваться на засаду! И давайте возьмём его в клещи. Двое бойцов с юга, надеюсь, уже идут?

— Так точно! — отозвались в рации. — Скоро будем на месте. Давайте с трёх сторон его зажмем! — в голосе слышалась злость и жажда мести.

Командир и сам почувствовал, как внутри него начинает подниматься странное чувство. Обычно он хладнокровно выполнял возложенные на него миссии, но сегодня был совсем другой случай. Диверсант играл с ними, как с маленькими детьми, и это было обиднее всего. Оставалось лишь воспользоваться численным преимуществом и постараться прижать его. О том, что противник мог не оставаться на месте в ожидании преследователей, командир старался не думать.

Когда их небольшой отряд вбежал под сени громадных сосен, где-то далеко впереди снова раздались выстрелы. Поначалу из автоматов, а потом отдельно хлестнул, подобно плётке, выстрел из «СВД». На пару секунд установилась тишина, и появилась надежда, что всё кончилось. Но тут раздался пистолетный выстрел, а затем пространство вновь наполнилось грохотом автоматов. Командир первого отряда выругался под нос и приказал ускорить движение, хотя они и так практически неслись, не разбирая дороги.

В это время к стрельбе присоединилась ещё пара автоматов. Судя по тому, что стрелявшие находились чуть в стороне, на помощь товарищам пришли двое бойцов, охранявших южный сектор. Тут одна за другой громыхнули две гранаты. Интенсивность стрельбы значительно снизилась. Ещё раз «хлестнула» снайперская винтовка Драгунова, затем послышались тихие хлопки пистолетных выстрелов. И вновь всё затихло.

Батон, бежавший первым, неожиданно замер на месте и через мгновение прыгнул в сторону, спрятавшись за один из стволов деревьев. Им до места схватки оставалось совсем немного — около трехсот метров. Оглянувшись на командира, боец похлопал себя по нагрудному карману разгрузочного жилета, намекая на рацию. Командиру подсказок не потребовалось.

— «Перехват-2», приём, как меня слышно? — пронзил тишину радиоэфира напряженный голос. Но ответа мужчина так и не получил. В лесу вновь наступила звенящая тишина.

Батон осторожно выглянул из-за ствола дерева, а затем, перехватив автомат для ведения стрельбы, осторожными шагами двинулся вперёд. В пяти шагах слева оказался Кондор, тоже взявший оружие наизготовку. Справа догнал Зубр, уже разложивший сошки своего пулемёта, дабы не терять на это время в начале боя. Ястреб остался чуть позади, так как ему со снайперской винтовкой было невыгодно вступать в ближний бой. Командир довольно быстро догнал своих бойцов и встал крайним слева. Такой небольшой цепью они не слишком быстро продвигались в сторону места короткой перестрелки.

Через минуту бойцы выбрались на небольшую поляну, где в нелепых позах замерли бойцы второго отряда. Чуть в стороне, метрах в пятидесяти, виднелось ещё два тела. Следов от взрыва двух гранат тут не было, из чего выходило, что подорвать пытались как раз диверсанта. Батон осознал это первым, поэтому начал обследовать близлежащую местность. За ним следом двигался Кондор, стараясь прикрыть боевого товарища. Командир и Зубр остались стоять на поляне. И если последний поглядывал по сторонам, стараясь уловить любой шум, то его непосредственный начальник осматривал тела, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство. Получалось, что у них изначально не было никакого преимущества, несмотря на численное превосходство. «Объект» вместо того, чтобы уйти, решил продолжить игру в «кошки-мышки», и, судя по всему, у него имелись большие шансы на победу.

Из размышлений его вырвал звук выстрела из «СВД» с той стороны, откуда они пришли. Практически тут же «заговорил» автоматический пистолет Стечкина, но звук резко оборвался буквально через пару секунд. Сомнений не было — Ястреб, оставшийся прикрывать их издалека, сейчас сам нуждался в помощи.

— Порву урода! — взревел Зубр, и рванул назад, на помощь своему товарищу. Командир бросился следом, с ужасом осознавая, что они в и этот раз опоздают…

Предчувствия его не обманули. Не прошло и минуты, как они вылетели на небольшой пятачок между старыми соснами, где наткнулись на своего товарища. Снайперская винтовка и пистолет валялись чуть в стороне. Из оружия были извлечены магазины, а вокруг — разбросаны патроны. Диверсант открытым образом издевался над преследователями.

— К деревне уходит! — послышался в гарнитуре голос Батона. Как оказалось, последний оставшийся разведчик с Кондором пошли не следом за командиром, а чуть в стороне, ближе к деревне. Именно это позволило заметить диверсанта, который практически добрался до населенного пункта. Когда разведчик вскинул автомат и прицелился, противник успел спрятаться за одно из зданий. Батон сплюнул на землю, но двигаться дальше не стал, решив дождаться командира и пулемётчика. Кондор, стоящий рядом, перетаптывался с ноги на ногу, торопясь продолжить погоню.

Командир и Зубр подошли через тридцать секунд, обозленные и уже изрядно вымотанные, причем не столько физически, сколько морально. Командир, переведя дыхание, осмотрел оставшихся в живых бойцов, отмечая у каждого выражение лица, которое не видел со времен Чеченской войны. Так выглядели люди, которые понимали, что шансов победить у них практически нет.

— Курортник, делать надо что-то, — отвлёк командира от плохих мыслей Батон. — Решай чего-нибудь, а то мы по своей инициативе хрень сотворим.

— Обойдемся без самодеятельности, — отозвался мужчина, сделав глубокий вдох и оглядевшись по сторонам. — Выбора у нас особо нет, придется играть в игру, которую навязал нам диверсант. Батон, ты идёшь первым, следом Кондор, потом я, прикрывает Зубр. Идём цепочкой, след в след. В деревне внимательно смотрим по сторонам, на любой посторонний шум открываем огонь на поражение. И ни в коем случае не разделяемся. Ясно?

— Так точно, — отозвались бойцы.

— Тогда двинули, — командир махнул рукой в сторону деревни.

Батон уверенно повёл поредевший отряд по полю, стараясь следы диверсанта оставлять чуть в стороне. Тот, конечно, бежал со всех ног, но вполне мог на своем пути оставить ещё парочку «сюрпризов». Фантазии у него хватало, так что разведчик решил перестраховаться. Расстояние до населенного пункта они преодолели минуты за полторы. Спешка была оправдана — на открытой местности, без единого укрытия, они были отличной мишенью.

Добравшись до полусгнившего деревянного забора, все бойцы осторожно пробрались через довольно широкие дыры, оказавшись на очередном заросшем сорняком огороде. Где-то слева слышалось обеспокоенное кваканье лягушек из пруда, который из-за растительности было практически не видно. А вперед уводили вполне четкие следы армейский ботинок. Батон, присев рядом с ними, посмотрел на примятую траву, потом поднялся и двинулся опять чуть в стороне.

Обойдя полуразвалившийся дом, они оказались около ещё одного забора, за которым уже начиналась улица. Тут Курортник легким свистом обратил на себя внимание и жестами перераспределил построение. Теперь он двигался первым, следом был Кондор, потом Зубр, а последним Батон, на котором теперь было наблюдение за тылом. Бойцы дружно кивнули, и командир направился к небольшой покосившейся калитке.

Рванув её на себя, Курортник выбрался на улицу, водя стволом автомата из стороны в сторону. Чуть позади слева держался Кондор, держащий на прицеле левый фланг, Зубр же с пулемётом должен был обеспечить огонь на подавление в любую сторону, куда потребуется. Батон, находившийся позади всех остальных и краем глаза заметивший это «построение», усмехнулся и ругнулся сквозь зубы, практически неслышно.

Курортник медленно двинулся по дороге, поглядывая на окна близлежащих домов. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь дыханием бойцов, и шумом шагов. Огонь по ним никто не открывал, и в голове у командира даже промелькнула мысль, что диверсант убежал куда подальше, решив дальше судьбу не искушать.

Тут его взгляд наткнулся на большой деревянный двухэтажный дом, с открытой верандой. Судя по размерам, внутри было большое количество комнат и длинные коридоры, в которых при должном везении можно и заплутать. На месте диверсанта командир туда бы и двинулся, потому как лучше места для игры в «прятки» не придумаешь.

Его мысли подтвердил чей-то силуэт, мелькнувший в одном из окон первого этаже. Командир резко присел на одно колено, прицелился в ту сторону и положил палец на спусковой крючок. Бойцы, находящиеся рядом, последовали его примеру, ожидая первый выстрел. Прошло двадцать секунд, прежде чем командир понял, что по ним стрелять не будут. Возможно, диверсант их даже не заметил, а это давало хоть какое-то преимущество. Поэтому, обернувшись к своим бойцам, командир стал знаками объяснять дальнейшие действия.

Через пару минут они уже находились около высокой веранды, до которой добирались различными путями, соблюдая осторожность. Командир, выглядывая над полом, оценивал ситуацию, а остальные сидели на земле, стараясь не высовываться. Наконец, убедившись в том, что можно идти дальше, Курортник медленно поднялся по ступенькам веранды и направился к входной двери. Встав справа от неё, он осторожно заглянул в большое окно, в которое была видна просторная прихожая, с небольшой лестницей, ведущей на второй этаж. Здесь никого видно не было, поэтому, обернувшись к товарищам, командир приказал им приблизиться. Первым на веранду вбежал Кондор, тут же остановившись рядом с дверью и присев. Следом появился Зубр, встав слева от входа и прижавшись спиной к стене. Батон остался на лестнице, лишь чуть выглядывая наверх, на случай, если противник появится в одном из окон.

Командир, достав из разгрузочного жилета гранату «Ф-1», оглянулся на пулемётчика и знаками приказал тому сделать то же самое. Кондор в это время чуть приподнялся и отошёл на два шага назад. По молчаливому кивку командира он подскочил к двери и ударил по ней ногой. Та резко распахнулась, ударившись внутри о косяк и жалобно затрещав. Сапёр в это время уже отскочил в сторону, на тот случай, если внутри имелась растяжка. Командир, выдернув чеку, кинул гранату в окно, его же примеру последовал и Зубр. Послышался звон стекла, а через пару секунд практически одновременно громыхнули два взрыва. Тут же наружу хлынула волна пыли и осколков вперемешку с деревянной щепой.

Через несколько секунд в открытую дверь ворвался Зубр, на ходу открыв огонь из ручного пулемёта по всему пространству впереди. Пули прошибали не слишком толстые стены, буквально в щепки разнесли небольшую тумбочку, оказавшуюся на пути и подняли ещё большую тучу пыли по сравнению с той, что была после взрыва гранат. Закончив стрельбу, Зубр отпрыгнул в сторону и спрятался за небольшой шкаф. Тут в помещение вошел немного ошарашенный командир вместе с «Кондором», которые растерянно оглядывали тот хаос, что сами же устроили в здании. Последним внутрь с небольшим запозданием зашёл Батон. Осмотрев помещение, он довольно быстро указал остальным на отчётливые следы, ведущие по широкой лестнице наверх, на второй этаж. И пока Зубр перезаряжал пулемёт, Курортник и Кондор направились наверх. Разведчик с ними не пошёл, оставшись прикрывать боевого товарища.

Наверху двух людей встретил длинный, но довольно узкий коридор, окутанный полумраком. Кондор потянулся к подствольному фонарику и включил его, после чего небольшой луч осветил пространство впереди. Всего в коридоре было пять дверей: три с одной стороны, и две — с противоположной. В конце находилось небольшой узкое окошко, сквозь которое практически не проникал солнечный свет. Кондор направил фонарь на ноги, и луч выхватил множественные следы, которые одновременно вели к каждой из дверей. Казалось, что преследуемый никак не мог выбрать, куда спрятаться. Но, судя по пустующему коридору, всё же выбрал, и теперь бойцам придётся искать.

Молча переглянувшись, командир и сапёр лишь кивнули друг другу, утверждая план действий, который уже на подобный случай прорабатывался. Курортник направился к первой двери и встал слева от неё, потянувшись к ручке. Кондор в это время встал справа, приготовившись. По кивку командир резко потянул дверь на себя, а сапёр находящийся чуть сбоку, направлял внутрь луч фонаря, в надежде ослепить противника, если тот находится внутри. Но эта комната встретила их лишь покрытыми пылью шкафами с настежь открытыми дверьми. Поэтому бойцы двинулись к следующей комнате.

Тут их действия повторились: командир рывком открывал дверь, сапёр тут же светил внутрь фонариком, готовый в любой момент вдавить спусковой крючок. Эта комната оказалась абсолютно пустой, если не считать огромный слой пыли. Оба бойца переглянулись, чувствуя нарастающее беспокойство. Почему-то снизу не торопился Зубр, наверняка уже перезарядивший пулемёт. А комнат осталось всего три, и диверсант вряд ли спрятался в самой последней.

Курортник медленно подошёл к следующей двери и оглянулся на своего товарища. Тот, тыльной стороной левой ладони смахнул со лба пот, а затем кивнул. Командир взялся за ручку и резко дёрнул дверь на себя. Та отворилась с противным скрипом, но этот шум не заглушил звук выдёргиваемой чеки. На пол со стуком упала граната, которая, судя по всему, были прикреплена к поверхности двери.

Бойцы отпрыгнули в разные стороны, но тут их глаза ослепила яркая вспышка, а уши заложило от шума, отчего оба упали на пол, уже потеряв ориентацию в пространстве. И ни один из них не видел, как открылась четвертая дверь, и оттуда выглянул невысокий мужчина среднего телосложения, с закрытым маской лицом. Вскинув автомат Калашникова, он двумя одиночными выстрелами довершил дело.

По лестнице послышался тяжелый топот, и через несколько секунд в коридоре показался Зубр. Увидев лежащих на полу товарищей, он взревел от ярости и тут же бросился вперёд, держа пулемёт на уровне бедер. Из первой же двери ему наперерез выскочила фигура диверсанта. Мужчина впечатал пулемётчика в стену, попытавшись выбить у того из рук оружие. Но Зубр, увидев противника, за которым они так долго гонялись, зарычал от злости и с легкостью удержал пулемёт, при этом заехав противнику прикладом в бок и оттолкнув его на пару шагов назад. Тут же отбросив своё оружие, боец ринулся в рукопашную атаку, понимая, что в условиях узкого коридора у него нет шансов применить преимущество в вооружении.

Диверсант этот момент, судя по всему, упустил, так как пытался схватиться за автомат, висевший до этого на плече. Зубр налетел на него, словно ураган, одним движением выбив оружие из рук, а затем ударив по лицу. Диверсант успел увернуться, отбив в сторону вражескую руку, а затем ударив пулемётчика в нос. Тот отшатнулся, затем сплюнул и фыркнул, бросившись вперёд и попытавшись прижать противника к стене. Диверсант оказался достаточно ловким, поэтому успел вывернуться и, оказавшись за спиной военного, выхватил из кобуры пистолет, направляя его в спину бойца. Зубр успел вовремя обернуться и ухватиться за вражескую руку, которая держала оружие. Палец диверсанта нажал на спусковой крючок, и от грохота выстрела у обоих частично заложило уши. Пуля с глухим стуком ударилась в стену, пробив ту насквозь.

Завязалась борьба: диверсант пытался направить ствол в голову Зубру, а тот этому старался активно помешать. Несмотря на заметную разницу в мышечной массе, что было видно невооруженным взглядом, по силе противники друг другу не уступали. В какой-то момент Зубр со страхом почувствовал, что силы понемногу покидают его, и противостоять противнику всё тяжелее. Когда ствол пистолета начал смотреть практически ему в лицо, мужчина резко дернулся, послышался звук выстрела, и пуля с треском ударила в стену. Диверсант на мгновение растерялся, и этого Зубру хватило, чтобы вновь отвести ствол в сторону и продолжить борьбу.

Но его противник неожиданно поддался, выпустил пистолет, резко ныряя к полу, и перехватил оружие другой рукой. Зубр, не успев среагировать, начал заваливаться вперёд, с замиранием сердца осознавая, что последует дальше. Раздалось два выстрела, и боец повалился на пол. А диверсант тут же бросился к двери первой комнаты, на ходу вытаскивая из кармана магазин от пистолета и бросая его на пол.

Как только тот с глухим стуком упал, в коридоре показался Батон, уже вскинувший автомат. Тут же загрохотали выстрелы, пули пробили противоположную стенку, послышался звон разбитого стекла из небольшого окошка. Неожиданно осознав, что перед ним никого нет, разведчик на секунду растерялся и прекратил стрельбу. Диверсанту этого вполне хватило и, высунувшись в коридор, он сделал один единственный выстрел, который решил всё. С глухим стуком на пол упал автомат, а затем рядом свалился и Батон. Наступила тишина.

Переведя дыхание, диверсант вытащил из пистолета опустевший магазин, и сунул его в карман разгрузочного жилета. Потом подобрал с пола автомат, повесив его на плечо. Нашёл в темноте полный магазин, который бросил на пол для отвлечения внимания, подобрал и его. А после этого подошёл к телу разведчика, присел на одно колено и с усмешкой спросил:

— Батон, ну и чего ты помер? На такую обманку только дураки ведутся.

— Вот он и повёлся, — раздался недовольный голос Зубра. Закашлявшись, пулемётчик вдруг уселся на полу и оглянулся по сторонам. Одновременно с ним «ожили» и все остальные.

— А сам-то сильно умнее? — спросил Батон, довольно бодро поднявшись на ноги и принявшись отряхивать штаны. — Вместо того, чтобы меня дождаться, бросился в одиночку с опасным диверсантом сражаться.

— Так ты свалил куда-то, — пожал плечами Зубр. — Ждать некогда было. И кстати, не могу не спросить: куда ты так быстро спрятался?

— Ринулся на улицу, проверять, вдруг «объект» через окно выпрыгнет, — пожал плечами разведчик, а затем, встретившись с улыбкой обсуждаемого диверсанта, возмущенно спросил. — А что такого?

— Я что, больной, с такой высоты прыгать? — рассмеявшись, спросил его мужчина.

— Ну, о твоем умственном здоровье я тогда особо не думал, — сконфуженно отозвался разведчик.

— Ладно кончайте болтовню, — произнёс Курортник, тоже поднявшийся на ноги. — Все сегодня хороши. А уж кто виноват — командование решит, — после этих слов он достал из нагрудного кармана рацию и произнёс. — Приём, учения окончены. Диверсант выиграл…

На единственной улице небольшого населенного пункта стояло двадцать пять человек. Двадцать четыре преследователя и один диверсант, который их всех перебил. Слышались бурные разговоры, и все они касались произошедшего в лесу и деревне. Один за другим разгорались споры по поводу того, кто поступил не так и где ошибся. Голоса становились всё громче, но до драки дело так и не дошло. Все споры прервал далекий шум двигателей, раздающийся со стороны леса. Бойцы за несколько секунд построились в одну шеренгу и замерли недвижимо, глядя перед собой. Через полминуты в дальнем конце улицы показался бронеавтомобиль «Тигр-М» и «БТР-82», на броне которого сидело с десяток вооруженных людей.

Бронетранспортер, не доехав до построившихся бойцов буквально пять метров, остановился, и тут же все пассажиры спрыгнули с брони, кинувшись строиться в ту же шеренгу. В это время бронеавтомобиль доехал до середины строя и остановился. Открылись пассажирские двери, на улицу выбрался генерал Измайлов, подполковник Клементьев и ещё один молодой солдат в звании лейтенанта, с блокнотом в руках. Все трое встали напротив строя, в котором бойцы тут же вытянулись по стойке «Смирно».

— Вольно, — раздался тихий и спокойный голос генерала Измайлова. — Лейтенант Кудряшов, доклад.

— Так точно, — тут же отозвался боец, стоявший рядом с блокнотом, и тут же затараторил. — Диверсантом успешно была выполнена поставленная перед ним задача. Ликвидировав отряд охраны, он забрал документы и сумел уйти от преследователей, уничтожая последних одного за другим. В деревне он окон…

— Ваша оценка действиям отрядов «Перехват», — неожиданно прервал его генерал. Лейтенант запнулся на полуслове и растерянно взглянул на военного:

— Оценка… отряды «Перехват» смогли преследовать диверсанта и практически загнали его в угол, точнее — в данный населенный пункт, где и про…

— Важно не это, — вновь прервал его генерал Измайлов. Заметив, что в глазах подчиненного понимания нет, он махнул рукой. — Заканчивай доклад, — после этих слов лейтенант выдохнул и даже отступил на шаг назад, стараясь скрыться с глаз генерала.

А тот в это время, сложив руки за спиной, подошёл ближе к строю бойцов и внимательно их оглядел. Столкнувшись с его взглядом, Курортник опустил голову, почувствовал молчаливое неодобрение. Впрочем, остальные бойцы практически тут же последовали его примеру. Всем стало ясно, что командующий недоволен полученными результатами.

— Преследователи сработали отвратительно, — заговорил, наконец, генерал. — Не обезвредили растяжки и мины, угодили в засаду, позволили себя разделить и уничтожить по частям. Вы даже не пытались обыграть вашего противника. Загнали в деревню — и что же? Сделали себе только хуже, — генерал покачал головой. Бойцы молчали, продолжая глядеть в землю. Стыдно было каждому. Командир же продолжал разнос. — Мне, в общем-то, понятны такие результаты: с самого начала вы были свято уверены в том, что какой-то выскочка не сможет вам ничего противопоставить. Ведь он пришёл всего месяц назад, разве можно было ожидать чего-то особого? Вы слишком многое о себе возомнили, даже не думая, что кто-то может оказаться умнее, хитрее и изворотливее. Поэтому, по итогам сегодняшнего боя, самый главный урок для вас: не стоит недооценивать своего противника.

— Так точно, — раздался дружный ответ всех бойцов.

— Но в нашем случае это ещё не самое важное, — продолжил военный. — Сильнее всех ошибся сам диверсант…

Наступила тишина. Все бойцы удивленно переглядывались, даже не зная, как на услышанное отреагировать. Уж кто-кто, а противостоявший им в одиночку человек, по их мнению, сделал всё просто отлично. Сам обсуждаемый боец замер на месте, глядя на генерала. Он наверняка и сам был потрясен услышанным, но старался не выражать никаких эмоций, ожидая продолжения речи.

— Вместо того, чтобы уйти, когда была возможность, ты принялся уничтожать всех преследователей, — уставившись прямо в глаза диверсанту, произнес генерал, — и тем самым поставил свою жизнь под угрозу. В реальных боевых условиях вокруг тебя не будет тайников с минами и гранатами, любезно оставленных ради того, чтобы тренировочный бой не закончился через десять минут после начала. Ты не будешь знать точное число преследователей, и не факт, что окружающая местность будет изучена до каждого кустика. Сейчас для победы достаточно было лишь покинуть зону проведения операции. Но ты почему-то решил покрасоваться своими умениями и что-то кому-то доказать.

— Виноват, — склонив голову, подтвердил диверсант.

— Мы в «Структуру» набираем лучшим бойцов не для того, чтобы они, движимые эмоциями, «мерялись» друг с дружкой своими умениями, — продолжил генерал, оглядывая теперь всех присутствующих. — Та работа, что вам предстоит… Для неё нужна ясная голова, холодный расчёт и недопустимость влияния эмоций на предпринимаемые действия. Это понятно?

— Так точно! — отозвался строй бойцов.

— То, что диверсант вас победил — иначе, как чудом, и не назовёшь, — через пару секунд продолжил генерал. — Но, как я уже неоднократно вам говорил: чудесам не место на войне. Стоит лишь им один раз случиться, как бойцы уже верят, что над ними «длань Божья», не меньше. Поэтому лезут на рожон, неоправданно рискуют своей жизнью… Тем самым ставят под угрозу выполнение миссии. Так что запомните: жертвовать собой вы можете только в самом крайнем случае. Если ваша смерть не является гарантией того, что задача будет достигнута — то в ней нет смысла. Мертвый в случае провала не сможет попытаться выполнить миссию ещё раз, — генерал сделал паузу, стараясь заглянуть каждому бойцу в глаза. Спустя минуту паузы он, наконец, произнёс спокойным тоном. — А сейчас возвращаемся на базу. Победитель спора — в машину, остальные — своим ходом в расположение части.

По шеренге пронесся усталый выдох, но никто не сказал и слова — ведь на это и спорили. Генерал усмехнулся и направился к бронеавтомобилю. Следом за ним двинулись и лейтенант с майором. А шеренга бойцов в это время развернулась и рысцой побежала по дороге, бряцая оружием. Среди прочих двигался и диверсант, который, несмотря на свою победу, приказа ослушался. Майор Клементьев, увидев это, собрался окрикнуть бойца, но его остановил генерал:

— Не сотрясай воздух попусту. Он всё делает правильно. Победителей сегодня нет…

* * *

В этот день обед в довольно просторном помещении столовой проходил не так, как обычно. Во-первых, времени было выделено не двадцать минут, а целых сорок пять. Во-вторых, люди, находящиеся здесь, активно переговаривались между собой, а командиры отделений и взводов, обычно любую болтовню пресекавшие на корню, сейчас и сами вовсю разговаривали. Ну, а в-третьих, за столами сидели, помимо бойцов, ничем не примечательные офисные сотрудники, если судить по их костюму, довольно серому выражению лица и слабому телосложению. Большинство из них находились за отдельным большим столом, но двоим места не хватило. Недолго думая, они расположились вместе с одним из отделений, у которого двое бойцов на своих местах отсутствовали. Среди оставшихся же сейчас царил оживленный разговор.

— Парни, а вы ведь слышали, что у наших соседей происходит? — спросил человек с позывным Пряник. Ему было всего двадцать восемь лет, но на лице уже имелось несколько шрамов, полученных в ходе спецопераций. Волосы тёмного цвета явно не были стрижены уже месяца два, да и по расчёске они соскучились, отчего торчали во все стороны. Голубые глаза весело сверкали из-под нависающих бровей, им вторила и широкая улыбка. Лицо было гладко выбритым, что вызывало сильное удивление с учётом того, в каком запущенном состоянии была причёска. Ещё большим сюрпризом являлось то, что за гигиеной мужчина тщательно следил.

— А кто ж не слышал? — ответил ему другой, по кличке Тиша. Мужчине недавно исполнилось сорок четыре года, но среди коротко стриженных волос уже виднелась седина. Впрочем, проступающие сквозь одежду мышцы, ровная спина и уверенный взгляд изумрудных глаз давали понять, что их владелец себя старым совсем не считает. — Сейчас не только все телеканалы об этом орут, а ещё газеты, интернет, и даже родня вся, — бойцы, сидящие за столом, согласно закивали. — Нужно быть слепоглухонемым, чтобы не знать о массовых протестах на территории соседней страны.

— Допустим, — кивнул Пряник. — А вы в курсе, что есть версия, будто происходящее спонсируется из-за рубежа?

— Тоже не новость, — ответил ему ещё один боец, с позывным Шкет. Мужчине было тридцать два года, среди прочих он отличался внешне довольно хилым телосложением, но при этом являлся довольно выносливым. Выражение лица у него обычно оставалось серьезным, но больше карие глаза всегда выдавали настоящие эмоции владельца. — Судя по слаженности действий части митингующих, плюс наличия явных «руководителей» в толпе, очевидно, что кто-то всю эту вакханалию спонсирует.

— Вы, несомненно, правы, — неожиданно вмешался в разговор один из офисных сотрудников, сидящих за этим же столом, — но не стоит отрицать, что основной причиной появления общественного недовольства является остановка процесса подписания договора об интеграции с Евросоюзом. Правительство решило усидеть на двух стульях сразу, не слушая мнение народа. И вот во что всё вылилось. Я не отрицаю наличие спонсирования из-за рубежа, но разве не очевидно, что «кураторы» всего этого просто воспользовались подходящим моментом?

— Ну да, девочкам захотелось кружевные трусики, а западные «кукловоды» уж тут как тут, — хохотнул Пряник. Пара товарищей согласно хмыкнули, а вот офисный сотрудник на секунду закатил глаза и покачал головой.

— Ну а чего ты? — заметив это, обратился к нему Пряник. — Разве неправда?

Сотрудник уже открыл рот, собираясь что-то ответить, но тут за спиной с шумом открылась входная дверь, и в столовую вошли двое бойцов, направившихся как раз к общающимся. Один из них — коротко стриженный мужчина тридцати лет, среднего телосложения, с вечно довольным выражением лица и широкой улыбкой, известный по кличке Батон — резко сменил направление движения и через несколько секунд оказался рядом со столом другого отделения. Там как раз вставал один из бойцов, намереваясь отнести поднос с грязной посудой работникам столовой. Батон, долго не думая, буквально вытащил из-под него стул и двинулся к своим, совсем не реагируя на недовольные крики за спиной. С грохотом поставив трофей и усевшись на него, мужчина оглядел всех и с довольным видом произнёс:

— Парни, у меня загадка, а ещё вопрос: что стреляет в пятку, а попадает в нос?

— Цирк уехал, а Батон остался, — покачав головой, пробубнил себе под нос Шкет.

— Да ладно, неужели не знаете? — с наигранным удивлением спросил мужчина, а затем кивнул в сторону офисного сотрудника. — Ну, эти ребята точно должны быть в курсе! У них из-за этого, наверное, каждый год стулья менять приходится, ибо те становятся похожи на оружие массового химического поражения!

— Это просто невыносимо, — покачал головой офисный сотрудник, затем взял свой поднос, поднялся со стула и направился к окошку приёма грязной посуды. За ним следом направился и второй, так и не произнёсший ни слова.

— Нет у тебя чувства такта, Батон, — с лёгким осуждением произнес мужчина, который пришёл вместе с бойцом. Это был командир отделения, носивший позывной Старый, словно в насмешку над своим возрастом. Он являлся самым молодым бойцом среди всех, но, несмотря на это, сумел доказать около полугода назад в ходе тренировочного боя, что по мастерству никому не уступает.

— И это говорит человек, который толпу мужиков гонял несколько часов по лесу, каждого избивая по отдельности? — с наигранным возмущением спросил Батон.

— Ну всё, старые песни о главном, — устало вздохнул Тиша. — Слышь, Батон, ты это долго ещё вспоминать будешь?

— Пока плесенью не покроюсь, — повернувшись к нему, с довольной улыбкой ответил мужчина.

— Ладно, прекращайте балаган, — прервал Старый, усаживаясь на одно из освободившихся мест и оглядывая всех присутствующих. Выдержав секундную паузу, он произнёс. — Есть новости по поводу того, что нас ждёт дальше.

— Ну наконец-то, — раздался общий вздох облегчения.

Последнюю неделю все бойцы сидели, как на иголках. Заканчивался срок их обучения, но что будет дальше, никто из инструкторов не говорил. Конечно, все понимали, с какой целью их завербовали в «Структуру», но как ситуация будет развиваться дальше, они могли только догадываться. Хотя каждый по собственному решению перешёл из своих подразделений в ряды «Структуры» около десяти месяцев назад.

При вербовке им сообщили не так уж и много информации. Согласно донесениям разведки, на территории соседней страны уже вовсю орудуют спецслужбы, с целью свержения законного правительства и насаждения своего, более лояльного. Могут начаться беспорядки (на данный момент уже начались, поэтому никто уже не сомневался в правильности тех слов, что им говорили в начале), появятся вооруженные банды, начнет процветать криминал. Возможна даже гражданская война, в условиях которой ничего не стоит устроить провокацию на границе и впустить на территорию России отряд диверсантов. А тем открывается огромный простор для организации беспорядков, уничтожения объектов инфраструктуры и зарождения хаоса.

Аналитиками «Структуры» были отмечены наиболее вероятные цели для диверсионной атаки, расположенные в различных населённых пунктах. Какие-то близко к границе, какие-то чуть дальше. В каждый из них будет отправлен отряд бойцов «Структуры», которые, должны будут, в случае необходимости, диверсию предотвратить. Так всё звучало на словах. Но по какому принципу их распределят, и с чем вообще отправят — оставалось загадкой.

— Не томи, командир, — нарушил тишину один из бойцов, — и так уже тошно.

— Прям все умерли из-за этих двух секунд, что я молчу, — отозвался Старый с улыбкой. — Ладно, слушайте: сегодня-завтра нас всех соберут в общем зале и обозначат цели. Если я правильно понял, то на один населенный пункт придется как минимум одно отделение. То есть мы с вами останемся нераздельны, а вот насчёт товарищей по взводу так уверенно сказать уже ничего не могу.

— Биба и Боба вряд ли с радостью отнесутся к своему расставанию, — отметил Батон, имея в виду двух бойцов из разных отделений их взвода, которые были родней не по крови, а по состоянию души.

— Не пропадут, — отмахнулся Старый. — Ещё важно отметить, что у каждого из нас будет своя легенда. Не до конца понял, как это обыграют, посмотрим уже на брифинге. А ещё для нас на местах будут оборудованы небольшие тайники с оружием, аппаратурой, боеприпасами и другим полезным в нашем деле имуществом. То есть до поры до времени будем обычными мирными жителями, а если чего не так — оружие в руки, и в лес.

— Так это что, мы большую часть времени прозябать без дела будем? — спросил недовольным тоном Тиша.

— Привыкли в своей «Альфе» по заданиям кататься, — пробурчал Пряник. — А потом нос воротят, когда отдохнуть предлагают.

— Так если отдыхать будем — все навыки растеряем, — логично предположил Тиша. — И какой толк с нас тогда, если диверсанты через годик-другой появятся?

— Вопрос интересный, — согласился Старый. — Надеюсь, на брифинге, когда все карты раскроют, озвучивать его уже не будет нужды.

— А чего вообще делать там будем? — спросил Батон.

— Жить, — пожал плечами Старый. — Пусть и чужой, придуманной кем-то жизнью. Каждый знал, на что идёт…

— Приблизительно, — перебил его Тиша.

— Пусть и так, — согласно кивнул командир. — Но ведь всех предупреждали о том, что от старой жизни придётся отказаться. И вот, пожалуйста.

— А если семья у кого есть? — спросил Тиша.

— Ни у кого нет, — помотал головой Старый. — Специально таких отбирали. Ведь больше никто из твоих коллег даже не участвовал в собеседовании, правильно?

— Ну да, — неуверенно произнёс Тиша.

— Потому как семья у всех. Ты единственный, кому терять особо нечего.

Боец на это ничего не ответил. Уставившись в тарелку, он постукивал пальцами по столу, что-то обдумывая. Остальные бойцы, с интересом слушавшие диалог, тоже сейчас молчали, обдумывая услышанное и с удивлением отмечая, что сказанное относится к каждому из них.

— Ну и чего потухли все? — с легкой улыбкой спросил командир отделения. — Я словно что-то новое сказал. Выше нос, служивые, у вас ещё вся жизнь впереди… А с трапезой заканчивайте, нас лейтенант на стрельбище через десять минут ждёт. Стрелковую подготовку никто не отменял, в отличие от многого другого.

С легким стуком поднявшись со стула, он направился на выход из столовой, даже не вспомнив о том, что ничего не поел. Бойцы тоже зашевелились, складывая грязную посуду на подносы и один за другим поднимаясь со своих мест. Руководитель занятий по стрельбе, лейтенант лет тридцати пяти, был безжалостен и за любое опоздание устраивал взбучку всему отделению. Попадать под раздачу никому не хотелось, как и подставлять остальных. Поэтому не прошло и минуты, как стол опустел, а все члены отделения покинули помещение столовой.

В этот день не только обед отличался от обычного. Занятия по стрельбе тоже были особенными. В «Структуре» бойцов старались научить обращаться с разным оружием на примерно равном уровне, поэтому каждый раз лейтенант выдавал какой-то один образец, на котором и оттачивались навыки стрельбы. Проводились зачёты, устанавливалась минимальная планка по выбитым очкам, велись соревнования между отделениями и взводами. Однако имелись ещё и индивидуальные занятия, на которых каждый боец вёл стрельбу из своего «профильного» оружия, чтобы не растерять опыт. Но это всё в свободное от занятий время.

Сейчас же, оглядев всех бойцов подобревшим взглядом, лейтенант объявив, что на этот раз никаких зачётов проводиться не будет, и каждый может взять своё любимое оружие и просто вдоволь из него пострелять по мишеням. Количество боеприпасов в этот раз тоже было увеличено, так что следующий час бойцы с превеликим удовольствием расходовали боезапас, стараясь обойти друг дружку по точности стрельбы.

По окончанию занятия с стрельбища все вышли, полностью довольные собой и потраченным временем. Лейтенант напоследок пожелал всем удачи, чем вызвал немного грустные улыбки и ответные пожелания: никто из бойцов не ожидал от него подобной сентиментальности, что их сильно растрогало. Обучение и в самом деле закончилось, а дальше ждёт лишь неизвестность. Многие чувствовали себя школьниками, у которых прозвенел последний звонок. Особенно удивительно это чувство было для тех мужиков, которым стукнуло за сорок.

Отделение в полном составе шло по небольшому коридору, сбившись в кучку и активно обсуждая практически прошедший день. До сих пор командование не объявило общий сбор, поэтому, возможно, им ещё денек-другой доведется побыть на территории учебной части, которая внезапно для многих оказалась очень родной. И только Батон сохранял своё прекрасное настроение, которое, возможно, вообще невозможно было никак испортить.

— Парни, а как думаете, куда нас отправят? — спросил вдруг Пряник.

— Куда-нибудь в Чечню, — со смешком отозвался Батон, чуть обогнав идущих и развернувшись к ним лицом, дальше двигаясь уже спиной вперёд и активно жестикулируя руками. — Сами представьте: легкий ветерок наши губы колышет, Старый весь волдырями покрылся от укусов насекомых, у Тиши от целебного воздуха Кавказа волосы на голове начнут расти. А то, судя по всему, в ближайшие три месяца он последние остатки растеряет, и в его лысину можно будет смотреть, как в зеркальце. Красота!

— Ох ты сейчас и получишь! — с наигранным возмущением произнес Тиша, резко дернувшись в сторону Батона.

Тот тут же отпрыгнул, стараясь сократить дистанцию и не попасть под довольно тяжелую руку своего товарища. В это время за его спиной как раз открылась одна из дверей в стене, и в коридор выбрался мужчина в обычном сером костюме, держащий на руках большую кипу папок. Ни он, ни Батон не успели сменить траектории своего движения, из-за чего произошло столкновение. Офисный сотрудник пошатнулся в сторону, из рук на пол попадала большая часть папок, из которых во все стороны полетело их содержимое. Батон, отскочивший чуть в сторону, немного растерянно замер на месте, как и другие бойцы отделения. Офисный сотрудник, посмотрев на бумаги, перевёл недовольный взгляд на виновника столкновения, но лишь покачал головой.

— Извините, — искренне произнёс Батон, справившись с замешательством и двинувшись к мужчине, намереваясь тому помочь.

— Спасибо, помощь не нужна, — раздался ещё один голос, и из помещения показался офисный сотрудник, тот самый, с которым они общались в столовой. — Ничего страшного, мы с коллегой сами справимся.

— Ну… это, — почесав подбородок, глухо произнёс под нос Батон, — зла не держите.

— Идите, идите, — отмахнулся всё тот же мужчина, уже склонившийся над бумагами и начавший их собирать.

Рядом с Батоном уже оказались другие бойцы отделения и, буквально подхватив его за руки, они двинулись по коридору дальше, в свою комнату. Видя небольшую растерянность своего боевого товарища, Тиша спросил:

— Слушай, а куда бы ты ещё хотел поехать?

— Куда-нибудь подальше границы, — спустя секундную паузу отозвался Батон, и в этот раз его голос был серьёзен. — Почему-то захотелось немного спокойно пожить, пусть и по выдуманной легенде. А рядом с границей государства, в котором сейчас черт знает что происходит, это желание кажется невыполнимым.

Некоторые из бойцов согласно закивали. Неизвестно, во что выльются события, что сейчас происходят на территории соседнего государства, но ничего хорошего от тех людей, что сейчас рвались к власти, никто не ждал. После того, что случилось с тамошним «Беркутом», после появления «небесной сотни», вполне можно было прогнозировать увеличение градуса неадекватности в происходящем. А вместе с ним и отток беженцев за границу. Среди таковых причем могут оказаться и совсем на голову отбитые. А им при случае рот не заткнешь — потому как бойцы «Структуры» вполне могут угодить в таком случае в полицию, и защищать их никто не бросится — сами виноваты.

Среди множества занятий было одно, посвященное жизни в мирное время, согласно вручённой каждому «легенде». И на нём доступно разъясняли, что бойцы «Структуры» не имеют право вмешиваться в происходящее вокруг и вершить собственное правосудие. Что уж там говорить, в случае необходимости кому-то из бойцов нужно будет стать друг другу заклятыми врагами, если того потребует «легенда». И придётся ей неукоснительно следовать ровно до тех пор, пока в населенном пункте не объявятся диверсанты. Только в этом случае можно будет сбросить с себя личины и вновь стать единым отделением, все силы которого направлены на противостояние противнику.

— Опять затихли, — вырвал всех из размышления веселый голос командира. — Ребята, я не пойму, вы там над судьбами мира что ли думаете? Бросайте это дело, у меня отделение всегда было самое шумное. А сейчас сплошь мыслители.

— Да мы затихли, потому что нас Пуля интеллектом задавил… — отозвался Батон, растянув губы в улыбке. Заметно повеселев, он поправил сам себя. — Ну, точнее, той гранитной глыбой в его голове, которую кто-то ошибочно интеллектом называет.

— Ты мне друга не обижай! — тут же вступился за боевого товарища Шкет. — А то ужин отберём.

— Мы с Тамарой ходим парой! — тут же отозвался Батон. — Как я мог забыть, что нашего пулемётчика обижать нельзя. Его «второй номер» тут же придёт и порядок наведёт.

— Да я и сам могу, — глухо произнёс мужчина, которого как раз и обсуждали.

Ему было около сорока лет. Невысокого роста, но достаточно широкий в плечах, он мог похвастаться внушительными мышцами, полученными благодаря постоянной увеличенной нагрузке — ведь помимо пулемёта приходилось таскать к нему внушительный боезапас. Голова у него была небольшая, округлая, с небольшими щеками и носом, прозванным в народе «картошкой». Пухлые губы только подчёркивали его образ простоватого «рубахи-парня». Однако, вопреки шуткам Батона, мужчина дураком не был. Он не всегда мог быстро перескочить с решения одной задачи на другую, как и оперативно отреагировать на резкое изменение обстановки. Но для этого с ним всегда рядом был Шкет, и на учениях эта пара всегда показывала наилучшие результаты по слаженности действий, точности стрельбы и тактической подготовке.

Помимо них были ещё двое бойцов, в связке действующие наилучшим образом. Это Тиша и Рус. Оба — сапёры. Тише довелось поучаствовать в Первой чеченской войне и вернуться с неё живым, пусть и психически не совсем здоровым. Второй избежал подобной участи, но, будучи контрактником, побывал на Кавказе в двухтысячных, где и познакомился с Тишей, учившего сапёров премудростям разминирования и поиска вражеских взрывных устройств.

Русу, в отличие от товарища, на данный момент исполнилось лишь тридцать пять лет. Роста он был невысокого, практически вровень со своим напарником, а телосложением и вовсе не выделялся. На лице, словно назло уставу и всем правилам, росла борода, закрывающая рот и спустившаяся практически до основания шеи. Но к Русу ни у кого не было претензий по этому поводу. Он являлся отличным бойцом, всегда работал с полной отдачей и доводил любое дело до конца. А за товарищей по отделению (да и взводу тоже) стоял горой, готовый в любой момент прийти на помощь. Правда, собеседник из него был не ахти: если и вытянешь слово, то только по делу. А так ни одну вольную беседу не поддержит, даже над шутками не смеется. Кто его заставит улыбнуться — тот ходит потом недели две гордый, всеми воспеваемый. Однако, ко всеобщему удивлению, именно сегодня он тоже решил вставить своё слово:

— Ты, Батон, зря шутишь. Пуля даже слова не сказал, а ты уже пытаешься его унизить, — все вокруг затихли, боясь спугнуть болтливость, которая нашла на Руса. — Нас впереди ждет неизвестность, и ссориться сейчас уж точно не стоит.

— «Откровения Руса», том первый, — произнёс Батон с лёгкой улыбкой, подмигнув товарищу. — Я же не со зла! И все это понимают. Надеюсь, что Пуля — тоже, — пулемётчик согласно кивнул.

Дальнейший разговор прервал громкий треск, раздавшийся из динамика, расположенного практически под потолком. Все бойцы тут же замерли на местах и уставились на него, потому как обычно подобные звуки означали начало какого-то важного объявления. Просто так никто систему оповещения не использовал. И этот раз не оказался исключением.

— Бойцы, внимание! Общий сбор на плацу через пять минут. Явиться всем взводам без исключения.

Мужчины неуверенно переглянулись между собой. Общий сбор у них был лишь единожды, в первый же день, когда генерал Измайлов лично выступил перед всеми бойцами и посвятил их в суть происходящего. В дальнейшем их разделили на взвода и отделения, и больше таких массовых собраний не проводилось.

— Ну, чего застыли? — наигранно бодрым голосом, в котором всё же проскальзывали нотки грусти, спросил Старый. — Приказ все слышали, поэтому дружно разворачиваемся и топаем назад, желательно в темпе. Будем последним отделением взвода, прибывшим на построение — побежите у меня исследовать близлежащие леса в поисках одинокой иголки.

Послышались смешки, и бойцы дружной толпой направились по коридору назад. Командир взвода относился к опозданиям строго и, в отличие от Старого, который про иголку пошутил, вполне мог устроить подобное веселое времяпровождение на ближайшую ночь всему отделению…

К их счастью, на плацу собрались ещё далеко не все. Кто-то двигался со стороны стрельбища, кто-то бежал от столовой — объявление застало бойцов за привычным, установленным графиком, занятием. На плацу, у небольшой стойки с микрофоном, стоял генерал Измайлов и подполковник Клементьев, вокруг которых собрался весь высший командный состав воинской части. Они о чем-то оживленно разговаривали, на лицах собравшихся виднелись улыбки. С неба сыпал легкий снежок, прохладный ветер бросал его из стороны в сторону, не давая опуститься на землю. Несмотря на конец февраля, сейчас было не так уж и холодно, поэтому многие бойцы даже не застёгивали бушлаты.

— Не удивлюсь, если отцы-командиры обсуждают последнюю игру «Зенита» и «Спартака», — произнёс шепотом Батон.

Они уже стояли на своем месте, рядом с двумя другими отделениями взвода. Их общий командир — мужчина сорока лет по кличке Баюн — придирчиво осматривая построение своих подчиненных, шикнул на заговорившего бойца, призывая соблюдать тишину. Он всегда скрупулёзно относился к таким мелочам, стараясь довести всё до идеала. Впрочем, это касалось не только ровности линии построившихся бойцов. К выполнению любой задачи мужчина подходил с такой же ответственностью, поэтому взвод в общем зачёте всегда получал высшие баллы.

— Вот у нас второе за всю пору построение, а он поболтать не даёт! — возмущенно прошептал Батон, ещё тише, чем в прошлый раз.

— Да закрой ты рот свой! — шикнул на него Тиша. — Опять ведь марш-бросок побежим. Если мы из-за тебя пропустим причину, по которой нас тут собрали — живьем закопаю.

— Ой, какие вы нервные, — покачал головой Батон, а затем встретился глазами с Баюном, который всем своим видом сейчас показывал закипающую внутри злость, и решил дальше разговор не продолжать.

Тем временем справа и слева уже построились бойцы других взводов, в которых дисциплина была чуть слабее, отчего вокруг установился шум и гам. Баюн, судя по выражению лица, съел как минимум два лимона, причем вместе с кожурой, и сейчас испытывал весь спектр эмоций. Но поделать с этим он ничего не мог — другие командиры своих подчиненных по его просьбе успокаивать уж точно не будут.

В это время от административного здания к плацу направилось десять человек из числа офисных сотрудников, несущие на руках огромное количество папок. Среди людей можно было заметить тех двоих, с которыми отделение столкнулось в коридоре. Тиша, обратив на это внимание, оглянулся на Батона, стоящего во второй шеренге, и с загадочным видом усмехнулся. Тот, тоже обратив на этот факт внимание, лишь пожал плечами.

— Взвод, равняйсь! — вдруг гаркнул Баюн.

Бойцы, не успев даже ничего понять, тут же вытянулись по струнке, уже привыкшие слепо следовать приказам своего командира. И только через пару секунд им стало понятна причина приказа: высший командный состав закончил разговоры, и генерал Измайлов встал рядом с микрофоном. Чуть запоздало послышались приказы от командиров других взводов, и гам понемногу стих. Когда установилась полная тишина, генерал заговорил — негромко, спокойно и без командирских ноток:

— Вольно, бойцы… В этот раз общаться будем не по Уставу. С этого момента вы можете считать, что жизнь в воинской части закончена. Более того — вы просто обязаны так поступить, — генерал сделал небольшую паузу, осматривая ряды замерших бойцов. — С этого момента каждый из вас — обычный человек, который о воинской службе слышал лишь в восемнадцать лет. Теперь вы будете инженерами, электриками, охранниками или водителями, со своими бытовыми заботами, делами по дому, просиживанием штанов за телевизоров или игрой в футбол с другими мужиками со двора…

Люди замерли на месте, боясь даже лишний раз вздохнуть. Многие догадки об их будущем подтверждались, но из уст генерала они звучали словно впервые, вызывая у каждого легкие мурашки от осознания того, какая судьба ждёт впереди. Никто даже не обратил внимание на усилившийся ветер, который бросал снег прямо в лицо.

— Наверное, мне стоило начать с другого, — заметив настроение бойцов, с легкой улыбкой произнёс генерал после небольшой паузы. — С гордостью сообщаю вам, что ваше обучение закончено. Теперь вы — полноправные члены «Структуры», и на вас возложена ответственность по предотвращению диверсий на территории важных гражданских объектов. Как вы все знаете, сейчас на территории соседней страны происходят события, которые никак нельзя назвать «мирным выражением народных желаний», и там закрутился клубок из иностранных спецслужб, каждая из которых преследует свои интересы. И никто не может гарантировать, что нестабильные криминальные элементы, сейчас разжигающие огонь хаоса у наших соседей, не заявятся через какое-то время к нам. А когда такое произойдет — их встретите вы. Обычные, на первый взгляд, люди. Врачи, учителя, продавцы и юристы. Которые умеют обращаться с оружием так, как никто другой, — голос у генерала чуть заметно начал дрожать, наполнился гордостью. — И, какую бы подлость враг не задумал — вы его остановите…

— Ура! — вдруг выкрикнул кто-то из бойцов, когда генерал замолчал. И тут же ряды разразились дружным криком, в который вложили всю мощь:

— УРА!!!

Никто не заметил, как дрожали губы у генерала. Стоявший рядом с ним подполковник Клементьев украдкой смахнул сбежавшую по щеке слезу. Именно сейчас происходило то, ради чего они все проделали такую огромную работу. Ради чего пришлось обойти множество кабинетов и переговорить с тысячей людей, в погонах и без. Ради чего сотни бойцов отказались от своей прежней жизни, ушли из своих подразделений и составили здесь другие, проходя обучение на протяжении практически года. Всё для того, чтобы сейчас чувствовать себя частью огромной семьи. Семьи, которая является последним рубежом обороны родной страны.

— Пафос потёк, — раздался жалобный голос Батона, который наигранно начал вытирать глаза.

— Вот же скотина, — с чуть заметным удовольствием произнёс Баюн, широко улыбнувшись и оглянувшись назад, на своего товарища. — Даже такой момент умудрился испортить.

— Но наша работа ещё не закончена, — вновь раздался голос генерала. Он показал рукой на офисных сотрудников, незаметно поставивших чуть в стороне несколько столов и сложивших туда папки. — У каждого из вас есть легенда. Все ваши данные, начиная от имени, точного адреса проживания, вашей должности и места работы, и заканчивая хобби. Помимо этого в папках есть вся информация о населенных пунктах, куда вас отправляют, и важных объектах, защитой которых вам придётся озаботиться. Ну, и куда же без тайников, — тут генерал нашел среди рядов Старого и открыто ему подмигнул. Послышались смешки от бойцов, стоящих рядом. — В каждом из ваших населенных пунктов мы обустроили крупный схрон со снаряжением на случай появления противника. Помимо этого, у каждого бойца дома будет небольшой личный запас. Только постарайтесь салюты не устраивать, — бойцы дружно усмехнулись. Генерал поддержал их улыбкой, а затем вновь стал серьезен. — Ладно, кончаем с разговорами. К разбору личных дел — приступить! К столам подходим повзводно, согласно командам. Удачи вам, и ни пуха.

— К чёрту! — дружно выкрикнули бойцы.

Генерал кивнул, а затем отошёл от микрофона и двинулся к главному административному зданию части. За ним двинулся вечный товарищ — подполковник Клементьев. Офицеры, в свою очередь, направились к офисным сотрудникам, перебросились с ними парой слов, а затем принялись отдавать команды бойцам, определяя очередность.

— Взвод Баюна идёт следом за взводом Курортника! — послышался громкий голос одного из офицеров.

— Опять эти выскочки, — недовольно забурчал Батон, который никак не мог забыть учения, в ходе которых ему пришлось с обозначенным взводом гоняться по лесу за Старым.

— Меньше болтовни — больше дела, — прервал его дальнейшие излияния Баюн. — Отделение Старого пойдет последним, что бы с соседями не подраться. А то знаю я вас — словно кошки с собаками. Ясно?

— Так точно, — с разочарованием отозвались бойцы обозначенного отделения. На Батона поглядывали с лёгким недовольством, но никто не сказал ему и слова.

Наконец, спустя довольно длительный отрезок времени, подошла и их очередь разбирать легенды. Первым к столу подошёл Старый, с интересом глядя на папки, забитые бумагой под завязку. Встретившись взглядом со знакомым уже офисным сотрудником, мужчина, подмигнув, спросил:

— Сколько деревьев погубили, а?

— В вашей легенде о приверженности идеям «зеленых» нет ни слова, — сухо отозвался офисный сотрудник, а затем протянул Старому папку. — Прошу, ознакомьтесь на досуге.

— Спасибо, — ответил командир отделения, не убирая с лица улыбку. Чужие обиды ему были безразличны, тем более, если они вызваны какими-то мелочами. Забрав папку, он отошёл в сторону, развязал узелки и принялся копаться в бумагах.

Следующие бойцы забирали всё молча. Батон, схватив свою папку, отошёл от стола на десять шагов, пару раз размашисто перекрестился, работая скорее на публику, затем прикрыл глаза, достал бумаги и, сделав глубокий вдох, только после этого на них взглянул. Практически тут же с его лица пропала улыбка, и мужчина тихо выругался себе под нос:

— Ну что за скотство! Получше места было не найти? Сколько там до границы? Полчаса пешком? Нафига меня туда засунули? — в голосе мужчины слышалась досада.

— Нас всех засунули, — сказал ему Старый, оказавшийся рядом через несколько секунд и ткнувший в свои бумаги. — Всё наше отделение направляют в один населенный пункт. Да, до границы не слишком уж далеко, но драматизировать нет смысла. В конце концов, рядом мы будем — твоё родной отделение.

— Весь взвод, — раздался из-за спины спокойный голос Баюна. — Нас всех определили на охрану одного объекта. Если честно, я не знаю, насколько это целесообразно, но с приказами не спорят.

— Главное, что от Курортника подальше, да, Батон? — задорно спросил Тиша, хлопнув товарища по плечу. Тот поморщился, затем развернулся и попытался отвесить леща своему товарищу.

— Как дети, — покачал головой Баюн, а затем обратился к Старому. — Ты как думаешь, есть шанс, что именно к нам диверсанты заявятся?

— Маловероятно, — отозвался Старый, покачав головой. — Как по мне, объект не очень подходит, да и само место малопримечательное. Скорее мимо проскочат, и не заметят.

— Жаль, — вздохнул Баюн.

— Что, так сильно хочется повоевать? — с интересом спросил Старый.

— Ну, не зря же мы от старой жизни отказались и пришли сюда? — с легкой грустью улыбнулся Баюн. — Хочется, чтобы выбор мой оказался правильным. И не только мне.

— Если в бывших республиках СССР так и будут один за одним вспыхивать народные восстания — то работы хватит на всех, — подбадривающе произнёс Старый.

— А я бы лучше спокойно пожил, — вмешался в разговор Пуля. — С такой легендой это сам Бог велел. Шикарно, ни в чем себе не отказывая.

— Как будущий водитель автобуса, категорически осуждаю, — ответил ему Макар, один из бойцов другого отделения. — Будь готов, что стану каждый вечер на чай наведываться и жаловаться на то, что олигархи совсем охренели.

— Сначала сам добейся! — с наигранной напыщенностью отмахнулся от него мужчина, а затем оба рассмеялись.

Прошло ещё около получаса, прежде чем бойцы всех взводов получили свои легенды. Когда столы опустели, офисные работники подхватили их и утащили в административное здание. Все бойцы пока оставались на своих местах, весело общаясь и обсуждая дальнейшую судьбу друг друга. Слышались удивленные вскрики и громкий смех — бойцов больше не сковывала дисциплина, ведь теперь все они были обычными гражданами.

— Командиры взводов и отделений, всем явиться в Главный зал для проведения финального брифинга! — внезапно раздался громкий крик. Тут же прервались все разговоры, а люди вытянулись по струнке, потому как этот командирский голос принадлежал человеку, дисциплину требующему абсолютную.

Баюн кивнул троим командирам отделений, и все вместе они вышли из толпы и направились к зданию штаба. Следом потянулись и другие, которых приказ также касался. Большая часть бойцов, впрочем, осталась стоять на плачу, и лишь когда с него ушёл обладатель строгого командирского голоса, вновь началась болтовня, поначалу тихая, но постепенно набирающая громкость…

Главный зал представлял собой довольно большое помещение с кафедрами. На широкой стене висело несколько экранов: один занимал практически половину свободного пространства, оставшиеся четыре теснились на другой. Раньше здесь бывали только командиры взводов, поэтому Старый осматривал всё с нескрываемым удивлением. Рядом с экранами находился генерал Измайлов, а подполковник Клементьев сидел на одном из стульев. На мониторах виднелись фотографии и какие-то информационные сводки.

— Не толпитесь в проходе, — раздался строгий голос генерала. — Садитесь на свободные места. Есть важная информация, которую необходимо до вас донести.

Когда все заняли свои места, и в помещении повисла тишина, генерал набрал в грудь побольше воздуха, взял в руки небольшой пульт и, отойдя в сторону от экранов, начал говорить:

— На этой неделе мы получили от разведки довольно ценную информацию: на территории соседней страны объявился довольно крупный отряд выходцев с Кавказа, тех недобитков, которые пережили первую и вторую Чеченскую войны. Их командир — Альмир — вряд ли знаком кому-то из вас, — на экране крупным планом появилась фотография мужчины сорока лет, с бритой на лысо головой, хищным профилем носа, изумрудными глазами и кровожадной улыбкой. Он стоял среди компании вооруженных боевиков, глядя на лежащие в пыли тела женщин. — В обозначенных войнах он был обычным бойцом, но успел отметиться особой жестокостью. А сейчас под его крылом собрались самые худшие…

После сказанного на экране появилось множество фото, некоторые из которых собравшимся в зале людям были хорошо знакомы. Этих боевиков ловили долго, и никак не могли убить. На их счету — множество гражданских жизней, и не меньше убитых военных. Каждого в лучшем случае ожидала быстрая смерть. А теперь получалось, что все они промышляют на территории страны-соседа.

— С удовольствием бы их там покрошил, — прошептал под нос Баюн, сидящий рядом со Старым.

— Пока получается, что эта компания осела там и наживается на чужом горе, — через несколько секунд продолжил рассказ генерал. — Но мы не исключаем того, что они проникнут к нам. И тогда вся надежда будет на вас. Запомните эти лица. Даже если кто-то один объявится на территории вашего населенного пункта — быть беде.

— Порвем без лишних разговоров, — послышался чей-то глухой, наполненный яростью голос.

— Хочу в это верить, — кивнул генерал. — А теперь — вперёд, к новой жизни. Только, боюсь, вам ей недолго наслаждаться придётся.

Раздался грохот отодвигаемых стульев.

* * *

На пограничный пункт медленно опустилась темнота, и в нескольких местах загорелись фонари, освещая местность. Шлагбаумы замерли в нижнем положении, в будке зевал молодой боец, время от времени клюя носом. Ещё несколько человек прохаживались по территории, неся положенную службу. Около будки находился БТР-80, автоматическая пушка которого была направлен в сторону соседнего государства. Чуть поодаль находилось несколько палаток, из которых слышались весёлые голоса. В связи с происходящими у соседей событиями, пункт доукомплектовали дополнительными бойцами и бронетехникой, на случай прорыва. Впрочем, в такой ход событий никто здесь уже практически не верил. Пограничники соседнего государства ушли отсюда около полугода назад, и территория их заставы сейчас пустовала.

Рядовой Быструхин, бросивший взгляд в сторону своего товарища, сидящего в будке, широко зевнул и пошёл наворачивать пятнадцатый круг вокруг шлагбаума, время от времени поглядывая в сторону соседней страны. Буквально в двухстах метрах находился укрепленный пункт бойцов ополчения непризнанных народных республик, который и перекрывал асфальтированную дорогу, ведущую сюда. Время от времени со стороны укреплений виднелось мигание фонарика — так ополченцы подтверждали, что всё спокойно.

Удивительным же было то, что никто из жителей непризнанных республик сегодня весь день на границе не показывался. Хотя ранее это было постоянной практикой: кто-то хотел уйти из объятой войной страны и начать мирную жизнь, кто-то приходил сюда поторговаться или получить гуманитарную помощь. Со стороны России часто появлялись сердобольные граждане, старающиеся передать вещи попавшим в беду. А торговле способствовали пограничники, у которых был негласный приказ ополченцам помогать, потому большая часть официально списанных патронов на самом деле за бесценок уходила нуждающимся. Так что обычно каждый день проходил вполне себе незаметно, в круговороте людей. Но не в этот раз.

— Слышь, Бистро! — раздался со стороны БТРа голос сержанта Троянова. Боец лежал у переднего левого колеса, прикрыв лицо кепкой, и беспечно покачивал ногой. — Там от ополченцев нет никаких новостей?

— Тишина, — ответил рядовой Быструхин, в очередной раз обходя шлагбаум.

— Они вообще живые? — продолжил расспрос боец.

— Да, мигают время от времени, — ответил рядовой, поправив ремень съехавшего автомата. — А что, ты уже соскучился?

— Можно и так сказать, — со смешком отозвался сержант. — Среди тех, что торговаться приходили, была девчушка одна, лет двадцати пяти. Красивая — страсть! Да ты, небось, и сам её видел?

— Это Варвара которая? — спросил Быструхин, на пару секунд остановившись и посмотрев в сторону сержанта. — Девушка — краса, светлая коса?

— А ты откуда её имя знаешь? — от удивления Троянов резко выпрямился и сел, из-за чего с его лица слетела кепка.

— Познакомился мимоходом, — пожал плечами рядовой, и продолжил своё дело, наворачивая очередной круг.

— Ну и жук! — восхищенно цокнул товарищ, затем поднял с песка свой головной убор, отряхнул его и вернулся в исходное положение, принявшись насвистывать какую-то мелодию.

Неожиданно Быструхин замер, к чему-то прислушавшись. Его внимание привлёк громкий шум двигателя, принадлежащий либо грузовику, либо бронетранспортёру. На секунду боец прикоснулся к автомату, висящему на плече, но практически тут же расслабился: шум доносился со стороны родной страны.

— Слышь, Конь, вставай! — усмехнулся солдат. — Не иначе к нам гости какие едут.

— Нафиг не сдались, — отмахнулся сержант, оставаясь лежать неподвижно. — Уж явно там не генерал какой, а кто-то запоздало поторговать едет — жаль, что не с кем.

— Я бы на твоем месте не зарекался, — покачал головой рядовой.

Проворчав что-то недовольно, сержант поднялся с земли, отряхнул форму и, обойдя бронетранспортёр, двинулся к дороге, идущей со стороны России. В это время из палаток показалось ещё несколько бойцов, тоже привлеченных шумом. Перебросившись парой слов с сержантом, проходившим мимо, они на несколько мгновений исчезли внутри, а затем выскочили на улицу, на ходу приводя в порядок свою форму.

— Чего это они, — удивленно пробормотал под нос Быструхин.

Тут его внимание привлекли мигания фонарика со стороны блокпоста ополченцев. Они тоже услышали шум, поэтому интересовались, всё ли в порядке. Приподняв фонарь, висящий на ремне, солдат моргнул условленное количество раз, подтверждая, что ситуация под контролем. После, тяжело вздохнув, вновь развернулся в сторону Родины. Всё-таки эти игры рядовому уже надоели: было бы гораздо спокойнее, организуй ополченцы блокпост прямо у границы. Всё равно карательные отряды новой власти сюда уже давно не добирались. А на протесты других государств давно уже можно было наплевать, ровно как и они поступили по отношению к предоставленным доказательствам невиновности России в уничтожении Малазийского самолёта.

Тут, наконец, из-за поворота, освещая дорогу яркими фарами, выехали два автомобиля в армейском камуфляже. Первым был бронеавтомобиль «Рысь», вторым — «ГАЗ-69», в простонародье «шишига». Последний как раз и создавал основной шум, в который, при приближении, влился ещё какой-то скрежет и грохот.

В это время вдруг заработал двигатель БТРа, стоящего неподалеку. Он сдвинулся с места, выехал на асфальт и встал поперек дороги, перекрывая дальнейший путь. Тут же башня повернулась и ствол автоматической пушки направился в сторону приближающихся автомобилей. В двадцати шагах перед бронетранспортёром уже встало четверо пограничников: командир заставы — капитан Широков — впереди, держа автомат на плече, а ещё трое чуть позади, разойдясь в стороны и приготовив оружие к бою. Сержант Троянов и ещё несколько бойцов, в свою очередь, заняли места на оборудованных позициях. Правила никто не отменял.

Автомобили остановилась от заставы в пятидесяти метрах. Затем из «Рыси» выбрались два человека в военной форме и направились к командиру. Один уже немолодой, коренастый, с уверенной походкой и широким шагом, судя по выражению лица — майор, не меньше. Второй — лет тридцати, высокий, худой, мелко перебирающий ногами и немного растерянный, словно только что из кабинета вытащили. Вместе эти двое представляли настолько иррациональный дуэт, что Быструхин, наблюдавший за всем от корпуса БТРа (от шлагбаума не было ничего видно, поэтому боец свой пост покинул) не сводил с них глаз.

Командир заставы остановил идущих метрах в пяти у себя, что-то негромко произнеся. Ответил тот, что старше. На пару секунд установилась тишина, затем они перебросились ещё парой фраз, после чего командир заставы вдруг выпрямился по струнке и отдал честь. Быструхин удивленно присвистнул и покачал головой — к ним, никак, важная шишка пожаловала!

Дальнейшие события показали, что рядовой не ошибался: командир заставы развернулся к своим подчиненным и отдал им несколько приказаний, после чего обернулся к прибывшему военному и начал о чём-то говорить. Пограничники в это время развернулись и быстрым шагом направились в разные стороны. Один остановился рядом с БТРом и начал общаться с водителем, активно жестикулируя. Через несколько секунд боевая машина, взревев двигателем, сдала назад, уезжая с дороги, и вернулась на своё прежнее место, задрав ствол пушки в небо. К этому моменту Быструхин уже находился около шлагбаума, делая вид, что никуда отсюда и не уходил.

Второй боец направился к машинам новоприбывших, где завязал разговор с военным, высунувшимся с водительского места «Шишиги». Они обменялись несколькими фразами, после чего грузовик медленно тронулся с места и поехал к палаткам, до которых уже добрался третий пограничник и поднял на уши всех свободных сослуживцев, как раз выскочивших наружу. Когда машина остановилась, из кузова выбрались трое вооруженных бойцов в стандартной камуфляжной форме вооруженных сил страны. Внутрь после них заскочили двое пограничников, и уже через минуту закипела работа: они подтаскивали к краю внушительных размеров ящики, а с улицы груз подхватывали сослуживцы и оттаскивали к палаткам. Новоприбывшие бойцы же явно не собирались никому помогать, отойдя к БТРу. К ним через пару минут присоединился и водитель «шишиги».

Бронеавтомобиль «Рысь» проехал по асфальту ближе к разговаривающим военным и остановился от них буквально в пяти метрах. Из него выбрался водитель и, чуть размявшись, начал обходить автомобиль, оглядывая колёса и корпус с нескрываемым интересом.

Через пять минут неизвестный военный закончил разговор с командиром заставы, развернулся и двинулся к своему автомобилю. Его помощник кинулся следом, и, когда оба были уже в машине, та развернулась и поехала назад, быстро набирая скорость.

Через пару минут к рядовому подошёл сержант Троянов, уже с автоматом наперевес. Вместо того, чтобы вновь устроиться у колеса БТРа, он встал у шлагбаума, с задумчивым видом поглядывая в сторону соседней страны. Удивительное изменение в поведении своего товарища рядовой не заметить не сумел, поэтому секунд через тридцать спросил:

— Слышь, Конь, ты чего делаешь?

— Службу несу, не видишь что ли? — огрызнулся тот. — К нам приезжал подполковник какой-то, важный до жути. А новости привез — и того хуже. Командир заставы на нервах, сейчас к чему угодно прицепится — как пить дать, — после этих слов сержант затих и уставился в одну точку, о чём-то размышляя.

— Так, — через десять секунд заговорил Быструхин, с укором уставившись на сослуживца, — не мни Машку за Наташку, выкладывай, какие новости нам на хвосту колонна принесла.

— А? Да, конечно, — вздрогнув, сержант оторвался от своих мыслей и принялся рассказывать. — В «шишиге» нам провиант привезли и боеприпасы, значит, долго ещё сидеть будем. А касательно того, зачем именно приезжал подполковник тот… В ближайшее время со стороны соседей появятся бойцы какие-то. То ли спецназ, то ли ещё кто, я не до конца понял. В общем, встретить их и обогреть надо. Так что внимательно в ту сторону смотри. Эти ребята, что из кузова выбрались, — он кивнул в сторону троих бойцов, стоящих неподалеку от БТРа и тихо между собой общающихся, — с встречей помогут, а потом сопроводят новоприбывших дальше.

— Да уж, — рядовой почесал затылок, а после небольшой паузы спросил. — Слушай, а какие спецы по ту сторону границы могли оказаться? Откуда они там взялись вообще?

— Черт его знает, — пожал плечами Троянов.

В это время трое новоприбывших бойцов, стоящих у БТРа, на пару секунд затихли. Один из них, являвшийся водителем «шишиги», на мгновение взглянув в сторону пограничников, вновь повернулся к своим товарищам и с легким напряжением в голосе спросил:

— Слушайте, а без нас что, здесь не справятся?

— Видимо, нет, — пожал плечами его товарищ. — Чего, боишься руки запачкать?

— Ничего я не боюсь, — помотал головой водитель. — Просто не очень всё происходящее нравится.

— А тебе-то какая разница? — усмехнулся один из бойцов, постукивая пальцами по ствольной коробке автомата, висящего в районе живота. — За нас уже всё продумали. Не заморачивай себе голову ерундой.

— Точно-точно, — поддержал его другой мужчина. — В наши обязанности это не входит. Главное: делать то, что нужно, и тогда всё пойдет, как по маслу.

— Да это ясно, — задумчиво кивнул водитель. — Просто как бы худо не случилось.

— Можешь успокоить себя мыслью, что худо — это мы, — с усмешкой ответил ему первый боец.

— Ну да, точно, — пробормотал под нос мужчина, а после развернулся и двинулся к «шишиге», где пограничники уже выгрузили все коробки и сейчас просто столпились в одну кучу и курили.

— И чего ему спокойно не сидится? — спросил первый боец, общаясь к своему товарищу. Тот лишь молча пожал плечами и украдкой взглянул на наручные часы. Тут же в его взгляде что-то поменялось, и он, взяв автомат в руки, развернулся в сторону соседнего государства, коротко бросив:

— Сейчас появятся.

Второй боец тут же посерьезнел и последовал примеру своего товарища, приготовив оружие. Вместе они двинулись к шлагбауму, около которого с открытыми ртами замерли Быструхин и Троянов. Удивление было вызвано вереницей огней, которая двигалась со стороны блокпоста ополченцев. При этом Быструхин мог поклясться чем угодно, что предварительно ему никаких знаков с той стороны не передавали, хотя, согласно неписанным договоренностям, как раз должны были. «Эти спецы там ничего с ополченцами не сделали?» — мелькнула у него в голове беспокойная мысль.

Впрочем, от дальнейших размышлений мужчину отвлёк толчок в бок от Троянова. Тот, шикнув, кивнул в сторону подошедших бойцов, которые встали чуть в стороне, а потом махнул рукой на шлагбаум, который в данный момент был опущен. Рядовой секунду недоуменно глядел на своего товарища, затем развернулся в сторону будки, где сидел один из постовых, и, свистнув, перебросился с тем парой фраз на языке жестов. Тут же шлагбаум, не издав ни звука, плавно поднялся вверх.

— Совсем из памяти вылетело, — виновато пробормотал Троянов, отводя взгляд от рядового.

Тут с громким щелчком включился большой прожектор, направленный в сторону соседней стороны и освещая движущуюся к границе колонну бронетехники. Первым ехал довольно старый, видавший виды БТР-70, на броне которого сидели бойцы с повязками на лице, закрывающих рот и нос и оставляя только глаза. Следом двигались две старых «шишиги», три БМП-2 и замыкали это ещё два бронетранспортёра. Естественно, грохот от этой сборной солянки стоял на всю округу.

— А чего они все в масках? — немного растерянно пробормотал Быструхин, и Троянов согласно кивнул. Никто из едущих на бронетехнике бойцов не открывал своё лицо, что вызывало лишние вопросы.

— У спецназа свои заморочки, — раздался голос от одного из приехавших на «шишиге». Быструхин обернулся к нему, и увидел, как мужчина ободряюще подмигивает. — Сам понимаешь, понты дороже денег.

Рядовой растянул губы в улыбке, но спокойнее ему не стало ни на грамм. Хоть всему происходящему было логичное объяснение, всё равно оставалось чувство, что произойдет что-то нехорошее. И мужчине не мог ни избавиться от этого ощущения, ни что-то изменить.

Мимо с рёвом пронесся первый БТР, обдав стоящих пылью и запахом выхлопных газов. Бойцы, сидящие на броне, что-то прокричали и подняли руки в знак приветствия. За ним следом потянулись и другие машины, а остановилась колонна лишь когда замыкающий БТР проехал шлагбаум. Растянулась вся эта процессия метров на семьдесят.

С бронетехники тут же стали спрыгивать бойцы, и при ближайшем рассмотрении стало ясно, что на них форма старого образца, от которой во всех родах войск уже давно отказались. Да и оружие не выглядело новым, хотя следы ржавчины пытались как-то скрыть.

— Какие-то грязные вы, — задумчиво произнёс Быструхин, обращаясь к ближайшему бойцу, который разминался, приседая.

— В поле ночевали — травой укрывались, — ответил ему новоприбывший с лёгким акцентом в голосе.

Отметив, что ответили ему без особой охоты, рядовой решил дальнейших вопросов не задавать, понимая, что приехавшие с дороги наверняка устали, и им сейчас не до пустой болтовни. Вместо этого он махнул рукой бойцу, сидящему в будке, чтобы тот опустил шлагбаум, что незамедлительно было сделано.

В это время из «шишиги» выбрался единственный человек, не носивший на лице маску — мужчина сорока лет, кавказской внешности, с изумрудными глазами и на лысо стриженной головой. Уверенный взгляд и даже поза выдавали в нём командира всего подразделения, а хищный профиль только закреплял сложившееся мнение. Он что-то произнёс одному из подбежавших бойцов, тот молча кивнул и двинулся к головному БТРу.

Рядовой Быструхин отвернулся, закончив рассматривать новоприбывших, и уставился в сторону блокпоста ополченцев. Что-то всё-таки не давало ему покоя. С щелчком выключился прожектор, погружая в полутьму дорогу, убегающую в сторону соседней страны. Рядовой сам оказался в небольшом полумраке, и глаза лишь через десяток секунд смогли адаптироваться. Зато в темноте удалось рассмотреть какие-то огоньки со стороны ополченцев. Поначалу боец обрадовался, приняв это за перемигивания фонариков, но потом, увидев, что цвет у них другой, он толкнул в бок Троянова, который до сих пор не мог оторваться от наблюдения за приехавшими:

— Слышь, Конь, я один это вижу, или блокпост горит?

— Чего? — с удивлением переспросил сержант, а затем развернулся и посмотрел в ту же сторону, что и его товарищ.

Пограничники дружно наблюдали за тем, как огоньков красного цвета становится всё больше, и они разрастаются, захватывая всё больше пространства. Догадка ошарашила обоих бойцов, но ни один не решался произнести её вслух. Наконец, оба развернулись назад, чтобы привлечь внимание остальных, но слова застряли у них в горле. Взгляду пограничников предстали их немногочисленные товарищи, поставленные на колени в разных частях территории пограничного поста, под внимательным присмотром приехавших спецназовцев, или кем они там на самом деле являлись. Командир же заставы, белый, как мел, стоял сейчас рядом с палатками. К его горлу был приставлен нож, который держал тот самый лысый мужик.

— Что за… — только успел произнести Троянов, и тут ему в голову прилетел удар прикладом. Аналогичная судьба настигла и Быструхина — это дружно сработали двое бойцов, приехавших в кузове «шишиги» со стороны России.

Оба пограничника повалились на землю, но сильные руки их тут же подхватили и поставили на колени, а после этого солдаты почувствовали холодное прикосновение оружия к виску. В этот момент лысый мужчина прокричал что-то воинствующее на незнакомом языке и плавным движением перерезал горло командиру заставы. Капитан попытался закрыть рану руками, но сквозь пальцы толчками пробивалась кровь. Испуганным взглядом он пробежал по всем своим товарищам, а после ноги подкосились, и мужчина повалился на землю.

Это словно послужило сигналом, и тут же тишину разорвал грохот автоматных выстрелов. Пограничники один за другим падали на землю, и за этим с ужасом наблюдали Быструхин и Троянов. Сержант чуть повернул голову назад и с отчаянием крикнул:

— Братцы, что ж вы творите?

— Не братья они тебе, — спокойным голосом ответили сзади.

Быструхин неожиданно взревел, дёрнулся в сторону и оттолкнул бойца, который прислонил к его виску оружие. Затем схватился за свой автомат и даже успел снять его с предохранителя, но тут сильная боль пронзила левую ногу, и неожиданно рядовой потерял опору под ногами.

Быструхин повалился на землю, выронив оружие, и, повернувшись на спину, уставился в тёмное небо. Через секунду над ним склонился один из бойцов и что-то произнёс. Но из-за гула в ушах рядовой ничего не расслышал, поэтому лишь мотнул головой и попытался плюнуть в сторону своего убийцы, чувствуя, как от боли в ноге начинает терять сознание.

— На чудо понадеялся? — всё же донеслось сквозь шум до него. — Это зря: ещё обиднее помирать, понимая, что за тебя высшие силы не вступятся.

Послышался звук выстрела, и краем зрения Быструхин заметил, как Троянов падает лицом вперёд, в пыль. Следующая пуля предназначалась рядовому, и легла она точно в лоб, лишив солдата боли и страданий.