Рубль второй. Молочная пропаганда

Рубль второй. Молочная пропаганда

Ходят набычась, волоокие будто,

смотрят вокруг хилой Мегерой,

знают: завтра Пасха —

Светлый Христов праздник.

Значит, будет немало

катастроф и чудес,

но больше все-таки первых.

С самого с утра

терзаются болью, вынашивают

планы, ругаются словно псы,

молитвенно читают положенные сутры,

видят запрещенные человеку сны…

Боль нарастает в течении дня…

Как у кого, а у меня

в правом глазу, словно сверлится что-то.

Заранее страшно, так как знаешь ведь что.

Или кто…

А кто-то все чешет в ухе, кто-то в носу,

или теребит пупок…

Особенно страшно дамам,

особенно дамам-мадамам —

у них-то скребется в…

Везде наблюдаешь тревожность,

смятения лица полны, хотя каждый год

повторяется этот давно заведенный порядок.

Наконец, ближе к вечеру

напряженье растет до предела

(кульминация всегда наступает нежданно,

и раньше положенного — часа за два).

Плевелы плоти рвутся на части,

из плоти из нашей, из земли словно,

белоснежнейший червь вылезает, безглазый и склизкий:

у меня из зрачка, у кого-то из уха, из пасти…

Мы смиренно встречаем это

ритуальное в общем-то несчастье.

Теперь все спокойны, нервничают лишь те,

у кого еще не…

Смиренно встречаем друг друга на улице,

в лавке, у себя в кабинете, в постели…

Здороваемся, приподнимая невидимую шляпу,

говорим: Христосе Воскресе!

Ответ же слышим: Воистину…

Так и застанет нас

День Божьего Торжества.