Краткие истории о русских полоняниках XVII века

Данный очерк преследует цель собрать в своеобразный маленький сборник несколько кратких сообщений о русских “полоняниках” в Речи Посполитой, Крыму и Османской Империи. Хронологический период — XVII век.

“Полоняники” – люди, захваченные в плен во время вражеских войн и набегов, совершаемых на территорию Русского Государства в XVI-XVII веках, а затем тем или иным способом, “вышедшие” из плена. Таким способом мог быть побег, отпуск пленника его хозяином, выкуп, размен пленными и т.п. Существовало два условных главных “направления” попадания русских людей в иноземный плен – “западное” (Великое Княжество Литовское, а затем Речь Посполитая) и “южное” (Крымское Ханство и Османская Империя). В плен попадали порой тысячами и десятками тысяч, представители самых разных слоев русского общества. “Полоняники” представляли собой вполне определенное социальное явление в Русском Государстве того времени, при возвращении в Россию их “жаловали” льготами и материальными компенсациями за пребывание в плену.

Сообщения о полоняниках в данном очерке отобраны по принципу наибольшей “интереса” для читателя, связи истории пленника с известными историческими событиями, свидетелем или участником которых, был полоняник.

Свидетельства отсортированы в хронологическом порядке. Каждое свидетельство состоит из имени полоняника и биографических сведений о нем (если они есть), кратким описанием его “полонной” судьбы и обстоятельств освобождения. Даются некоторые комментарии и пояснения для лучшей понимании обстановки тех лет и местоположения географических пунктов. Для большей “живости”, текст, по возможности, снабжен выдержками из челобитной бывшего пленника, или воеводской отписки о нем. Обязательно приведен источник, откуда взяты данные.

В качестве таких источников для сообщений привлекались различные русские документы XVII века, изданные в разных сборниках. Полный перечень источников приведен в конце очерка. Все даты даны по старому (юлианскому) стилю.

№1. Смирка Иванович Москвитин

История этого человека протекала в орбите самых различных волн Великой Смуты в Московском государстве начала XVII века.

По происхождению Москвитин был “человеком”, т.е. схолопом служителя Троице-Сергиева монастыря Якова Осипова. В конце 1608 года Троице-Сергиев монастырь был осажден войсками литовского гетмана Яна Сапеги (знаменитая осада Троице-Сергиева монастыря). В период начала осады Москвитин был захвачен в плен литовцами где-то под Троицей.

Пленника отвезли в подмосковное село Тушино, ставку Лжедмитрия II. В России уже вовсю бушевала великая Смута, войска самозванца осаждали столицу. В Тушино Москвитин провел около года. После того, как под влиянием неудач, Лжедмитрий II в декабре 1609 года бежал в Калугу, то Москвитин также проделал этот путь в обозе самозванца.

Перевезенный вслед за тем кем-то из тушинских казаков из Калуги в Можайск, а затем в Ржев, Москвитин, в конце-концов попал осенью 1611 года в Новгород, уже после того, как этот древний северный город был захвачен шведами Якоба Понтуса Делагарди. Из занятого шведами Новгорода пленник вскоре выбраться, пристав к людям воеводы Василия Ивановича Бутурлина (ум. после 1651).

Бутурлин был послан с ратными людьми попытаться если не склонить Делагарди к союзу против поляков, то, по крайней мере, не допустить захвата Новгорода. После провала этой миссии, Бутурлин отошел к Москве, в город Бронницы. Будучи в войске Бутурлина, Москвитин, вероятно, был свидетелем, а, возможно, и участником освобождения Москвы ополчением Минина и Пожарского, т.к. отряд Бутурлина летом 1612 года примкнул ко 2-му ополчению.

В начале 1613 года новое московское правительство только что избранного царя Михаила Романова стремилось укрепить свою власть в уездах страны и изгнать оттуда разного рода интервентов. На север, под Тихвин, был отправлен отряд князя Семена Васильевича Прозоровского (ум. 1660). В составе “казаков” этого отряда находился и Смирка Москвитин. Упорная оборона русским отрядом Тихвина от шведов и “воров” (разного образа бандитов, наемников и просто “гулящих людей”), закончилась для Москвитина новым пленом: “взяли его воры под Тихвиным”.

Неизвестно как, но в итоге Москвитин оказался в составе разносортного отряда польско-литовских интервентов, направившегося в 1614 году взять северные Холмогоры. Воспользовавшись случаем, в ночь с 9 на 10 декабря 1614 года Москвитин перебежал с позиций “воровских полков от черкас казаков” в русский острог Холмогор. Там он передал русским ряд сведений об осаждающих острог неприятелях.

Сообщение о выходе Москвитина к русским составили люди холмогорского воеводы князя Петра Пронского.

Источник: Акты Московского Государства, том I, стр. 91-92.

№2. Лукерья Алексеевна Маковнева

Редкий, и потому особенно интересный случай, когда более-менее подробно известна “полонная” судьба женщины-полонянки.

По происхождению Лукерья – дочь сына боярского Алексея Шумяцкого. Родилась она примерно в 1599 году и жила в поместье своего отца под городом Рословль (ныне Рославль, райцентр Смоленской области). В 1610 году, в разгар Русской Смуты, будучи “одиннадцати лет”, Лукерья была захвачена в поместье “литовскими людьми” и угнана на территорию Речи Посполитой (“свезена в Литву”) в город Мстиславль (ныне райцентр Могилевской области в Белоруссии).

Прожив 8 лет на дворе мстиславльского мещанина Ивана Сыча “девкой”, Лукерья была выдана замуж за другого русского полоняника – сына боярского Степана Маковнева. Вместе с мужем Лукерья прожила на дворе Ивана Сыча еще около 14 лет, в браке родилось 3 сына и 2 дочери. В какой-то момент хозяин Маковневых отправил чету в Рославль, который с 1618 года по условиям Деулинского перемирия принадлежал уже не России, а Речи Посполитой. Там муж Маковневой и был “испомещен”, и там же дождался начала новой русско-польской войны (Смоленская война 1632-34 годов).

В конце 1632 года русские войска взяли Рословль. Муж Лукерьи Степан Маковнев “остался на государево имя”, поступил на русскую службу, и в начале весны 1634 года был послан из Рословля вМоскву сопровождать пленных литовских “языков”. Однако по пути под городом Карачев (ныне райцентр Брянской области), муж Лукерьи был убит литвинами, так как боевые действия еще продолжались, и велись уже на русской территории.

После заключения Поляновского мира в июне 1634 года, который завершил Смоленскую войну, Рословль отходил обратно к Речи Посполитой. Не пожелав остаться в Рословле, Лукерья с детьми “прибрела… к Москве”, где, как она написала в челобитной, “скитаюся без приюта”, т.е. была бездомной.

Подав челобитную в Разрядный Приказ с просьбой пожаловать ее за полонное терпение, за выход и за смерть мужа, Лукерья  нашла пятерых свидетелей, которые подтвердили ее личность и ее историю. Царь Михаил Федорович велел выдать ей “за выход 2 рубля да сукно доброе”. Пяти ее детям суммарно было выдано еще 6 рублей с полтиной. Кроме того, случай Лукерьи Маковневой был использован как прецедент, и “по государеву указу”, согласно ее случая, был впредь установлен фиксированный размер пожалования вдовам за выход из полона, а также размер выплат их детям.

Источник: Акты Московского Государства, том I, стр. 628.

№3. Данила Чичеринов

По происхождению белгородец, станичный ездок, т.е. человек, служивший в дозорах на Засечных Чертах. В 40-е годы XVII века Белгород был важнейшей крепостью на южных рубежах России, форпостом по отражению крымских набегов.

В 1647 году Чичеринов был с каким-то поручением послан в город Валки (ныне райцентр Харьковской области Украины). Оттуда Чичеринов и еще три станичных ездока – Петр Выродов, Никита Хлыстов и Ермолай Желдаков, были посланы по Муравскому шляху, к урочищам Орели и Самари. В их задачу входило, очевидно, наблюдение за татарской активностью на Муравском шляхе, излюбленном пути крымских набегов.

Возле реки Орчик, примерно в 15 верстах от Валок, на четверку напали ногайские татары “человек с 40 и больше”. Хлыстов и Жулдаков смогли скрыться, Выродов и Чичеринов попали в плен.

Двух пленников доставили в Крым, в город Кезлев (ныне Евпатория). В Кезлеве Выродова “продали за море”, а Чичеринова перепродали кому то в Перекоп. В Перекопе, однако, Данилу у его хозяина “отнял” некий Шахазый-мурза и отослал своему брату Богатырч-мурзе в столицу Крымского ханства – Бахчисарай. Однако и у этого хозяина Чичеринов пробыл очень недолго. Вскоре Богатырч-мурза “отдал его за долги жиду”, т.е. отдал раба в счет долга какому-то крымскому еврею. Это был уже пятый хозяин Данилы.

Затем ему улыбнулась удача. Русский “государев посланник” в Крыму Тимофей Хотупский выкупил Чичеринова “у жида”, заплатив за пленника 120 рублей. Практика выкупа пленников русскими посланниками в Крыму была достаточно распространенным явлением, хотя русские дипломаты, конечно, не могли выкупить всех рабов.

Впрочем, Хатунский выкупил Данилу не просто так, а рассчитывая использовать его для дела. Чичеринову было вручено письмо для доставки его в Москву. В сопровождении трех татар он отправился на север. В Перекопе один из татар вернулся назад, а с двумя другими Чичеринов проследовал далее. Группа достигла Святых Гор, известного “святого места” с пещерными монастырями, ныне расположенного в Донецкой области Украины. Здесь татары послали Чичеринова вперед, “для судна переехать реку Донец”. Однако на переправе Данилу задержали “воры черкасы” и увели с собой на приток Северского Донца – речку Торец, благо эти местности никем по настоящему не контролировались. Спустя полтора дня Данила смог сбежать от казаков и вернуться к Святым Горам, откуда уже самостоятельно проследовал далее на север к русским границам.

7 апреля 1648 года Чичеринов вышел к своему родному Белгороду. Белгородский воевода Тимофей Бутурлин расспросил Чичеринова и отправил его самого и его показания в Москву, в Разрядный Приказ, куда Чичеринов прибыл 16 апреля. Кроме письма от Хатунского, Чичеринов также привез немало других сведений из Крыма, переданных русским посланником. В частности, он поведал о том, что с русскими дипломатами в Крыму обращались грубо и даже жестоко, требуя уплаты “поминок” (ежегодного откупа крымским татарам за несовершение набегов). Также Хатунский через Чичеринова передал сведения о том, что гетман Богдан Хмельницкий, только что поднявший свое знаменитое восстание на Украине, вступил в союз с крымским ханом против Речи Посполитой.

Источник: Акты Московского Государства, том II, стр. 200-201.

№4. Василий Скурыдин

Данный случай – очень краткий, но, увы, далеко не единственный пример того, как ужасающе долго могли продолжаться мытарства захваченных в татарский плен русских людей…

Родом Василий Скурыдин из города Елец, сын боярский. В 1612 году на реке Сосне, недалеко от Ельца он был захвачен людьми своевольного атамана Ивана Мартыновича Заруцкого (ум. 1614), известного деятеля времен Великой Смуты. Казаки Заруцкого к этому времени уже давно превратились в самостоятельную силу, часто промышлявшую разбоями и захватом пленников.

Скурыдина, по всей видимости, продали татарам, которые отвезли его в Крым. В Крыму Василия “продали на каторгу”, т.е. гребцом на турецкую галеру. На галерах Скурыдин провел поражающие воображение, невероятно долгие и страшные 40 (!) лет. В начале 1652 года где-то в Средиземном море (подробностей Василий, увы, не сообщил), “шпанской король погромил каторги”, т.е. испанские военные корабли захватили турецкую галеру, где содержался Скурыдин. 60 гребцов, освобожденных с галеры, были отпущены испанцами “в Русь”.

Свой обратный путь из Европы на Родину Скурыдин никак не описал, ограничившись упоминанием, что шел он “через литовскую  землю”. Под “литовской землей” Василий имел в виду на самом деле Украину, т.к. звал украинских казаков Богдана Хмельницкого “литовские черкасы”. До Украины, он, предположительно, должен был пересечь владения австрийского императора – Австрию и Венгрию, если шел из Венеции, или перед этим всю Италию, если направлялся из испанских владений в этой стране.

На Украине в 1652 году продолжалась война Гетманщины против Речи Посполитой. По пути через Украину Скурыдин посетил Чигирин, ставку Богдана Хмельницкого и сообщил об этом ряд сведений. 9 октября 1652 года Скурыдин вышел к русскому городу Каменное (ныне поселок в Черниговской области Украины). Воевода Каменного Иван Солнцев отослал Скурыдина с его показаниями в Москву, в Разрядный Приказ.

30 октября 1652 года Скурыдин был в Москве пожалован царем Алексеем Михайловичем “за полонское терпение” суммой в “три рубля “из Большаго приходу, да сукно с Казеннаго двора, дать поденнаго корму на месяц…”.

Источник: Акты Московского Государства, том II, стр. 300.

№8. Степан Иванович Ценин

Похождениям этого человека позавидовал бы даже Синдбад-мореход…

По происхождению сын боярский, из Рязани. В 1660 году, будучи рейтаром (“служил рейтарскую службу”), воевал в составе войска многократно уже упоминаемого Василия Борисовича Шереметева. Как и тысячи других русских солдат, Ценин 4 ноября 1660 года после капитуляции армии Шереметева, вопреки ее условиям, попал в крымский плен.

Ценин был отвезен татарами в Крым, откуда его продали за море, в Турцию. Степан попал в “Турскую землю, в город Деврен, а тот город… от Царягорода днища за два”. Местоположение “Деврена” точно не определяется, предположительно, это где-то в Анатолии, возможно, турецкий город Деврек. В любом случае, в “Деврене” Ценин прожил “у янычанина” (янычара?) примерно два года.

Затем русский пленник совершил побег от своего хозяина, и последующее время, как написал сам Степан, “из того города бегаючи, жил в розных землях”. Среди “розных земель”, Ценин упоминает совершенно экзотические для русского человека XVII века, так, он жил в “Трухменской”, “Арапской”, “Юргенской” землях. В переводе на современный русский язык, Ценин побывал в Средней Азии, так как “Юргенская земля” это Ургенч, а “Трухменская земля” – Туркмения. “Арапская земля” и вовсе представляет собой самое широкое поле для догадок, но скорее всего, речь идет об арабском Востоке, возможно, Леванте. Конкретные причины и подоплека таких скитаний неизвестна. Дольше всего Степан прожил в “Юргенской земле”, как он сам записал, “года с три”. Если показания Ценина правда, то он один из очень немногих русских людей, совершивших путешествие по этим странам в XVII веке!

Далее по каким-то неясным причинам, Ценин вернулся обратно в “Деврен”, к своему старому хозяину, возможно, он просто отчаялся найти путь обратно в Россию. Старый хозяин явно более не считал Ценина надежным рабом, а потому продал русского пленника некоему Алею-паше в город “Аван”. Так как Ценин указывает, что Аван “близко Кызылбашской земли”, то Аван можно идентифицировать со знаменитым древним армянским городом Ван (ныне на территории Турции). “Кызылбашская земля” – это персидская держава Сефевидов в русском наименовании того времени, так как Сефевиды и правящая в Персии верхушка происходили из тюркских племен кызыл-башей.

В Ване Степану предстояло провести “года с два и болше”. Во время пребывания в этом городе, Степан слышал “от турских людей”, что в Турции произошло большое землетрясение, и “город Азиран (не определен) весь развалился”.

По истечении двух лет проживания в Ване у Алея-паши, русский пленник вновь совершил побег, теперь на восток, во владения Сефевидов. Как он сам написал, “в город Куты” (город не определен), предположительно, где-то в Иранском Азербайджане. Отсюда, продвигаясь “Шаховой землей”, пленник шел на север и северо-восток — “мимо Терзия (Тебриз?) да Аревана (Урмия?) да Енжея (Энзели?)”, прямо в знаменитую Шемаху.

В Шемахе Ценин оказался 6 декабря 1667 года.  Город те времена была одним из крупнейших торговых центров региона, но для Степана самым важным было, что в Шемахе часто бывали русские купцы и дипломатические представители.

Ему действительно повезло – в Шемахе он встретил русского купца из Астрахани Андрея Третьякова, который помог ему добиться разрешения на выезд у местных шахских властей. Наконец-то у Степана появился реальный шанс для скорого возвращения в Россию.

Впрочем, перед этим Ценину предстояло еще одно испытание. Как он записал сам, “после Богоявленьева дни на третий день”, в Шемахе “потрясенье земле было большое, и город Шемаха от того потрясенья весь развалился и многих людей передавило”. Иначе говоря, Степан пережил в Шемахе большое землетрясение, произошедшее 9 января 1668 года (по старому стилю).

Судя по всему, землетрясение надолго задержало Ценина в Шемахе. Уже стояло лето 1668 года, когда вместе с Третьяковым Степан прибыл в Тарки (ныне поселок в Дагестане), в те времена также важный торговый пункт на Каспии. Здесь путники разделились – Третьяков поехал вдоль берега Каспийского моря посуху (“степью”), а Ценин последовал морем “с Тарковскими торговыми людьми на стругах”. Вскоре он прибыл в Астрахань.

3 августа 1668 года Ценин явился в Приказную палату Астрахани и рассказал историю свою одиссеи людям астраханского воеводы Ивана Семеновича Прозоровского (ум. 1670).

Среди сообщенных Цениным сведений, между прочим, были не только рассказы о двух землетрясениях, но также о сражениях турок и австрийцев в Европе. Так, полоняник сообщал о том, что “тому ныне года с три или четыре, Цесарь християнский, а с ним семь земель Немецких, побили Турских четырех пашей со многими турскими людьми”. Вероятно, имелась в виду знаменитая битва при Сентготтхарде, произошедшая 1 августа 1664 года между коалицией европейских стран и турками. Битва была выиграна христианами и стала одним из первых крупных поражений османской экспансии в Европе.

Однако гораздо более важными для астраханских воевод были иные речи Ценина. Полоняник сообщил со слухов, что “воровские казаки Стенька Разин с товарищи в Гиляне”. Конечно, это были известия о знаменитом Степане Разине, совершавшему свой “поход за зипунами” в Персию. За его действиями уже более года внимательно следили в Астрахани, но еще никто не предполагал, во что выльется казачий набег. Астраханскому воеводе Прозоровскому спустя менее двух лет предстояло погибнуть при взятии Астрахани войсками все того же Степана Разина…

Источник: Акты исторические, собранные и изданные Археографической коммиссией, Том IV, стр. 389-390.

№9. Андрей Антонович Дербышев

Яркий пример того, как в те времена и люди были отчаяннее, но и сами времена были более жестокими…

Казак Адрей Дербышев служил в Терском городе “в конных стрельцах”. В феврале 1666 года, Андрей, и еще 20 человек были посланы для сопровождения головы пеших стрельцов Терского города – Сергея Протопопова, который должен был доставить “отписки” (разного рода доклады и служебные письма) из Терского города в Москву.

Казачий эскорт благополучно доставил Протопопова до Черного Яра (тогда крепость, ныне село в Астраханской области, на берегу Волги) – “проводили в целости”. Казаки повернули обратно, заехали в Астрахань, пробыли там 10 дней, а затем посуху отправились обратно в Терский город.

Где-то на полпути, у урочища “Белое озеро”, казаки однажды остановились на полдневный привал, “варили кашу”. Здесь на них напали ногайцы Асланбека-мурзы из Малых Ногаев. Малые Ногаи — небольшая орда ногайцев, кочевала в то время в районе Маныча, в основном, были враждебны русским. Ногайцев было “числом 90 человек”, они убили из луков 2 стрельцов, а остальных 18 захватили в плен и связали. В полон попал и Дербышев.

Пленных развезли по разным ногайским кочевьям (“привели к себе в улусы”). О пленении отряда казаков узнали в Терском городе. Князь Каспулат Муцалович Черкасский (крещеный черкес, которого русский царь поставил контролировать Терскую область), попытался через “присыльщиков” договорится с ногаями об освобождении пленных. Однако ногаи отказались от ведения переговоров, и ночью повезли пленных в Азов.

В Азове, важнейшей турецкой крепости в этом регионе, пленных казаков распродали поодиночке “в розные места и в иные земли торговым людям”. Андрея купил некий “турчанин” из Стамбула Сандал Асанов, уплатив “60 талерей серебряных, по полтине тарель”. Асанов привез нового раба в Стамбул, где Андрей жил у него пять месяцев. После этого Асанов “поехал с торгом” обратно в Азов, и взял с собой Дербышева. Ехали морем. По пути, в “большом Турском Тефе городе” (не определен) Асанов сделал остановку.

Остановка была длительной и продолжалась четыре недели. Во время нее Андрей решил воспользоваться случаем и бежать, да не в одиночку. В самое короткое время он из живущих в Тефе русских невольников сформировал целую ячейку заговорщиков в пятьдесят человек. Однажды ночью невольники, взяв у своих хозяев “кто где жил”, ружья, порох, свинец и “хлебные запасы”, захватили в порту большой “струг” и “побежали парусом” в Черное море.

Но беглецам не повезло. Вероятнее всего, четкого курса они не знали, а потому вряд ли уплыли слишком далеко. На пятый день пути, в море русские встретили флотилию из 15 “стругов” из Крыма. Полоняники оказали сопротивление и убили десять нападавших, но силы были явно неравны, и все бежавшие из Тефа были “побраны в полон”. Так Дербышев второй раз оказался в невольниках, когда спасение уже, казалось, было близко.

Пленников отвезли в город Таман (ныне Тамань, райцентр в Краснодарском крае), в то время также турецкую крепость. Для Андрея новое попадание в плен было тем горше, что в Тамане вскоре появился его старый хозяин Сандал Асанов. Он узнал своего беглого раба и выкупил его у местных турок за выкуп в “15 талерей”. Все товарищи Дербышева по побегу из Тефа остались в Тамане.

На сей раз Сандал довез таки Андрея до Азова, но сковал его — “был в ножных железах, а на шее чеп”. Проведя пять недель в Азове, весной 1668 года, однажды ночью пленник предпринял новый дерзкий и отчаянный побег. Андрей “железа с ног и чеп с шеи железом сбил”, затем по веревке спустился с крепостной стены Азова, после чего пешком направился вдоль Дона на восток, к казачьим городкам на Дону.

На шестой день пути Дербышев пришел в Черкасский город (ныне станица Старочеркасская в Ростовской области). У донских казаков он прожил около трех недель, после чего с группой донцов последовал к Царицину, а оттуда к Астрахани. 7 августа 1668 года Андрей достиг Астрахани и был расспрошен в Приказной палате.

16 августа 1668 года по указанию астраханского воеводы Ивана Семеновича Прозоровского (ум. 1670), Дербышев был “свобожден беспоручно”, т.е. вольно отпущен на свою казацкую вольность…

Источник: Акты исторические, собранные и изданные Археографической коммиссией, Том IV, стр. 392-393.

№5. Герасим Михайлович Сафонов.

Сын боярский, из села Козинки, Чернавского стана, Козловского уезда (ныне Мичуринский район Тамбовской области). Около 1655 года Герасим был “выбран” (т.е. забран) солдатом в пеший полк “нового строя” Якова Роронта. В последующие годы Сафонов был “на государевой службе в польских городах”, т.е. принимал участие в русско-польской войне 1654-67 годов на Украине. В ноябре 1660 года Сафонов “с бою” попал в крымский плен при печально известной капитуляции армии воеводы Василия Борисовича Шереметева (1622-1682) под Чудновым.

В плену Сафонов сначала был отвезен татарами в “город Белгород” (Аккерман) на Днестре, принадлежавший Османской Империи, откуда его продали в “Царьгород турчанину”. Из столицы Османов Сафонова повезли в “Костонбул”, вероятно, это нынешняя Констанца в Румынии. В этом городе, где, по свидетельству Сафонова, “на салтана медь льют”, русский пленник прожил три года, после чего предпринял попытку побега, почему-то в сторону Стамбула.

В Стамбуле, однако, беглец был вычислен и пойман, в наказание Сафонова “отдали на катаргу”, т.е. на галеру. Попасть на галеры считалось тягчайшей участью для полоняников. Проведя два горьких года гребцом на галере, Сафонов был возвращен “прежнему турчанину”. У своего старого хозяина русский раб в дальнейшем и содержался в “селе Тимердеш”, возле Адрианополя во Фракии.

Пленник не оставлял мыслей о побеге, и вновь бежал в конце весны 1672 года,  причем опять в сторону Стамбула. В этот раз побег был удачным. Продвигаясь из Стамбула “турскими городами” на север, Сафонов вскоре добрался до Дуная. Переправившись через Дунай, Герасим проследовал на “Мутьянскую да на Волоскую землю”, т.е. пересек Валахию и Молдавию, откуда добрался до украинского города Лодыжин (ныне Ладыжин в Винницкой области). Затем Сафонов дошел до города Линцы, и далее 13 июля 1672 года пришел в Нежин, который в 1672 году был уже русской территорией.

Через Дунай Сафонов перешел по сделанному турками “брусяному мосту на судах в ширину четырех сажен”. Турки соорудили мост для подготовки нового большого похода на Украину, к Каменец-Подольскому. Еще будучи в Адрианополе, Сафонов видел турецкого султана Мехмеда IV, который присутствовал при подготовке похода. Предполагалось, что султан лично возглавит османское войско для нового похода против Речи Посполитой, специально для Мехмеда IV (правил в 1648-1687) на Дунае в “городе Бабу” (возможно, это Бриэла в Румынии) турками даже был “двор нарочно построен”. Однако во главе турецкой армии в конечном итоге встал не султан, а великий визирь Османской Империи Фазыл Ахмед-паша, которого Сафонов также лично “видел в собрании с полками”.

По пути через Валахию и Молдавию Сафонов собирал сведения о грядущем походе турок и крымских татар на польскую часть Украины. В Молдавии и Валахии собирались турецкие и крымские войска, обеспечивались жалованием. Сафонов также сообщил о том, что гетман Правобережной (польской) Украины Петр Дорошенко, который присягнул на верность турецкому султану, тоже примет участие в походе на Каменец.

Нежинский воевода Степан Хрущев оценил полученные сведения, и отправил самого Сафонова “для подлинного ведома” в Москву. При этом Сафонову указали — в Москве явиться в Приказ Малой России к главе этого Приказа, окольничьему Артамону Сергеевичу Матвееву (1625-1682). Из Нежина Сафонов добрался до города Батурин, где его с собой до Москвы взял стряпчий Иван Петрович Хомутов, дворянин Посольского Приказа. В Посольском Приказе Сафонов был допрошен во второй раз и повторил свои нежинские показания с дополнениями.

Сообщенные Сафоновым сведения о грядущем османском вторжении на Украину оказались правдивыми – в августе 1672 года огромная крымско-турецкая армия действительно осадила и взяла Каменец-Подольский, важнейшую крепость Речи Посполитой в Подолии, начав новую польско-турецкую войну.

Источник: Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, том XI, стр. 17-20.

№6. Федор Федотович Порахин

Житель украинского города Конотоп, взят в плен крымскими татарами в 1659 году во время ведения под городом активных боевых действий между крымско-казацкой армией Ивана Выговского и русскими войсками (осада и сражение при Конотопе).

Порахина угнали в Крым, а оттуда продали в европейские провинции Османской Империи, “за Дунай”, предположительно, в Македонию или Болгарию. Хозяином Порахина стал некий знатный турок Исамбан-ага. Сын Исамбана был “товарищем и енеральным писарем” при “македонском паше”. Вместе с этими знатными турками, Порахин оказался в обозе турецкой армии, которая взяла Каменец-Подольский у Речи Посполитой в августе 1672 года. После того, как с взятием Каменца у турок возникли трения с причерноморскими татарами, хозяина Федора – Исамбана-агу, перевели служить в Аккерман.

Спустя короткое время Порахин вскоре сбежал из Аккермана от своего хозяина и направился в “Волоскую землю” (Валахию). Предприимчивый конотопец решил не уходить с пустыми руками, и с собой прихватил 8 лошадей, а также украшенные (“оправные”) саадак и саблю, вероятно, имущество своего хозяина. Местные аккерманские татары погнались за Федором, но не смогли “изьять” (т.е. схватить). Погоня продолжилась вплоть до границ Валахии, где и татары и беглец были остановлены.

Валахия в те времена была полуавтономной провинцией Османской Империи. Валахи не стали принимать ни одну из сторон, а арестовали всех участников погони, конфисковав все, что у них было: “ограбив, развели по тюрьмам”. При аресте валахами, Федор оказал сопротивление (“докамест не изымали, бились”), и был ранен (“по руке да по плечам”). Впрочем, и валашская тюрьма не смогла удержать Порахина – оттуда он также вскоре смог бежать и продолжил свой путь к родным местам.

Через несколько городов Южной Украины, включая Корсунь и Канев, Порахин 14 марта 1673 года вышел к Батурину. По пути в Валахии и в Украинской Подолии, Порахин собрал ряд сведений и слухов о планах и действиях турок, крымских татар и войск гетмана Петра Дорошенко (война в Подолии все еще продолжась). Собранные сведения Порахин сообщил в Батурине русскому представителю подьячему Семену Щеголеву.

Источник: Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, том XI, стр. 184-186.

№7. Петр Федоров

Уроженец города Ичня (ныне райцентр в Черниговской области Украины), Петр Федоров был во время русско-польской войны 1654-67 года зачислен в русские рейтары. В составе рейтарского полка в гибельном для русских сражении при Чуднове (ноябрь 1660 года), Петр попал в крымский плен после капитуляции армии Василия Петровича Шереметева. Татары продали в Крыму Федорова гребцом на турецкую галеру, где он провел долгие и тяжкие 12 лет.

На Средиземном море в то время продолжалась почти никогда не прекращавшаяся на самом деле война между различными христианскими государями и Османской Империей. Летом 1672 года во время очередного сражения между папскими (т.е. принадлежавшими папе римскому) и турецкими галерами в “Белом море” (так русские называли Эгейское море), турки потерпели поражение. В руки папских воинов попало 8 турецких галер со всеми пленниками-гребцами. Захваченные галеры паписты привели в Рим. Среди гребцов на галерах оказался и Федоров.

Оказавшись в Риме и прожив там 2 месяца, Петр затем в октябре 1672 года (“после Покрова Пресвятой Богородицы”, т.е. 1 октября) был “отпущен” папой Климентом X на родину. Бывший полоняник пересек Италию, и через Венецию, Венгрию и Словакию (“Шлонскую землю”) прибыл в польский Краков. К сожалению, подробностей своего пути Федоров не сообщил. Встретив в Кракове Рождество, Петр затем отправился на восток, и пройдя собственно Польшу, оказался во Львове, также бывшим владением Речи Посполитой. Затем через ряд городов Западной Украины, Федоров 10 апреля 1673 года вышел к Киеву.  

Федоров был допрошен людьми киевского воеводы Юрия Петровича Трубецкого (1643-1679). При расспросах Федоров сообщил известие, что ряд пленников, отбитых воинами папы римского, были превращены папой в солдат (“тем дал кафтаны и ружье”) и отправлены воевать с турками. Также Федоров сообщил, что австрийский император (“цезарь христианской”) Леопольд I (правил 1657-1705) собирает войска для войны с турками, а равно еще ряд сведений о продолжающейся турецко-польской войне и слухи о действиях польского короля Михаила Вишневецкого (правил 1668-1673) и гетмана Петра Дорошенко.

Источник: Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, том XI, стр. 238-240.