Ночью гроза мне радирует в крышу

* * *

Ночью гроза мне радирует в крышу —

SOS! Приближается армагеддец!

Я — в лице умном, мол, сплю и не слышу,

весь из себя, будто гуппи-самец.

Мысль внутриматочно дышит тревогой.

Дождь на стекло прилепил мёртвый лист.

Мир за окном половинит дорога,

в нём голый дуб-эксгибиционист.

Слезоточив озон — в форточку дымкой.

Въелся оскоминой в память склероз.

В зиму сусеки подскрёб невидимкой

в хлам раздобревший авитаминоз.

Пыль одиночества — снегом на рамах.

Стеклопакетам рассвет не к лицу.

Тройка, семёрка… Туза дай! Нет — дама;

шиш — за рубли, за горбушку — мацу.

Шулер невнятно протявкал шакалом,

смылся на север, иначе — в тюрьму.

Дать бы по роже тяжёлым шандалом

за мухлевание. Только кому?

Время Прокрустом устало нас мерить,

злобным румыном сосать жизнь из нас.

Мама! — Взмолился. — А можно ли верить

в крылья, в их силу и прямо сейчас?!

Вере донатят мрак и суеверия.

Пить бросить чтоб, ты сперва начни пить.

Можно ли порванную вязь доверия

гайкой с болтом извинений скрепить?

Дождь-мракобес с ночью-ведьмой ткут сложную

многоходовку. Ткачи, ё-моё!

Но писк будильника — песня тревожная

снова взывает вскочить под ружьё.

_ _ _