Страшный концерт Часть 1

Концерт, как и предсказывал Адомастр, оказался просто потрясающий; «чёрно-белая» зависть сторожа к собравшимся полностью себя оправдала. Выступление всех артистов отличалось исключительным мастерством. Музыка, танцы, вокал, кордебалет — всё было доведено до полного совершенства, и громкие аплодисменты, долго не умолкавшие после каждого номера, служили наглядным тому подтверждением. Репертуар концерта был также подобран с большим вкусом и чувством меры; как многие из присутствовавших здесь меломанов, я не мог пожаловаться на отсутствие в программе любимых произведений.

К сожалению, сейчас всё это музыкально-симфоническое очарование не имело в моих глазах прежней своей притягательности. Оно проплывало мимо, не затрагивая моих душевных струн. На сей раз я уже не мог позволить себе раствориться, как прежде, в неге божественной гармонии. Теперь мои мысли были заняты другим.

Прежде всего, я никак не мог поверить в то, что Геката вернулась ко мне целой и невредимой. После долгих и безуспешных попыток разыскать её, я уверился в том, что Гробовщик ради каких-то своих тёмных целей завлёк девушку в хитроумную западню, вырваться из которой будет очень непросто. И потому, когда увидел Гекату, идущую, как ни в чём не бывало, по залу навстречу мне с померанцевой веткой в руке, то первую минуту не поверил своим глазам. Это было настоящее чудо!!..

Меня несказанно обрадовала наша встреча, но радость моя значительно возросла, когда я не обнаружил на девушке нефритового ожерелья, которым хитрый Гробовщик соблазнял её, как некогда библейский Змей доверчивую жену Адама. Адское украшение, помеченное проклятьем Белой Улитки, пока не коснулось её груди, хотя радоваться этому, конечно, было рано. Хорошо зная Гекату, я вполне мог предположить, что она просто не сочла нужным надевать колье раньше времени, решив приберечь его на потом и надеть уже перед выходом на подиум финалисток Конкурса Красоты. Свои секреты Геката предпочитала держать при себе. По крайней мере, в разговоре со мной она вела себя так, словно плохо понимала, что это такое — нефритовое ожерелье, и какое оно имеет к ней отношение. Единственная фраза, которую мне удалось буквально выжать из неё, звучала так, что в отношении вышеупомянутого колье «её черед ещё не наступил». Так будто бы решил Гробовщик. Однако что стояло за этими словами, и какой «черёд» имелся в виду, Геката пояснять отказалась. В целом на мои вопросы девушка отвечала скупо, неохотно, отделываясь ничего не значащими фразами.

Глядя на сцену, я одним глазом всё время посматривал на Гекату, пытаясь определить, насколько она переменилась после общения с Гробовщиком, и как глубоко засело в ней желание встретиться с ним вновь. «Что за изумительный рассказчик, этот старик! Не Гробовщик, а настоящий граф Монте-Кристо! — первое, что сказала Геката, когда мы с ней остались вдвоём. — Ах, как бы мне хотелось знать, что там было дальше...» Однако, помимо того, никаких существенных перемен ни в её облике, ни в поведении обнаружить не удалось. Геката держала себя очень раскованно: не спуская глаз со сцены, она ахала, охала, аплодировала с обычной своей непосредственностью, иногда промокала глаза маленьким, кружевным платочком, который держала наготове в руке. Когда гениальный Ботропс демонстрировал зрителям чудеса виртуозности, извлекая из своей скрипки звуки непостижимой чистоты и совершенства — /тишина во время его игры стояла такая, что в паузах можно было слышать, как за стенами склепа журчат струи воды, падающие в канал с чёрными лебедями/ — Геката даже прослезилась от избытка чувств, сказав, что «величайшим из наслаждений было бы умереть под эти дивные звуки, а затем воскреснуть под них же». И с этими словами нельзя было не согласиться.

Последней в первом тайме выступала Гондвана Даркле. И вот тут уже началось настоящее светопредставление.

Как в любом концертном зале, на любых эстрадных и театральных подмостках, так и здесь, в «египетской» усыпальнице, на мраморном подиуме, среди алебастровых ибисов, лотосов и скарабеев, Гондвана продолжала оставаться «божественной и несравненной». Её номера были обставлены с небывалой пышностью и блеском, соответствующими статусу примадонны. Конечно же, её выступлению сопутствовал небывалый успех. Куплеты Прозерпины из «Последнего затмения Плутона» пришлось повторять на бис три раза, причём каждый раз стены усыпальницы буквально содрогались от грома оваций. Дело дошло до того, что распорядитель бала был вынужден выйти на сцену и от лица юбиляра, самого господина Неффа, просить поклонников певицы немного поумерить свой пыл. Он ещё раз напомнил присутствующим, что место, где свершается таинство юбилея, отмечено специфической ритуальной особенностью, призывающей к сдержанному поведению и умеренному проявлению чувств. Чтоб сгладить возникшую неловкость, распорядитель даже позволил себе пошутить на этот счёт, сказав, что от подобных оваций могут «разверзнуться близлежащие МЕМОРИАЛЫ» и сюда, чего-доброго, заявятся их «разбуженные» обитатели. Заявятся, разумеется, лишь с тем, чтобы «лично засвидетельствовать своё почтение знаменитой артистке».

Шутка имела успех. За столиками, где собралась преимущественно молодёжь, её повторили неоднократно, всякий раз переиначивая форму обращения и пытаясь наглядно продемонстрировать, как именно будут «свидетельствовать» певице своё почтение те, о ком упомянул в своей речи распорядитель бала.

— Не знаю, как насчёт «разбуженных» обитателей, а вот Белая Улитка уж точно пробудилась бы от такого пения, — иронически улыбаясь, прошептала Геката, недолюбливавшая примадонну. — Вот было бы здорово, если б Улитка приползла сюда в самый разгар её выступления! Представляю, какой бы тут поднялся переполох?! Как думаешь, Фронк?..

Я постарался улыбнуться в ответ, но, наверное, улыбка получилась жалкая и вымученная, потому что, взглянув на меня, Геката прыснула со смеху.

Настроение моё сразу пошло на убыль. Стало ясно, что моя невеста так и не отрешилась от своей безумной идеи-фикс и, пару минут спустя, не удержавшись, спросил напрямую: неужели у неё до сих пор не отпала охота смотреть на Улитку?! Неужели она всерьёз надеется встретить ночью это Анти-Чудо природы?!

Геката ответила не сразу. Она отложила бинокль, поглядела на меня как-то оценивающе, затем приблизила своё лицо почти вплотную к моему и, блестя глазами, тем же шёпотом пропела фразу Эльвиры из беллиниевских «Пуритан»:

«Ах, оставьте мне надежду или дайте умереть!..»