Защитник

Ночь таяла. На востоке уже брезжил слабый рассвет. Небо светлело, и звезды исчезали, словно кто-то невидимый гасила их сияние, тушил как свечи.
Первые лучи солнца осветили поле ночной битвы. Земля была устлана мертвыми телами, над которыми витала предрассветная дымка. Грязь перемешалась с кровью. Солдаты лежали в неестественных позах, с оружием в руках или в объятьях с врагом, скорчившись или распластавшись под небом. Смерть забрала их в пылу сражения, унесла куда-то, откуда нет возврата, навсегда лишив кого-то отца, сына, мужа, брата. Герои и трусы лежали рядом друг с другом, навсегда почив мертвым сном. На чьих-то лицах отпечатался страх, на чьих-то остался след боли. Были и наполненные жутким, мертвым спокойствием лица.
Между мертвых тел ходили те, кто смог пережить ночную бойню. Слышались стоны раненых, плач. Способные стоять на ногах, бродили по полю сражения, ища выживших, своих друзей и сослуживцев.
На краю этого жуткого поля смерти был разбит лагерь, в одной из палаток которого умирал молодой солдат. Храбро сражаясь, он был одним из тех, кто принес победу, но уже не сможет насладиться ею. Глубокая рана в груди, в районе сердца продолжала кровоточить, и полевой медик бегло осмотрев его, лишь развел руками и тихо произнес:
— Теперь его душа в руках господа.
После этих слов он быстро покинул палатку, направляясь к тем, кому возможно еще можно было помочь.
  Солдат умирал, лежа на залитых кровью простынях, при слабом свете лишь одной свечи. Черная тень смерти выжидающе склонилась над тем, кто мог бы еще долго жить, любить, растить детей и рассказывать внукам долгую историю своего прошлого. Но смерть беспощадна и слепа, для нее нет никаких критерий и категорий.  
— Генри – шептал умирающий солдат своему генералу и другу, Генриху Делтону. Тому, кто вел его в этот бой, и плечом к плечу с кем он сражался еще несколько часов назад – Я хочу, чтобы она знала, как это случилось. Расскажи ей, когда вернешься домой. Я хочу, чтобы она знала что все, о чем я мечтал, было лишь вновь увидеть ее.
— Будь спокоен друг мой – говорил сидящий рядом с постелью солдата молодой человек. По щекам Делтона скатывались слезы, с которыми он безуспешно старался бороться – Она узнает. Я клянусь тебе. Твоя смелость не будет забыта. И ты никогда не будешь забыт.
— Ты не представляешь, как она красива – шептал солдат – Я бы хотел прожить с ней всю жизнь. Я бы отдал все за шанс вернуться к ней. Хотя бы раз еще увидеть ее, попрощаться. Моя Элизабет. Как мила твоя улыбка, как нежен твой поцелуй, как тепло в твоих объятиях.
Делтон не знал, что ответить. Никакие слова здесь не смогут помочь. Все, что ему оставалось, это сидеть и слушать последнюю исповедь своего умирающего друга, смирившись со своей беспомощностью и неизбежностью смерти.
— Я бы смог сделать ее счастливой – продолжал солдат – Она называла меня своим защитником. Но разве я защитник, если теперь оставлю ее одну? Я должен быть всегда с ней, я обещал никогда не покидать ее. Я ведь обещал ей!
Генрих положил руку на плечо друга. Но, кажется, тот уже ничего не замечал.
— Элизабет. Элизабет – повторял солдат в бреду – прости меня.
Его грудь тяжело вздымалась, а отяжелевшие веки сомкнулись. Должно быть, в его угасающем разуме всплывали картины прошлого, и он окончательно потерял связь с реальностью.
Постепенно слова умирающего становились все тише, а речь бессвязнее, пока совсем не стихла и не воцарилась тишина. Губы еще несколько раз дернулись, жадно хватая воздух, солдат сделал несколько последних вздохов и его усталое сердце остановилось. Все было кончено.
Генрих закрыл руками лицо и тихо заплакал. Больше нечего был сдерживать слезы и нечего стыдиться. Боль от утраты разрывала на части сердце в его груди. Как он скажет молодой супруге этого храброго юноши, что ее муж больше не вернется домой? Что все их мечты оборвала смерть. Что теперь она одна. Ведь он, Генрих, вернется, и будет продолжать жить, а его друг, с которым они прошли столько сражений, и который не раз спасал ему жизнь, теперь навсегда покинул мир. Уж лучше бы все было наоборот.
Но Генрих не знал, что там, дома, в тот же самый момент, когда молодой солдат навсегда сомкнул глаза, его супруга, так и не успевшая сказать ушедшему на войну мужу, что она ждет ребенка, проснулась. Это было странное и неожиданное пробуждение. Ее сердце, как игла, вдруг пронзила невыносимая боль, от которой перехватило дыхание и все тело сковало судорогой. Это продолжалось лишь несколько мгновений, затем боль отступила и исчезла так же неожиданно, как и появилась. Девушка, еще до конца не покинувшая мир сновидений, из которого ее так безжалостно вырвала эта боль, села в постели и отдышалась. Странная тревога комом засела в ее груди. Такая тревога была присуща ожиданию некого плохого события, предотвратить которое нет возможности. Некоторое время она сидела в одной позе, прислушиваясь к ночным звукам, мерному тиканью старинных часов, шелесту листвы в саду и периодически повторяющимся скрипам, которые были обыденностью в этом старом особняке. Затем она встала и, подойдя к окну, раздвинула в стороны плотные, белые шторы. За ее окном, обращенном к востоку, уже начало подниматься солнце и его первые лучи озарили комнату. Мрак ночи постепенно отступал и Элизабет стало немного спокойнее.
Так и не найдя причин такого странного пробуждения, девушка, еще немного постояв у окна, вновь вернулась в свою постель, в надежде, что сон возвратится и эта тревога покинет ее. Но лишь она сомкнула глаза, как ощутила, как неожиданно сильно похолодало в ее комнате, словно подул зимний ветер. Укутавшись сильнее в большое пуховое одеяло, Элизабет повернулась на бок. Она слышала стук собственного сердца в груди, с каждой секундой оно билось все быстрее. Неясная тревога вновь начала набирать силу. Что-то не давало ей покоя, что-то было не так как обычно.
 Через несколько мгновений она уловила другой звук. Этот звук сначала был где-то далеко, на грани слышимости, и Элизабет даже сомневалась, не чудится ли он ей. Но звук нарастал и приближался к ней. Это были шаги. Кто-то, тяжелой и твердой поступью подходил к ее постели. Этот звук громом отдавался в ее мозгу. Тревога резко сменилась страхом, холодным и парализующим. Девушка открыла глаза и на западной стене, что была противоположна окну и окрашена в ярко красные тона рассвета, Элизабет увидела тень человека. Она отчетливо различия мужской силуэт, склоняющийся над ее постелью. Прежде чем она успела что-либо понять, знакомый ей голос прошептал:
— Элизабет…

***
Холод пронизывал до костей. Ветер, разносящий по округе белые хлопья первого снега, зловеще завывал, словно приведение пугающие живых своей тоскливой песней одиночества и обреченности жизни. Снег, белой пеленой укрывал землю и медленно таял, от чего образовывались грязные лужи. Небо было затянуто серыми тучами, грузно нависшими над землей и словно придавливающими к ней.
Этим холодным ноябрьским утром Грейсу казалось, что небо так близко, что можно поднять руку и дотронуться до него, прикоснуться к этой серой, лениво плывущей на юг пелене туч. Он стоял на холме, оглядывая окрестности. Вдали виднелась небольшая, но бурная речушка, между ней и Грейсом лежало поле, с которого совсем недавно  жители близлежащей деревушки собрали урожай, оставив лишь выжженную летним солнцем траву и перерытую землю. За спиной Грейса черной стеной высился лес, в котором желтыми прожилками виднелись последние не опавшие листья. Порывы холодного ветра, несущего с севера зиму, развевали темные волосы Грейса и его черное пальто. Он стоял недвижно, подобно каменному изваянию – одинокая темная фигура, озирающая с холма серый мир, готовящийся к долгому сну, скованному грядущей зимой. Лицо его не выражало эмоций, но в холодном взгляде зеленых глаз читалась усталость и некая тоска, по чему-то далекому, навсегда утраченному, а возможно и никогда не обретенному.
— Сэр! – окликнул Грейса невысокий, полный человек, медленно поднимающийся на холм. Он был облачен в красный сюртук с позолоченными пуговицами, белую рубашку и черные, кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги с металлическими застежками – Кажется, мы прибыли слишком рано.
— Нет, мистер Торсон, просто некоторые люди напрочь лишены пунктуальности и уважения к другим – ответил Грейс, не переводя взгляда – А возможно лорд Абигейл Дрейк не очень-то торопится умирать.
— Вы допускаете, что лорд может не прибыть на дуэль, которую сам и назначил? – удивленно спросил Торсон.
— Это маловероятно. Не смотря на то, что вчера, на приеме, он изрядно выпил вина, слова его звучали достаточно твердо. А насколько я слышал, лорд не из тех, кто отступает, даже если понял, что совершил ошибку. Хотя дело тут отнюдь не в смелости, а скорее в его твердолобости, возможно даже некоторой тупости. Ну и конечно, как и большинство людей культурного общества, он заботится о своей репутации. Лорд считает себя джентльменом, хотя одно его опоздание говорит в пользу обратного.
— Но я слышал, что лорд не новичок в дуэлях, и что он великолепный стрелок – осторожно заметил Торсон — Мне кажется, нет смысла сомневаться в этих слухах.
— Ненужно сомневаться. Слухи правдивы – безразлично сказал Грейс.
— Я вижу, вас это ни сколько не пугает. Вы самоуверенны, и это хорошее качество для мужчины, если оно обоснованно.
— Скоро вам будет шанс убедиться в этом, и всем вашим сомнениям придет конец, мистер Торсон.  
Несколько секунд Торсон стоял молча, переваривая в голове слова, сказанные Грейсом и пытаясь одновременно с этим проследить за его взглядом и понять, куда же тот так пристально смотрит, что привлекло его взор в этой унылой картине.    
— Весьма холодное утро – сказал он, наконец, решив не продолжать предыдущий разговор.
Грейс не удостоил его ответом.
— Можно поинтересоваться, сэр? – осторожно спросил Торсон – Почему для дуэли вы выбрали именно это место?
— Я бывал здесь в детстве – ответил Грейс с некой тоской в голосе – Раньше, мой отец владел частью этой земли.
Торсон удивленно поднял брови.
— Не знал, что вы местный. Я думал, что знаком со всеми, кто живет или не так давно жил в округе.  
— Не удивляйтесь, мистер Торсон, я уже слишком давно не местный. Но все равно связан с этими краями. Эта связь прочнее кровной или дружеской. Мало кто сможет понять это. Часть этой земли во мне, а моя часть есть здесь.
Торсон явно ожидал, что Грейс скажет что-то еще, продолжит свой монолог, в котором объяснит все уже сказанное, но тот больше ничего не произнес. Торсон еще немного помолчал и затем, поняв, что Грейс ни скажет больше не слова, снова перевел тему, спросив:
— Вы ведь не просто так защищали честь леди Шарлотты Вингем вчера, верно?
Грейс только кивнул в ответ.
— Вас что-то связывает?
— Связывает. Но это отнюдь не любовь, как вы, наверное, подумали. У нас с леди Шарлоттой не было ничего, что могло бы опорочить имя этой прекрасной девушки.
— Тогда, что же?
— Пожалуй, ответ на этот вопрос будет вам еще менее понятен, чем мой ответ на предыдущий – Грейс повернул голову к Торсону и, увидев его насупившееся выражение лица, слегка улыбнулся – Прошу не обижаться на меня мистер Торсон. Кое-что в этом мире пусть лучше остается загадкой и предметом для обсуждений, споров, сплетен и домыслов. Это рождает некую интригу.
— Но поймите и меня, мистер Грейс. Я согласился быть вашим секундантом, тем самым взяв на себя ответственность. И мне хотелось бы знать чуть больше о том человеке, которого я буду представлять на предстоящей дуэли.
— Я отлично понимаю вас мистер Торсон. Позвольте спросить, почему вы согласились быть моим секундантом? Ведь мы познакомились лишь пару недель назад?
Торсон, помолчал некоторое время, обдумывая ответ на заданный вопрос.
— Я думаю, потому, что с того момента как вы сэр, приехали в наш город, вы произвели впечатление человека честного и умного. Кроме того, молодой лорд Дрейк еще та свинья и мразь, уж извините за такие слова. Он напустил страха на всех в этом городе, но вы с самого начала отнеслись к этому субъекту соответственно, что, несомненно, обрадовало многих на вчерашнем балу, в том числе и меня. Вы защитили честь леди Шарлотты, этой бедной девушки, лишившейся и отца и брата и оставшейся совершенно беззащитной. Абигейл давно положил глаз на мисс Вингем, а такие люди как он воспринимают женщин только в качестве украшения самого себя и не принимают отказов. Я думаю, что не я один надеюсь, на то, что вы убьете сегодня лорда. Хотя вашей участи в таком случае я не завидую. Вы ведь знаете кто его отец?
— Прекрасно знаю, мистер Торсон – вновь улыбнулся Грейс – Поверьте, меня это не пугает.
— В любом случае, мне терять нечего – с еле уловимой грустью в голосе сказал Торсон – Остальные боятся воспротивиться лорду, но не я. Моя жена и сын умерли от чахотки уже как десять лет назад. С тех пор моя жизнь это лишь существование. Но я обычный торговец, преуспевший в своем деле. Во мне нет ни благородных кровей, ни манер высшего общества, что бы самому разобраться с Абигейлем. К тому же я далек от оружия и тем более от убийства. Но вы сэр, вы тот в кого я, почему-то поверил. Надеюсь, эта вера будет не напрасной.
— Смотрите – сказал Грейс, указывая куда-то вдаль – Вот и лорд Дрейк пожаловал.
Торсон взглянул в сторону, куда указывал Грейс и увидел как из леса, по той же дороге, которой приехали они, выезжает белый экипаж. На дверях кареты, украшенной золотыми вензелями, уже можно было разглядеть герб семьи Дрейков.
— Скоро, мистер Торсон, вам представится шанс удостовериться в правильности вашего выбора – сказал Грейс и двинулся вниз по склону холма, навстречу карете своего соперника.

***
За окном поместья Вингемов бесшумно падал снег, накрывая белым покрывалом сад, кажущийся голым без зелени листьев, украшавших его летом. Небо уже сбросило с себя ночной мрак, но пелена туч скрыла восход солнца. В спальне хозяйки особняка царили полумрак и тишина.
Шарлотта Вингем сидела на своей постели, глядя в окно. Ее взгляд пронизывал утреннюю пелену и был устремлен куда-то вдаль. За всю прошедшую ночь она не смогла сомкнуть глаз. Тяжелые думы, мысли и сомнения терзали ее душу. Вчерашний вечер был полон событий неожиданных и странных. И вдова не знала, как относится к этим событиям. Радоваться ли, бояться или печалиться? Что-то не давало ей покоя. Она чувствовала непонятную вину, некий груз, повисший на ее сердце.
Скрипнула дверь и в комнату тихо вошла служанка, держа в руках свечу.
— Вы не спите, госпожа? – спросила молоденькая, черноволосая девушка, приближаясь к кровати Шарлотты.
— Нет, Мари, я так и не смогла уснуть – с грустью сказала вдова.
— Вас что-то беспокоит?
— Подойди ко мне, Мари – попросила Шарлотта – Сядь рядом. И погаси свечу, прошу.
Служанка повиновалась. Задув пламя свечи, девушка села на край кровати своей госпожи и, сложив руки на коленях, приготовилась слушать.
— Дорогая Мари – все с той же печалью в голосе проговорила Шарлотта Вингем – Сейчас мне нет никого ближе тебя. С тех пор как умер мой дорогой брат Альберт, я стала совсем одинока. А мне порою нужно с кем-то поговорить, рассказать, что терзает мою душу, какие мысли порою появляются в моей голове. Я привыкла держать все это в себе. Так учила меня мать. Она всегда говорила, что настоящая женщина должна быть сильной, стойкой, она должна стать опорой для своего мужа, а никак не бременем для него. И я всегда старалась быть таковой. Достойной женщиной, а впоследствии хорошей и верной женой. Но не с таким человеком как Абигейл Дрейк. Нет. Другие девушки мечтают о подобной партии, но разве они представляют, что ждет их тогда? Настоящее рабство. Неужели никто этого не понимает? Неужели желание денег и красивой жизни совершенно завладело людьми, сделав их слепыми? Надеюсь, что отказав ему, я поступила правильно и достойно.
— Конечно госпожа – сказала Мари.
Шарлотта взглянула на служанку с тоской и легким укором.
— Прошу, не нужно лести. Ты со мной слишком давно и знаешь меня слишком хорошо, чтобы льстить. Я никогда не относилась к тебе как к служанке. Ты моя подруга, Мари. Особенно в это тяжелое время, мне нужна твоя честность и поддержка.
Мари виновато опустила глаза.
— Какое сегодня красивое и печальное утро – сказала Шарлотта возвращая взгляд к окну, за которым продолжал падать снег – Зима уже совсем близко. Ты чувствуешь ее холодное дыхание? Словно смерть, она подкрадывается к нам. Такая-же неизбежная и наполненная обреченностью. Ты не чувствуешь тревоги, Мари? Словно должно случиться что-то страшное и неизбежное, и все об этом знают кроме тебя и ждут этого. Я ощущаю нечто подобное.
Ты спросила, что тревожит меня? Тот господин, вчера на балу. Его фамилия Грейс и это все что я знаю о нем. А ведь этот человек вступился за меня, не побоялся лорда Дрейка. Я слышала, что они назначили дуэль на это утро. Мне не дает это покоя. Почему он вступился за меня? Кто он такой? Откуда он приехал? Почему здесь? Он очень галантен и его манеры не схожи с манерами прочих мужчин. Он называл меня миледи – Шарлотта слегка улыбнулась – Словно он совсем из другого времени. И я не хочу, чтобы этот человек умирал из-за меня, Мари. Так не должно быть. Мы же даже не знакомы. А лорд Дрейк жестокий человек. Его не страшит убийство.
— Госпожа, а почему вы не думаете, что этот молодой неизвестный господин победит? – осторожно спросила служанка – Ведь тогда вашим бедам конец.
— Ах, Мари – тяжело вздохнула Шарлотта – Я сама себе боюсь признаться в том, что хочу этого. Хочу, чтобы лорд Дрейк не вернулся с этой дуэли. Но ведь и тогда на моих руках будет кровь. Многим девушкам нравится, когда мужчины убивают друг друга из-за них, но не мне. Я не такая. Я не хочу, чтобы кто-то умирал.
И еще… этот господин… Грейс… он…
Шарлотта замолчала, погрузившись в глубокую задумчивость.
— Что вы хотели сказать, госпожа? – так же осторожно спросила служанка, с еле заметной ноткой интереса.
— Мари… мне кажется, что я его уже где-то видела. Но не могу вспомнить где. Словно это было очень давно. Так давно, что уже никто об этом не вспомнит. Он словно образ из какого-то полузабытого сна. Я думала об этом всю ночь, но так и не смогла понять, откуда у меня это ощущение. Я ведь с ним перемолвилась лишь парой слов. И сразу мне показалось, что я его знаю. Словно это мой близкий друг детства. Будто он совсем не чужак. Я не знаю, понимаешь ли ты меня. Он говорил со мной так, словно знает кто я. А потом встал на мою защиту и возможно подписал себе этим смертный приговор.
Шарлотта замолчала, глядя в окно и тяжело вздыхая. Мари тоже покорно молчала. Некоторое время тишина окутывала их. Но скоро дыхание леди Вингем стало частым и дрожащим, она крепко сжала кулаки и зажмурила глаза, словно резкая боль нахлынула на нее.
— Ах, Альберт! – воскликнула вдруг Шарлотта – Если бы ты был сейчас рядом, всего этого не случилось бы! – по щекам вдовы покатились слезы – Почему ты ушел, почему оставил меня?!
— Госпожа – служанка вскочила и, подбежав в Шарлотте, опустилась перед ней на колени.
— Мари – обняв служанку, шептала вдова – Их больше нет. Все меня бросили, все ушли. Мама, отец, Альберт. Никого не осталось. Я одна в этом мире. Совсем одна.
Мари, не знавшая что сказать, как успокоить свою хозяйку, просто сидела рядом и крепко обнимала ее.
— Отец обещал мне – продолжала шептать Шарлотта – Он ведь обещал, что я никогда не останусь одна. Что когда придет беда, найдется и тот, кто сможем оберечь меня. Он говорил мне это перед своей смертью. Он имел в виду Альберта, я думаю. Брат всегда любил меня и защищал. Он был смелым и уважаемым всеми человеком. Но Альберт тоже ушел. Все ушли. Их больше нет, и я одна. И к кому теперь мне обращаться? У кого искать поддержку?
Шарлотта отпрянула от своей служанки и заглянула в ее глаза.
— Помнишь тот день, когда лорд Дрейк впервые пришел ко мне? – спросила она – Это было через два или три месяца после того, как пришло известие, что Альберт погиб на войне. Тогда я отказала ему, и он ужасно разозлился. Я даже подумала, что он ударит меня. С тех пор везде и всегда он преследовал меня, не давал покоя. И знаешь, что тогда я пожелала? Я обратилась к богу, Мари. Я просила у него помощи. И я думаю, он услышал меня.
— Что вы хотите сказать, госпожа? – спросила удивленная служанка.
— Сейчас, когда все стало так плохо, что хуже и быть уже не может, в город приехал этот мистер Грейс. Он словно призрак моих оживших надежд, моей просьбы. Он единственный кто бросил вызов Абигейлу Мне кажется все не просто так, это не случайность.
— Вы хотите сказать, что мистер Грейс пришел сюда из-за вас?
— Я не знаю, не могу знать. Но я чувствую, что сегодня должна быть там.
— Где?! – удивленно воскликнула служанка.
— Там, где пройдет дуэль. Время еще есть, нужно ехать немедленно.
— Вы что, госпожа. Как же можно?
— Мари, я знаю, так нужно. Я не могу объяснить это, но чувствую. Я должна быть там. Возможно, это мой единственный шанс увидеть его. Прикажи готовить лошадей. У нас мало времени.
— Госпожа… — на лице служанки отпечаталась паника и ужас.
— Ненужно меня отговаривать – оборвала служанку Шарлотта – Я поеду туда. Я должна его увидеть. Я должна все понять.

***
Четыре жеребца, фырча и мотая головой, покорно подвезли богато украшенную, белую карету к повороту проселочной дороги, где было назначено место дуэли.
Грейс встал неподалеку без интереса глядя куда-то вдаль.
Кучер спрыгнул вниз и поспешил отворить дверь кареты. Спустя мгновение, из нее вышел лорд Дрейк. Это был высокий, смуглый человек, облаченный в белоснежный костюм. В руках он держал трость, сделанную из серебра и увенчанную головой мифического дракона. Оглядевшись, он поправил накинутое на плечи, белое пальто, украшенное серым меховым воротником, и сделал пару шагов на встречу Торсону и Грейсу.
— Прошу прощение за мое опоздание, господа – произнес лорд Дрейк своим хриплым голосом, со свойственной ему надменной манерой.
Резким жестом он убрал от глаз прядь светлых волос и внимательно оглядел Грейса своим холодным взглядом голубых глаз.
Следом за лордом Дрейоком появился сэр Алекс Кристоферсон – пожилой, полысевший человек, из-за своего низкого роста, необычайной худобы и еще более необычайной любви к деньгам называемый за глаза лепреконом. Этот человек считался многие годы верным другом семейства Дрейков. Конечно же, все знали, что залогом этой дружбы были деньги.
— Вчера, на приеме – начал лорд Дрейк – мне показалось вы ниже ростом, мистер Грейс — он ухмыльнулся, обнажив белоснежные зубы.
— Куда уж мне до вашей низости, сэр – безо всяких эмоций ответил Грейс.
— Господа – вмешался Торсон – Я думаю, не стоит оттягивать тот миг, когда вы сможете по-мужски разрешить все ваши разногласия. Давайте оставим словестные перебранки для дам.
Зависло недолгое молчание, дуэлянты смотрели друг другу в глаза. Затем лорд Дрейк вновь усмехнулся.
— Вы абсолютно правы сэр. Не будем же тянуть.
Все четверо устремились вверх по холму, а за ними двинулся слуга лорда. Незаметно выскользнув из кареты последним, он нес в руках небольшой сверток.
Поднявшись на вершину холма, Грейс остановился и обернулся к Дрейку.
— Здесь все и свершится – произнес он с некой величественностью в голосе.
— Отлично, – скривил рот лорд – Мне все равно где вас убивать. Верджес! – громко окликнул он слугу, – Неси пистолеты.
Слуга, державшийся слегка поодаль, подбежал ближе и развернул сверток. В нем оказалась плоская, прямоугольная шкатулка, вырезанная из красного дерева. На ее крышке красовался герб Дрейков. Верджес протянул ее вперед, держа на ладонях.
Лорд быстро отщелкнул небольшой замочек и откинул крышку. Внутри, на красном сукне лежали начищенные до блеска, блестящие револьверы.
Оба секунданта по очереди проверили оружие и молча кивнули, после чего Торсон, под пристальным присмотром Кристоферсона, зарядил по шесть пуль в каждый револьвер и положил оружие обратно в шкатулку.
— Ну что же… — Дрейк обернулся к Грейсу – предоставляю вам выбрать свое оружие.
Грейс медленно подошел и, не мешкая взял в правую руку револьвер. Дрейк взял второй и взвесил его в руке, затем нацелился куда-то вдаль и спустя пару секунд, удовлетворенно улыбнувшись, повернулся к остальным. Он медленно скинул с плеч пальто и вместе с тростью передал его слуге. В каждом его жесте чувствовалась напущенная артистичность, излишний пафос, явная надменность и желание покрасоваться.
— Скажите мне, мистер Грейс – спросил лорд. – Вы из каких мест родом?
— А разве это имеет значение?
— Конечно, имеет. Ведь мне нужно знать, куда отправлять письмо с соболезнованиями.
— Не беспокойтесь. Я думаю, что вы будете избавлены от данной участи.
Дуэлянты встали спиной к спине, вскинули пистолеты и взвели бойки.
— Я буду стрелять в сердце – с ухмылкой сообщил лорд.
— Расходитесь на десять шагов! – громко провозгласил Торсон, и дуэлянты медленно двинулись прочь друг от друга, меряя землю крупными шагами.
— Скорее бы уже это закончилось – заявил скрипучим голосом Кристоферсон – Здесь чертовски холодно.
В этот момент, незамеченная никем из участников дуэли, на дороге появилась карета леди Вингем.
Девушка с нетерпением смотрела в окно. «Только бы не опоздать! Только бы не опоздать» — твердила она себе мысленно. Кучеру был дан приказ мчаться во весь опор, и карету нещадно качало, подбрасывая на каждой кочке и ямке.
 Лишь увидев силуэты людей на холме, она трижды нетерпеливо постучала в крышу кареты, и кучер быстро остановил лошадей. Девушку охватило отчаяние, так как две, знакомые ей фигуры на холме уже расходились друг от друга, а это означало, что она все же опоздала. Может всего на несколько секунд, но опоздала, и теперь уже дуэль не остановить. Приподняв одной рукой подол своего платья, она начала быстро выбираться из кареты, не дожидаясь пока слуга спуститься и откроет ей дверь.
 Дуэлянты на холме отмерили по десять шагов, и наступил решающий миг. Не дожидаясь сигнала секунданта, лорд Дрейк развернулся, вытянув правую руку, которая твердо держала револьвер. Он был готов покончить со своим соперником одной пулей. Он был уверен, что сделает это, иначе просто не может быть. Прогремел выстрел, и воцарилась гробовая тишина.
Леди Вингем вскрикнула и застыла, с ужасом глядя на вершину холма и даже не дыша.
Надменное и полное злобы выражение на лице лорда Дрейка, медленно сменилось удивлением. В тот самый момент, когда он нацелил дуло своего револьвера на врага, в его сердце вошла свинцовая пуля. На белоснежном костюме появилось, и начало быстро разрастаться красное пятно крови. Взгляд лорда опустел, дыхание стало прерывистым, рука ослабела, и револьвер выскользнул из пальцев. Слуга бросился к своему господину, но прежде чем он подоспел, тело Дрейка рухнула наземь.
Верджес упал на колени и обхватил обеими руками лорда, приподняв его голову. Тело еще несколько раз дернулось и застыло. Широко открытые глаза Дрейка уставились в серое, затянутое тучами небо. В этом взгляде больше не было жизни.
— Господин – позвал слуга тихо, и затем громче – Господин Абигейл!
— Он мертв – спокойно и холодно произнес Грейс.
Торсон быстро подошел к телу Дрейка и, опустившись рядом, начал шарить пальцами по шее лорда, затем по его запястью. Скоро он вновь поднялся, повернулся к Грейсу и мрачно произнес:
— Вы правы.
Грейс безразлично кивнул и, отбросив в сторону револьвер, медленно двинулся вниз по склону холма.
— Что вы натворили?! – вскричал Кристоферсон в след Грейсу – Вы убили лорда!!! Я немедленно доложу об этом! Вас казнят! Вы слышите меня?! Вас вздернут на виселице!
Грейс остался абсолютно равнодушен к этим высказываниям. Словно его совершенно не заботило все то, что только что произошло.
Шарлотта Вингем, так же неподвижно наблюдавшая за всем происходящим, опомнилась, и, подхватив подолы своего платья, ринулась бегом на встречу спускающемуся с холма Грейсу. Она должна была поговорить с ним, должна была знать кто он, откуда пришел. Она должна была понять, что за странные чувства он в ней вызывает. Несмотря ни на что, она должна была.
Они встретились, когда Грейс уже подошел к карете Торсона, которая и привезла его к месту дуэли.
— Леди Вингем – поприветствовал он девушку, поклонившись. Странным было то, что Грейс не выказал ни капли удивления к ее присутствию здесь.  
Шарлотта остановилась и, прижав ладони к груди, старалась отдышаться. Ее щеки раскраснелись от бега, а прическа слегка растрепалась, что, по мнению Грейса, предавало ее красоте легкий оттенок распутства.
— Вы не должны быть здесь – сказал Грейс.
— Я знаю – проговорила она прерывисто – Я просто… просто должна была с вами увидеться. Я боялась… что вас…
— Убьют? – спросил с улыбкой Грейс – Уверяю, вам не о чем было волноваться. Но я очень признателен за беспокойство, хотя и совершенно не рад, что вам пришлось увидеть это.
— Он… лорд Дрейк… он мертв?
— Мертв, миледи. Пуля пронзила его сердце. Но позвольте заметить, что жизнь в этом гнилом сердце угасла задолго до того.
Девушка, наконец, немного отдышалась и ее голубые глаза внимательно всматривались в лицо Грейса.
— Вы пошли на это ради меня – сказала она с восхищением и удивлением – Почему? Ведь мы даже не знакомы?
— Не знакомы – кивнул Грейс – Но я знаю вас. К тому же, не требуется близкой дружбы, чтобы вступиться за честь столь прекрасной и достойной девушки, поверьте.
— Госпожа Вингем? – прозвучал удивленный голос Торсона. Он только спускался с холма – Что вы тут делаете?
Девушка молчала, не отводя глаз от Грейса и не зная, что ответить. И правда, почему она здесь? Что за неудержимая сила приказала ей прибыть на это место и в этот час?
— Дамам недолжно присутствовать на дуэлях – продолжала Торсон, подойдя к ним – При всем уважении госпожа, я бы советовал вам немедленно покинуть это место.
— Он прав миледи – подтвердил Грейс – вам стоит вернуться домой.
— Но мне очень нужно поговорить с вами.
— Позже – сказал Грейс – Не здесь и не сейчас. А теперь, прошу вас, возвращайтесь в свою карету.
Девушка еще некоторое время колебалась. Ей хотелось спросить этого юношу, рисковавшего жизнью ради нее, об очень многом. Но она не могла подобрать слов. Кажется, она и сама не понимала, чего именно хочет узнать. В конце концов, увидев как двое слуг лорда Дрейка, спускают на носилках его бездыханное тело с холма, она поняла, что сейчас и правда не самое лучшее время для разговоров. При виде большого красного пятна на груди лорда, Шарлотту затошнило, и она отвернулась крепко закрыв глаза. Смерть не была для нее новинкой, как и вид мертвого тела. Но все же привыкнуть к облику мертвеца казалось ей совершенно невозможным.
Грейс подошел к ней.
— Позвольте, я провожу вас, миледи – он осторожно взял девушку под руку, и когда та неуверенно кивнула, повел ее к карете, что стояла теперь неподалеку.
Вернувшись в свою карету, леди Вингем внимательно посмотрела на Грейса.
— Обещайте, что мы вновь увидимся – попросила она серьезно и даже строго.
— Обещаю миледи – ответил тот, слегка улыбнувшись – Мы увидимся вновь, достаточно скоро.
Затем Грейс захлопнул дверь ее кареты и двинулся прочь.

***
— Вы лучший стрелок, сэр, из всех кого я видел – сказал Торсон, нарушив тем самым слишком затянувшееся молчание.
Четверка лошадей, запряженных в карету, увозила их прочь от места дуэли. Некоторое время дорога вела через лес, а затем по обеим сторонам ее распластались бескрайние поля. Они были почти того же серого оттенка что и небо над головой, от чего, при взгляде вдаль, создавалось ощущение будто между небом и землей вовсе нет границы, словно одно просто плавно переходит в другое. Снегопад уже прекратился и сквозь тучи начало проглядываться солнце.
Грейс не отрывал взгляда от окна, и по его лицу можно было определить, что он пребывает в глубокой задумчивости. Торсон забил свою резную трубку из красного дерева и, раскурив ее, сидел расслабившись, наслаждаясь приятным вкусом и ароматом табака и внимательно разглядывая Грейса.
— Что вы теперь намерены делать? – спросил он через некоторое время, поняв, что его комплимент остался без внимания.
— Ждать – задумчиво ответил Грейс.
— Алекс Кристоферсон, этот треклятый престарелый леприкон, говорил правду к сожалению. Очень скоро за вами придут.
— Я знаю.
— Либо вы мало знаете, в чем я сомневаюсь, либо вы совершенно бесстрашны. А по мне так даже безумны.
Грейс лишь слегка улыбнулся в ответ.
— А знаете что? Поедемте ка ко мне. Позавтракаем и все обсудим. Волнение всегда разыгрывает во мне аппетит. Выпьем по бокалу вина за вашу победу. У меня есть пара бутылочек отличного французского вина хорошей выдержки.
— Благодарю вас мистер Торсон – сказал Грейс наконец оторвав свой взгляд от окна – Но боюсь, что мне придется отказаться. Есть еще некоторые дела, которые нужно завершить.
Торсон не стал настаивать на своем предложении. Грейс был человеком загадочным и рассказывал о себе крайне мало, но одно Торсон понял однозначно, этот господин не поддается уговорам. Слово «нет» в его устах имеет категорический и однозначный смысл.
— Ну что же… — протянул Торсон – Значит в другой раз.
Грейс только кивнул в ответ и снова повернулся к окну.
Скоро карета въехала в город и лошади зацокали копытами по мощеной улочке.
— Куда вас отвезти, друг мой? – спросил Торсон, только сейчас вдруг понявший, что за все это время так и не узнал, где живет Грейс.
— Я сойду здесь – сказал тот.
— Я могу отвезти вас, куда скажете – настаивал Торсон – вам совершенно не требуется идти пешком. Если вы думаете, что это доставит мне какие-то неудобства…
— Нет, право, не стоит. У меня есть дела в городе. Так что мне стоит сойти здесь.
— Ну, как скажите – с неохотой согласился Торсон.
Когда карета остановилась, он произнес:
— Как бы там ни было дальше, я все же могу, не покривив душой сказать, что вы сэр человек более чем достойный и заслуживаете огромного уважения.
— Благодарю вас, мистер Торсон – ответил Грейс и, пожав руку своему бывшему секунданту, покинул карету.
— Берегите себя – крикнул Торсон ему в след, и когда дверь кареты закрылась, громко приказал кучеру – Поехали! Вези домой.
Карета снова двинулась вперед.
 Торсон сидел в задумчивости, пыхтя трубкой и размышляя обо всем произошедшем. Главным образом его мысли были посвящены загадочной личности Грейса. Несомненно, этот человек был смел и достоин уважения, но при этом, что-то в нем настораживало. Грейс без тени страха бросил вызов лорду Дрейку, без колебаний застрелил его, уверяет, что знает, кем является отец Абигейла, но совершенно не страшится кары за содеянное. Торсон решил бы, что Грейс либо безумец, либо слишком самоуверенный глупец. Но ни та, ни другая роль не подходила этому человеку. Он слишком здраво и логично рассуждал для безумца, и уж точно не был глупцом. Но что тогда? Может Грейс планирует бежать из города? Но почему-то Торсону не верилось в это. Тут скрывается нечто еще, вот только что именно? Будучи от природы наделенным большим любопытством, Торсон очень хотел бы раскрыть эту тайну, хотя чувствовал, что она ему не по зубам.
 Он попытался, вспомнить все, что узнал о Грейсе во время тех вечеров, что они проводили за игрой в шахматы или стаканчиком бренди, в поместье Торсона. А узнал он категорически мало. Грейс приехал в город меньше месяца назад. Он был достаточно богат, и последние годы путешествовал по миру. Прежде он служил, и как понял Торсон, даже прошел несколько сражений. Грейс был начитан, умен, отлично разбирался в оружии, знал историю и, в заключение, почти всегда выигрывал в шахматы, что говорило о неплохо развитом тактическом мышлении. И это было все, что ему известно об этом человеке. Кроме Торсона он не общался больше ни с кем в городе, а значит, и расспросить было некого. От многих вопросов о себе и своем прошлом Грейс изящно уходил, переводил тему или давал настолько неясный ответ, что понять что-то не представлялось возможным.     
Карета Торсона подкатила к дверям его дома. «Нужно уезжать» — твердо решил он. Торсон понимал, что если никто не знает, где живет Грейс, то первым делом Дрейк старший придет именно в его дом, к тому, кто был свидетелем и секундантом этой дуэли. А значит, нужно было бежать как можно быстрее. Хотя бы на время покинуть город. Если все его предположения верны, то скоро в этом городе разразится буря и Торсон хотел переждать ее вдали от опасности.

***
Прошла неделя. За ней другая. Для Шарлотты Вингем, дни, проведенные в ожидание обещанной Грейсом встречи, тянулись невыносимо долго. Каждый день она просыпалась с мыслью о том, что сегодня он придет, сегодня состоится долгожданный разговор, который раскроет все тайны и все расставит по своим местам. Но Грейс так и не появлялся.
Дни становились все холоднее и, хотя они были достаточно солнечными, солнце, словно само стало холодным и утратило возможность согревать. Приближение зимы теперь чувствовалось во всем. Гуляя по опустевшему саду, идя меж голых и словно бы мертвых деревьев, Шарлотта с теплотой и тоской вспоминала то время, когда они с братом, будучи еще детьми, подолгу играли здесь. Этот сад был их любимым местом во всем поместье, и когда служанке требовалось позвать детей к обеду или ужину, она первым делом выходила сюда и прислушивалась, стараясь уловить звонкие, веселые голоса. То было счастливое время, беззаботное время. И отец, и мать, и брат, все они были живы, и Шарлотта чувствовала себя защищенной, словно ни одна беда не могла коснуться ее. Она находилась за каменной стеной, пробить которую было невозможно. Но вот, прошли годы и стена эта пала, сама по себе разрушилась, оставив ее беззащитной для всего того зла, что прежде жило по ту сторону стены. И если в том светлом прошлом в ее душе всегда царило лето, то теперь зима была самым подходящим временем для ее внутреннего состояния.
С каждым днем, что проходил с момента дуэли, Шарлотта все более утрачивала надежду. Она поверила этому незнакомцу, но теперь ей казалось, что молодой человек попросту обманул ее. Возможно, он уже где-то далеко и больше никогда не вернется. С чего она вообще решила, что ему можно верить. Вдруг защита ее чести была лишь поводом для дуэли, может у Грейса были свои счеты с лордом Дрейком? И теперь, убив лорда, он поспешил убраться из города восвояси. Да, он показался ей достойным человеком, но внешность бывает обманчива. Он мог очень хорошо сыграть нужную роль. Но отчего тогда девушке казалось, что она знакома с ним, почему она ощущала какую-то неясную близость с Грейсом, словно родство. Что это могло означать? Или может она сама все это выдумала себе. Так и не смирившись со смертью брата, последнего родного человека, она подсознательно искала того, кто заменит ей всех, кого она потеряла. Она искала защитника, и мистер Грейс подошел на эту роль как нельзя лучше.
От подобных мыслей Шарлотта подолгу не могла заснуть. Проведя день в ожидании встречи, которой так и не случилось, она, лежа во мраке своей комнаты, тихонько плакала. Плакала от боли, которая терзала ее душу, от сомнений, от одиночества и тоски. «Дура!» — часто ругала она саму себя сквозь слезы – «Наивная девчонка! Ну с чего ты взяла что он придет?! Почему думаешь, что ему есть до тебя дело! Почему ты думаешь, что вообще хоть кому ни будь на этом свете, есть до тебя дело?!». И слезы еще больше душили ее. От безысходности ей хотелось кричать, и она утыкалась лицом в подушку, мечтая забыться, потерять связь с реальностью, просто навсегда исчезнуть.
Но проснувшись утром, она снова, почему-то продолжала верить, что Грейс все же придет, что все ее вечерние страхи беспочвенны, что скоро все раскроется и она все поймет. И это был замкнутый круг, который затянул ее и водил от утренней веры в хороший исход к вечерней безнадежной тоске и боли.
Лишь когда страшная весть пришла в ее дом, надежда Шарлотты начала гаснуть окончательно. Это была весть о том, что в город едет сам Говард Дрейк, отец Абигейла. Едет лично, с целью разбирательства в смерти его единственного сына и кары над теми, кто виновен в случившемся. Шарлотта понимала, что эта ужасная кара не обойдет и ее дом. Говард Дрейк прослыл жестоким человеком. Бывший военный, он долгое время состоял на королевской службе и был при дворе ни кем иным как мастером-пыточником. Ходили слухи, что он достиг в этом деле невероятных успехов. Дрейк старший мог пытать свою жертву несколько месяцев, поддерживая ей жизнь, которая превращалась в настоящий ад. Его жертвы молили о смерти, которую он не спешил им даровать. Он пытал несчастных до последней капли здравого рассудка, до последней искры разума в глазах. И он считал свое дело искусством. Говорили, что у этого человека нет ни сердца, ни души.  Шарлотта знала, что все эти слухи не беспочвенны. Когда Абигейлу было около пяти лет отроду, Говрад, самолично, зверски убил свою супругу, прознав о том, что она изменила ему с другим мужчиной. И в течение последующей недели, ее изуродованный, гниющий труп висел на воротах поместья Дрейков. Любой разумный человек, знающий, что замешен в смерти сына Говарда Дрейка, постарался бы немедленно скрыться, убежать так далеко, как это возможно. Но Шарлотте некуда было бежать. Оставалось только ждать страшной участи, уготованной ей судьбой. Страх и тоска в ее душе постепенно сменялись безразличием.
И вот наступило второе декабря. Зима окончательно приняла бразды правления и этим холодным утром принялась укутывать снегом землю.
Шарлотта проснулась еще перед рассветом, но несколько часов лежала в своей постели, наблюдая, как ночной мрак постепенно сменятся сумерками, а они в свою очередь уступают свету наступающего дня. То задремывая, то снова возвращаясь к реальности, Шарлотта потеряла счет времени и совершенно не желала выбираться из своей теплой постели. В это утро она уже ничего и никого не ждала, просто не видела в этом смысла. Но именно в это утро, в дверь ее комнаты постучалась служанка. Она узнала осторожный стук Мари, боящейся разбудить свою госпожу. Шарлотта знала, что Мари беспокоится за нее. Последние дни она была немногословна и задумчива, и у слуг могло сложиться впечатление, что она больна или чем-то сильно встревожена.
— Войди, Мари – сказал Шарлота громко.
— Госпожа – Мари вошла в комнату и остановилась в дверях – Вас спрашивает некий господин. Я сказала ему, что вы изволите почивать. Но он очень настойчив и требует встречи с вами.
Сердце Шарлотты быстро забилось. Она села на кровати, маска дремоты мгновенно соскользнула с ее лица.
— Он представился?
— Да, госпожа. Он представился мистером Грейсом.
Шарлотта хотела вскрикнуть от переполняющих ее эмоций, но вовремя сдержалась, решив, что удивит и напугает этим служанку, которая и так последнее время обеспокоена странным поведением своей госпожи.
— Проводи его в гостиную, и скажи, что я сейчас спущусь – распорядилась Шарлотта вставая с постели – И пусть подадут туда завтрак.
-Да, Госпожа – слегка поклонившись Мари быстро покинула комнату.
Как только дверь закрылась, Шарлота поднялась с постели и направилась быстро приводить себя в подобающий вид.
Когда она спустилась в гостиную, на столе для нее уже был приготовлен завтрак. Грейс, ожидавший хозяйку дома в большом мягком кресле, в котором при жизни так любил проводить вечера отец Шарлотты, поднялся и поприветствовал девушку поклоном.
— Рада видеть вас – она улыбнулась и присела за стол – не желаете присоединиться?
— Благодарю вас, миледи – ответил Грейс, возвращаясь в кресло – но я уже завтракал.
Взглянув на омлет и чашку кофе, приготовленные для нее слугами Шарлота поняла, что тоже не голодна. Виной тому, скорее всего, было волнение, которое девушка старательно желала скрыть, но боялась, что это у нее это не слишком хорошо получается.
Только сейчас Шарлотта ощутила, как же сильно похолодало в ее доме. Казалось, что она совершенно забыла, что уже наступила зима. Странно, что слуги, всегда такие внимательные к мелочам и удобству хозяев, даже не разожгли камин. Впрочем, может только ей, недавно покинувшей теплую постель, казалось, что сегодня в ее доме сильно похолодало.
— Гилберт – позвала она слуга, который должен был всегда ожидать за дверью – Разожги, пожалуйста, камин.
Слуга, высокий и плотный мужчина лет сорока на вид, облаченный в черный фрак, вошел в комнату и сразу же принялся за дело.
Некоторое время царило неловкое молчание. Шарлота, так долго ожидавшая этой встречи и так о многом хотевшая спросить Грейса, теперь просто не знала с чего начать. Ей вновь овладело это странное чувство, как и при их первой встрече. Лишь взглянув на лицо этого молодого человека, девушка уловила в нем нечто знакомое для себя. Не просто знакомое, а даже родное ей.
Скоро в камине начало быстро набирать силу трескучее пламя. Гилберт повернулся к госпоже, и когда та кивнула, вернулся на свое место
— Я ждала вас раньше – сказала Шарлота, стараясь хоть как то начать разговор.
— А мне кажется, что именно сейчас, самое подходящее время – ответил Грейс.
Он смотрел на девушку с интересом и ожиданием. Шарлотте показалось, что Грейс уже очень хорошо знает все, о чем она хочет его спросить и просто ждет, когда она начнет.
-  Почему же? – с интересом спросила леди Вингем.
— Потому что время пришло.
— Вы говорите загадками сэр.
— Никаких загадок, миледи – по губам Грейса блуждала легкая улыбка – просто всему свое время.
— Ну, раз так, то для начала я хотела бы выразить вам благодарность – Шарлота отодвинула тарелку с омлетом, так и не притронувшись к нему, и сосредоточила все свое внимание на Грейсе.
— Право, не стоит миледи. Уверен, что любой достойный мужчина на моем месте поступил бы так же.
— Но почему то никто прежде так не поступал. Видимо, это может означать, что достойных мужчин становится меньше. Или просто они все покинули этот город. В любом случае, вы сэр, бросили вызов лорду Дрейку, вы убили его на дуэли, и все это из-за меня. И хотя я считаю убийство ужасающим поступком, в данном случае я благодарна вам за все.
— Но вас что-то беспокоит миледи – сказал Грейс внимательно глядя на нее – Ведь именно по этой причине вы просили меня о встрече, я прав?
— Да сэр, правы – ответила Шарлота – Не подумайте, что я сошла с ума, хотя самой мне кажется именно так, но с самой первой нашей встречи там, на балу… я… я ощутила что-то – девушка старательно подбирала слова, она не знала как объяснить Грейсу то, что он чувствовала, ей вдруг овладело ощущение, что он воспримет все что она скажет как бред наивной и глупой девчонки, начитавшейся рыцарских романов, а Шарлотта совершенно не хотела создавать подобное впечатление о себе.
Грейс терпеливо ждал, когда она договорит. Он внимательно и без тени насмешки смотрел на нее. Шарлотта ощутила, как кровь прилила к ее щекам.
— Мне показалось мистер Грейс, что мы с вами знакомы. Будто я хорошо знаю вас, хотя и видела впервые. Пожалуйста, не поймите меня неправильно.
— Я понимаю вас – уверенно сказал Грейс – И могу заверить, что понимаю именно так, как вам хотелось бы.
Почему-то слова Грейса вселили в нее уверенность, что это действительно так.
— Возможно, в таком случае, вы смогли бы объяснить мне столь странные ощущения.
— Да – кивнул Грейс – я уверен, что смог бы.
Он поднялся с кресла и, пройдя к камину, устремил свой взгляд на висевшую над ним, массивную картину. На картине был изображен мужчина средних лет, хорошо сложенный, с копной еле заметно седеющих волос, облаченный в военный мундир. Левую руку он держал на рукояти сабли, что висела у него на поясе, а правой подпирал подбородок. Горделивый, серьезный взгляд мужчины был устремлен куда-то вдаль. Это был портрет отца Шарлотты, написанный еще до ее рождения. Грейс некоторое время внимательно разглядывал портрет, всматривался в него, словно что-то искал.
— Это мой отец – сказала Шарлота тоже поднимаясь и подходя ближе.
— Я знаю – уверенно произнес Грейс – Его звали Артур Вингем. Артур Джеймс Вингем.
Шарлота с изумлением посмотрела на Грейса.
— Вы знали моего отца?
— К сожалению нет. Но очень хотел бы.
Грейс повернулся к ней и девушка отшатнулась. Ее словно ледяным ветром обдало. Прежде она и не замечала сходства этого юноши с ее отцом. А сходство была на лицо. Те же выразительные зеленые глаза, те же красивые и мужественные черты лица, острый нос, тонкие губы. Вот кого напоминал ей Грейс, вот почему лишь взглянув на этого человека, тогда на балу, ей показалось, что она с ним уже знакома. Лишь сейчас, видя перед собой портрет отца и этого человека рядом, она осознала, что они похожи. И осознав это, Шарлота увидела на лице Грейса улыбку, словно он прочел ее мысли и понял, какая истина вдруг открылась перед ней.
— Вы… вы мой родственник? – спросила Шарлота с изумлением.
— В каком-то смысле да.
— Я не понимаю…
— Я все объясню – все с той же добродушной улыбкой сказал Грейс и вернулся на свое прежнее место – присядьте, пожалуйста.
Шарлота села в кресло напротив того, в котором расположился Грейс.
Сомнений быть не могло, Грейс действительно напоминал ей отца. Жесты, голос, внимательный взгляд. Как же она прежде не заметила этого невероятного сходства? Даже ее родной брат казалось, меньше был похож на отца, чем Грейс. Но кто же он? Для брата ее отца он был слишком молод. Может сын, о котором им не было известно? Но это было практически невозможно. Ни одно приходящее на ум объяснение не укладывалось у нее в голове.
— Я расскажу вам историю, миледи – начал неторопливо Грейс, откинувшись на спинку кресла. Отсветы пламени из камина падали на его лицо, покрывая его тенями, придавая загадочное выражение.
— Это история об одном молодом человеке. Он жил очень давно. Задолго до вашего рождения. Он жил в жестокие времена, когда одна война сменяла другую и мирное время, казалось, не наступит никогда. И, как и всем здоровым мужчинам, этому юноше предстояло отдать долг королевству и земле, на которой он был рожден. Он уходил на войну, оставляя дома молодую красавицу жену. Тем холодный февральским утром она провожала его со слезами на глазах. Заключив супругу в крепкие объятья, он шептал ей, что время пролетит быстро и что он обязательно вернется домой, вернется к ней. И тогда она попросила его поклясться в этом, дать клятву, что он никогда не оставит ее и всегда будет защищать. И молодой солдат дал эту клятву. Девушка проводила мужа на войну, и вскоре обнаружилось, что она ждет ребенка. Несколько раз она порывалась написать об этом мужу, но так и не решилась. Наверное, на то у нее были свои причины.
В жестоких боях, когда смерть была настолько близка, что можно было почувствовать ее холодное дыхание на своей шее, этот храбрый солдат хранил в себе частичку света, облик своей любимой жены, своей Элизабет. Он помнил данную им клятву, и она вела его через эту войну, от битвы до битвы. Там, на полях сражений, по колено в крови и грязи, когда больше не было сил биться, он вспоминал свою клятву и шел вперед, шел вопреки всему, вопреки самой смерти, он продвигался к победе. Он хотел принести победу для нее и только для нее одной. Он всегда помнил, что где-то там, дома, за его спиной, далеко от этой страшной войны, она ждет его, она помнит и любит.
 Грейс говорил не громко, но его голос приобрел своеобразное, загадочное и интригующее звучание, сливаясь с треском огня в камине и неожиданно появившемуся завыванию ветра за окнами особняка, словно специально дополнявшему его рассказ. Шарлотта была словно околдована этим голосом и этой историей. Она смотрела на лицо Грейса, на его взгляд, устремленный куда-то в пустоту, и ей казалось, будто он сейчас переживает все то, о чем говорит. И хотя девушка пока еще не понимала, как связана эта история со всем происходящим, он очень хотела дослушать ее, узнать финал.  
— И вот, – продолжал рассказчик – пришел тот долгожданный день. Враг разбит и осталась последняя битва. Осталось одно последнее сражение. В последние вечера перед этим он, лежа в темноте, мечтал о том, как вернется домой, о том, как обнимет любимую жену и скажет ей: «Все кончено любимая. Я дома. Мы дождались этого». Он прошел этот долгий и тяжелый путь, и должен был вернуться на родину героем, но судьба распорядилась иначе. Битва проходила во мраке ночи, под проливным дождем. Молнии раскалывали небо, лишь на секунду озаряя то кровавое, жуткое месиво, тот ад, который царил на земле. За лязгом метала и криками, грома было практически не слышно. Это была жестокая битва. Враги, осознавая свое поражение, бились до последнего, как раненый зверь чувствующий приближение смерти становится еще свирепее.
Удар пришелся в район сердца. Солдат так и не увидел, откуда пришел этот удар, кто оборвал все его мечты о будущем, оставил его супругу вдовой, а еще не родившегося сына сиротой. Он лишь ощутил боль, появившуюся и исчезнувшую также быстро, как сверкает молния в небе. Да, боль прошла быстро, но острый, стальной клинок, вонзившись, оставил в его груди холод. Этот холод, проникнув в него, расползся по телу, сковал движения и затуманил разум.
Грейс замолчал, устремив свой взгляд в огонь, извивающийся в камине. Пламя отражалось в его глазах. Шарлота прочитала в них безграничную тоску и печаль. Ей показалось, что Грейс вспоминал о чем-то. Воспоминание это было крайне важным, возможно самым важным в его жизни.
— О ком вы рассказываете? – спросила девушка.
— А вы не догадываетесь миледи? – с грустной улыбкой спросил Грейс.
Шарлотте казалось, что она знает ответ на его вопрос. Словно она знала его с самого начала, но что-то не позволяло ей сказать это. Она чувствовала необъяснимый страх. Ее пугало собственное предположение.
— Этот солдат – осторожно спросила девушка – Он погиб?
— Погиб, миледи – кивнул Грейс, не переводя взгляда.
Снова воцарилось молчание. Шарлота не знала, что сказать, а Грейс, кажется, был погружен в свои мысли. Но скоро он повернулся к ней и снова заговорил.
— Я хотел бы попросить у вас прощения. Я обманул вас.
Шарлота с удивлением смотрела на него.
— Моя фамилия не Грейс. Меня зовут Джеймс Вингем.
Шарлотта замерла в изумлении. Удивила ее даже не фамилия, она была готова к тому, что этот человек окажется ее родственником. А вот его имя… Джймс. Так звали ее деда. Отец много рассказывал ей о нем. Джеймс Вингем, солдат, погибший на войне незадолго до рождения сына. Его супруга умерла, когда Шарлотте было около пяти лет. Но она смутно помнила ее и отлично знала, что эту женщину звали Элизабет Вингем.
— Я и есть тот солдат, миледи – продолжил Грейс – А мой сын, которого я так и не увидел при жизни, приходится вам отцом.
— Но это… это невозможно…
— Возможно, и я тому доказательство.
— Как вы смеете! – Элизебет быстро поднялась с кресла – Как вы смеете приходить сюда, в мой дом, и использоваться именем моей семьи в угоду своим, неясным мне целям! Как вы смеете врать мне?!
— Миледи, – Грейс тоже, медленно поднялся – поверьте, мне незачем вас обманывать – он говорил спокойно и тихо — Подумайте, какую выгоду я получу от вас, рассказывая всю эту историю?  
Шарлота не знала, что ответить. Ей не верилось в то, что этот человек лжет, в этом просто не было смысла. Но и поверить в его историю было бы безумием. Она не знала, что делать, как реагировать, что говорить. К глазам девушки подступили слезы.
Грейс медленно прошел к камину и устремил свой взгляд на огонь.
— Я думаю, что виной всему данная мною клятва – сказал он — Я обещал своей дорогой Элизабет, что всегда буду с ней, что буду оберегать ее и стеречь ее покой. И я думаю, что это не просто слова. Если ты даешь настоящую клятву, клянешься от чистого сердца, она обретает мистическую силу, власть над тобой.
Грейс обернулся к Шарлотте. По ее щекам катились слезы.
— Вы были правы миледи. Я пришел сюда из-за вас. Потому, что сейчас вам нужна помощь. Об этом говорил вам отец. Он знал правду. Я стал хранителем семьи Вингем, я стал защитником своего рода. И теперь я здесь, чтобы помочь вам. Потому что я дал эту клятву.    
И Шарлота верила в это. Ей хотелось, чтобы это было правдой. Пусть это будет правдой для нее. Каким бы безумием это не казалось, пусть это будет правдой. Слезы скатывались по ее щекам, но это уже не были слезы отчаянья и одиночества. Кто сказал, что все, что говорил ей Грейс невозможно, кто сказал, что это не может быть реальностью?
Они стояли в тишине, и Шарлота еще раз осознала, как он сильно напоминает ей отца, и брата, всех тех, кого она потеряла. Они не умирали, нет. Все они сейчас здесь, с ней, всех их она видит в его лице, в его глазах.
Гилберт, вошедший в зал, нарушил эту тишину.
— Госпожа, – сказал он взволнованно – Прибыл сэр Говард Дрейк. Он требует впустить его. Кажется с ним солдаты. Человек двадцать, может больше.
Шарлотта с ужасом посмотрела на Грейса.
— Пусть заходит – твердо сказал тот.
Слуга неуверенно взглянул на хозяйку. Несколько секунда Шарлота мешкала, затем утвердительно кивнула, и Гилберт быстро покинул комнату.
— Что теперь будет? – спросила девушка дрожащим голосом.
Джеймс Вингем подошел к ней и, положив руки ей на плечи, заглянул в глаза Шарлоты.
— Не бойтесь, миледи. Теперь я с вами. Вам больше нечего бояться.
Он улыбнулся и ее страх отступил. Она знала, что это было правдой. Ей больше нечего было бояться. И глядя в глаза Джеймса она больше не чувствовала страха, он отступил навсегда. И появилась уверенность в том, что больше никто и никогда не посмеет причинить ей вред. Отныне все будет иначе. Теперь у нее есть защитник. Он пришел к ней сквозь время, пришел потому, что она нуждалась в нем, потому, что никто не должен быть одинок.
                                                                                                                                       23.01.2012г.