Хоть вырвана чека и нету чека

* * *

Всё глубже на челе жизнь режет борозду.

Про брусья и турник подумать тяжко.

Счёт дням остановив, надену раз в году

зелёно-полосатую тельняшку.

Я нынче командир, вступать со мною в спор

болезнь — и та считает неприличным.

С утра я брит и свеж, готов уйти в дозор,

пусть жизнь до завтра ждёт, я — пограничник!

Путь через монумент, как ни крути, в кабак

лежит. И я иду с большой охотой.

Домой вернусь хмельной, разуюсь и в гамак,

в тень старой жерделы и в дум дремоту.

Зной. Пекло. И вода кипит во фляжке аж.

Натёрло кожу солнце красным перцем.

Солёной коркой встал, как панцирь, камуфляж.

Пот кислотой съедает ноги в берцах.

Расплавленный песок придумал сатана.

Есть долг. И зубы сжав, солдат шагает.

Силёнок с гулькин нос. Но за спиной страна!

Коль выбора нет — пафос выручает!

Сквозь дрёму гул в ногах… Всё было, как вчера.

Но вырвана чекА и нету чЕка.

Во фляжке кипяток, круг солнца и жара

мне снится будут до скончанья века.

За нас, за погранцов! Обычные слова.

Я не пытаюсь в них добавить лоску.

Подняв от сердца тост, я пью за вас, братва,

кто в тельниках в зелёную полоску!

_ _ _