Продолжаем наше путешествие . Отправляемся к соседке А потом к другой

Соседка Валя и ее семья

За стеной живет соседка,

Одинокая вдова.

Выпивает. И нередко,

Ведь сама себе глава..

А когда-то в доме этом

Шум и топот, крик и гам.

Не хватало места детям,

Дочери и сыновьям.

Мать работала дояркой.

Встанет раньше петухов.

День холодный или жаркий,

Всё равно доить коров.

Летом возят на машине,

На обычной, бортовой.

Поработать бы мужчине

День на каторге такой!

Грязь почти что по колено,

Еле ноги тянешь ты.

За коровами мгновенно

Прилетают пауты.

Дерть рассыпь по всем кормушкам

И коров всех привязать.

Уступать нельзя подружкам,

Чтоб потом не догонять.

Вымя всем помой сначала.

Аппарат соединить.

И чтоб жирность не упала,

Их руками додоить.

Муж работал трактористо м.

Тракториста в те года

На рабочем месте чистым

Не увидишь никогда.

Приходил домой чумазый,

Грязь смывал, болтал, шутил.

Ну, и с водкою-заразой

Очень крепко он дружил.

Эта страсть его сгубила.

Много он на грудь принял

(Дело на уборке было)

И с комбайна он упал.

Лена — дочка-замарашка.

Что-нибудь попросит мать,

Так расстонется бедняжка,

Словно ей мешки таскать.

Вечно стонет, вечно ноет,

Слезы каплют на подол.

Если пол она помоет,

То грязнее станет пол.

Вышла замуж неудачно.

Правда, дочку родила.

Взял мужик ее невзрачный

Из соседнего села.

Не красавец, но веселый

И по жизни оптимист.

И ему еще со школы

Дали кличку Юморист.

Поработала техничкой.

Но работа тяжела.

И к тому ж с такой привычкой —

Делать плохо все дела.

Но ее второму мужу

Ленка нравилась такой.

Да пускай хоть лезет в лужу,

Лишь была бы под рукой!

Дело стало быть за малым:

Родила ему она.

Материнским капиталом

За свой труд награждена.

Ходит Ваня вдоль ограды.

Починить? Не починить?

Чтоб не лезли куры-гады,

Надо досточки прибить.

Только досточки какие!

Им уже по двести лет.

И гнилые, и кривые.

Ни одной нормальной нет.

Почесал Иван затылок.

Всё! Пропал рабочий пыл.

Доску взял к одной из дырок,

Кирпичами придавил.

Вроде славная работа!

Как себя не похвалить!

И за стол уже охота,

Что-нибудь перехватить.

А когда поешь, известно,

Надо часик подремать.

Сон приснился интересный.

И проспал не час, а пять.

Спал бы дольше, только крики

Оборвали сладкий сон.

«Может, зверь какой-то дикий

Во дворе?» — подумал он.

Кочергу схватил и в двери,

И во двор скорей бежит.

Ну, а там совсем не звери,

Это мать его вопит.

С огорода гонит куриц,

Камни, палки в них летят.

И жильцы далеких улиц

Слушают отборный мат.

«Ты чего наделал, Ванька?

Говорила же, злодей!

Ты сегодня раньше встань-ка

И все дыры-то забей!

Где ж теперь достать рассаду?

Значит, огород пропал.

Вот бы всыпать тебе, гаду,

Чтоб неделю не вставал!»

Был Иван неторопливым,

Суетиться не желал.

Но немножечко хвастливым,

Хоть и не перегибал.

Отслужил, домой вернулся.

«Я не я! Люблю я риск!»

Огляделся, обернулся

И слинял в Новосибирск.

Там работал он шофером.

Говорил, что шеф его

Самым главным прокурором.

Вот такой-то статус-кво!

А вот Саша — средний брат

Не похож на братца.

Он готов за всё подряд

Без разбору браться.

Брался он за всё. Любое

Провернуть он дело мог.

Никогда не знал покоя

И крутился, как волчок.

Только делал всё поспешно,

Торопливо, абы как.

В результате же, конечно,

Получался новый брак.

Если он забор поставит,

Простоит до ветерка.

Но народ он позабавит.

«Видим! Мастера рука!»

Шел в снегу он по колено

Огородами домой

И хотя б охапку сена

Принесет всегда с собой.

Если палка попадется,

Надо палку подобрать.

Всё, что встретится, несется.

Что добру-то пропадать?

Он пошел на стройучасток.

Всё, что мог, он тащит в дом:

И кирпич, и из-под красок

Банки, их в металлолом.

Как-то бочки спер со складов.

Участковый приезжал.

И на несколько окладов

Он его оштрафовал.

А еще и пил безбожно,

Мог неделю пробухать.

Так что Сашу было можно

Суперменом называть.

Надоело колотиться,

Слушать маты, мамкин визг.

Чтобы ярче проявиться,

Путь один — в Новосибирск.

Там опять пошел на стройку.

Разведенку взял с дитем.

А на стройку, не на дойку.

Все культурные кругом.

Если ты держать умеешь

Разговор, не лох, не псих,

То всегда к себе имеешь

Уважуху от других.

И жена его держала

Так, что просто полный мрак.

И в горячке чем попало

Грохнет, если что не так.

Возвращался он с работы,

А навстречу пацаны,

Обкурившись до икоты,

Чересчур возбуждены.

Им пустяк доколупаться

До фонарного столба.

Поорать и помахаться

Очень любит голытьба.

Слово за слово. И в Сашу

Первый полетел кулак.

Били, как месили кашу,

Словно это лютый враг.

Били-били, колотили

И пинали во всю мочь.

Всё отбили, проломили

И ушли со смехом прочь.

Так что вот еще могилка

У соседки есть теперь.

А могилка — не бутылка,

Чтобы выкинуть за дверь.

В честь отца был назван младший.

В развлеченьях не унять.

Был он, словно ангел падший,

Побузить да погулять.

Не пропустит дискотеку

Ни одну. Танцор такой!

Летом едет он на реку

Или к озеру с толпой.

Вечно что-нибудь замутит,

Новый выдумает ход.

Всех он перебаламутит

И на что-то подобъет

Дома он бывает редко.

Дома скука, огород,

Утки, гуси и наседка,

И облезший грязный кот.

А ему, чтоб все визжали,

Чтоб купальники девчат

Части тела прикрывали,

Что притягивают взгляд.

Шашлыки, костер, палатка,

Пиво, карты… Благодать!

А зимою очень гадко.

Так зимой не погулять.

Вот пацан и догулялся.

И покинул белый свет.

На машине с другом мчался.

И бабахнулись в кювет.

Друг с ушибами всего-то.

Он же насмерть, наповал.

Молодой же, жить охота,

Жизни ж толком не видал.

Три могилки: муж, два сына.

Безраздельна смерти власть.

Вот такая-то картина!

Только жизнь не прервалась.

Год прошел. И у соседки

Поселился дядька. Он

Ходит, обрезает ветки,

Ремонтирует пригон.

Мотоцикл, пусть не новый,

С черным дымом из трубы,

Отвезти всегда готовый

В магазин и по грибы.

Но соседка вскоре с этим

Чудаком рассталась вмиг.

Деньги не жене, не детям

Отдавать он не привык.

«Я варю и убираю,

И стираю. И за труд

Ничего не получаю.

И зачем ты нужен тут?»

Прогнала его соседка.

Снова стала жить одна.

Как отломанная ветка

Возле дерева она.

Скоро ей в родной деревне

Отыскался женишок.

Был он очень-очень древний,

Не ходил лишь на горшок.

Как положено царевне,

К жениху она ушла.

И всю зиму в той деревне

В его доме прожила.

А к весне его сманила.

Он продал свой ветхий дом.

И в Калиновке, где мило,

Стали жить они вдвоем.

И уход, как за ребенком.

«Хоть какой, но всё же мой!»

На колонку дед с ведерком

Детским ходит за водой.

Хоть и толку никакого —

Он же старый, как Кощей —

Пенсия-то старикова

До копейки вся у ней.

Год прошел. И он скончался

Благородный рыцарь наш.

Гардероб его остался.

Но кому его отдашь?

А соседка — экономка.

Дома счетчик водяной.

Но ведь рядом есть колонка.

Сэкономить рубль — другой.

Даже воду для полива,

Как придет в наш край весна,

Целый день неторопливо

Лиза

Но пройдем немного дальше,

То есть через огород.

Жили здесь Дубины раньше.

Нынче их родня живет.

Называют просто Лизкой,

Хоть она уже в годах.

В жизни можно быть артисткой

В самых разных областях.

Ей по нраву оперетта.

Пляшет, песенки поет.

И никак Елизавета

Темперамент не уймет.

Круглолица, краснощека,

С поволокою глаза.

Видно, в юности далекой

Сущий бес и егоза.

Повару в столовой школьной

Под завязку маеты.

Цвет лица ее свекольный

От природы и плиты.

Вроде кулинар искусный —

Тут уж нечего сказать! —

Борщ она готовит вкусный,

Да и прочее на пять.

И претензий к Лизавете

От начальства никаких.

И не жалуются дети

На искусных поварих.

Но дала она слабинку.

Самогон она гнала.

Выпить утром четвертинку

Очень запросто могла.

На вчерашние же дрожжи

Лишь горючего подлей.

И глаза на красной роже

Чуть не выпрыгнут у ней.

Как-то утром завстоловой

Сунула в подсобку нос.

Лиза там лежит готовой

И сопит, как паровоз.

Хватит! Лопнуло терпенье!

К директрисе! И реветь!

«Пусть напишет заявленье!

Сколько можно нам терпеть!»

Ну, уволили и ладно!

Муж работает. Богатств

И сокровищ им не надо

И каких-то царских яств.

А работы дома хватит,

Хоть служанку заводи.

А когда весна накатит,

То и в дом не заходи.

Аппарат стоит на кухне.

Глухо булькает бухло.

Ты смотри, огонь, не тухни,

Чтоб из носика текло!

Ну, и как его не тяпнуть

Этот самый первачок?

И еще полстопки капнуть,

А потом и на бочок.

Муж приходит пообедать,

А из спальни храп такой.

Вроде просто попроведать

Завернул к себе домой.

Но жену свою он любит.

Не дерется, не орет,

Приласкает, приголубит,

Вместе песенку споет.

За плитой как вроде вахта,

Все же Лиза — кулинар.

И допробовалась. Как-то

И хватил ее удар.

Думали: отпела Лиза,

Отплясала, отпила.

Только как ей без сюрприза?

Выползла и ожила.

А когда домой вернулась,

То дала она зарок:

«Чтобы всё перевернулось!

Не возьму я в рот глоток!»

Две недели промелькнуло,

В рот ни капли не брала.

А потом чуть-чуть глотнула,

Ну, и снова запила.

Паша, муж, пришел с работы,

Рявкнул, кулаком грозя:

«Лиза! Как же это? Что ты?

Ведь тебе же пить нельзя!»

«Дай тебя я поцелую!

Посидим давай вдвоем!

Выпьем стопочку-другую,

Вместе песню запоем!»

«Но тебе ж нельзя! Ты знаешь!»

«Это кто сказал?» — «Врачи».

«Очень много понимаешь.

Так что лучше помолчи!»

То за то, а то за это,

Потихоньку набралась.

В этот вечер Лизавета

Так напелась, напилась!

«Ха! Живем всего по разу,

Хоть греши, хоть не греши!

Как не пить ее, заразу?

Это ж праздник для души»

Дочка замужем. Есть внуки.

Взрослый сын. Женился он.

День почти одна. От скуки

Есть лекарство — самогон.

Раньше иногда с соседкой

За бутылкой посидит.

Но рассорились. И редко

С ней сейчас заговорит.

Но читать нравоученья

Пусть другие кто-нибудь.

Афоризм «лови мгновенье»

Он для многих жизни суть.

Только вот одно смущает.

В мире, полном бесовства,

Если женщина бухает,

Это против естества.

Вот приедут в гости внуки,

Бабу пьяную узрят.

Это хуже всякой муки,

Всё равно, что сердцу яд.

Сможет мудрости житейской

Малых деток научить

Или истиной библейской

Разум детский осветить?

Мама Люба и сын Ваня

За стеной у них соседи.

Мать и сын вдвоем живут.

Не гуляют, не комедий,

Не танцуют, не поют.

Люба — так зовут соседку,

Словно мумия. Смотри!

Если ставить ей отметку,

Где-то между два и три.

Всё лицо ее в морщинах,

Хоть на пенсии лет пять.

И конечно, о мужчинах

Не приходится мечтать.

А была ведь с гладкой кожей,

Был любовник молодой,

Лет на двадцать помоложе.

Ну, и муж, само собой.

Звался кавалер Евгений.

Скромный парень, не нахал.

Далеко он был не гений,

Интеллектом не блистал.

Был женат. Жена свалила

В ФРГ на ПМЖ.

А его не прихватила,

Был не нужен он уже.

Вот и Люба стала шастать

К Жене, словно бы домой.

Ну, и как ей не похвастать,

Что любовник молодой.

Муж имеет инвалидность.

Раком он болел давно.

Не нужно была и скрытность,

Умирать же всё равно.

Так-то так, но всё ж обидно.

Ведь могла бы подождать.

Только не в терпеж ей видно.

Что добру-то пропадать?

Женя был разнорабочий.

Делал то, куда пошлют.

Убирает мусор, прочий

Выполняет грязный труд.

Умер муж. Как говорится,

Что отмучился бедняк.

На вдове теперь жениться?

Только Женя не дурак.

Сын ее чуть помоложе.

Что деревню-то смешить?

Ну, побаловалаись. Что же?

И как прежде стали жить.

А беда одна не ходит.

Что имеется в виду?

Что с собой она приводит

В гости новую беду.

Управляющий до Жени

На машине подъезжал.

Вышел он. И на колени,

Словно раненый, упал.

И ни жалобы, что хворый,

И работал, словно слон.

Отвезли его на «скорой».

И в больнице умер он.

Сына звали, как папу, Иваном.

Он машины любил и футбол.

Пренебрег он ученым туманом.

Девять классов закончив, ушел.

На шофера Иван отучился,

Отслужил и вернулся домой.

Мать ему: «Ты б, Ванюша, женился».

«Погуляю, пока молодой».

И пошел он в родное хозяйство,

За баранку «уазика» сел.

Целый день на машине катайся!

Ну, а большего он не хотел.

А потом на «ДУК» Ивана

Посадили. С ветврачом

Ездил он. И неустанно

Помогал ему во всем.

Он и роды принимает,

Он и раны зашивал,

Колет, режет, вычищает…

Прирожденный коновал!

А когда ветврач за пьянство

Был уволен. Пост Иван

Получил. Такого шанса

Упускать не стал пацан.

Главные специалисты

Все значительно старей.

Далеко не оптимисты,

Потому что помудрей.

Всё такой же круглощекий,

Всё такой же легкий он.

Философией глубокой

Ваня не отягощен.

Мама так гордится сыном,

Лишь о Ване разговор.

«В нашей школе был кретином.

А он взял всем нос утер!

Персональная машина

И отдельный кабинет.

Ох, как рада я за сына.

Умный! Просто спасу нет!»

Как-то вечером ударно

Палисадник городя,

Он сказал: «Хочу шикарно

Жить! Поеду в город я».

Мама сначала побледнела,

Губы мелко затряслись.

«Это что еще за дело?

Без тебя и мне не жизнь.

Папа умер. Ты уедешь.

Дочке на фиг не нужна.

Ваня! Милый! Ты не бредишь?

Мне одной совсем хана!»

Разрыдалась мама горько.

«Ну, сыночек! Ты хорош!

Мне осталось жить вот столько!

Ты сейчас меня убьешь?»

Ваня маму обнимает.

«Ну, чего? Не плачь ты, мать!»

Ваня твердо обещает

Никуда не уезжать.

Прыг в «уазик» спозаранку.

И ударив по газам,

И давай крутить баранку

Он по фермам и полям.

И парнишка симпатичный,

И работник золотой,

Только что-то в жизни личной

У него сплошной простой.

Снохи хуже пистолета,

В них соперничества дух.

Сын же — это не котлета,

Чтоб делить его на двух.

Значит, он с женой милуйся,

Позабыв родную мать.

«Ты уж, Ванечка, не дуйся!

Должен маму ты понять.

Ольга щеки надувает,

Позвонит два раза в год.

Мама ж ей не помогает,

Мама ж денежку не шлет.

Я ж не дойная корова,

Чтоб меня всю жизнь доить.

Тоже мне нужна обнова

И покушать, и попить.

Для того ли вас рожала,

Ели лучшие куски,

Чтоб потом вас содержала

Я до гробовой доски?

Так что ты не дуйся, дочка!

Пусть супруг содержит вас!

Пусть он вкалывает! Точка!

Вот тебе весь мамин сказ!

За сыночка дорогого

Встану, словно монолит.

Хоть любая за такого

На край света побежит.

Вот вам, выкусите, девки!

Сгинь, напасть, и отвяжись!

Девки — это однодневки.

Мама — это на всю жизнь».

Носит в огород она.