Птичка

— Мама, я хочу канарейку! — оторвавшись от большой и цветастой энциклопедии, сказал маленький Марк.

— Сладкий, зачем тебе канарейка? Она маленькая, жёлтенькая, совсем неинтересная. Давай мы купим тебе новый вид попугая, тот, который умеет менять свою расцветку. — мама отвлеклась от своего гибкого планшета, со скачущими цветастыми графиками.

— Нет! Хочу канарейку. Она красиво поёт. — насупился мальчик.

— Тогда, может того крошечного попугайчика, который повторяет любую мелодию? Он сможет петь тебе твои любимые песни.

— Ма, но я хочу канарейку!

Дальше спорить было бесполезно. На самом деле это происходило уже не впервые и всё из-за этой проклятой книги. Энциклопедии юного орнитолога, 2010 года выпуска, которая каким-то чудом сохранилась на чердаке тёти Нины. Почему эта тощая женщина решила, что мальчику, который обожает роботов и пришельцев, будут интересы птицы, не понятно. Но каким-то образом она оказалась права. В очках быстрого чтения мальчик уже давно разобрался со всей энциклопедией, но всё ещё продолжал сидеть и рассматривать рисунки с заветной желтой птичкой. Почему именно канарейка, Марк объяснить не мог, только дулся и почему-то обижался на этот вопрос.

— Ты знала, что раньше их брали в шахты, чтобы люди понимали, когда там становится опасно из-за газа? Того, который на улице. — улыбаясь сказал Марк.

— Нет. Не знала. Ты боишься, что у нас дома тоже станет опасно? У нас же есть очистительные системы. Если что-то и случится, правительство сразу же подаст сигнал, и нас вывезут в убежища. — мама погладила плечо сына.

— Я не боюсь. Я просто хочу канарейку. — Марк надулся и опять уткнулся в свою книжку.

Его мама решила согласиться. Говоря честно, деньги у них были, просто поиски птицы представлялись довольно муторными. Но уж слишком устойчивым оказался этот интерес.

Десять лет назад с улиц пропали все птицы. Голуби, воробьи, синички. Конечно они не исчезли в одно мгновение, просто проснувшиеся с утра люди, открыли свои плотные шторки, выглянули на пасмурную улицу и увидели, что все дороги были забиты мёртвыми птицами. Они были везде. Выглядели трагично и пугающе. Ей тогда показалось, что они похожи на опавшие листья. Марк ещё не родился. Какое-то объяснение массовой гибели птиц было. То ли магнитные поля, то ли всеобщий птичий вирус. В сущности, никому кроме учёных не было до этого никакого дела, о произошедшем неприлично быстро забыли. Подумаешь, птицы. Зато никто больше не будет гадить на стёкла.

Учёные быстро нашли способ компенсировать отсутствие пернатых, какие-то препараты, роботы и другие научные вещи, о которых никому не было интересно ни говорить, ни слушать. Немного позже всех людей обязали, выходя на улицу надевать маску. Потом встроили в каждое здание систему отчистки воздуха и сменили все окна и двери. Эти события никто не связал. После того как города закрыли куполом стабилизации температуры, мало что вызывало вопросы. Планета умирала все это знали, но правительство обещало сохранить всем жизнь, и верить в это хотелось намного сильнее, чем задавать вопросы способные разрушить эту веру.

Птицы остались в частных коллекциях, зоопарках и в каких-то уж очень дальних уголках земли. Конечно канарейки у кого-то были. Любители экзотики до сих пор содержали их у себя дома и делали вид, будто живут в 19 веке. Веские причины отказывать любознательному Марку в покупке необычной птички, отсутствовали.

Марк смотрел, как мама отошла от сенсорной доски и попросила голосового помощника в её чипе позвонить папе. Марк всё понял и был очень рад. Кроме множества модифицированных попугаев, он не видел ни одной живой птицы. А акварельная канарейка на страницах этой старой энциклопедии выглядела такой маленькой, хрупкой и тёплой. Она была похожа на лимон. Марк любил лимоны. Он представлял, как поставит клетку с канарейкой у своей кровати. Каждую ночь она будет петь ему, а он улыбаться и засыпать.

Мама вернулась и сказала:

— Папа согласился купить тебе эту птицу. Но ухаживать за ней ты будешь сам. Её обязательно нужно кормить каждый день, иначе она умрёт. А ещё менять воду и чистить клетку. Понял?

Он понял. Марк знал это, он прочёл в интернете про канарейку всё, что только там было. И пускай они привередливее чем выведенные попугаи, и без заботы они умрут всего спустя месяц, Марк был к этому готов, на сколько может быть готов мальчик восьми лет.

Птицу нашли через две недели. Ей владел длинный и сутулый человек, с лохматой седой бородой в застиранной красной футболке. У него в квартире было много птиц, все стены оказались заставлены клетками. Там пахло чем-то кислым и живым, громче чем обычно шуршали очистительные системы, температура комнаты менялась от клетки к клетке.

Пока мама и папа решали с ним свои дела, Марк ходил с открытым ртом и смотрел на этих интересных, почти исчезнувших животных. Они были для него такими же далёкими как динозавры. Просто описанием на цветастых страницах книжек для детей, частью далёкой сказки, ровней Жар-птице. Марк рассматривал их жадно, каждое пёрышко, каждый коготок на ногах. Птицы сидели в своих клетках равнодушно, не обращая никакого внимания на пришедших. Для мальчика это было странно, те же самые попугаи липли к решётке, стоило на горизонте появиться человеку. Попугаи делали всё, чтобы привлечь внимание и получить одобрение, а эти были другими, безразличными к человеку и гордыми, им никто не был нужен. Птицы выглядели совершенно инопланетно и в основном как-то блекло, непривычно. Если бы не картинки, мальчик подумал бы, что они больны. Среди всего разнообразия, Марку даже показалось, что он увидел настоящего, живого голубя, но ему сказали, что это всего лишь вяхирь. Голуби полностью вымерли.

Наконец она была в его руках. Большая по сравнению с восьмилетним мальчиком клетка, а внутри сидела гордая птичка и смотрела на него с необычным вызовом в чёрных глазах. Ты хочешь забрать меня домой? А будешь ли ты хорошо обо мне заботиться? Он будет. Он уже был без ума от своего нового друга.

Как и хотел, Марк поставил клетку рядом с кроватью. Родители сидели в гостиной, смотрели новости на голографическом экране и точно такой же расползся по стенке в комнате у Марка. Там какой-то тучный человек в дорогом костюме, говорил про повышения доли каких-то сложно произносимых газов в воздухе на улице, что-то про безопасность и отсутствие причин для паники. Марк не слушал, ему это было не интересно. Он смотрел как замороженный на свою жёлтую птичку, как она старательно чистит свои пёрышки. Его маленький пальчик протиснулся сквозь решётки и едва касаясь, погладил маленькую голову канарейки. Она резко повернула к нему голову, птица просила остановиться, ей не нравились прикосновения, по крайней мере пока, им надо узнать друг друга получше.

Было девять вечера. Канарейка пела. Мама поцеловала Марка в лоб, пожелала спокойной ночи и ушла. Марк хлопнул в ладоши, свет выключился, но всё равно было светло. Как всегда. Ночи перестали быть чёрными шесть лет назад, когда под куполом образовался плотный белёсый сгусток. Марк не знал, как он появился, из чего состоит, да и не спрашивал, просто привык. Ночью сгусток слегка сиял зеленоватым, дополняя многочисленные неоновые рекламы и голограммы на улице. Марк хлопнул ещё раз и прозрачные высокие окна почернели, не давая сиянию улиц украсть сон ребёнка.

Птичка запела тише. Сон Марка обычно был чутким, но колыбельная канарейки оказалась слишком сладкой. Вся семья заснула быстро и крепко под привычное урчание очистителя воздуха.

Смог на улице стал плотнее, но никто не мог этого видеть. Город спал, только несколько неприметных дорогих чёрных машин беззвучно покинули купол. В половине третьего стало совершенно тихо.

Глаза канарейки тревожно блеснули. Она тонко вскрикнула и резко замолчала. Крошечное желтое тело упало на дно клетки.