Глава 1

Темнота, такая бескрайняя и безграничная. Кругом одна темнота. Кажется, такая бесконечная, не имеющая границ и пугающая с одной стороны и такая тихая, спокойная, согревающая с другой. Кажется, она окутывает тебя с ног до головы, и ты погружаешься в нее с таким наслаждением, упоением, трепетом и тебе не хочется никуда бежать, и даже не бежать вовсе, а просто двигаться. Она тебя обнимает и согревает, заставляя чувствовать спокойствие и умиротворение. Но под этим умиротворением скрывается пустота, которая заставляет тебя грустнеть. Грустнеть от того что это темнота безжизненна и поэтому холодна. Вокруг нет, никого и ничего.

Но вдруг что-то меняется в этой темноте. И тебе кажется, что ты летишь, хотя нет, не летишь — падаешь. Да точно, ты как будто падаешь. Ты прыгнул с высокой скалы в расщелину, где эта бесконечная, холодная и окутывающая тебя темнота и с каждой секундой падения сила, которая тянет тебя, вниз усиливается, она набирается и выбрасывает ее на тебя с такой мощью, что кажется, сейчас тебя расплющит. Это ощущение становится нестерпимым, пульс начинает биться с такой немыслимой силой, что будто твое сердце сейчас разорвется, голова перестает воспринимать какую-либо информацию, в глазах туман, и только слышится стук сердца, который распространяет свои ритмы по всему телу. Телу, которое тебя не слушается. Его кидает из стороны в сторону, а у тебя не то что управлять, сопротивляться этой силе нет возможности и наступает момент, когда кажется, что сейчас мозг взорвется, а твое бренное тело разорвет этой необузданной и непонятной силой ………

— Даня!

“Боже, что это было” — сердце стучало, как будто он только что пробежал пять километров. Весь лоб был влажным, руки тряслись. Мысли бегали в голове из стороны в сторону, как будто играли в теннис его мозгами. Сосредоточиться, а тем более подумать о чем-нибудь не было сил.

— Даня! — после повторного произношения оклика последовал тихий, но сильный кашель. Голос, который это произносил, был спокоен и сдержан, в нем как будто ощущалась теплота и мягкость, будто он постоянно курил дорогие сигары и теплый дым обволакивал и согревал его горло, в результате придавал его голосу такой необычный тон и вместе с тем обременял его кашлем. Саныч. На самом деле, таким голос стал от того, что человек без респиратора ходил по загазованной территории, и газ, который был очень ядовит, просто постепенно обжигал горло и все внутренние органы человека. А все от чего? Просто после распада государства и установления единовластия города. Так сказать, правительству, которое сформировалось в тот период, просто некогда было заниматься такими мелочами. То есть обычными людьми, так как у них были заботы куда важнее. Например? установления жизни более важных, по их мнению людей, а людям обычным, чтобы они не мешали, сказали просто, что этот газ абсолютно безвреден. Лишь когда начали умирать тысячи, они сказали правду. Но, к сожалению, для большинства эта информация была уже бесполезна. Ах да, Саныч.

Бум, бум, бум. Раздался гулкий звук в небольшой комнате. Воздух был спертым от того, что в небольшом помещении не было окон и казалось, что он чувствовался даже на ощупь. От этого, звук распространятся как будто медленнее и с каждым движение, становился тише, теряя ту мощь, которую обретал на старте. Хотя естественно, это было только игрой воображения.

— Да, Саныч — хрипя, сказал Даня, так как голос после сна еще не разработался. Сильно бьющееся сердце до сих пор не давало ему успокоиться и спокойно воспринимать происходящее: — “Все-таки, какого черта уже несколько месяцев подряд мне ничего не снится, а я просыпаюсь как выжатый лимон, не могу думать и тем более резко что-то делать, — подумал про себя Данила, — а если вдруг объявят всеобщую тревогу то что? Все! Надо с этим заканчивать! Сегодня поговорю с Профом, да и с Захаром тоже стоило бы, может чего подскажет...”

— Давай вставай, сегодня важный день.

— Да, встаю, встаю — сказал Даня. Но все равно голос был будто слышен как через вату и именно поэтому не звучал так как того хотелось бы Санычу, четко и ясно. Наверное, думает, что не разбудил меня.

Данила медленно постарался открыть свои веки, но на тот момент они казались ему такими тяжелыми, что он даже подумал бросить эту затею. Но Саныч, явно не собирался отставать от него и с каждой секундой в его голосе менялись мягкие нотки, на более грубые.

— Давай, давай, — поговаривал он и сказал напоследок, — Солнце стоит — негр работает.

Все это конечно было глупо само по себе, солнце не было видно месяцами и когда оно появлялось, то это было как представление самой матери природы, как будто оно сжалилось над нами. И многие в этот момент начинали думать. Вот сейчас тучи расступятся и все. Все закончиться, закончиться пепел, который идет месяцами, закончиться радиоактивный ветер, который не только убивает радиацией, но и пронизывает своим жутким холодом. Ветер, от которого не скрыться. Закончиться кислотный дождь, который убивает все живое. На самом же деле природа просто издевается над нами за то, что мы сотворили на земле. И представление солнца, которое длиться максимум десять секунд раз в полгода, просто доказывает тот факт, что это наше наказание за все деяния. А про негров вообще разговор глупый, Захар говорил, что раньше их немного было, а сейчас уж и подавно, откуда им тут взяться.

“Но как же темнота и падение — снова мелькнуло в голове у Дани, — боже мой, это только сон. Опять эта дурацкая пустота. Как же это все надоело, нет, точно пойду к Профу. Ладно, надо вставать, а то действительно просплю, а ведь сегодня такой важный день”.

Даня открыл свои глаза. Небольшую комнату освещала скудно святящая лампочка, медленно покачиваясь, из-за чего в комнате создавалось ощущение качки. Он поднял руки и потер лицо. Из-за чего в и так не привыкших к свету глазах помутнело. Но через несколько секунд глаза привыкли к свету, и взгляд стал ясным.

Он поднялся с кровати. Но его тело, после сна на старом, затертым до дыр матрасе занемело и не слушалось, а ноги двигались неохотно. Тогда Даня понял, что нужно размяться и он потянулся, как будто пытался руками достать до потолка, сделал несколько вращательных движений телом и присел. Его тело приняло идею позитивно, будто почувствовало пинок и от удовольствия прохрустело. После этого процесса он почувствовал явное облегчение.

Данила подошел к зеркалу. Это было обычное прямоугольное зеркало. Раньше, такое висели почти в каждом доме. Единственным отличием, от все своих одинаковых братьев было то, что это зеркало, украшалось рамой. Рама была покрыта медью и совсем не напоминала ту вещь, которая прожила пятьдесят, а то и семьдесят лет. В отличие от самого зеркала, которое из-за времени потеряло свою правильную форму, так как затерлось по углам и отдаленно в свое форме стало походить на овал. Он наклонился и заглянул в него.

Из глубины зазеркального мира, на него смотрел его двойник. На лице, которого явно читалось удивление. Он задавал вопрос сам себе. Кто это? На него смотрел парень, внешне лет двадцати пяти, хотя конечно ему было куда меньше, с обычной формой лица, ничем внешне не отличавшимся от любого другого. Такие же рядовые уши и рот. Единственное, на что бросался взгляд это его глаза. Глаза у двойника в отражении, были настолько глубоки и чисты, что если смотреть в них не отрываясь можно очутиться где-то далеко. Его голову венчали волосы, которые очень редко мылись, а что такое хороший шампунь или мыло не знали и в помине. Но, не смотря на это, были опрятными и ухоженными, что было очень редким явлением. Его лицо, не было похоже на лицо подростка, коим он являлся. Его кожа была сухая, с небольшими шрамами, ссадинами и больше смахивала на кожу взрослого мужчины слегка погрубевшую и постаревшую. Еще бы чистота воздуха, уровень радиации в Коломне оставлял желать лучшего, да и питание, несмотря на старание колхозников, было плохое. Так же многие другие факторы пагубно влияли на организм человека, из-за чего он не просто выглядел старее, а он, действительно старел куда быстрее, чем ему закладывалось природой давным-давно. И именно поэтому он выглядел на двадцать пять, хотя ему было куда меньше.

Опираясь одной рукой на стенку, второй рукой он провел по лицу, как будто хотел снять невидимую маску, которая закрывала ему его:

— Да, сегодня мне исполняется семнадцать. Ну что, можно сказать, полжизни прожил — явно саркастически произнес он, с таким чувством как будто сзади него кто-то сидит и пытается его переубедить в обратном.

С другой стороны, какой сарказм, в Коломне еще ничего, многие доживают до сорока, а то как Проф до пятидесяти. Но вот на Северной до сорока почти никто не доживает. На побережье из-за сильного радиоактивного ветра, который дует с Бора, вообще тридцать пять считается преклонным возрастом.

Данила произнес эти слова с сарказмом, но с такой уверенностью и твердостью, как будто он прожил на этом свете не один десяток лет. И мог натаскивать и тыкать носом различных сопляков, хотя сам был таким.

На самом деле Даня был обычным подростком своих лет, ни чем не отличавшимся от своих сверстников. К своим семнадцати, он особо не преуспел не в какой из жизненно важных областей и в отличии от ровесников не имел ни каких особых интересов, занятий и способностей. Например, его единственный друг Егор, имел хорошую комплекцию, которой даже могли позавидовать некоторые искатели. Хотя искателями становились только самые подготовленные люди. Ванька со второго участка постоянно помогал колхозникам, а Витек, который жил на втором уровне. Уже с 14 помогал отцу чинить турбины и громоотводы.

Данила родился после “ЧЕСа”, как его называли все люди или конца света, как это называли в библии. Просто в один момент природа и сама планета выплеснула на нас ту злобу, которую мы человечество выливали долгое время на нее. Так вот Даня родился после всего этого, когда люди, точнее то, что от него осталось цивилизованного, пытались выживать и приспосабливаться к новому миру. Он не помнил своих родителей, да и вообще не знал, были ли они или нет и пытался не думать об этом. Единственным ему вроде родным человеком был Захар, который вырастил и выкормил его, не смотря на то, что выжить одному то было нелегко. И именно поэтому он считал его родней. А единственным другом был Егор, с которым он знаком почти с самого первого момента, как он помнит себя.

После сказанного Даня отклонился от зеркала и провел взглядом комнату. Его внимание заострилось на соседней с ним кровати, это была кровать Захара. Она стояла в метре от него и была аккуратно застелена. И не просто аккуратно, на ней не было видно ни одной ложбинки и не одного изъяна. Плед единственное, что украшало постель, он хоть и был очень стар, но хорошо выполнял свою единственную и пожалую важнейшую функцию, согревал человека.

— Все-таки хорошо застелена, не то что моя, — сказал Даня тихим голосом, сам того не замечая, — вот это выучка, — снова пробормотал он, вспоминая, как ему рассказывал Захар о том, что в свои восемнадцать, он служил в спецполке и как его там муштровали.

“Сколько же ему лет”, — задумался Данила, а потом снова пробубнил вслух.

— Все-таки, где он. Вроде бы тревоги не было, я бы точно проснулся. Странно.

На этом его рассуждения остановились, так как, находясь в комнате, он все равно ни чего не узнает. Он накинул свою куртку, одел ботинки и захлопнув за собой дверь вышел из комнаты.

Как только дверь закрылась, он попал в темный и не очень длинный коридор протяженностью метров сорок. Коридор сразу нагнетал тоску на Даню, так как стены давным давно были ободраны и стерты, вдобавок коридор освящался двумя такими же тускло святящими лампочками, как и в его комнате. Но, не смотря на скверное ощущение, Даня двинулся вглубь мрака.

На протяжении всего коридора с двух его сторон находились двери, за которыми располагались такие же небольшие и скромные апартаменты, как и его с Захаром. Единственным отличием в этом коридоре был проход в его середине, который выходит к небольшому тамбуру, куда и направился Даня. Человек, который попадал в тамбур, сразу глазами упирался в бывшую раньше и забетонированную сейчас дверь, так же как и все окна во всем здании. К тому же явным отличием здесь было то, что здесь отсутствовали те лампочки, которые тяготили Даню, а вместо них на середине тамбура стаял бак, в котором тлели кусочки угля. Этот бак помимо функции освящения, так же выполнял функцию обогрева, так как если приложить руку к забетонированной стене, можно было сразу почувствовать холод, который окутывал обратную сторону стены. Слева от бака располагались две шахты одна метра два в ширину другая примерно метр. В шахте, которая была пошире, находилась лестница. А в шахте по соседству с ней висели канаты и использовались только в экстренных ситуациях. Так как при помощи них можно было очень быстро спуститься вниз, правда, так же быстро можно было сорваться туда же.

Даня, оказавшись в тамбуре, сразу же почувствовал неприятное ощущение пробиравшего холодка, которое начиналось от кончиков пальцев ног и доходило до самого мозга. Это чувство возникало от ветерка, который пронизывал даже толщу бетона, от которого не спасали тлеющие угольки, находящиеся в баке. Даня, не долго думая обвязал шарф, который находился у него в кармане вокруг шеи и надев перчатки подошел к лестнице и начал спускаться вниз.

Каждое движение его ног откликалось в длинном туннеле гулким звуком и распространялось в обе стороны так, что его можно было услышать, находясь далеко от него. Пока он спускался, в его голове промелькнула мысль о том, куда же подевался Захар, где его искать и что надо это сделать до собрания в казарме. Но он, мог быть только в нескольких местах либо в командном пункте либо …………..

— Даня, Даня постой, — гулкий голос доносился, откуда-то сзади.

Хотя в этой трубе, как ее называли все, трудно было определить, откуда идет звук, Данила продолжал крутить головой вниз и вверх, чтобы определить его источник. Но в конце концов он увидел того кто так призывно пытался обратить его внимание. Это был Череп.

— Хай, Дань, как житуха, — довольно бодро сказал он. — Ну чего, сегодня важный денек, да, — продолжал он на той же позитивной ноте, которая начинала, почему то бесить Даню. — Сегодня семнадцать лет исполняется. Старость подкрадывается сзади и уже совсем близко, — он ехидно посмотрел за спину Дани, как будто пытаясь рассмотреть ту самую старость.

— Ладно, удачи тебе и чтобы хворь тебя обходила стороной, — он так быстро проговорил это все, что даже не дождался хоть какой-то реакции от самого Дани и просто опередив его, рванул вниз, так быстро, что звук от его ног превращался в один длинный звук.

Череп был на самом деле не плохим парнем, он входил в группу жителей Коломны, не достигших двадцати, он был добрым и активным, даже очень активным, это наверное и не нравилось большинству. И именно поэтому Даня не мог понять, откуда такая не приязнь в его сторону, ведь такого раньше никогда не было.

— Да, видимо действительно нужно к Доку сходить, а то меня эти сны совсем доконают, — пробубнил Данила сам себе под нос и решив не отставать от шустрого Черепа, тоже побежал вниз по лестнице.

Когда он спустился до первого этажа, он попал в тамбур, такой же пустой, как и тот с которого он начал свой путь, собственно как и все помещения этого здания. Весомым и пожалуй единственным отличием от предыдущего это была массивная дверь которая располагалась с лева от лестницы. Дверь была очень тяжелой. Даня это прекрасно знал, так как она хоть как-то должна была защищать людей находившихся в этом здании от холода, радиации и других “подарков” природы. Справа же, располагалось помещение старшего по галере или старш, как их называли все. В его обязанности входило хранение основного оружия и боеприпасов, которые предназначались для обороны в случае чрезвычайной ситуации, так же средства для тушения пожара, медикаменты и неприкосновенный запас еды.

Галерой, называли парадную с первого по пятый этаж. Все окна ее были за бетонированы, а внутри обшиты листы стали. В свое время для этих целей, тогда еще объединенная Коломна, направляла целые группы людей, чтобы они таскали материал с северного бетонного завода, а вояки должны были их прикрывать. Но тогдашнее руководство, коим в основном в то время являлись военные, не учли лишь одно, что в их ряды брали всех, у кого хватало смелости, но при этом, могло не быть никаких навыков, а их обучением тогда практически ни кто не занимался. В то время никто не думал, что псы станут такой гигантской проблемой. Ведь псами, все называли обычных собак, коих образовалось огромное множество после черного месяца, все думали, что они просто передохнут или их просто истребят. А собаки, под воздействием всех факторов меняющейся природы и атмосферы, против всей логики человека, не просто не вымерли, а поменялись и окрепли настолько, что собакой это уже было тяжело назвать. Тогда их стали называть псами. Они стали крупнее, агрессивнее, злее при этом вся шерсть исчезла, кожа погрубела, уши, хвост отпали. И каждой такой твари нужна была пища, много пищи и человек им пришелся по вкусу. Псы в тот период всласть насладились человеческим мясом и привыкли настолько, что стали проблемой всех выживших. И из-за этого, в тот период погибло почти треть населения Коломны и больше половины вояк, так как никто не послушал голос разума, который исходил от умов Коломны и искателей, которые предлагали более сложный, но безопасный способ. И именно тогда, под воздействием конфронтации двух сторон, военных и ученых, объединенная Коломна развалилась на два отдельных города нынешняя Коломна, в которой главенствовали ученые и Автово, в которой преобладали военные. В тот период даже чуть не началась война, из-за того, что жители нынешней Автово, считали, что в основном гибли их друзья и близкие. Но в то время разум взял верх, в лице главенства Коломны и его лидера профессора Семена Валерьевича, над силой. Конфликт был разрешен.

Даня, вышел из легкого ступора воспоминаний и подошел к коморке старша, но его не оказалось на месте и закрытая дверь была этому подтверждением.

— Куда же сегодня все деваются, — подумал он про себя. И добавил, тихо бормоча себе под нос. — Наверное, Саныч вышел посмолить после того как разбудил меня.

После этих слов, он развернулся в противоположную сторону и спокойным шагом направился к массивной двери. Между коморкой и дверью, было шагов десять и задуматься за этот период над чем-то было сложно. Но как только Дяня повернулся, лампочка, которая была в запыленном от времени светильнике, на секунду моргнула и помещение, погрузилось на какое-то мгновение в кромешную темноту.

Данила вспомнил сегодняшний сон. Конечно то, что привиделось ему, сном назвать было сложно. Но он вспомнил то чувство одиночества, которое испытывал в тот момент, ту темноту, которая его окутывала и ему как-то стало не по себе. Он провалился в нее снова. Она окружала его и тянула в самую глубину, а он, не имея возможности сопротивляться, просто повиновался. Он не ощущал окружающий мир и казалось, что его здесь нет. Но потом искра и он снова вернулся в знакомый ему мир.

— Ээээээээ, парень ты чего?

Благодаря голосу, Даня вышел из ступора. Но, до сих пор не понимал того, что с ним произошло. Он проморгал глазами, оглянутся по сторонам и только после того как он убедился, что он там где и должен быть, пришел в себя.

“Блин, что со мной происходит сегодня, — подумал он про себя — Обычно после сна все проходит, а тут это помутнение продолжается и как будто я слышал голос. Точно, больше не буду откладывать, надо сегодня с Профом поговорить”.

— Да ты запарил, — говорил уже не в такой спокойной интонации мужик, который стоял сзади него и явно переживал за то, что ему не дают пройти.

— Простите, просто задумался — сказал Даня и прижался к стене, чтобы пропускает настырного парня вперед.

Мужик явно обрадовался, что путь свободен. Он сделал пару шагов и оказался напротив двери. Только в этот момент Даня понял, что он даже полпути не прошел, хотя ему казалось, что в этом ступоре он был пару секунд и за это время обязан был оказаться возле двери.

— Нет! Все, по любому к Профу, сразу после утреннего собрания, — сказал довольно громко Даня, хотя эти слова должен был слышать только исключительно он.

— Чего? — грубо сказал парень, повернув голову к нему.

— Да нет ничего, это я так, сам для себя, — успокаивающим тоном сказал Даня, а то было уже понятно, что встречей с ним мужик был не доволен и намеревался забыть о ней, как только сможет.

Мужик, недолго думая и что-то бормоча себе под нос, подошел к двери и нажал на кнопку, находившуюся справа от нее. После нажатия, по периметру двери послышалось довольно громкое шипение, как будто открыли баллон наполненный кислородом. Этот звук не сколько не напугал ни мужика, ни Даню, так как он сопровождал все открывания и закрывания во всех галерах и помещениях Коломны и говорил о том, что в помещении чистый воздух, так как в помещениях делалась специальная изоляция и воздух проходит в них, только через систему фильтров, а звук говорил о том, что система не повреждена.

После того как дверь открылась, мужик переступил в небольшое помещение, которое предназначалось для защиты людей от загрязненного воздуха, посмотрел на Даню и не смотря на то что Даня его явно раздражал произнес спокойным и ровным голосом.

— Ну чего идешь?

Даня, молча, шагнул вперед. Он оказался лицом к лицу со своим спутником. Они, молча смотрели друг на друга и только сейчас он узнал в мужике напарника Захара, Максим Михайловича. У большинства жителей Коломны, были простые и не замысловатые имена. Но вот люди, которые относились к сословию, как их было принято называть, людей высокой значимости, называли по имени отчеству. К таким людям относились все без исключения работающие в универе, старшие колхозники и главные механики. К ним относился и его отчим, с Максим Михайловичем. Их называли по имени отчеству, так как это подчеркивало их статус. Но отчима конечно он называл по-простому, Захар. И только сейчас он понял, почему Максим Михайлович так раздраженно и не дружелюбно отреагировал на их встречу. Пока он прокрутил в голове все эти мысли, Максим Михайлович, нажал на кнопку с другой стороны. Дверь произвела ту же манипуляцию, только на этот раз закрылась. Его спутник уже нажал на ручку двери и собирался открыть дверь, которая выходила на центральную площадь, но Даня остановил его, решив исправить свою ошибку и заодно разузнать, куда так рано пошел его отчим и вежливо произнес.

— Простите меня Максим Михайлович, я совсем забыл с вами поздороваться.

Он, не отпуская ручки двери, развернутся в пол оборона к Дане и сказал, уже совсем добрым и спокойным голосом.

— Да ничего Даня, ведь важно призновать свои ошибки и исправлять их. Главное чтобы мы все помнили о той культуре, которая осталась в нас. Возможно, это единственное, что есть в нас человеческого, конечно кроме желания выжить — уже погрустневшим голосом, произнес он и не дожидаясь реакции, резко дернул за ручку и открыл дверь.

Маленький тамбур заполнился пронизывающим воздухом. Пронизывающий даже не от холода, хотя он был куда холоднее, чем тот фильтрованный, который был в галере. Нет! Пронизывающей от того, что нес в себе тот непонятный страх, который наполнял все окружающие земли. Он нес в себе ту пустоту, безжизненность, которая такое чувство была пропитана им. Он нес чувство смерти, которая готова была принять любого в свои объятья, только выйди из укрепленного города и шагни к ней в руки.