Вечер 4 мая 1999 года на улице Молодежной города Карасука

Как благостен сибирский вечер,

Когда крадется тихо тьма,

А не бросается на плечи,

Как ночь-южанка! И сама

Природа, кажется, застыла,

И веточкой не шелохнет,

Как будто кадр остановило,

Когда бы ни синиц полет.

Ан нет… Гремят велосипеды,

И два мальчишки-сорванца,

Неугомоны, непоседы,

Несутся с улицы конца.

Но пронеслись они крикливо,

Мелькнули птицы серебром,

Собака тявкнула лениво,

И снова тихо всё кругом.

Лишь две соседки, полных, грузных,

О чем-то долгом говорят,

Как два охранника наружных,

Который час уже стоят.

Заката нету. Видно, стены

Скрывают розовый закат,

В котором ветки, словно вены,

С узлами черными висят.

А вон на столбике заборном

Сидит, как изваянье кот.

Сидит торжественно дозорным

И дом с хозяйкой стережет.

Подметено, убрали мусор,

Остались лишь следы граблей.

Когда б сюда явилась муза,

Не стыдно было б за людей.

Вдали белеет автострада:

То легковушка промелькнет,

То, как с ракетою с парада,

КАМАЗ с цистерною ползет.

Нигде калиткою не скрипнут,

Ворот никто не отопрет.

Старушки только к стеклам липнут.

— Кто там по улице идет?

Идет. Пускай себе идет!

На нашей улице живет.

И выползает из убежища

Лохматый смурый волкодав.

«Работать нужно! Хватит нежиться!»

И началось: всё гав да гав.

Как долог этот вечер майский!

Казалось, тянется он год.

Ну, что ты, глупая, не майся!

Быть может, он уже идет.

Глядишь в окошко. Уж не он ли?

Ох, что-то долго не идет!

А может, где-нибудь, соколик,

Опять с друзьями пиво пьет?

А дочка — ей и году нету —

Всё носится туда-сюда,

То лезет в шкаф, то мнет газету,

Пока за нею не следят.

Сидят старушки. Как ватрушки,

Полупустыми ртами мнут

Всё те же речи.

Две подружки

Вздыхают:

— Нет! Не так живут!

Вот раньше да! Ни наркоманов!

Совсем другая молодежь!

Всё ясно! Просто! Без изъянов!

Работы столько, сколько хошь!

Вон погляди! Пошла соседка!

И не вылазит ведь из шорт!

Фу! Срам какой! Ну, оглоедка!

Не девка, а какой-то черт!

— Эх, если даже за учебу

Такущих требуют деньжищ!

А нет, как раньше было, чтобы

Бесплатно хоть весь век учись!

Но вот трясясь, как в лихорадке,

(Ох! Не хватил бы паралич!)

Гремит по улице негладкой

Ярко-оранжевый «Москвич».

Куда ж? куда ж ты удалился?

Поехал к теще на блины?

Или так просто прокатился

В честь расцветающей весны?

У Ромки музыкальный центр.

На свежем воздухе колонки,

Чтоб у людей за километр,

Как лист, дрожали перепонки.

Едва переступив порог,

Он этот майский вечерок

Взорвал, как террорист, попсою.

Сам на крылечке пиво пьет,

Дымит, ступнею ритм бьет

И наслаждается весною.

И псы цепные, присмирев,

Преображаются мгновенно.

Где их свирепость? Где их гнев?

Забились в конуру смиренно.

Да и действительно, их лай

Теперь — младенческие игры.

Музон такой разинул хай,

Подобный Сцилле и Харибде.

Старушкам — их как ветром сдуло! —

Не устоять в таком бою.

Старик в дому, взлетев со стула:

« Достал! Когда-нибудь убью!»

Песня, словно гвоздь, в мозги.

И всего лишь две строки:

«Этот мальчик очень-очень

Сексуально озабочен!»

Музыкальные шедевры!

Сколько мысли! Сколько чувств!

Что-то стал я очень нервный!

Что-то часто я ворчу!