— Хайль Гитлер! — вскинул руку Карл.
— Явился? Я тебя не звал.
Так что же привело нациста
В дом зачумленный и нечистый
С звездой Давида на дверях? —
Прошамкал Зигмунд Фрейд в сердцах.
— Раскаяние привело.
Я знаю, держите вы зло,
Поверьте, бывший мой учитель,
Коль вы теперь меня простите,
То легче станет вам и мне.
На оголившейся стене
Портрет мой больше не висит —
Вас так обида тяготит.
— Гестаповцы все посрывали,
Коллекцию конфисковали,
Искали в комнатах тайник
Для денег, ценностей и книг.
— Жизнь ваша очень тяжела
Средь боли, ярости и зла,
И я пришел просить прощенья
За все свое за поведенье.
Мои слова были лукавы.
Я понимал: вы были правы,
Меня пугала прямота
И вашей мысли острота.
Я дезертировал, но впредь
Не смог никак преодолеть
Свой стыд: вас предал малодушно,
А вы настолько благодушно
Разруливали наши дрязги,
В которых по уши увязли.
Сегодня, доктор, годовщина:
Меня попользовал мужчина,
Которым восхищался я
И думал, что мы с ним друзья.
Узнав, что вы в меня влюбились,
Признаться в этом мне решились,
Под пеплом ссоры и обиды
Я схоронил свое либидо,
Бежать готов был хоть в Кувейт.
Услышав это, Зигмунд Фрейд
Буквально челюсть уронил
И об пол свой протез разбил!
— Мой мальчик, — Зигмунд Фрейд вскричал, —
Я так тебя бы утешал!
Ты был бы счастлив и доволен!
Теперь, когда я стар и болен,
Как поздно ты решил признаться!
Как имя этого мерзавца?
— Ему 17 было лет.
Меня худее и бледнее.
Перерисовывал портрет
В одной картинной галерее.
Тогда мы и разговорились,
Я развлекался, он шутил,
Потом в кабак переместились,
И я Адольфа угостил.
Он мне годился в сыновья,
Но все же восхищался я
Его талантом и умом,
Не зная, что нас ждет потом.
Его картины покупал —
Сейчас бы выгодно продал,
Озолотившись навсегда.
Но я спалил их, вот беда!
Достав пластинку «Злато Рейна»,
Купив дешевого портвейна,
Адольф себе и мне налил
И по-шамански завопил:
— Примите, Боги, мед святой!
Свет Асгарда! Свет Мидгарда!
В напиток этот золотой!
Вали Хайль — Убийце Тьмы,
Несущий Свет Новой Зари!
И я ответил:
— Вали хайль!
Пусть это не святой Грааль,
Но выпьем! Будем же смелее,
Ведь мы с тобой — гипербореи!
Ты — эонический мой ярл!
Адольф сказал:
— Ты тоже, Карл!
Та ночь была утра ясней,
И Млечный Путь, как древний змей,
Над нами в небе черном вился.
Проклятым пойлом я упился.
Под звуки Вагнера я пал
На пол. Сознанье потерял.
Проснулся голый, в попе боль,
Меня попользовал Адольф.
Позор и слабость я свою
Запомнил и с тех пор не пью.
— Адольф!
— Из Вены. Юный гений.
— Карлуша, жертва совпадений,
Теперь-то я не удивлен,
Что истеричный пустозвон,
Наш фюрер бешеного вида,
К себе привлек твое либидо.
В тебе я видел лицемера,
Что конъюнктура и карьера
Тобою движет, думал я.
Тут Фрейд добавил бы: «Свинья
Нацистская!» — но промолчал.
Карл Юнг печально продолжал:
— Как вы не догадались сами,
О ком заговорил я с вами?
— А я назначил бы бедняжке
Режим в смирительной рубашке,
Неизлечимому!
— Учитель!
Адольф — наш Маг и Повелитель!
И покорится ему мир.
Он — полубог и наш кумир.
— Зачем, Карлуша, так речисто?
Не на собрании нацистов.
Нет, с удовольствием бы я
Весь день выслушивал тебя...
"Твою, — подумал, — ахинею",
А вслух сказал:
— Прости, болею!
Сейчас начнутся процедуры:
Рта промыванья и микстуры.
Протез мне надо поменять —
Как нелегко мне с ним жевать!
Смотреть на это неприятно,
Ты не пойми меня превратно,
Тебя я, Карл, не выгоняю,
Тебя я только ограждаю:
Болезнь — унылая картина.
(«Пшел вон! — подумал Фрейд. — Скотина!»)
— Так мы заштопали вражду?
Прощайте! К Паули пойду.
"Счастливого вам Холокоста
И в пасти гнойного нароста!" —
Хотел ему ответить Карл,
Но удержался, промолчал.
"Проклятый Фрейд! — подумал он. —
Зачем не взял я диктофон!
Я записал бы: злобный жид
Адольфа Гитлера хулит,
Как сумасшедшего сатрапа!
Пойду-ка донесу в гестапо!
Донос в чести в родной стране —
Там на слово поверят мне!"
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.