Рассказ

За окном стояли сильные морозы. Вьюга выла, как волчица. Мохнатые хвойные деревья закрывали ночное небо. Могли бы и не стараться потому, как звезд из-за тяжелых серых облаков, все равно, не было видно. Лютый мороз оковывал единственное окошко в маленьком деревянном домике и пытался пробиться сквозь его щели.

Хотя на улице был лесной, ледяной мрак и деревья не давали пробиться лучам космоса, все же было по ту сторону окна светло. В этом был виноват свет луны, что была полной, большой и высовывалась чуть-чуть из-за соседней снежной горы и серебрила унылым светом огромные сугробы, сосульки, что висели на крыше и переливались от лунного танца, и то большое озеро, которое располагалось в глубоком овраге. Оно было, как зеркало, замерзшее, синее, мертвое.

И как бы не пытался пробиться холод, в доме было тепло. В печке горел огонь, потрескивая сухими дровишками, веточками.

В углу однокомнатного домика стоял маленький убогий столик, который был в трещинах и заросшим паутинками. За ним уже давно никто не явствовал. Крепкую входную дверь закрывали тяжелые занавески из толстого грубого материала — еще одна преграда для ледяного ветра.

На деревянном полу дома, прямо у камина печи, располагалась теплая перина, которая была укрыта серой материей. На этой постели, на полу сидела женщина, укутанная шерстяным платком. Ее черные кудрявые волосы расстилались по платку. Синие глаза ее заворожено смотрели на огонь. Лицо было грустным и измученным. Глаза еще не просохли от слез.

На теплой маленькой печке, вглубь, у стены, лежал ребенок, завернутый в теплое одеяние от назойливого холода. Это была маленькая девочка, еще грудная. И спала она тихо и беспробудно, как херувим.

Женщина подняла глаза на сверточек с малышкой, чуть улыбнулась и после снова уставилась на огонь.

Вдруг заскрипела дверь. Прохлада ворвалась в только согревшийся домик, слегка приподняв занавес перед дверью и колыхнув языки огня. Женщина обернулась. Послышался топот обуви. Замерзший юноша поспешно положил, застланные снегом, дрова в угол от двери дома.

Для такой лютой зимы он был одет слишком легко. Голова была обвязана черной тряпицей, видно, чтоб сильно не отморозить уши. Поверх изорванной одежды была накинута серая мешковина с капюшоном. Штаны его были в снегу, будто он облокачивался коленками о землю. Ноги были одеты в сапоги из кожи какого-то зверя, они были с длинным голенищем и мехом. Единственный атрибут одежды, который хоть как-то укрывал от холода, хотя бы ноги.

— Ты замерз, ты весь синий…! — подбежала к нему девушка и схватила его за руку:

— Нет, все нормально: — ответил он ей, поспешно сняв сапоги и верхнюю одежду.

Она повела его к огню и укрыла одеялом. Затем села рядом и снова взяла его руку в свои ладошки:

— Ты весь дрожишь…: — прошептала она и ей захотелось обнять его, но он опередил ее, укрывая платком и прижав к себе, будто мерзла она, а не он:

— Как наша малышка?: — спросил парень, посмотрев на сверток:

— Она спит!: — ответила девушка, не отрывая от парня глаз, и поцеловав его в щеку. Затем она сняла с его головы завязанную материю и черные локоны упали ему на лоб.

Девушка примкнула к нему, прижалась к его груди:

— Что мы будем делать… они не оставят нас…: — зашептала она. Он обнял ее еще крепче и закрыл глаза.

Они легли спать. Но заснуть никак не получалось. Девушка смотрела на угасающий огонь в камине. Ее мысли были только о том, чтобы жить спокойно, без страха, в тихом месте. Не боятся будущего.

— Мариула: — вдруг прошептал парень: — я хочу чтоб ты пообещала мне, в какую бы пропасть я не упал, ты не станешь прыгать за мной: — глаза Мариулы налились слезами, сердце заколотилось :

— Зачем ты это говоришь?: — тихо спросила она.

— Я виноват и должен...

— Нет, мы оба…, мы оба..., кроме нее...: — всхлипнула девушка.

— Все будет хорошо, он..., он же твой брат: — успокаивал он ее.

— Он жестокий, он не пожалеет никого...

— Тебя и нашу малышку он не тронет, я сделаю все для этого. Не бойся его: — поцеловал он ее. Мариула взглянула на него:

— Ты так говоришь…будто я тебя никогда не увижу. — Он улыбнулся и сказал:

— Не думай о плохом. Может, они даже не найдут нас.

От безвыходности, с чувством загнанного в угол зверя, зная что собственный брат со своими головорезами ищет их и обещает убить, Мариуле захотелось прижать к себе, придушить своего любимого и умереть вместе с ним. И эти мысли все назойливей и назойливей лезли ей в голову, но вдруг, как будто молния возвращала ее из мира иного на землю, мысль о дочке. О малютке, которая может остаться одна. Эта мысль охлаждала ее страх, ненависть, обиду и нежелание жить. Это маленькое создание заставляло ее жить ради себя. Мариула даже думать не смела о том, чтобы погасла искра, которая только несколько месяцев назад зажглась, которая росла и ютилась в ее теле, у нее под сердцем.

Огонь в печи погас к утру, только серая дымка извивалась вокруг сгоревших дров и поднималась ввысь, через трубу на улицу.

Утром лес был свежий, казалось, и не было бури ночью. Солнце выглядывало из-за макушек деревьев, поднимаясь все выше и выше. Как ни странно, но оно грело, его лучи проникали в самые потаенные уголки леса, в самые тайные лесные щели. Тепло не обошло стороной и маленький ветхий домик, в котором, как пушные зверьки, спали Альмир и Мариула. А малышка уже потягивала ручки. Она открыла глаза и изо всех сил дрыгала ногами.

Альмир встал и подошел к окну. Приоткрыл его и, посмотрев по сторонам, снова закрыл наглухо. Потом подошел к ребенку, взял на руки и поцеловал в лоб. Малышка, увидев его, заулыбалось. Отец стал ходить с ребенком по комнате. То поднимал ее вверх к потолку, отчего она сильнее радовалась, то нежно прижимал к груди. Руфим покусывала свою сжатую в кулачок ручку:

— Скоро мы будем дома…: — прошептал отец.

Мариула спала беспробудно. Альмир лег рядом, положив дочь по середине. И, укрывшись, вместе они спали еще долго.

Он ненавидел избранника своей сестры. Ненавидел и сестру за непослушание ему. Казалось, этот человек просто не знает, что такое семья, жалость, любовь. У него не было жены и детей, у него не было друзей, лишь алчные подручные и подхалимы. Враги боялись его. Со своими головорезами и разбойниками он мог втоптать в землю любого.

Он был на тридцать лет старше сестры, ведь был рожден от другой матери. Мариула и ее брат Гирхан были родственниками по отцу.

Гирхан поклялся сам себе найти сестру и вернуть ее домой. Брат Мариулы был не бедным человеком и весьма влиятельным. Был известен, даже, при султанском дворе на востоке, как один из состоятельных и почетных людей. Он был богат, хитер, коварен. Хотя, не редко был меценатом для одаренных в науке и искусстве людей. Жадным и скупым он не был, но за свою плату всегда желал получить и выжать больше, чем она того стоила. Иногда, он жертвовал свои деньги и на благотворительность тем самым, зарабатывая себе неплохую репутацию доброго и уважаемого человека. Не смотря на его, казалось бы, добрые дела, он не мог терпеть, когда с ним не соглашаются или отказывают в чем либо. Ну, а если идут ему наперекор или не выполняют его приказов, он мог и убить. Власти у него было достаточно. Гирхан никого и ничего не боялся. Со своими заклятыми врагами он был очень жесток.

А Альмир стал его ненавистным врагом после того, как похитил Мариулу. Его драгоценную сестру, которую он так желал выдать замуж за выбранного им для нее богатого жениха. Гирхан был очень строг с сестрой. Она боялась, даже, говорить с ним о том, что любит другого и не желает замуж за выбранного братом богача, у которого уже был гарем.

Мариула проснулась. Рядом спала Руфим. Но Альмира не было. Она взяла на руки ребенка, поднялась и хотела пойти к выходу, как он зашел в дом:

— Я думаю, нам надо уходить…: — сказал юноша:

— Но куда мы пойдем?: — спросила она, но он не ответил ей. Мариула взглянула на него:

— Только покормлю малышку…: — тихо сказала она и, подойдя к камину, присела.

Юноша, снова, вышел на свежий зимний воздух и пошел чуть поодаль, всматриваясь в глухие районы леса с острым нежеланием заметить в дали устрашающий отряд брата Мариулы. А она, тем временем, начала укутывать ребенка потеплее. Затем, оделась сама, накинув в завершении серый платок.

Мариула взяла малышку на руки, открыла замызганную и скрипящую дверь и вышла из дому. Девушка огляделась вокруг. Перед ней расстилались большие сугробы. Вьюга намела их еще пуще, чем в ночь когда они пришли сюда. Высокие деревья, как стражники леса, возвышались над ее головой. Было холодно, хотя, светило солнце. Мороз пощипывал щеки. Мариула прикрыла личико Руфим платком. Теплый пар шел изо рта. Она взглядом искала Альмира. И, увидев что он идет неподалеку, двинулась к нему через снежные наросты. Когда они, наконец, приблизились друг к другу Мариула спросила:

— Что мы будем теперь делать, куда идти?: — он помолчал немного, взял ребенка к себе на руки и ответил:

— Пойдем через лес, главное не останавливаться долго на одном месте. Они, скорей всего, двигаются, почти, без привалов. Не волнуйся, мы выберемся: — и семья устремилась в суровые объятия леса, все дальше отдаляясь от теплого, маленького домика.

Они долго шли, преодолевая высокие сугробы. Глухо каркали черные, большие вороны. Снег хрустел под ногами. На макушках деревьев резвился ветер и вниз падали снежные комки. Слышались далекие потрескивания. Альмир с малюткой на руках шел впереди. Мариула брела за ним, нехотя преодолевая снежные преграды:

— Мы не заблудились?…: — взволновалась девушка. Юноша промолчал.

Вдруг, эхом по лесу послышались чьи-то голоса, лай собак вдалеке. Мариула испугалась. Ее сердце взволнованно забилось. Она взглянула на Альмира.

— Иди вперед...: — вымолвил он.

— Нет, а ты?: — дрожащим голосом спросила она.

— Я за тобой…беги!: — произнес он. Мариула замешкалась, не зная что делать, паника охватила ее.

— Альмир, я не могу больше…я не могу…: — роптала она и слезы мерзли у нее на щеках. Ребенок тихонько захныкал. Альмир не знал, что делать. Огляделся по сторонам. И резко, схватив ее за руку, рванул вперед. Ноги проваливались в глубокий снег. Но юноша, будто, не чувствовал ни усталости, ни холода. Он крепко держал в одной руке ребенка, а другой тащил за собой Мариулу. А она обеими руками вцепилась в него. Девушка не могла так быстро бежать и совсем выбилась из сил. Альмир остановился, учащенно дыша. Мариула повисла на его плече. Задыхаясь то ли от слез, то ли от изнеможения, она уткнулась ему в грудь лицом.

Гирхан со своими людьми, как ищейка, шел за ними по пятам. Его псы, уже, нашли след и вели своего хозяина по нему. Гавкая, они, почти, срывались с крепких поводков:

— Наверное, где-то рядом:— проворчал Гирхан хриплым голосом.

— Может, стоит пустить собак?: — спросил кто-то из его приспешников.

— Нет, позже.: — проронил он, вглядываясь в лесную, снежную глушь.

Альмир обнял Мариулу и ребенка. Отчаяние и безысходность застыли в его глазах. Он искал хоть какое-то убежище в лесу, где не достали бы собаки и не заметили бы каратели. В этом холодном плену все было против них. И время, и природа и, даже, люди, которые были из той же жаркой и солнечной страны, что и они. Альмир, порой, и не понимал, как он оказался так далеко от дома. Как же долго они бегали от наказания, которое должно было давно настигнуть их на их землях. Ему нельзя было влюбляться в девушку, на которую он даже смотреть не имел права.

Вдруг, неподалеку, он увидел дерево. В нем, на высоте первой ветви зияло дупло. Он взял замерзшую руку Мариулы в свою теплую ладонь и потащил к этому дереву. Оно было огромное и старое. Его толстые, голые ветви, заваленные снегом, тянулись к небу. Дупло находилось в метре от заснеженной земли. В летнее время, возможно, это расстояние было больше.

— Полезай туда…я закрою вас ветками и снегом, переждете пока они уйдут…: — сказал Альмир, помогая Мариуле залезть на дерево:

— А как же ты…?: — взволновалась она:

— Я уведу их…:

— Что? Нет, не делай этого!:

— Все будет хорошо. Я уведу их подальше и приду за вами, обещаю!: — успокаивал он расплакавшуюся девушку:

— Здесь хватит места, мы можем...: — всхлипывая, начала она:

— Нет, так они найдут нас. Я попытаюсь увести их. Все будет хорошо, не бойся! Я вернусь, не успеет и стемнеть!: — спешно говорил юноша, поцеловав младенца в лоб и отдав его на руки матери. Мариула прижала девочку к себе. Альмир снял шерстяную накидку, что была у него на плечах, и укрыл ею Мариулу и Руфим. Девушка протянула руку к возлюбленному и прошептала:

— Только не попадись, умоляю!: Юноша прильнул губами к ее руке:

— Сидите тихо!: сказал он и накрыл их ветками, присыпав снегом. Но все же он боялся, что собаки могут найти их по запаху. Думать и размышлять времени не было. Альмир пустился бежать, что есть мочи. Он бежал долго, без оглядки.

Утро медленно переходило в день. А день склонялся к вечеру. Наконец, вдалеке Альмир увидел лесной домик, где ночевал с Мариулой и малышкой. У дома стояли лошади, псы были привязаны к забору. Почуяв чужака, они залаяли и заметались, вставая на задние лапы. Запыхавшийся от долгой беготни по лесу, юноша облокотился ладонью о ствол дерева и смотрел на них из под лобья. На его лице проскользнула улыбка и, развернувшись, он медленно побрел по сугробам от дома подальше, рыхло оставляя следы на снегу. Обернувшись назад, он увидел в дали черные фигуры на белоснежном фоне и понял, что они заметили его. Ускоряя шаг и уже не оглядываясь назад, он быстро бежал. Сердце заколотилось сильнее. Дыхание участилось. Он чувствовал за собой ярую погоню. Дистанция сокращалась. От собак, вряд ли, кто мог убежать. Даже такой выносливый и быстрый человек, как он. Залезть на дерево не было времени. Да, и какой в этом был бы смысл, если с высоты достанет стрела.

Все ближе слышался лай собак и ржание коней. Глухие голоса всадников:

— Вон он...:

— Пускай собак…:

Альмир бежал все медленней и медленней. Он знал, что обречен быть пойманным. Освобожденные от поводков собаки, настигли его первыми. Клыкастые и крепкие челюсти их вцепились ему в руки и ноги. Псы взвалили его на снег. Нападали и кусали. От укусов шла кровь. Пойманный отмахивался от них как мог. Бил их ногами, когда они хватали его за обувь. Силы были на исходе.Он тяжело дышал. Охотники оттащили собак от юноши. Те еще лаяли и огрызались. Одежда на парне была изодрана и в крови.

Всадник, одетый в меха и теплые сапоги, слез с коня. Чуть покрытый настом снег, хрустнул под его ногами. Огромный и длинный, шкуровидный плащ царственно лежал у него на плечах, слегка колыхаясь на свежем ветру. Он медленно подошел к Альмиру и схватил его за шею. С ненавистью взглянул Гирхан в зеленые глаза парня:

— Где моя сестра?: — грызанул он, посильнее зажав руками глотку побледневшего от холода и потери крови беглеца:

— Что он скажет, если ты его душишь?: — с ухмылкой заметил один из его подчиненных.

Гирхан злобно зыркнул на смуглого парня, разодетого в меха, как и он. Улыбочка тут же исчезла у того с лица:

— Он гораздо полезней, если — живой: — проронил он, замявшись.

Гирхан ослабил свою хватку и гаркнул:

— Отвечай!: — Альмир молчал, взволнованно глядя на Гирхана. Сильными руками тот поднял беглеца со снега, облокотив его о дерево, и, с размаху, ударил по лицу. У юноши изо рта пошла кровь. Гирхан схватил его за подбородок и повторил:

— Где моя сестра, отвечай! Где она? Если будешь молчать, я зарежу тебя, а ее, все равно, найду!:

Но Альмир молчал. Гирхан резко отпустил его и, повернувшись к своим собратьям, произнес:

— Он думает, что я хочу убить свою собственную сестру. Какой бред! Я люблю свою сестру! И выдам её замуж за достойного ее человека, а не за мальчика, который моложе ее! У которого ничего нет за душой! И который мордой смахивает на девочку: — закончил он и рассмеялся. Его подельники поддержали его смехом. Потом Гирхан повернулся к Альмиру, подскочил к нему и, снова, вцепился ему в шею:

— Где она, где она, где?: — не на шутку разгневался он. Но тот молчал, чем и вывел Гирхана из себя окончательно. Вулканом взорвалось его терпение и он всадил нож Альмиру в живот. Рваным дыханием выплеснул тот боль. Тяжко дыша, он схватил Гирхана за руку, в которой тот держал нож. Альмир хотел ударить или, хотя бы, оттолкнуть сильного и безжалостного убийцу от себя, как приспешники мучителя схватили его за руки и отвели их, зажав за спину:

— Ну что, может, ты передумал?: — ехидно спросил Гирхан и, не дождавшись ответа, стал крутить нож в животе парня, все сильней и сильней наворачивая и без того невыносимую боль. Альмир вздрогнул и закричал, дрожа от болезненных поворотов острого лезвия. Захлебываясь кровью, он выдавливал из груди тяжелое дыхание. Боль пронзала его тело:

— Это, наверное, очень больно, Альмир, но ты же не хочешь мне поведать где Мариула: — тихо проговорил Гирхан.

Альмир дрожал, изогнувшись, почти, до колен, теряя силы и сознание от потери крови, терпя тяжкую боль. Он совсем опустил голову, но Гирхан схватил его за волосы и резко поднял ее, уставившись в намокшие от слез глаза:

— Неужели, ты ее так сильно любишь?: — спросил убийца. Но парень промолчал медленно закрывая глаза: — Делаешь из меня какого-то изверга. Но ты это заслужил!: — проговорил Гирхан и выдернул острие из тела беглеца. Альмир дернулся, будто из его груди вырвали сердце. Гирхановы головорезы, держащие Альмиру руки, отпустили его и он упал. Кровь текла из его ран, сделав снег красным. Дыхание его становилось реже. Кожа побледнела, как простыня. Он приоткрыл глаза, смотря в никуда. Черные ресницы окаймлял пушистый снег. Альмир лежал неподвижно:

Все! Поехали дальше!: — крикнул Гирхан и, оседлав лошадей со своими людьми, умчался вглубь заснеженного леса на поиски своей сестры.