Там, где расцвела сирень

Лина… Она говорила, что именно эта версия её имени — полная, в чём я сразу же засомневался.

Она ворвалась в мою жизнь неожиданно. Тогда я не знал, хорошо это для меня или плохо. Она сказала, что и для неё, и для меня это к лучшему. Оптимистка...

Да кто эта Лина по сути!? С момента её появления я постоянно об этом думал. С первого взгляда кажется, будто она — милая застенчивая девчонка лет тринадцати, но… Лично я бы, если б мог, занёс её в книгу рекордов Гиннеса за странность. Она действительно била все рекорды — и внешность, и имя, и, тем более, характер — всё в ней было странным. Особенно характер. Я побаивался Лину как раз из-за него. Невозможно было предугадать её следующие действия, но рядом с ней я чувствовал себя защищённым. Значит ли это, что я слаб? Лина всегда говорила, что я именно такой, но, вероятно, из-за моих физических данных...

Я жалок. Лина была достойна лучшего друга. Но был ли я её другом? Если нет, то кем я ей являлся? Кем она меня считала? Угадать невозможно. Это же Лина...

*****

Я проснулся и бросил сонный взгляд на будильник. Время — 6:41. Да, рановато я встал для выходного, но заснуть снова не смог из-за сильного голода и, как можно тише, направился через коридор на кухню.

До сих пор удивляюсь планировке нашего общежития — комнаты в одном корпусе, а кухни — в другом. Причём само общежитие сверху напоминает символ Венеры, потому что пятиэтажный корпус с комнатами был построен в форме квадрата, а кухонный корпус — в форме небольшого по сравнению с квадратом прямоугольника, который, опять же, к квадрату был повёрнут длинной стороной. И эти фигуры на каждом из пяти этажей соединялись небольшим коридором.

Дойдя до кухни второго этажа, на котором я, собственно, и жил, я первым делом направился к холодильнику. Так, хлеб и масло есть. Можно бутерброд сделать. Но только я направился к кухонной тумбе, чтобы взять нож...

— Вот ты где! Нашёлся!!! — раздался громкий, на всё общежитие, а то и округу, девчачий крик. Я, обернувшись, увидел, как из-за угла вышла какая-то странная девчонка, вероятно, на год-два младше меня, с белыми и чуть взлохмаченными волосами. Я решил не вдаваться в подробности насчёт того, почему она меня искала, и сказал ей:

— Не кричи так, пожалуйста. Сейчас семь утра, выходной день...

Она взглянула на меня так, будто я стою перед ней в женской шубе.

— Не кричать-то я могу, — уже тише, но, правда, не намного, сказала она, — Но зачем ты сказал мне про время? Вот, смотри, у меня часы есть, и я сама всё вижу. Кстати, ты ошибся. Сейчас 6:50, а не семь.

— Понятно, — машинально ответил я, подходя ещё ближе к тумбе, но тут эта ненормальная подбежала и резко схватила меня за плечо.

— Да ничего тебе не понятно!!! — вскрикнула она, поставив на уши, по крайней мере, всю территорию интерната, — Ты ответил так, чтобы я отвязалась и ушла прочь! Почему ты так хочешь, чтобы я ушла!? Я что-то не так сделала?

Сначала я даже растерялся. А ведь она права — «понятно» зачастую обозначает: «отстань». Но что ей ответить? Я не знал. Именно тогда я осознал, что совсем не знаю, как, и, скорее всего, не умею, общаться со сверстниками и, вообще, детьми. Со взрослыми всё гораздо легче — взрослый что-то сказал, отвечаешь ему: «Понятно». И взрослый рад. А на самом-то деле «понятно» — формальность. А формальность — штука для взрослых...

— Что именно я сделала не так? — спросила уже тише девочка, — Ответь честно, пожалуйста. Я же вежливо прошу тебя… А соврёшь — для тебя же хуже будет. Намного хуже. Поэтому советую тебе сказать честно… И не волнуйся так. На правду я не обижаюсь...

Тогда мне почему-то стало страшно. Её ещё детский голос даже при всём желании не мог звучать очень зловеще, но страх всё равно посетил меня. Наверно, подсознательный. И в то же время мне показалось, что сейчас что-то произойдёт… Это было необъяснимо.

— Честно говоря, я ответил так на автомате. Привык, — наконец, ответил я. Неожиданно девочка дружелюбно улыбнулась.

— Весьма предсказуемо, — сказала она, — Но, раз уж этот честно, тебе легче стало?

— Пожалуй, — признался я.

— А теперь, пожалуйста, иди за мной… Мне помощь нужна, — сказала девочка, хватая меня за край пижамы. Я решил не сопротивляться, ведь кто знает этих ненормальных, и сам пошёл за ней. Сначала я подумал, что она ведёт меня в мою же комнату, но тут эта девчонка открыла соседнюю дверь...

— Вообще-то, моя комната чуть правее, — сказал я, но она, не слушая, повела меня в соседнюю комнату и только после того, как закрыла за мной дверь, громко объявила:

— Приветствую тебя в своей комнате, сосед!!!

Я не знал, как реагировать на эту соседку. Радоваться мне, злиться или же грустить, что именно? Я слишком мало о ней знал...

— А как зовут моего соседа? — снова подходя ближе, спросила она.

— Син, — ответил я, не придумав ничего другого. Хотя и не нужно было. И когда я перестал говорить напрямую?...

— А фамилии у тебя нет, да? — изображая обиду, сказала моя новая соседка.

— Вессайлио, — ответил я, отводя взгляд в сторону. Сам не знал, почему, но в тот момент я из-за чего-то начал смущаться. Глупо как-то...

— А меня Лина зовут, — ответила она, — А свою фамилию я говорить… Стесняюсь. Вот, смотри, как я стесняюсь! Хотя нет, можешь не смотреть, всё равно ты будешь стеснительнее!

— И к чему это? — на свой страх и риск спросил я, на что последовал, опять же, громкий, ответ:

— Как — к чему!? Я дразню тебя, вообще-то!

И на это я не мог сразу отреагировать. Мало того, что я практически не умел общаться со сверстниками, так эта Лина ещё оказалась какой-то неадекватной. Я не знал, чего от неё ждать...

— Шиповничек, — чуть ли не прошептала она.

— А? — вырвалось у меня.

— Это моя фамилия, — пояснила Лина, — Короче говоря, с шипами я.

Да, как ни крути, ничего в ней обычного нет. Что внешность, что имя с фамилией, что характер — всё очень и очень странное. А я? А у меня наоборот всё — нет ничего необычного. Всё абсолютно обычное. Но почему тогда я привлёк внимание такой особы, как Лина? Не похоже, что она начала общение со мной только из-за соседства...