Волшебная кисточка

В городе славы

Зашагали по тропинке.

Что там, хочется узнать.

На траве блестят росинки,

Солнце светит. Благодать!

Полностью вернулась память.

Вспомнил всё, что он забыл.

— Даже не могу представить,

Как я это пережил.

— Знаешь, сколько там пропало?

Нехороший это край.

А злодеям мало, мало,

Им всё новых подавай!

Воду мёртвую добавят,

Зелья разные в муке.

И людей тем хлебом травят,

Чтоб держать в своей руке.

А главарь их Хлебомором

Прозван был с седых времен.

Изгнан был давно с позором

Из рядов волшебных он.

Потерял он дар волшебный,

Но свой нрав не укротил.

Взор свой злобный, непотребный

Он на зелье обратил.

Вместе с шайкой негодяев

Смог пекарню он создать.

В виде булок, караваев

Стал дурман он выпекать.

А тропинка стала шире.

Вот в дорогу перешла.

Чисто так же, как в квартире,

Где хозяйка прибрала.

И луга кругом цветные,

Пенье птиц со всех сторон.

Ароматами такими

Местный воздух напоен!

Тучи шариков воздушных

Взвились. И не сосчитать!

— Рады вам!

От криков дружных

Можно уши затыкать.

Сотни празднично одетых,

Разных возрастов людей,

Генералы в эполетах

И оравы малышей.

Вышли девушки такие,

Отвести не сможешь глаз.

— Гости наши дорогие!

Как мы рады видеть вас!

Все их радостно встречают,

Очень шумно, как родных.

И букеты им вручают

И целуют даже их.

— И за что нам честь такая? —

Удивился Тимофей.

Старичок сказал, кивая:

— Любят здесь встречать гостей.

Девушки в таких нарядах,

Просто глаз не оторвать.

Старички, как на парадах,

Вспомнили былую стать.

А на лицах просто счастье.

Кажется, что никогда

Им неведомо ненастье,

Незнакома им беда.

Стол накрыт. Готовы яства.

Скатерть свежая бела.

Безо всякого лукавства

Проводили до стола.

— Это скушайте! И это!

Это чудо, не еда.

Вы такого винегрета

Не видали никогда.

Вы попади в город славы.

И не в будущем, сейчас.

Даже игры и забавы

Могут здесь прославить вас.

Кто о славе не мечтает?

И заветная мечта

Здесь реальность обретает.

Просто блеск и красота!

Слава! Что быть может лучше

И приятней для людей,

Если постоянно в уши

Льется патока речей?

Вот он дедушка-волшебник!

Мало он кому знаком.

А его пора в учебник,

Чтоб параграф был о нем.

Тут мужчина встал серьезный.

— Скульптор я, беру заказ,

То есть в статуях из бронзы

Я увековечу вас.

Дама юная поднялась.

— Написать бы я могла

Песню, где бы прославлялось

Ваше имя и дела.

Эту песенку повсюду

Будут люди распевать.

Сяду я сейчас и буду

Эту песню сочинять.

— Тимофей способный очень.

Он художник, он творец.

Он на творчество заточен.

Вот такой он молодец!

Фейерверк ему устроим,

Пригласим десятки фирм

В честь него. Его героем

Мы объявим. Снимем фильм.

— Нет! И нет! — они вскричали,

Перебив хвалебный хор.

— Нас нигде так не встречали.

Но ведь это ж перебор!

Ну, какие мы герои.

Мы обычные, друзья.

Никогда не брали Трои.

Что ж из грязи да в князья?

Тут на сцену хор явился.

Дирижер взмахнул. И вот

Гимн торжественный полился,

Сотрясая небосвод.

ГИМН

Славься, дедушка-волшебник,

Наш кумир и идеал.

Для людей ты, как учебник,

Что нам мудрость даровал.

— Что-то, малый, надоело, —

Грустно произнес старик.

— Восхваляют то и дело.

Я к такому не привык.

Не хочу кумиром быть.

Ишь, сыскали гения.

Лучше буду скромно жить,

Находиться в тени я.

— Да и мне не по душе

Эти гимны стали,

Словно бронзовый уже

Стою на пьедестале.

Незаслуженная слава

Человека тянет вниз.

Это вроде, как отрава,

Убивает организм.

Нет, такого мне не надо.

Это ранит, как копье.

Лишь тогда ценна награда,

Если заслужил ее.

— Ты, конечно, мальчик, прав.

Доставай-ка кисточку!

И уйдем, не написав

Даже им записочку.

Потихоньку и с оглядкой

Шли из города. И вот

На окраине с тетрадкой

Перед ними автор од.

— О! великие титаны!

Слава вам, хвала и честь!

Пусть о вас узнают страны

Все, какие в мире есть!

Пусть о вас слагают гимны,

В вашу честь дают парад,

В летний вечер или зимний

Фильмы, что про вас, глядят!

И ручонками он машет,

И ножонками стучит,

Разве только что не пляшет

Этот радостный пиит.

— Хватит! Хватит! — закричали.

— Хватит вам глумиться!

Повернувшись, побежали

Прочь от борзописца.

Он за ними побежал

И кричит им в спину:

— Стойте! Я ж не прочитал

Даже половину.

Задыхается старик.

— Будь же ты неладен!

Нарисуй-ка, мальчик, в миг

Тот проклятый камень!

Он к березе подбегает

И рисует он на ней

Камень, тот, что направляет

В путь неведомый людей.

Бах! Стоят они у камня.

Путь один лишь — по прямой.

Им не надобна пекарня,

В город славы ни ногой.