"…"…ХМЕЛЬ ОДИНОЧЕСТВА / И ГОРЬКИЙ ДУХ СВОБОДЫ" ГДЕ ЖИВЕТ СВОБОДАОДИНОЧЕСТВА / И ГОРЬКИЙ ДУХ СВОБОДЫ" ГДЕ ЖИВЕТ СВОБОДА

"…ХМЕЛЬ ОДИНОЧЕСТВА / И ГОРЬКИЙ ДУХ СВОБОДЫ"

ГДЕ ЖИВЕТ СВОБОДА

Я зарываюсь всё глубже и глубже.

Ухожу, как водолаз под воду.

Потому что под землей гораздо лучше.

Только там обретаешь свободу.

Никто не толкает тебя локтем

И не придавливает в автобусе задом,

И не будет сидеть с биноклем

На пляже с тобой рядом.

Конечно, и там есть жизнь.

Там разные грызуны и черви обитают.

Но они не скажут «рядом ложись»

И в душу к тебе не влезают.

.. .

Ищет мудрости мудрец

С самой-самой молодости.

Ищет подлости подлец.

Как же жить без подлости?

Ищут грибники грибы,

Ягодники — ягоду.

Ищут грешники грехи,

Ищет солнце радугу.

Ищет звуки музыкант.

Ищет паперть нищий.

Ищет баба мужика.

Все чего-то ищут.

Что же я-то не ищу?

Не бегу по следу?

На раскопки не лечу?

В Шамбалу не еду?

Аль не надо ничего,

Как псу лапа пятая?

Состоянье ль таково,

Полная апатия.

А чего искать-то мне?

Ну, скажи, пожалуйста!

Коль доволен всем вполне,

Так сиди, не жалуйся!

.. .

А почему б не стать Октавиану богом?

Выходишь из дому и сразу за порогом

Вознесся он над вами с постамента

И губы мраморные шепчут вам memento.

Что как Юпитер или Марс, или Нептун

Он в свите небожителей, он юн.

Издалека вы не увидите морщины

И кожу в виде жеванной резины.

Нервы надо успокоить

И себя к тому готовить,

Чтоб опять идти в поход

На закат и на восход.

Ведь державы без войны,

Как мужчина без жены,

Как ребеночек без мамы,

Как лесная глушь без ямы,

Как вопросы без ответа,

Как Италия без лета,

Как сенатор без сената,

Как мулатка без мулата,

Как убитый гладиатор,

Как застенчивый оратор,

Как… выходит так и сяк,

Без войны нельзя никак.

Октавиан, однако, стар.

Утратил юношеский жар.

Не возбуждает кровь красотка

И пенис только для чесотки,

В том смысле, чтобы почесать,

Как губку в кулаке помять.

Октавиан ужасно стар.

Октавиан не суперстар.

А кто-то думает: он бог.

А он, как пес последний, сдох.

.. .

Бог терпел и нам велел.

И от нетерпимости

Удержаться я хотел,

Чтоб добиться милости.

Чтоб спокойным быть, как слон…

И не раздражаясь,

Молча слушать чей-то звон,

С ним не соглашаясь.

Не перечить дураку

Не тому, не этому,

Говорить «мерси боку»

Подлецу отпетому.

Это так, да вот никак

Не могу, покаюсь.

Выдаю я снова брак,

То есть раздражаюсь.

По щеке же получив,

Драку затеваю.

И про заповедь забыв,

Кулаком махаю.

Горячусь порою зря

Я, контроль теряя.

Ну, сидел бы втихаря,

Стопочки глотая.

Вы же помните, Христос

Как-то в храм явился.

Там торгуют. Он всерьез

Этим возмутился.

Про терпимость позабыл,

Лавки опрокинул

И горшки их перебил

И кому-то двинул.

Вот и он не мог стерпеть

Рынка в синагоге.

Почему же с нас, ответь,

Спрос за это строгий?

Ладно, другому гей

Зад свой подставляет.

Но зачем же он детей

В скотство вовлекает?

Вы там тритесь меж собой,

Войте, песни пойте.

Только рядышком со мной

Никогда не стойте.

Позабуду в тот же миг

Я о толерантности,

Потому что не привык

К этой безобразности.

Бог терпел и нам велел…

Но не так уж строго!

Есть терпению предел

Даже и у Бога.

.. .

В шумном Риме снова казни.

Распинают христиан.

Римляне! Устроил праздник

Кровожадный ваш тиран.

На аренах убивают,

Мясом стали для зверей,

Потому что не считают

Здесь несчастных за людей.

И младенцев разрывают

На глазах у матерей,

Потому что не считают

Здесь несчастных за людей.

Вьется Аппия дорога,

Ей конца и края нет.

Здесь прохожих очень много,

Много всадников, карет.

И легко здесь затеряться,

Наказанья избежать.

Как ни биться, ни стараться,

Всех не станешь проверять.

Петр устал. Сошел с дороги

И под деревом присел.

Петр был из тех немногих

Христиан, кто уцелел.

На дороге остановят,

Говорит, идет домой.

Христиан повсюду ловят,

Отправляют на убой.

Чтоб от Рима быть подальше,

Он на край земли уйдет.

Кто сейчас живет без фальши,

Непременно пропадет.

Петр прикрыл глаза. Он должен

Хоть немного отдохнуть.

Ведь ему еще положен

Очень дальний трудный путь.

Хочет спать он, но не спится.

По щеке бежит слеза.

Его сердце, словно спица

Колет. Он открыл глаза.

Кто-то черный по дороге

В ненавистный Рим бредет.

Нищий или же убогий?

Петр взгляд не оторвет.

И в походке, и в одежде,

В том, что он узрел сейчас,

Видел он когда-то прежде

Очень часто, много раз.

Нет! Не может быть такого.

Петр поднялся в полный рост.

Весь дрожит, из уст ни слова.

Перед ним стоит Христос.

Петр целует его руку.

— Ты воскрес, Христос, опять?

— В Рим иду я, Петр, на муку,

Чтобы снова смерть принять.

Он опять пошел к дороге.

Долго Петр вслед глядел.

Как свинцом налились ноги

И язык окаменел.

Вечер. Небо багровело.

Прокатился гром над ним.

Обернулся Петр несмело

И пошел в безбожный Рим.