Сделка

Золлер медленно смаковал вино в окружении самых прекрасных танцовщиц, самых сладкоголосых певцов и одаренных музыкантов. Подобный отдых мужчина позволял себе довольно редко, но и такому как он, в конце концов, нужно было расслабляться. Хоть иногда.

Растерянная служанка нерешительно открыла дверь и, по стеночке скользнув мимо танцевавших девушек, приблизилась к хозяину.

— В чем дело? — недовольно поинтересовался тот.

Один из певцов, услышав это, осекся, но строгий взгляд Золлера приказал ему петь дальше.

— К вам посетитель, господин.

— Кто? — мужчина задумчиво теребил линялую прядь.

— Он представился Вейлом.

— И что же тогда ты медлишь? — возмутился хозяин. — Иди-ка сюда, — подозвал он провинившуюся и кивнул другой девушке, которая тут же скрылась за дверью. — Пора бы уже научиться определять, кого я хочу видеть, а кого нет.

Он занес руку, но не ударил служанку. Нет, он взял ее за ледяной подбородок, отчего она болезненно поморщилась и закусила губу, сдерживая крик. Тяжелые прозрачные капли потекли между пальцев Золлера, усмехнувшись, он наклонился и поцеловал девушку в губы. Сквозняк из открывшейся двери бросил ему в лицо горсть снежной пыли — все, что осталось от незадачливой служанки.

Музыканты, певцы и танцовщицы, не дожидаясь приказа, поспешно скрылись, и мужчина смог беспрепятственно выйти навстречу своему гостю.

— Я ждал вас, мистер Вейл… — Золлер осекся на полуслове, увидев лицо бесцветного юноши, представшего перед ним.

Красные глаза мужчины сузились в бешенстве, и он пронзительно взвыл. От его крика несколько не успевших скрыться девушек и юношей рассыпались снежным прахом, как хрупкие скульптуры. Впрочем, другого от людей, обращенных в живой лед, ждать не приходилось.

Золлер был просто в ярости: впервые он проиграл.

* * *

Эльза внимательно разглядывала скрипку, легко касаясь пальцами теплого лакированного дерева и повторяя идеальные изгибы инструмента. Он будто светился изнутри медовым светом, и красными жилками на нем выделялись нанесенные мастером узоры. Девушка легко перебрала струны, слушая беспорядочное, но приятное уху треньканье.

— Тебе нравится? — с надеждой спросил Альдис, забывая даже дышать.

— Очень! — Эльза подняла на него радостные глаза. — Она такая красивая.

— Да ну… — смутился юноша. — Это ученическая работа, она не так замечательна…

— Нет, она просто восхитительная! — девушка подошла к нему вплотную и заглянула Альдису в глаза. — И мастер из тебя просто отличный.

Юноша отчаянно робел, не зная, куда деваться от таких комплиментов.

— Сыграй, — вдруг попросил он с замирающим сердцем.

Эльза улыбнулась и кивнула. Она бережно поднесла скрипку к плечу и заиграла. Игривая мелодия полилась со струн, как легкий ветерок проникая повсюду и увлекая прочь из душного города и этой комнаты куда-то далеко, туда, где было над головой небо, полное вечной радости.

Все, казалось, исчезло, растворилась и скрипка, осталась лишь мелодия. И эта мелодия звучала… в такт движениям крохотной девушки, танцевавшей на кончике смычка.

— Альдис, смотри! — Эльза перестала играть, показывая юноше смычок.

— Что? — не понял он. — Он недостаточно хорош?

Девушка внимательно посмотрела еще раз — самый обычный смычок. И на нем никого не было.

— Нет, наоборот, очень хороший, — поспешила ответить Эльза, чтобы не расстраивать юношу. Может, ей померещилось? — Спасибо.

Но увиденное не давало девушке покоя. Ночью, оставшись в одиночестве, она снова достала скрипку и принялась ее разглядывать. Хороший, красивый инструмент, простой и изящный одновременно. Она не видела еще ничего совершеннее, а ведь ей доводилось играть на инструментах, изготовленных признанными мастерами, в то время как Альдис был еще только учеником. Одно прикосновение к скрипке доставляло огромное удовольствие и чувство необычайного единения — они были созданы друг для друга. Альдис превзошел самого себя.

Эльза вскинула скрипку на плечо. В этот раз крошечная девушка появилась на смычке с первыми же звуками. Она была невелика и, казалось, ничего не весила. Вокруг девушки горело такое же ровное медовое сияние, как вокруг инструмента. Ее движения были плавны или обрывисты — как того велела музыка.

— Ты кто? — спросила Эльза.

Играть она перестала, но девушка никуда не исчезла.

— Меня зовут Вай. Я дух дерева, — голосок у крохи звонкий, как самая тонкая струна.

— Дух дерева?

— Да. Дерево, из которого сделана эта скрипка, было моим домом. Пока его не срубили люди.

— Ой… — едва выдохнула Эльза. — Мне так жаль… Но, может, мы найдем тебе другой дом?

— Нет, это невозможно, — ответила Вай, гуляя вдоль смычка. — Дух дерева умирает вместе со своим деревом.

— Как грустно… Но ты ведь здесь!

— Да. Когда мое дерево срубили, я чуть не умерла вместе с ним, но меня разбудил мастер, который делал эту скрипку.

— Альдис?

— Да… наверное, он великий мастер, раз уж ему удалось пробудить меня.

— Но как у него это вышло?

— Ему очень хотелось сделать скрипку, самую замечательную из всех. Он настолько желал этого, что просил само дерево помочь ему.

Эльза мягко улыбнулась. Дух дерева одернула зеленовато-золотистое платьице и уселась на гриф скрипки, болтая ножками.

— А что теперь ты будешь делать? — тревожно спросила Эльза, немного помолчав. — Дерева ведь больше нет.

— Нет, но скрипка эта живая. Особенно, когда ты играешь на ней как сегодня.

— Ты останешься со мной?

— Да, — ответила Вай, поглядывая на девушку. — Эта скрипка — единственный дом, который у меня остался. О ней не надо заботиться так, как о целом дереве, но я буду тебе помогать.

— Договорились, — улыбнулась Эльза.

— Боишься?

— Немного, — неохотно призналась Эльза, сжимая вспотевшими ладонями скрипку и смычок. — Сколько ни выхожу на сцену — все как в первый раз, — она выглядывала из-за кулис, рассматривая жужжащий зал.

— Все хорошо. Когда перестанешь волноваться — это будет означать, что тебе все равно, как ты выступишь. А тогда ничего хорошего не выйдет, — мягко возразил Альдис, обнимая ее за плечи.

— Спасибо, — Эльза положила голову ему на плечо. — Как хорошо, что ты здесь.

— Конечно, я здесь. Где мне еще быть? — юноша чуть наклонил голову.

— Эльза, твой выход… — влетевший конферансье осекся, но тут же взял себя в руки. — Зал ждет.

— Ну вот… — вздохнул Альдис. — Удачи, — он легонько и многообещающе коснулся губ девушки.

— А остальное? — спросила Эльза, подаваясь навстречу его поцелую.

— А остальное — после концерта, — скрипичных дел мастер неохотно выпустил ее из объятий, и Эльза шагнула на сцену.

— Не бойся, — шептала ей на ухо невидимая для всех остальных — даже для Альдиса, — Вай. — Я с тобой. Вместе мы творим самую прекрасную музыку на земле.

Рыдающая скрипичная мелодия взмыла прямо к высокому потолку. Она звенела в вышине, и та плакала хрустальными слезами. Отражалась ли это люстра в глазах зрителей? Или это слезы блестели в их глубине? Ответ могли бы дать только самые потаенные уголки душ — люди растворились в музыке, и некоторые не ощущали, как прочерчивались на щеках влажные дорожки.

Одна мелодия сплеталась с другой, отогревая замерзшие в обыденности сердца и наполняя мир новыми, едва различимыми красками. Тоска по дому и радость от ушедших бед волной захлестывали публику, омывая совсем свежие шрамы и те, что успели уже затянуться. Смычок проворно бегал по струнам, они принимались танцевать задорный танец — и зал расцветал улыбками, освещавшими мир ярче, чем сотни солнц.

И только один человек во всем зале слушал скрипачку, если не со злобой, то с равнодушием. Он кривился, когда из-под смычка лились грустные мелодии, и почти рычал, как веселая скрипка показывала новые сверкающие грани жизни.

Зал захлебнулся аплодисментами, когда угасла последняя нота, зазывая в гости пустую тишину. Скрипачка — принцесса этого маленького королевства музыки, — поклонилась, принимая заслуженные похвалы. Однако ни громкие овации, ни огромные букеты цветов не были дороже того, что она дала всем этим людям, изгнав, пусть на время, яд, отравлявший их души. За вечер они ощутили столько, сколько многие из них не ощущали за всю свою жизнь.

И только один человек особо остро чувствовал это.

Выйдя из зала, он направился вглубь филармонии, постукивая по мраморному полу изящной тростью. Пристально глянув в глаза полисмену, стоявшему на страже в таинственный мир закулисья театра, человек в черном фраке беспрепятственно прошел дальше и, отыскав нужную дверь, постучал. Радостное «да», донесшееся из-за двери, пригласило его войти.

В небольшой комнатенке на пуфике сидела скрипачка. Она еще не сменила своего наряда, в первую очередь занявшись скрипкой. Девушка повернулась навстречу раскрывшейся двери, и нежная восторженная улыбка на ее лице сменилась всего лишь вежливой тенью.

— Чем я могу вам помочь?

— Признаться, я был очарован Вашей игрой, — приподняв цилиндр, поклонился мужчина, исподтишка разглядывая скрипку. — Вы затмили многих слышанных мною признанных музыкантов, принцесса. А я слышал их много.

— Да бросьте этот смешной титул, — несколько смущенно рассмеялась скрипачка. — Можете звать меня просто Эльза.

— Эльза… я хочу купить Вашу скрипку. Никогда не видел более совершенного инструмента, — незнакомец алчно посмотрел на инструмент в руках девушки.

— О нет, эта скрипка не продается — это подарок от дорогого мне человека. Но если вы желаете, я дам вам его карточку. Думаю, он охотно сделает для вас что-нибудь особенное.

— Понимаете, сегодня я уезжаю и не знаю, когда я вернусь сюда в следующий раз… — огорченно произнес мужчина, умоляюще глядя на Эльзу. — У меня нет времени ждать, пока скрипка будет готова.

— Тогда я уверена, что вам подойдет одна из готовых: у Альдиса всегда есть несколько. Все его скрипки — настоящее произведение искусства, — глаза девушки сверкали то ли от того, что она говорила о скрипках… то ли от того, что речь зашла о мастере.

— Я хотел бы приобрести именно ту скрипку, на которой играли Вы, — если странный человек и начинал злиться, то он ничем не выдавал этого.

— А как насчет этой? — Эльза отложила скрипку из медового дерева, что держала на коленях, и взяла другую, темную, чуть больше, но не менее изящную — видимо, над ней трудились руки того же умельца.

Девушка взяла в руки смычок и сыграла несколько созвучий. Скрипка зарыдала от прикосновения смычка, и мужчина, будто сам себе не веря, впился взглядом в лицо девушки.

— Теперь понимаю… — больше обращаясь к самому себе, пробормотал посетитель. — Дело не только в скрипке, но и в тебе…

Его красные глаза нехорошо вспыхнули. Он стукнул тростью по полу, рассыпав сноп искр таких ярких, что Эльза на миг ослепла. Девушка инстинктивно закрылась руками, выронив скрипку, однако смычок из золотистой древесины она держала крепко.

Тоненький вскрик пробился к ней сквозь набатный звон от стука трости.

Через какое-то время Эльза пришла в себя от того, что в дверь кто-то барабанил. В комнате было пусто: лишь прожженная в ковре дыра да обломки скрипки у ног. А еще маленькое хрупкое тельце, тающее прямо на глазах, и рядом — разломившийся надвое смычок.

Эльза склонилась к Вай. Дух посмотрела в глаза подруги и горько улыбнулась.

— Извини, я не смогла… — она рассыпалась, подобно обращающейся в пепел розе.

Эльза поднялась, сметая подолом этот пепел. Взгляд еще раз скользнул по комнате, на глаза ей попалась скрипка из золотистого дерева. Какая жалость, что смычок раскололся. Теперь придется искать другой. Может Альдис сумеет сделать новый? Не хотелось бы выкидывать такую скрипку.

В дверь все так же настойчиво колотили, и Эльза сделала несколько шагов по гримерке, чтобы ее открыть. На пороге оказался обеспокоенный Альдис.

— Все в порядке? — спросил он, заглядывая девушке в глаза. — Ты так долго не открывала.

— Я просто задумалась.

— Ясно… Концерт был просто великолепен, — он потянулся, чтобы обнять ее, но она отпрянула от жара его тела. Юноша осекся на полуслове. — Эльза… — он вглядывался в нее, ища что-то. — Что случилось? Что произошло… — он вдруг заметил сломанный инструмент, — здесь?

— Так, мелочи, — произнесла скрипачка, безжалостно выбрасывая обломки в мусорную корзинку.

Стамеска аккуратно снимала тончайшую стружку, и на дереве проступали хитросплетения узоров настолько фантастичные, что если бы стамеску не сжимали пальцы, то можно было бы подумать, что это волшебство. Скрип двери разорвал ночную тишину, и послышались звонкие уверенные шаги. Снимая очередной слой, рука дрогнула, и лезвие спилось слишком глубоко.

«Дьявол!» — Альдис отложил стамеску и испорченную — по его мнению, — заготовку.

— Почему ты не пришел? — шаги теперь уже в комнате.

Она села в кресло и сверлила его взглядом.

— У меня сейчас много работы, — юноша швырнул несчастную заготовку в мусор.

— Раньше ты всегда приходил.

Раньше…

Раньше после торопливого поцелуя за кулисами, он стремительно проскальзывал в зал, а на сцене Эльза выводила мелодии, что заставляли чаще биться сердце. Он всегда чувствовал, будто она играет только для него. Все исчезало. Оставались лишь она, он и музыка. Наверное, то же самое чувствовали все в зале… и только он знал — это действительно для него. Он читал это в ее взгляде, улыбке, даже в том, как смычок касался струн.

Но то было раньше.

— А ты меня ждала?

— У меня сломался смычок! — она швырнула обломки на пол, жалобно постукавшие по деревянному полу. — Прямо посреди концерта! Представляешь, какой ужас?! Наверное, пора выкидывать эту скрипку — ни на одной смычки не ломаются, только на ней!

Сломался не только смычок.

Сломалось еще что-то.

Но, в отличие от смычка, этого он починить не мог.

Люди все так же восхищались принцессой-скрипачкой и приходили ее послушать, да только мало кто замечал, что теперь после концертов не оставалось на сердце прежней светлой грусти или хотя бы искорки надежды. Альдису казалось, что звуки, срывающиеся со струн, были пусты. Простые созвучия, которые мог извлечь из скрипки кто угодно, технически великолепные, выверенные, отточенные — но пустые. Как ее глаза. Холодные, как руки скрипачки.

— Хорошо, я сделаю новый, — ответил мастер. — Только скрипку оставь, я постараюсь подобрать лучшее.

Как хотелось бы, чтоб так же легко можно было создать новое сердце. Просто выкинуть осколки старого и вырезать новое. Да, на это бы ушли усилия и время, но оно было бы ничуть не хуже. И — кто знает? — может даже лучше. Чувствительнее, напряженнее, прекраснее.

— Замечательно! Я знала, что ты меня не подведешь, — она улыбнулась, положила футляр на стол и снова застучала каблучками.

Альдис взглянул на медленно закрывающуюся дверь и тяжело вздохнул.

— А не слишком ли ты с ней холоден, братец? — ядовито поинтересовались с лестницы.

— Гай, ты подслушивал?! — возмутился мастер.

— Лишь чуть-чуть, — на губах юноши появилась та мягкая улыбка с хитринкой, которую часто можно было видеть на лице старшего брата. Раньше.

— Это тебя не касается, — отрезал Альдис, вновь беря в руки стамеску и делая вид, что собирается заняться работой.

— Это ты так думаешь… — Гай развел руками и, лукаво взглянув на мастера, развернулся, чтобы уйти вон. — Если она тебе не нужна, я с удовольствием займу твое место.

Альдис раздвинул локтями инструменты и уткнулся головой в сложенные на столе руки. Работать теперь не хотелось совсем, и он сидел, скользя бездумным взглядом по незаконченному узору и обломкам смычка.

Она нужна… нужна! Но такая, как раньше.

Снова скрипнула дверь, и раздались уверенные шаги, сопровождавшиеся мерным постукиванием. Альдис так и не обратил на это внимания, пока не услышал тихое покашливание. Только тогда он поднял голову и повернулся к посетителю.

— Вам что-то нужно?

— Скорее, это нужно вам, мистер Вейл, — незнакомец учтиво приподнял цилиндр свободной рукой.

— И что может быть нужно мне от совершенно незнакомого человека? — спросил мастер, холодно рассматривая его.

— Например… — мужчина тонко улыбнулся, — способ покончить с этим жалким существованием, которое вам все больше противит. Разве вы не об этом сейчас думаете?

Дрожь прошла по спине Альдиса, но он взял себя в руки и спросил:

— И с чем же надо покончить? Спрыгнуть с моста я и без вас смогу.

Незнакомец снова улыбнулся, будто мастер только что очень удачно пошутил.

— Нет-нет, я имел ввиду источник вашего разочарования… холодность вашей избранницы.

Пронзительный взгляд незнакомца промораживал насквозь, а его слова змеями жалили сердце. Какая-то часть молодого человека умоляла принять помощь этого странного человека. Тогда все станет легче и проще. Кончится этот ад, и все станет как раньше: Эльза снова будет тепло улыбаться и выбегать из театра к нему в объятья. Она больше не будет отталкивать его руку, будто опасаясь обжечься.

— Нет, благодарю. Я справлюсь сам, — отрезал Альдис, глядя в красноватые глаза посетителя.

Все это выглядело очень соблазнительно… настолько, что таило угрозу.

— Ну как знаете, как знаете… Но если все же передумаете… — неизвестно откуда он извлек небольшой пакет и протянул его мастеру.

Молодой человек даже не пошевелился, чтобы его принять. Тогда гость положил его на стол и, насмешливо поклонившись, удалился. Альдис брезгливо взял пакет в руки и тут же нашел ему место в мусоре.

Ночью Гай выскользнул из своей спальни и на цыпочках спустился в мастерскую. Вожделенный пакет, на весь день завладевший воображением юноши, так и лежал среди мусора. Не колеблясь ни минуты, Гай вскрыл пакет.

Он уже давно подмечал, что между Эльзой и Альдисом что-то не ладится: брат больше не ходил на концерты и почти все время проводил в мастерской. Эльза иногда заходила, но оставалась ненадолго. А Гай ждал. Он ждал, когда можно будет обойти брата.

И, похоже, это время наступило. Окончательно он в этом убедился, ненароком подслушав разговор брата с незнакомцем. Тот предлагал развеять холодность Эльзы… но не обязательно же именно к Альдису! Это мог бы быть и он, Гай!

В пакете оказался небольшой кусок дерева, моток конского волоса и письмо.

«Уважаемый мистер Вейл,

(«Я ж тоже Вейл», — подумал Гай, продолжая чтение.)

как я и говорил, есть способ вернуть сердце Вашей возлюбленной. Для этого Вам всего лишь нужно сделать то, что у Вас получается лучше всего — изготовить смычок вот из этих материалов и попросить мисс Эльзу сыграть для Вас.

Желаю счастья вам обоим.

Ф. Золлер»

Едва Гай дочитал письмо, как оно побежало между пальцами веселой капелью. Но дерево и моток конского волоса никуда не делись. Гай с сомнением посмотрел на них. Если уж письмо исчезло, то на что способно это?

«Вернуть сердце Вашей возлюбленной», — вспомнились слова, и младший Вейл больше не колебался.

Гай не был настолько же искусен как Альдис, но столяр из него был неплохой. Несколько дней ушло у юноши, чтобы сделать нечто напоминавшее смычок лишь отдаленно, но вполне пригодное для необходимых целей. Гай внимательно осмотрел результаты своего труда и решил, что совсем не в красоте дело.

Судьба ему явно улыбалась: вскоре после того, как он закончил работу, Эльза пришла снова.

— Добрый вечер, Гай, — она кивнула юноше, открывшему ей дверь, и спустилась вместе с ним в мастерскую. — Готово? — спросила скрипачка у Альдиса.

— Да, — мастер подал ей новый смычок.

— Спасибо, — приняв вещицу и подхватив футляр с инструментом, девушка собралась уходить.

— А может, сначала попробуешь? — остановил ее Гай. — Сыграй, пожалуйста. Для нас.

Задумавшись, Эльза замерла на мгновение, но потом, растянув губы в улыбке, благосклонно кивнула. Она раскрыла футляр, вынув из него скрипку медового дерева, и заиграла. Отвернувшись, Альдис скривился от отвращения, а Гай не сводил внимательного взгляда с девушки. Одна вариация, вторая… жалобно тренькнув, смычок разломился и повис на струне.

— Альдис, что это?! — возмутилась девушка, бросив куски к его ногам. — Да что это с тобой случилось? Тебя как будто подменили. Руки не из того места вдруг расти начали?

— На себя посмотри! — огрызнулся Альдис.

Он не оправдывался, лишь недоуменно смотрел на остатки своего творения, ощущая себя таким же переломанным. И ведь уже не склеить. Он пребывал в уверенности, что смычок безупречен, и никак не мог взять в толк, почему это произошло.

— Эльза, успокойся, — мягко-развязно сказал Гай, — попробуй этим. — Он протянул ей свою неуклюжую поделку.

— Что это еще за уродство? — возмутилась девушка. — Я этого в руки не возьму. Похоже, настала пора искать нового мастера.

Эти слова будто ударили Гая прямо в грудь, Альдис тоже замер, удивленно рассматривая и брата, и Эльзу. Вейл-младший все-таки взял себя в руки и изобразил жалкое подобие улыбки.

— Ну, попробуй, пожалуйста, — скуляще выдавил он. — Этот выдержит.

С явным отвращением девушка взяла смычок в руки и снова принялась играть. Он слушался плохо, и скрипка завывала да безбожно фальшивила. Гай с трудом удерживался от того, чтобы подобно Альдису не зажать уши. Но чем больше Эльза играла, тем мягче выводилась мелодия. Искусственная улыбка на ее губах смягчалась, глаза наполнялись нежностью. Мастер вздрогнул и отнял руки от ушей — сердце билось все чаще, скрипка плакала… Невольные слезы облегчения скользнули по щекам.

— Эльза… — одними губами прошептал он, не веря своим ощущениям.

— Альдис, — перестав играть, девушка радостно потянулась к нему.

Юноша сделал несколько шагов ей на встречу, боясь поверить ее улыбке и своим ощущениям. Он протянул руку, чтобы дотронуться до нее.

— Не смей! — вмешался Вейл-младший.

— Что с тобой, Га… — Альдис глянул на брата и осекся.

Темные волосы юноши теперь были почти седыми, а лукавые карие глаза обратились в пустые зеркала… как у Эльзы несколькими мгновениями ранее. Но ее глаза никогда не были прозрачно-выцветшими.

— Альдис!

Трещинки побежали по телу девушки, и она в одно мгновение обратилась в фонтан мелких колючих льдинок, рассыпавшихся ледяным вихрем. Ледяное тело не выдержало горячего сердца.

А вместе с этим вихрем исчез и Гай.

10.11.2010 — 16.01.2011